Все втроем мы отправились в воинскую избу – некое подобие казармы. Воевода отдал распоряжение, и перед зданием выстроилось около полусотни воинов. Воевода пояснил:
– Кто хочет пойти с лекарем, не в службу, а за деньги, однако придется мечом помахать, и не каждому назад вернуться придется.
В строю послышался сдержанный разговор. Откликнулось десятка полтора. Воевода выбрал десяток, подозвал их ко мне. Я сказал, чтоб были готовы и подобрали себе крестьянскую одежду, поедем на крестьянских подводах, не раскрывая себя, вроде как выманивать будем. Дело оставалось за кораблями. Я помнил, что напали пешие, но где-то недалеко было разбойничье судно с толстяком капитаном, где мы и оказались, и хотел перекрыть все пути отступления наверняка. Наказав быть готовыми и ждать моего сигнала, я обратился к воеводе:
– Есть ли у тебя умелый воин и хороший учитель? Хочу брать уроки фехтования – воином мне уже не стать, но в заварушке хотелось бы уметь себя защищать и продать жизнь подороже.
– Как не быть? – прогудел воевода.
Мы зашли в маленькую каморку, прилепившуюся к воинской избе. Там сидел и чинил прохудившиеся штаны уже седой сухонький мужичок.
– Вот, Сидор, умелец на все руки: и мечом в обеих руках, и копьем мастер, и луком не хуже татар владеет. В походы по причине старых ран уже не ходит, но воин знатный.
Внешне мужичок такого впечатления не производил, но договорились ежедневно проводить упражнения с оружием, тем более цена обучения оказалась приемлемой. Заодно воевода подсказал, где мне можно договориться насчет судов. Решив часть вопросов, я направился домой, где пообедал, немного отдохнул и уже на возке с новым кучером Потапом отправился по делам. Первым делом в госпиталь. Здание ничуть не изменилось, из дверей с радостными криками выбежали мои ученики и помощники. Все за прошедший год подросли и возмужали, у юношей Петра и Михаила подросли куцые бородки, девушка Маша похорошела и округлилась.
– Как вы тут без меня? Справляетесь?
– Делаем что можем, каждый день болящих принимаем, однако опыта не хватает, времени научиться мало было.
Я посмотрел несколько больных, дал наставления о дальнейшем лечении.
– С завтрашнего дня буду навещать, сложных или непонятных больных оставляйте, будем лечить вместе.
Я обнял своих помощников, поблагодарил, что нашел госпиталь в полном порядке, и вскочил на возок. Следующей целью было посещение банка.
Интересно, как там вложенные деньги?
У дома, нашими стараниями превращенными в банк, стояли несколько купцов, что-то горячо обсуждавших.
Увидя меня, они замолчали и переглянулись, затем поприветствовали. Я миновал двух дюжих привратников у дверей и вошел в здание, сразу пройдя в комнату управляющего – Никиты Иванова. Тот оторвал голову от стопки бумаг, узнал, вскочил из-за стола и кинулся обнимать.
– Наслышан я уже от людей о твоем возвращении, никогда не верил, что ты сгинул, как раз сейчас подсчитываю твой барыш, ведь банк процветает, пользуется уважением и доверием. По моим прикидкам, твоя доля со вложенного капитала около пятидесяти тысяч рублей.
Я прикинул, выходило неплохо, на один вложенный рубль за год получил четыре. Выгодное дело.
– Хорошо, я заеду завтра, подготовьте расходы и доходы. Хотелось бы посмотреть!
– Вот и славненько, сразу обсудим еще несколько выгодных дел.
На том мы сердечно распрощались. Я заехал на торг. Мое развлекательное заведение действовало исправно, деньги еженедельно сдавались по счету Анастасии, на эти деньги они безбедно и жили без меня целый год. За делами я не заметил, как начало темнеть. Устало сев в возок, бросил кучеру:
– Домой!
Вечером не спеша поужинал, поиграл с Мишей и, сев в кресло, затеял обстоятельный разговор с Настей.
– Дела в городе идут неплохо, на каруселях, в банке и госпитале порядок, дома деньги есть. На днях хочу съездить в деревню, давно во Власьево не был, надо проверить лесопилку и поглядеть, как идут дела на сахарном заводике, я его еще не видел в действии. – Настя согласно кивала головой. – Вопрос не в этом – что ты скажешь, если мы переедем в Москву? Здешний дом и все имущество придется продать.
– Ой, не знаю, любимый мой. Что сделаешь, то и ладно будет. Я как нитка за иголкой за тобой. Тебе решать. Только привыкла я.
– Отдохну немного, осмотрюсь, да думаю в Москву съездить, долг за дом отдать надо. Плату за работу – сторожу да управляющему отдать, к митрополиту Филарету в Кремль сходить – не передумал ли, может, другого кого нашел?
