«Достаточно сказать, что мы попадали к нему в кабинет 5-6 раз в год, за истекшие полгода я был у него всего 2 раза по одному и тому же поручению. Надо сказать, что мы и сами не горели желанием попадаться ему на глаза (смех), так как знали, что из кабинета выйдем шатающимися или разбитыми.
Берия – настоящий двурушник и лицемер. Для него нет ничего святого, ничто для него не являлось авторитетом».[151]
Попробуем подтвердить эти характеристики конкретными фактами того, как Берия издевался над подчиненными, как они выходили из его кабинета разбитыми, что должно было особенно мерзко выглядеть на фоне остальных заместителей Сталина, которых Чадаев характеризует так.
«Вознесенский в моей памяти остался как энергичный, принципиальный и компетентный руководитель. Это был человек с широким кругозором, деятельный, вдумчивый, сочетающий аналитический ум и дальновидность крупного политического деятеля» – это о тогдашнем председателе Госплана, известной «жертве сталинизма».
О Молотове: «Он обладал хорошим качеством привлекать и располагать к себе людей, заражать их своим энтузиазмом. Иногда шуткой заставлял делать больше, чем приказанием».
Нам остается эти характеристики только проверить.
В аппарате Совмина была масса мелких чиновников, над которыми удобнее всего «глумиться», если ты, заместитель Сталина, скот. Как же вели себя трое заместителей по отношению к этим людям? Поскольку Чадаев сам являлся одним из них, то он автоматически, сам того не замечая, на данный вопрос тоже отвечает. Но мы проведем эксперимент над собой. Возьмем этих троих замов Сталина: В. М. Молотова, Л. П. Берия и Н. А. Вознесенского и пока обозначим их буквами А, Б и В. Выпишем из воспоминаний Чадаева их отношение к безответным клеркам Совмина.
А. «…имел самый большой и квалифицированный секретариат, подобранный из опытных работников Госплана и наркоматов… стремился по всякому поводу представлять работников (своего секретариата – Ю.М.) к правительственным наградам».
Б. «…был скуп на похвалу… как бы хорошо ни была выполнена работа, считал это само собой разумеющимся… в требованиях резок, не стеснялся в выражениях, даже оскорблениях. Пример разговора с работниками аппарата Совмина: «Ишь распоясались! Ноги на стол! Безобразие! Подняли головы и поглядываете, словно одичавшие псы!»
В. «Идя к нему на прием, никто из сотрудников не был уверен, что все пройдет гладко, что вдруг он внезапно не вскипит, не обрушит на собеседника едкого сарказма, злой издевательской реплики… была привычка начинать разговор с придирки к чему-нибудь… считал себя после Сталина самым умным человеком… Наркомы не любили его за резкий вспыльчивый характер, нанесенные им оскорбления, унижающие достоинства человека, и как-то обходили стороной кабинет заместителя главы правительства».
Итак, попробуйте по степени глумления над чиновниками Совмина догадаться, кто из этих А, Б, В кто? Трудно?
Наверное, вы решите по характеристикам, данным Чадаевым и Байбаковым, что Л. П. Берия – это В. Недаром же даже наркомы боялись к нему ходить. Нет, вы ошиблись. В. – это Вознесенский. «Жертва сталинизма».
Тогда, возможно, вы решите, что Берия – это Б. Нет, вы опять ошиблись. Б. – это Молотов. Шутник.
Да, Берия – это А. Именно он, а не председатель Госплана Вознесенский имел в своем аппарате в Совмине самых квалифицированных работников Госплана. И, надо думать, потому, что нещадно «глумился» над ними – представлял к правительственным наградам.
Но у Берия был еще один аппарат, ведь Берия был председателем Спецкомитета, в котором создавал атомную и водородную бомбы и ракеты ПВО «Комета» и «Беркут». Может, он глумился над этими людьми? М. Помазнев, которому Хрущев поручил срочно найти факты того, что Берия враг народа, такие факты быстро нашел:
«По линии Спецкомитета имело место задабривание министров и других руководящих работников и заигрывание с ними. Большинство министров оборонной промышленности и машиностроения получили по нескольку орденов и стали лауреатами Сталинских премий. Много наград давалось строителям. Выдача наград производилась в аппарате Спецкомитета. Аппарат Спецкомитета не в меру отмечался наградами. Достаточно сказать, что за последние годы секретарь Спецкомитета Махнев стал Героем Социалистического Труда, дважды лауреатом Сталинских премий и получил несколько орденов».[152]
Это феномен Берия. Как только его бывшие товарищи и сотрудники начинают вспоминать о нем, у них немедленно исчезает логика и их характеристики Берия ни в малейшей мере не соответствуют ими же приводимым фактам. Но об этом ниже и специально.
