Я отказался от провожатых и от охраны – идти было недалеко, а Лиина предложила показать мне дорогу. На это я согласился. По небу неслись быстрые луны, волосы девушки вспыхивали то голубым, то серебряным светом. На улице мне стало легче, но все равно хотелось спать.
Мне было грустно, что я настолько состарился, что могу думать о сне и усталости в обществе такой очаровательной женщины.
– Вы к нам надолго? – спросила она светски, потому что надо было говорить, а она не знала, как говорить с Посланцем Звезд.
– Я надеюсь, что пробуду здесь дня три, – ответил я. – Переговоры займут не меньше двух дней.
– Странно, – сказала Лиина. – Три дня. Из-за этого вся страна идет на такое испытание.
– Это вы придумали такой красивый замок? – спросил я.
– Вам понравилось? – Мой вопрос был ей приятен.
– Никогда еще не видел ничего подобного.
– Честно говоря, если бы я была свободна в своем выборе, – сказала Лиина, – я бы придумала куда более скромное сооружение, как наши старинные дворцы. Такой есть в Старой столице. Может быть, вас отвезут туда, в лес…
– Лиина, – сказал я, – я здесь чужой, и мне не все понятно. Но я знаю одно – нельзя построить такой дворец за ночь. Совершенно невозможно.
– Почему? – удивилась она. – Конечно же, можно.
– Сейчас вы будете говорить мне, что семьдесят три года назад…
– Так этот мост стоит по сей день! Вы можете завтра туда поехать. Это недалеко.
Я был сражен. Я стоял перед стеной. В близоруких глазах этой прекрасной женщины отражались сумасшедшие луны. Она не смеялась. Она в это искренне верила.
– Вы завтра встанете и посмотрите. Он будет виден из окна.
– Конечно, – капитулировал я.
Один раз на нашем пути в щель пересекающей наш путь улицы я увидел площадь, где должно было начаться строительство. Над площадью установили высокие фонари, и люди, маленькие, как муравьи, деловито сновали по ней.
Затем мы миновали темную башню, над вершиной которой дрожало зеленое сияние. Изнутри башни, откуда-то снизу, доносилось низкое утробное жужжание.
– Там мудрецы, – сказала Лиина. – Они готовятся.
– Волшебники?
– Вы их видели. У Господина Тумана.
– А что они делают?
– Они думают… они заклинают. Чтобы все получилось правильно.
– Но если они заклинают, – я постарался призвать на помощь память о сказках моего детства, – зачем тогда все вы? Зачем рисовать проект, зачем собирать каменщиков и землекопов? Зачем все те люди на площади?
Зеленое сияние над башней стало ослепительно белым. Я зажмурился. Когда я открыл глаза, то увидел, как в небо уносится светящийся плазменный шар.
– Глупый, – сказала Лиина с мудростью юной ведьмы. – Разве вам не понятно, что мудрецы не могут делать вещи? Построить дворец должна я сама.
– Как лягушка! – вспомнил я.
– Почему как лягушка? – Возможно, она не знала такого слова, но интуитивно она почувствовала в нем нечто принижающее.
– Это наша сказка. Старая сказка.
– Наш дворец – не сказка! Это очень важно понять!
Стараясь донести до меня всю серьезность ситуации, Лиина даже схватила меня за руку и дергала меня за пальцы в такт словам, словно подчеркивая их значение.
Мы остановились.
– Вот и ваш дом, – сказала Лиина. – Вам надо спать.
Она смотрела на меня с каким-то отчаянием, и ее ногти врезались мне в ладонь. Мне передалось ее состояние. Я не мог расстаться с ней.
– Мы пойдем ко мне? – спросил я.
– Почему?
– Потому что я не хочу, чтобы вы уходили.
– Как жаль!
– Не уходите.
– Я рада пойти к вам, – сказала Лиина. – Я хочу остаться с вами. Я ждала, но ко мне еще не пришел мой мужчина.
Может, это не было признанием в любви, но как признаются здесь? Во мне кипело смятение, я был во власти невнятности ощущений и рефлексов – я стремился к Лиине, но в то же время она казалась мне бесплотной, прозрачной, недосягаемой…
– У нас нет времени, – сказала она, но в то же время она вела меня к дому, к моим дверям и с каждым шагом все более спешила. – Пожалуйста, мне так нужно…
И тут ударил колокол.
Звон его донесся сверху, с неба, из облаков, мне показалось даже, что от глубины и гулкости этого звучания приостановили свой бег луны и вздрогнула земля. Хватка пальцев Лиины сразу ослабла, будто ее ударили.
Она стояла рядом со мной, опустив руки.
– Что случилось? – спросил я, уже понимая, что случившееся необратимо.