– Не ездил бы ты, любый мой. Не дай бог, по дороге опять беда какая случится. Или, если уж так надо, найми ладью, по воде, поди, спокойнее будет.
– Хорошо, милая, я подумаю.
Говорить, что я решил посчитаться с разбойниками, не стал. На следующий день, одевшись подобающе, я поехал в храм – надо было посетить митрополита Рязанского отца Кирилла. Застал его я в добром здравии, несколько уставшего после заутреннего богослужения. Осеняя себя крестом, низко поклонился. Я помнил, что в разговоре патриарх Филарет опирался на мнение митрополита Рязанского.
– Рад видеть тебя живым и в здравии, сын мой! Уже не раз патриарх наш святейший справлялся в грамотках о тебе: почему в Москву не едешь, государеву волю не исполняешь. Отписал я, что пропал после разбойничьего налета по дороге. Бог дал – вернулся!
Я вкратце пересказал свои приключения с пленением и высвобождением. Митрополит слушал заинтересованно, в конце сказал:
– Пошлю с оказией патриарху письмецо, обскажу, почему заминка получилась, об ответе извещу. Наверное, после плена отдохнуть не помешает?
На прощание я положил на стол изрядный кожаный мешочек с серебром – на строительство собора.
С легким сердцем отправился в госпиталь. Помощники подготовили несколько пациентов, вместе с ними обследовали, одному была сделана несложная операция. Я предупредил ребят, что отлучусь на несколько дней. На другой день, встав пораньше, положил приготовленный с вечера узелок с провизией, с кучером Потапом поехал навестить свою деревеньку Власьево. Дорога петляла между речкой и полями и была уже известна. Кучера приходилось направлять, он ехал сюда в первый раз. Подъехав, я прямо не узнал деревеньки, лесопилка расширилась, на окраине стояли новые большие здания сахарного заводика, на перекрестке дорог желтел новыми бревенчатыми стенами постоялый двор с трактиром.
– Хм, неплохо развернулись мужики.
Для начала зашел в трактир, у стойки стоял сын старосты деревни, узнав меня, он низко поклонился:
– Здрав будь, хозяин, давно вас видно не было, в народе говорят – в плену у разбойников были?
– Был, теперь вернулся, угости с дороги.
Трактирщик метнулся в подсобку и вынес корец с пивом. Я приложился – а хорошее пиво, пожалуй, не уступит многим современным сортам.
– К завтрему отчет сделай, – распорядился я и пошел к возку. Интересно было посмотреть на собственное производство.
Управляющий, бывший разорившийся купец Тимофей, встречал у ворот, видно, кто-то из работников успел разглядеть возок. За прошедший год Тимофей раздобрел, животик выпирал над поясом. Во взгляде чувствовалась уверенность.
– Здрав будь, Юрий Григорьевич! Рад видеть тебя, наслышан о твоей беде. Посмотри, какой заводик получился, все работает, качество хорошее, на складах ничего не лежит, купцы оптом забирают.
Сопровождаемый управляющим, я прошел по заводику, непорядка не обнаружил, на складе сиротливо лежало несколько сахарных голов.
– Все уже распродано, запасов свеклы нет, ждем нового урожая, я уже договорился о поставках с крестьянами, о прошлом годе не рассчитали, маловато взяли, да и крестьяне в основном рожь да пшеницу растят, только на этот год много посеяно.
Да, это была моя промашка: о заводике подумал, а о сырье – нет.
– Пойдем, Юрий Григорьевич, отчет дам, о прибыли расскажу.
Мы обстоятельно поговорили, и под конец разговора Тимофей достал из стола несколько увесистых мешочков серебра.
– Из прибыли я только людям за работу платил да на закупку свеклы.
Все записи были в полном порядке, как и заводик. Толкового я нашел управляющего, другой бы за год без пригляду или проворовался, или привел завод к краху неумелым руководством. Я поблагодарил Тимофея, вернул ему один из мешочков серебра в качестве премии, чему тот был рад.
– Не тянет свое дело открыть? – спросил я.
– И хочется, и к заводику прикипел – пока строил, людей подбирал, мастера привез, семью сюда перевез да домик отстроил – сердцем прикипел.
Ответ, честный и прямой, мне понравился. Я подумал: если уеду в Москву, будет на кого оставить предприятие, а если дать войти в долю – за дело можно было быть спокойным. Я постепенно начинал готовить свои дела к будущему переезду в Москву.
Заехал на лесопилку – дела шли полным ходом, высились горы опилок, лежали штабеля свежих досок, хлопотали работники. Ко мне с приветствиями подбежал артельный. Хоть я и видел, что дела шли хорошо, прошелся по лесопилке, поинтересовался, как идет сбыт.