Приводимые воспоминания Чадаева и Помазнева подтверждают мои сделанные выше выводы, Берия был умный человек и поэтому к нему в подчинение подбирались энергичные и умные люди, которым бояться его не было необходимости. Это и объясняет, почему он справлялся с любым, самым тяжелым делом. Это и объясняет, почему Сталин забрал у Молотова атомный проект и передал его Берия. Это и объясняет, почему поручить этот проект молодому Вознесенскому, «самому умному», академику, Сталину и в голову не пришло.
Но чтобы быть хорошим руководителем, умным быть мало.
Вдумчивость
Берия обладал еще одним очень важным качеством – желанием и способностью вникать в мельчайшие подробности порученного ему дела.
Обычно «теоретики» в области управления разглагольствуют о том, что начальник, дескать, не должен вникать в мелочи, поскольку на то есть подчиненные и умные советчики-консультанты. А сам начальник, дескать, должен заниматься «стратегическими» вопросами.
Этим умникам не приходит в голову, что и любой стратегический вопрос также состоит из мелочей. А это значит, что любая мелочь может перечеркнуть тебе всю стратегию, если ты эту мелочь не учтешь. На что скрупулезные немецкие генералы предусматривали любую детальку снаряжения своих солдат, так ведь и они не все мелочи могли учесть. К примеру, немцы не смогли взять Москву в 1941 г. в том числе и потому, что тылы их пехотных дивизий практически обездвижили из-за недоучета нескольких «мелочей».
Транспорт немецких пехотных дивизий был гужевым – на конской тяге. И немцы вошли к нам в СССР как богатые цивилизованные люди – фуры их транспортных колонн были на пневматическом ходу, подрессоренные, тащили их лошади-тяжеловозы европейских пород – битюки и першероны. Но наступила осень, пошли дожди, и немцы стали гоняться за русскими неказистыми телегами с маленькими и очень узкими колесами. Почему? Да потому, что широкие шины пневматических колес грязь мнут, и лошади все силы расходуют не на перевозку груза, а на то, чтобы перемять всю грязь грунтовых дорог. А узкое колесо русской телеги грязь режет, и лошади легко телегу тащат. На широкое колесо грязи налипает очень много, а узкое, врезаясь в грязь, само себя очищает. Когда началась зима, немцы начали гоняться и за русскими маленькими, пузатыми, неказистыми лошадками. Почему? А першероны всем хороши, но есть одна мелочь – они при морозах от -15° без теплой конюшни дохнут. Почему советское командование и приказало сжигать все постройки вдоль дорог, по которым шли на Москву немцы. Чем, собственно, и занимался отряд Зои Космодемьянской, которую немцы схватили за попытку поджечь конюшню…
Есть еще одна сторона этого вопроса о мелочах. Если начальник не знает нужных мелочей, не знает, в чем смысл работы его подчиненных, то они начинают им руководить. К примеру, подчиненный говорит начальнику, что для исполнения его приказа ему, подчиненному, нужны дополнительно люди, деньги, материалы и т.д. Что делать? Не дать? А подчиненный приказ не исполнит и скажет, что виноват ты сам. Наказать его потом? А что толку, ведь тебя самого за неисполнение приказа уже наказывают. Остается слушаться и делать то, что требуют подчиненные. А ведь они бывают разные.
Так вот, насколько я понимаю, Берия обладал способностью быстро и на любую глубину вникнуть в любое порученное ему дело. Ни в каком деле подчиненные не могли «запудрить ему мозги».
К сожалению, все, что связано с Берия, его архивы – уничтожено. Свидетели врут, о чем я уже написал и о чем позже. Поэтому подтвердить эту свою мысль мне придется на довольно сложном примере.
Когда Берия создавал ядерное оружие, то научную часть этого проекта обеспечивала группа физиков. Сначала, когда начинали на пустом месте, дело взял на себя Курчатов с немногими энтузиастами, но когда Берия обеспечил получение разведданных об американском проекте, то желающих, на готовое, конечно, набежало много.