– Мне пора, – сказала она.
– Но мы шли ко мне?
– Поздно.
– Ты придешь к ним потом… когда захочешь.
Слова мои звучали двусмысленно и неубедительно.
В городе происходило какое-то движение – словно на улицу вышли школьники и спешат в школу. Стоит ноябрь, и потому темно.
Она провела пальцами по моей щеке.
– Ты иди и спи, – сказала она. – Утром проснешься, и будет дворец. Такой, какого еще никогда не было. Я придумала его. Ты будешь рад за меня. А сейчас спи, спи… Ты же хочешь спать…
Она словно гипнотизировала меня. Сонливость навалилась на мои глаза невероятной тяжестью. Я готов был улечься и заснуть тут же, не доходя до двери. Лиина помогла мне – кажется, что это было так, – помогла мне войти в дом.
Потом я нашел в темноте свою комнату и в ней, при свете лун, диван, накрытый колючим ковром… Я заснул.
Ничего мне не снилось. И ночь прошла мгновением.
Когда мгновение миновало, я очнулся.
Я лежал, еще не открывая глаз и вспоминая необыкновенный вчерашний день. Он сплетался из перехода через Пустошь, шумного толстого Господина Тумана и похожих на худых ворон мудрецов… И Лиина с ее сказочным и нелепым дворцом. И ночная прогулка, которая завершилась сценой из «Золушки» – впору искать у дверей потерянный ею башмачок.
А как же дворец для господина комиссара? Это не просто пустая выдумка – я вспомнил башню с зеленым сиянием над ней и суету муравьев на площади…
Я поглядел на часы. Половина десятого. Я долго спал.
Я подошел к окну. Шторы были раздвинуты, но за моим окном была лишь пустынная улица с глухими белеными стенами.
Мой дом был пуст, ни звука, ни движения. Обо мне забыли.
В умывальнике осталось немного чистой воды. Я умылся. На ладони были три красные точки – следы ее ногтей.
Я оттягивал выход из дома. Я не знал, что лучше – свершение дворца либо его отсутствие.
Наконец дальше стало невозможно тянуть время.
Я вышел на улицу.
Улица была пуста. Я сделал шаг на мостовую и тут же отступил назад – мимо быстро проехал экипаж, запряженный пони. Створки окошек были наглухо закрыты.
Я пошел по улице туда, где вчера заметил поворот к площади. Мои шаги гулко отдавались в пустоте улицы.
Стена замка перекрывала щель улицы и вторгалась в утреннее небо. Я побежал по улице к площади. С каждым шагом замок вырастал, он был белым, мраморным, легким и изощренно бессмысленным, но если на проекте он казался кондитерским чудом, то сейчас он был громаден и невесом – он был сродни облакам и сверкающим снежным вершинам. Разноцветные стекла перехватывали косые утренние лучи солнца и под причудливыми углами кидали их на площадь.
По мере того как я приближался к замку, занимавшему, как я понял, всю площадь, количество людей вокруг меня все увеличивалось – из домов выбегали зеваки, подтягивались экипажи и путники. У рва, окружающего замок, широким кольцом ожидали чего-то тысячи человек. Вопреки ожиданию толпа была молчалива – от нее лишь исходил легкий шорох голосов.
Меня узнавали и расступались, чтобы пропустить.
Я достиг поднятого моста. Башни вознеслись уже выше возможного воображения – ничего более грандиозного в Галактике я не видел.
Замок был молчалив, ненаселен. Он еще ждал своих обитателей.
Мой мозг требовал объяснения, разум отказывался мириться с тем, что видели мои глаза, и, подходя к замку, я вертел головой в тщетной надежде увидеть Лиину, которая объяснит мне то, что, вернее всего, не поддается объяснению.
Лиины нигде не было.
Толпа колыхнулась – приближались крики и грохот железных колес.
Господин Тумана появился на боевой колеснице. Люди ринулись в стороны, толкаясь и сшибая друг друга – колеса повозки были снабжены острыми шипами.
Он увидел меня сразу. Словно ожидал увидеть именно здесь.
– Впечатляющее зрелище! – закричал он. – Я и не ожидал. Честное слово, трудно вообразить.
Господин спрыгнул с колесницы.
– Теперь приступим к осмотру. Я рад, что вы будете со мной. Это знаменательный момент в истории всего нашего государства. Ведь признайтесь, что мало где такое возможно. А?
Он игриво ткнул меня в бок пальцем.
Стоявший на колеснице трубач пронзительно загудел.
Толпа онемела.
Подъемный мост медленно опустился, завис на секунду над землей и с глухим стуком упал. Тут же начали открываться кованые металлические врата.
Господин полез обратно на колесницу и позвал меня.