– Исправно отправляли в Рязань, в лавку.
– Послушай, артельный, ты ведь знаком с рыбаками из Мыскина?
– Да, господин.
– Как мне договориться нанять две посудины побольше да ребят, чтобы оружием владели – охотников, дружинников бывших, ополченцев?
– Так в Мыскино ехать надо, обговаривать.
– А поедешь ли завтра со мной?
– Почто не поехать?
С утра, умостившись на возке, мы отправились в неведомое мне пока Мыскино. Ехали часа два, и, подъехав, я понял, почему деревня так называется. Ока в этом месте делала изгиб, и на мысу стояла рыбацкая деревня.
Почти весь берег был завешан сетями, на берегу лежали лодки, у деревянных причалов было несколько посудин покрупнее. Мы проехали к самому большому дому, где жил староста. По дороге почти у каждого дома мы видели сушащуюся рыбу, с задов дворов вился дымок и доносился запах копченой рыбы. Вся деревня ловила рыбу, сушила ее, вялила, коптила. Прямо не деревня, а один сплошной рыбный цех. Староста, завидев подъехавший возок, сам поспешил открыть калитку.
– Чего изволят господа, рыбки?
Чтобы завязать разговор, взял копченой рыбки – уж больно вкусно пахло. Артельный отошел со старостой в сторону, о чем-то поговорил, затем оба подошли.
– Мне бы хотелось нанять две ладьи или ушкуя или на худой конец большие лодки с командой, лучше, если команда будет уметь управляться с оружием.
Староста хмыкнул и спросил:
– Когда, на какой срок и сколько будут платить?
Моя просьба его явно не удивила.
Мы договорились о сроках, я дал задаток и еще раз напомнил, что подъеду за день до срока посмотреть суда и людей.
– Не беспокойся, господин хороший.
Оставшаяся часть дня прошла в разговорах со старостой Власьева, инспекциях полей, просмотре записей о податях в княжескую казну и прочих малоприятных заботах. Вернувшись на следующий день в Рязань, я заехал к знакомому кузнецу, сделал заказ на кольчугу, желательно ее было сделать короткой и с рукавами только до локтей. В будущем я думал носить ее скрытно, под рубашкой. Конечно, такая кольчуга, вроде жилета, от меча или сабли при рубящем ударе может и не спасти, но при косом или ударе ножа – вполне. Каждый день в поте лица после обеда я занимался фехтованием на саблях, стрельбой из арбалета – из лука было значительно сложнее, владением копьем и кистенем.
Сидор, учитель мой из дружины, сначала посмеивался: блажь, мол, в голову ударила, но по мере того как я втягивался, взялся за дело всерьез. Прошедши схватку с разбойниками, я остро почувствовал свою беспомощность на поле брани, даже разбойники владели холодным оружием лучше меня. Хватит, решил, если хочу выжить, надо принимать условия игры, становиться таким же, как все. Идея гуманизма и всепрощенчества здесь явно не в почете. Сидор владел оружием отменно, но моя реакция была не хуже, а физической силой я смолоду был не обделен. Все чаще и чаще после уроков учитель в поту усаживался на завалинке у дома и говорил:
– Надо было смолоду начинать воинскому делу учиться, давно бы уже воеводой был, есть в тебе талант.
– Во мне талант людей лечить, а не калечить или убивать, а воинское умение мне нужно, дабы в плен не попасть да своей семье при случае жизнь сохранить.
В один из дней я решил сходить на торг – мелькнула в голове одна мысль. Я походил по лавкам оружейников, выбрал себе неплохую саблю в ножнах, длинный прямой кинжал и, наконец, нашел то, что искал – кремневый пистолет. Был он, конечно, грубоватый. Я спросил у торговца, есть ли у него порох, пыжи, свинец на пули, продавец оживился, долго лазил под прилавком и вытащил два мешочка – с порохом и свинцом.
– А есть ли у тебя еще пистолет?
– Есть, есть, господин. – Он протянул еще один почти такой же, но несколько потертый.
Я пощелкал курками обоих пистолетов. Искру замки высекали исправно.
– Беру оба!
Торговец обрадовался и вручил в качестве подарка пулелейку и мерку для пороха. Вечером, уже уставший от дел и фехтования, я занимался изготовлением пуль, налил из свинца более сотни и решил завтра выехать из города и опробовать приобретение. Положил в возок чурбачок, который хотел использовать в качестве мишени.