К сожалению, все, что связано с Берия, его архивы – уничтожено. Свидетели врут, о чем я уже написал и о чем позже. Поэтому подтвердить эту свою мысль мне придется на довольно сложном примере.
Когда Берия создавал ядерное оружие, то научную часть этого проекта обеспечивала группа физиков. Сначала, когда начинали на пустом месте, дело взял на себя Курчатов с немногими энтузиастами, но когда Берия обеспечил получение разведданных об американском проекте, то желающих, на готовое, конечно, набежало много.
А все «грамотные» физики как сегодня, так и тогда, должны, как известно, исповедовать гениальную теорию относительности Эйнштейна. Так вот. Начиная с 1951 г. в журнале «Вопросы философии» наши и зарубежные философы начали обсуждение глупых положений теории относительности, наивно призывая правоверных эйнштейнцев поучаствовать в дискуссии. Наивно потому, что не понимали, что если они докажут, что гениальная теория Эйнштейна является всего лишь малоудачной гипотезой, то тогда чем, кроме своей глупости, физики-эйнштейнцы объяснят, почему они на эту теорию столько лет молились? Это ведь все равно, если бы я начал приглашать Патриарха Алексия II на дискуссию «Есть ли Бог?».
К декабрю 1952 г. молчание эйнштейнистов стало красноречивее любых слов. И физический кагал организует ответную акцию. Академик Фок пишет статью под названием «Против невежественной критики современных физических теорий» и посылает ее в ЦК. В статье доказывает «гениальность» теории Эйнштейна «убойным» аргументом: «…оспаривать теорию относительности столь же нелепо, как оспаривать шаровидность Земли». Но кто бы при живом Сталине посмел поддержать идею «недопустимости критики» чего угодно? ЦК отвечает в «Правде» статьей: «Развертывать критику и борьбу мнений в науке».[153] И хитрый кагал делает «ход конем».
Статью Фока прилагают к служебной записке под грифом «секретно» на имя Берия. А в служебной записке невинно просят помочь опубликовать эту статью, но в самой записке содержится и шантаж: «Основной атаке со стороны этой группы философов подвергается теория относительности и квантовая теория… представляющие собой теоретическую базу электронной и атомной техники».
Эту записку подписали 11 физиков, в том числе и непосредственные участники работ по атомному проекту.
Чтобы вы поняли, в чем тут шантаж, поясню, что служебные и докладные записки – это всегда предупреждение подчиненного начальнику о том, что подчиненный снимает с себя ответственность за порученное дело. Это отлично понимает и начальник: если дело будет сорвано, то подчиненный прикроется копией докладной записки и словами, что он начальника предупреждал вовремя, да тот мер не принял.
Связывая теорию относительности с «атомной техникой», т.е. с созданием атомного и водородного оружия (где она никому и даром не была нужна), футбольная команда эйнштейнистов фактически угрожала, что если очередные испытания оружия пройдут не по плану, то виноват будет Берия, который позволил «невежественной критикой» затормозить нужные физические исследования.
Почему я уверен, что это шантаж? Да потому, что «подписанты групповухи» отлично знали, что Берия не имеет отношения к печати – это вопрос ЦК КПСС. Но ЦК КПСС за создание атомного оружия непосредственно не отвечал, а Берия отвечал, вот они и «ошиблись» адресом после того, как ЦК им отказал прямо.
Более того, хотя письмо это адресовано только Л. П. Берия, но «подписанты» опять «ошиблись» и направили его Курчатову, который текст «групповухи» сначала не подписал. Но потом Курчатов понял, что попутно шантажируют и его, поэтому на всякий случай приложил к групповухе и свое письмо, в котором поспешил сообщить, что он взгляды Фока разделяет, чем снял с себя ответственность.
Итак, эта подборка документов попадает к Берия. Если бы он не разбирался детально в технике создания атомного оружия или хотя бы чувствовал себя в этом деле неуверенно, то ему при такой пустячной просьбе оставалось одно: немедленно попросить ЦК запретить критику теории относительности. Этим бы он безо всяких хлопот снял с себя ответственность, и если бы физики стали утверждать, что испытания водородной бомбы задерживаются невежественной критикой, то Берия мог бы сказать Сталину: «Но я ведь слезно просил Маленкова запретить ее, а он не захотел!»