– Так надо, – сказал он. – Так гласят древние законы.
Господин спрыгнул с колесницы.
– Теперь приступим к осмотру. Я рад, что вы будете со мной. Это знаменательный момент в истории всего нашего государства. Ведь признайтесь, что мало где такое возможно. А?
Он игриво ткнул меня в бок пальцем.
Стоявший на колеснице трубач пронзительно загудел.
Толпа онемела.
Подъемный мост медленно опустился, завис на секунду над землей и с глухим стуком упал. Тут же начали открываться кованые металлические врата.
Господин полез обратно на колесницу и позвал меня.
– Так надо, – сказал он. – Так гласят древние законы.
На колеснице было тесно – возничий, Господин, трубач и еще я. Лошади с трудом взяли с места.
Подковы четко звенели о торцы мостовой.
Внутренний двор замка был невелик – дворцу в нем было тесно. Колесница смогла лишь развернуться перед подъездом. Сойдя с колесницы, мы пошли к высоким стеклянным дверям, которые при нашем приближении медленно растворились – два старых лакея в красных ливреях вытянулись, пропуская нас внутрь. Они были первыми людьми, которых мы увидели в замке.
Может быть, я жертва волшебства? Может быть, я проспал годы, а мне кажется, что прошла ночь? Я посмотрел на часы. Вчера было шестнадцатое. Часы показывали семнадцатое. Да и вся версия о сне могла прийти в голову лишь законченному идиоту, ведь не станет же комиссар ждать годами, пока ему подготовят жилье на Тумане.
Я ждал, когда увижу Лиину. Она откроет мне тайну, если тайна лежит в пределах моего понимания. Я боялся того, что понять ее не смогу. Как не смогу никогда осознать физический смысл бесконечности.
Я хотел спросить о Лиине, а спросил другое:
– А где ваши волшебники? Старцы?
– Их нет, – ответил Господин и не стал вдаваться в подробности.
Холл дворца был невероятно высок. Пожалуй, конструктивно Лиине не было смысла так поднимать потолок – впечатление на визитера это производило оглушающее.
Арки свода сходились на уровне облаков, и разноцветные стекла витражей создавали в воздухе скорее видимый, чем слышный, перезвон детства. Голубь, залетевший в открытое там, в выси, окно, неспешными кругами осваивал новое пространство.
– Ну вот, – сказал укоризненно Господин. – Когда дождь пойдет, как закроете?
Один из лакеев ответил:
– Здесь предусмотрен подъемник для того, чтобы снимать пыль или мыть окна.
Господин уже шел к лестнице, которая вольными полукружьями раздваивалась, ведя на второй этаж.
Спеша за ним, я взялся за перила, и предупреждающий оклик лакея запоздал – на подушечках пальцев и ладони остались пятна белой краски.
– Можно было бы предусмотреть, – рассердился Господин Тумана. – А вы бы лучше смотрели, за что хватаетесь!
Я удивился раздражению в мой адрес.
Господин Тумана задрал тогу, под которой обнаружились широкие штаны, вытащил из кармана большой кружевной платок и кинул мне.
Платок белым скатом приплыл мне на руки.
– Так жаль, когда хоть пылинка падает на завершенную работу, – сказал Господин, и я примирился с его раздражением.
Я вытер пальцы. Мы поднялись на второй этаж.
Заиграла музыка – она лилась сверху, но оркестра не было видно.
Открылись двери в главный зал – он был так же высок, как вестибюль, видно, размещался в соседней с ним башне. Стены были белыми в золотых узорах, по стенам были развешаны гигантские полотна, изображающие пейзажи, мозаичный пол искусно изображал морское дно.
Посреди зала стояла небольшая группа людей.
Господин Тумана быстро прошел к возвышению в торце зала, где стояло кресло.
Он уселся в кресло и, увидев, что я отстал, крикнул мне:
– Да скорее же! Идите сюда.
Группа людей потянулась к возвышению. Они шли молча.
Я прошел близко от них и понял, что все они бедняки. Именно таким было мое первое впечатление. Бедняки. Бедные несчастные люди. Поднявшись на возвышение, я оказался с этими людьми лицом к лицу.
И понял, откуда возникло это ощущение бедности.
Одежда этих людей являла собой крайнюю степень изношенности, как будто была протерта многолетним употреблением, штопана-перештопана, заплатана, но при том и дырява. То же было и с обувью… И волосы у этих людей были длинными, кое-как обрезанными. И седыми.
Все они были седыми, старыми, как сама смерть.
Даже Господин Тумана, лишенный сентиментальности, был, по-моему, поражен видом этих людей.
– И это все? – спросил он.
– Все, – ответил старик из первого ряда.