С утра, прихватив пистолеты, пули и порох, я отъехал на возке подальше от города, нашел в лесу большую поляну, поставил чурбачок стоя. Зарядил оба пистолета, прицелился, выстрелил. Меня окутало дымом, отдача была мягче, чем при стрельбе из современных пистолетов. Подошел к чурбаку – сбоку была видна свежая царапина от пули. Так, прицелился из второго пистолета, выстрел, когда рассеялся дым, чурбачок лежал, а подойдя к нему, я обнаружил пулю в центре. Теперь я не ставил чурбан, а решил стрелять по спилу – он меньше по размеру. Перезарядив, выстрелил снова. Есть, оба попадания пусть и не в центре, но попали в круг диаметром с локоть. Для гладкоствольного кремневого пистолета с двадцати шагов даже неплохо. Теперь я отошел еще шагов на десять, снова выстрел, но на этот раз уже не так удачно. Все, понял я, максимум стрельбы – двадцать шагов. Поскольку перезаряжать долго и мешкотно, стрелять надо с близкого расстояния, наверняка. Времени на перезарядку в схватке просто не будет.
Домой я вернулся, довольный приобретением, хотя и отдал за пистолеты с припасами большие деньги, все-таки они были большой радостью. Мушкеты у стражников редко, но встречались, пистолетами знать не обзаводилась. Чтобы ускорить заряжание, я не поленился и дома развесил порох и завернул его в пергаментную, тонкую бумагу, сложил в мешочек, получилось на пятьдесят выстрелов.
Хорошо бы еще что-то вроде гранаты. Лежа в постели, я размышлял, как это можно сделать, и после долгих размышлений что-то стало прорисовываться. Я снова пошел к кузнецу, попросив три-четыре отрезка вроде водопроводной трубы, купил их и снова отправился на торг к уже знакомой лавке.
Увидев меня, оружейник забеспокоился:
– Что-то случилось, товар не понравился?
– Нет, товар я твой опробовал, понравился, нет ли у тебя еще пороха?
– Есть, остался один мешочек, к каждому пистолету я на всякий случай по мешочку брал. А что, неужели уже использовал?
– Нет, просто в запас беру.
– Так ты заходи, если что надо будет, ты в городе второй, кто пистолеты взял, не понимает пока народ огненного боя, боятся.
Дома я набил трубки порохом, скатал из бумаги что-то вроде полых трубочек, вставил одним концом в металлические трубки с порохом. Получилось вроде бомбы.
Осторожно сплющил конец трубки. Ну вот, готово, ждать следующего дня не стал, сел в возок и выехал из города. Доехал до ближайшего леса, нашел яму от упавшей с корнями ели и зажег запальную трубку. Засек по часам время и бросил самодельную бомбу в яму. Через восемь секунд грохнуло, осколки с визгом полетели вверх, уши заложило. Впечатление произвело даже на меня, на неподготовленного – эффект будет сильней.
Я мысленно прикинул – для похода на разбойников все готово, пора собирать людей. Приехав домой, я отправил кучера к старшему из дружинников, сам отправился на торг нанимать лошадей с повозками. Быстро договорился с возничими, заплатил аванс. Подойдя к дому, увидел стоящего у ворот старшего из дружины – Игоря.
– Будьте готовы выступать завтра утром, повозки с возничими будут ждать с утра на торгу, всем одеться, как крестьянам, оружие завернуть в тряпицы, чтобы не бросалось в глаза. Вот аванс вам. – Я выдал старшему по десять рублей на каждого дружинника.
Игорь кивнул и исчез. Я сел в возок и отправился к Сидору – на последнее занятие. Мы вдоволь, до седьмого пота, поупражнялись, сели отдохнуть. Я решил приступить к серьезному разговору.
– Сидор, ты хороший воин, но давай смотреть правде в глаза: для походов ты уже староват, да и здоровье твое подпорчено ранениями, как дальше жить собираешься?
Сидор пожал плечами:
– Семьи у меня нет, не сложилось за воинской службой: походы, ранения. Родных у меня тоже нет, уйти некуда. Из воинской избы не гонят, кормят, тем и живу.
– Сидор, хочу предложить тебе работать у меня.
Воин усмехнулся:
– На воротах охранником быть?
– Нет, охранником, но не на воротах. Хочу предложить тебе быть старшим охранником моего дома и меня самого. Требуется одно – честность и твое согласие. Комнату в доме своем выделю, кормиться будешь с нами, жалованье выделю, об этом поговорим. В помощь себе можешь сам выбрать двух-трех воинов, пусть и бывших, но за них должен сам отвечать. К порядку тебе не привыкать, воинскую службу нес, знаешь.
– Говоришь будто сладко, я за время наших занятий к тебе присмотрелся, с людьми поговорил, кто с тобой дела имел, никто плохого не сказал. Советоваться мне не с кем, а если голову сложу, плакать по мне некому. Согласен!
Мы ударили по рукам.
– А теперь об оплате – будешь получать, как в дружине князя десятник, устраивает тебя?
– Вполне.
– Хорошо, подбирай людей, подойдешь ко мне домой. Правда, несколько дней меня не будет.