Но Берия спокойно плюнул на весь этот кагал «отцов» атомной и водородной бомб. Он действительно переслал статью Фока и «групповуху» по назначению – Маленкову, но в сопроводительном письме сообщил Маленкову о своем полном безразличии к воплям эйнштейнистов. В письме он не попросил «срочно прекратить критику», он даже не употребил сочувственного «прошу обратить внимание», он написал: «Пересылаю в ЦК КПСС статью академика В.А. Фока и письма упомянутых выше физиков на Ваше рассмотрение».[154] Вот эта формула означает, что самому Берия совершенно не интересно, как Маленков этот вопрос рассмотрит, и даже если он всю груду этих бумаг повесит на гвоздик в сортире, то Берия это тоже устроит.
(Чтобы закончить тему, скажу, что ЦК в январе 1953 г. все же переслал статью Фока в тот самый журнал «Вопросы философии», который еще в январе 1952 г. просил: «Редакция обращается к советским ученым с просьбой принять участие в обсуждении философских проблем специальной и общей теории относительности, а также проблем массы и энергии».[155] Вот ведь чем в то время у людей головы были заняты!)
Такое равнодушное отношение Берия к предпринятому против него шантажу означает только одно: он настолько хорошо знал технику и тонкости создания ядерного оружия, что ему было наплевать не только на Эйнштейна, но и на физиков, подписавших «групповуху». Если бы они попробовали сорвать план создания оружия, то он просто заменил бы их другими физиками, а нынешние «отцы» бомб за 101-м километром[156] учили бы в школах детишек, что тела при нагревании расширяются.
И физики это знали и ценили то, что именно им Берия доверил работу в атомном проекте. Это видно хотя бы по тому, что советские физики-атомщики входили в очень небольшой класс современников Берия, который никогда его не хаял, а отзывался с уважением.
К примеру, в конце 1953 г. агентура МГБ доносила, что физик Л. Д. Ландау (один из подписантов шантажа, кстати сказать) допускает «клеветнические высказывания в адрес партиии правительства по поводу разоблачения вражеской деятельности Берия». Правда, потом Ландау понял, в чем дело, и заткнулся.[157]
В этот же класс людей, не клеветавших на Берия, входили и конструкторы ракетной техники. Такой вот штрих. Конструкторы дают имена своим изделиям. После того, как одному тяжелому танку было дано имя Клима Ворошилова (КВ), а другому Иосифа Сталина (ИС), подобную практику использования имен вождей запретили. Осталось плоско-банальное: «Метрополитен им. Кагановича» или «Мясокомбинат им. Микояна». Но прерогатива давать имя изделию за конструкторами осталась. Скажем, атомным бомбам давали имя РДС («Россия делает сама»[158]). Так вот, не имея возможности прямо отметить в названии изделия имя Берия, конструкторы системы ПВО вокруг Москвы назвали ее «Беркут». То, что это в честь Берия, никто не сомневался и все знали, поскольку как только Берия убили, система была переименована в «С-25».[159]
Любовь к работе
Каким бы делом ни занимался Берия, он старался в него вникнуть до конца. Между прочим, это свидетельствует о его любви к жизни, правда, под жизнью в данном случае имеется в виду не животное стремление пожрать, потрахаться, поразвлекаться, а дело, которым человек занимается. Приведу пример.
Выше уже написано о «правотроцкистском» процессе 1938 г., по приговору которого был расстрелян Н. И. Бухарин. За процессом следили сотни журналистов, включая западных. Его стенограмма немедленно печаталась в центральных газетах (по крайней мере в «Правде», «Известиях» и «Труде»). Какая тут могла быть судебная ошибка и что тут проверять?
Но жена Бухарина, находясь в лагере, упорно твердила, что Бухарин не виновен. И вот в 1939 г. Берия, проверяя дела ежовщины и освобождая болтунов и невиновных, узнал и об этих разговорах. Жену Бухарина привезли в Москву, и он ее лично, чуть ли не насильно потчуя чаем и фруктами, допросил, расспрашивая обо всех доводах, по которым она считала Бухарина невиновным. Она об этом написала сама в своих воспоминаниях, густо усыпанных проклятиями и оскорблениями в адрес Берия.[160]
Правда, Бухарин имел привычку жениться на молоденьких, и эта последняя его жена была молода и неопытна. Она и тогда, и при написании своих мемуаров не поняла, что своими ответами на допросе она только подтвердила, что Бухарин действительно был заговорщиком и расстрелян за дело.