– А остальные? – спросил Господин и первым ответил: – Умерли.
– Умерли, – прошелестело в толпе.
– Это чудесный дворец, – сказал Господин и смахнул слезу, чему я был удивлен. Голос его прервался, словно слезы душили его. – Это лучший в мире дворец. Можно положить тысячу жизней, но не построить такого дворца. И пускай наш гость, – он смотрел на меня наполненными слезами глазами, – пускай он подтвердит, что никогда и нигде не видел ничего подобного.
Я сказал тогда:
– Я бывал на очень многих планетах, я посетил тысячу миров. И я клянусь вам, что подобного замка и подобного дворца нет нигде. И я думаю, что никогда не будет.
Старые бедняки молчали и не смотрели на меня.
– Вы слышали? – громко спросил Господин. – Сегодня прилетает сам комиссар Галактики, и он увидит, какой дворец есть на нашей планете. Так что теперь вы можете идти и отдыхать. У вас все будет – пока вы будете жить, у вас все будет.
И тогда я, обшаривая взором эти лица, озаренный черным светом понимания, кто они и почему они так бедны и стары, увидел наконец лицо Лиины. Она почему-то держала в старческой лапке измочаленный и почерневший от старости рулон с проектом дворца. Она высохла и была непохожа на вчерашнюю Лиину, но глаза остались прежними – если видеть только глаза.
Она не хотела узнавания. После первого проблеска радости от встречи наших взглядов она отвела глаза и сразу растворилась в кучке стариков и старух.
– Идите, – сказал Господин, – идите, помойтесь, отдыхайте. Вы можете выбрать одежду в моих кладовых.
Они пошли прочь. Покорно. Уже забытые. Я ждал, что Лиина обернется, а она не обернулась.
– Сколько их было? – спросил я.
Один за другим старики втягивались в открытые двери. И исчезали.
– Когда? – спросил Господин Тумана.
– Вчера вечером.
– Шесть тысяч. Если нужна более точная цифра, я ее для вас прикажу найти. Но сами понимаете… многие умерли. Но не от беды, не от случайности – от старости. Я думаю, что не надо рассказывать господину комиссару о том, что этот замок построен за одну ночь.
Я согласился с Господином Тумана. Но он, словно не был уверен, правильно ли я его понял, пояснил:
– А то у вас будут думать, что мы можем делать такое всегда… Но у нас есть один мост, он был построен семьдесят три года назад, когда…
– Я помню.
– И этот дворец. А больше такого не будет. Ведь он строится раз в жизни.
Я знал, что все равно комиссар узнает об этом. Или узнают люди, сопровождающие его. Я сам могу проговориться.
Днем приехал комиссар. Он милый человек, мы давно с ним работаем вместе. Я тогда же, вечером, когда мы остались в каминной – схожей с готическим храмом, устланной коврами и шкурами зверей зале, – рассказал ему, что дворец был построен за ночь, что вчера еще – я сам уверен в этом – на месте дворца был пустырь.
Господин комиссар не поверил мне. Сначала не поверил. Может быть, потому, что в моем голосе не было уверенности. Может быть, потому, что я все равно подозревал себя в странном состоянии безумия.
На следующий день по холодку мы гуляли с комиссаром по городу. Город все еще был тих и словно задумчив.
– Наверное, многие, – сказал комиссар, и я понял, что он уже поверил мне, – за ту ночь потеряли близких. А если они возвратились… то это печальный парадокс.
Я услышал, как наверху скрипнуло. Я поднял взгляд. На втором этаже распахнулось окно, и оттуда к моим ногам упал ветхий рулон бумаги. Комиссар поднял его, а я смотрел наверх и увидел Лиину, которая сначала отшатнулась от окна, но затем вновь приблизилась к нему. Ее сухие сморщенные губы раздвинулись словно в улыбке, она хотела что-то сказать мне, но не сказала – я думаю, что в моем горестном взгляде она увидела нечто обидевшее ее. Но во мне не было желания ее обидеть.
Окно закрылось.
Комиссар протянул мне рулон.
– Это вам? – спросил он.
– Да, – сказал я. – Это первый проект вашего дворца. Он был нарисован вчера. Его нарисовала девушка, и мы с ней гуляли вчера вечером по этому городу… Вы ее видели сегодня.
Мы шли молча. Город был пуст и печален.
– А давно вы впервые поцеловали девушку? – вдруг сердито спросил комиссар. – Давно выпили первый бокал вина, давно похоронили мать? Давно?
– Вы хотите сказать, что вчера? – улыбнулся я.
– Да. Я вчера стал комиссаром этой маленькой Галактики. Вчера!
Он говорил настойчиво и сердито.
– Но почему они согласились? – спросил я.