Макар вздохнул. Оказывается, и Соня тоже была права: не очень веселым он стал после рассуждалок. Такие знания Макару ни к чему! Действительно, только увеличивают печаль. Не пустые рассуждения, а реальное расследование – вот это совсем другое дело!
Глава VI Папа лучше интернета
Выходные – это не только суббота и воскресенье. Выходные начинаются в пятницу.
Обычно по вечерам в пятницу Веселовы ужинали с праздничным настроением. В такие минуты Макару казалось, что они празднуют день рождения – например, Нюка. Тем более что точная дата его появления на свет была неизвестна, а сам Нюк, естественно, сообщить ее никому не мог.
Но сейчас Макар забыл даже про любимого хонорика. Ему казалось, что у него нет вообще никакого настроения. Все его чувства заняло одно устремление: узнать побольше о Патриарших прудах. Интернет был занят Соней, а Макар подступался к другому источнику информации – к папе.
Но все-таки после рабочей недели надо было дать человеку отдохнуть – посмотреть какую-нибудь ерунду вроде «Новостей» по телевизору, послоняться по квартире, пошуршать газетами. В такие минуты папа напоминал Макару Нюка: хонорик точно так же смотрел – правда, не в телевизор на диктора, а в окошко на птичек, так же шуршал газетами на кухне – правда, в отличие от папы, рвал их, и блуждал по комнатам точно так же, опустив голову и лениво передвигая лапками.
Но вот папа направился на кухню – похоже, его потянуло на общение. Макар сразу бросился вдогонку. Но не успел: мама задала вопрос первая.
– Ты пойдешь завтра пикетировать? – поинтересовалась она.
– Я, конечно, не любитель подобых мероприятий, – ответил папа, – но раз уж безобразие подступило к самому порогу, придется участвовать в пикетировании.
– Можете вы хоть на выходные забыть о своей работе? – возмутился Макар. – Какое еще кипе… пике… Ну и профессия у вас! В вашей этнографии все слова иностранные и непонятные, а изучаете как раз все местное.
– Все местное как раз более непонятное, чем иностранное, – отмахнулся папа. – Например, я никак не пойму, зачем зимой надо долбить лед на пруду, чтобы начать какое-то строительство. Неужели нельзя хотя бы до весны подождать?
– Это строительство вообще не надо начинать, – сказала мама. – Даже летом. Вот мы и будем завтра пикетировать возле стройки. То есть митинговать, – объяснила она Макару. – Это имеет отношение не к этнографии, а к здравому смыслу.
Макар обрадовался. Кажется, разговор сам собою направляется в нужное русло! Не надо бояться, что мама заподозрит его в том, что он затевает очередное расследование. Как она недавно высказалась, сыщицкие наклонности Макара – это их с папой генетическая ошибка. Поэтому, как только Макар задавал очередной подозрительный вопрос, мама вздрагивала, как будто ее звали в милицию на опознание серийных убийц. Но теперь можно было спокойненько выслушивать родителей и лишь иногда вставлять провокационные вопросы-уточнялки.
Ладошка с Нюком тоже явились на кухню: почуяли то ли интересный разговор, то ли вкусный запах из духовки. Одна Соня продолжала общаться с компьютером. Его-то обо всем можно было спросить напрямую, без всяких хитростей.
– Да, серьезно надо вам насолить, чтобы папу вытащить в субботу кипятиться! – воскликнул Макар.
– Что ж, вполне удачный каламбур. Пикетировать и кипятиться – в этом есть что-то общее, – вздохнула мама. – Моей выдержке тоже приходит предел. Когда я узнала про этот примус…
При этих словах Ладошка тихонько сполз под стол, притворившись, что занят Нюком. Но Нюк предательски вылез из-под стола и направился к своей миске. А вот Ладошка не торопился покидать свое убежище. Что там дальше скажут про примус?
– Чем тебе примус не понравился? – удивился Макар. – Нормальное ископаемое. Мы его сегодня совершенно случайно обнаружили на Патриках.
Мама выронила чашку.
– Как?! – побледнела она. – Он уже стоит на прудах? Значит, мы опоздали с пикетом?!
Разговаривать со взрослыми сложнее, чем читать «Алису в Стране Чудес»: неожиданностей и непонятностей больше. Всего-то несколькими фразами перекинулся Макар с родителями, а кажется, будто ответил на триста тридцать три вопроса Свичкиной анкеты. Кто где стоит, кто куда опоздал? По-человечески, конечно, родители разговаривать не умеют. Странно, что при этом они довольно успешно понимают друг друга.
Папа бросился к окну.
– Всякая гадость возводится бешеными темпами! – воскликнул он. – Не успеешь глазом моргнуть, уже примус торчит под окнами! Надеюсь, он хотя бы не будет гореть, как Вечный огонь?
Ладошка осторожно выглянул из-под стола и вопросительно уставился на старшего брата. Макару ничего не оставалось делать, как покрутить пальцем у виска. При этом он не совсем понимал, себя имеет в виду или родителей.
– Папа, ты не увидишь примус, он же маленький, – осторожно сказал Ладошка. – И с чего ты взял, что он на улице?
Пришла папина очередь удивляться.
– Десятиметровая махина – это маленький? – возмутился он. – Это же высота четырехэтажного дома! Да на этот примус одной меди, наверное, пойдет несколько тонн!
Макар понял, что они с родителями говорят о разных вещах.
– Стоп-стоп-стоп! – сказал он. – Вы о каком примусе?
– А вы о каком? Значит, там ничего нет? – с надеждой в дрогнувшем голосе спросила мама. – Ты же сказал, что вы видели на Патриарших прудах примус?
– Видели и забрали, – сказал Макар. – Он сейчас у Ладошки под кроватью стоит.
– О господи! – Мама всплеснула руками. – Мы в сказке находимся, что ли?
Не зря Макар вспоминал «Алису в Стране Чудес». Если разговор так пойдет и дальше, то можно весь вечер объяснять, что каждый из них имел в виду, а до сути так и не дойти.
Ладошка первым понял, как надо внести в разговор ясность. Он сбегал в комнату и притащил начищенный до блеска примус.
– Вот, – сказал он. – Эту лампу я нашел на пруду. На всякий случай тер, тер… Я же не такой взрослый, как вы, еще надеюсь на чудо. Вдруг она волшебная? – добавил он.
Хитрый Ладошка знал, как вызвать у родителей умиление!
Мама рассмеялась:
– Конечно, волшебная! Наверное, пока ты натирал эту лампу Аладдина, то уже представлял всякие чудеса, да? Значит, развивал свое воображение. Это и есть волшебство.
Похоже, Ладошка так не считал, потому что разочарованно вздохнул. Что толку в воображении? Можно мечтать о чем угодно, но воплотиться мечтам в явь лампа так и не помогла.
– Значит, это чудище пока еще не стоит на пруду? – облегченно вздохнул папа, взяв лампу в руки. – Представляете, вот такой примусище высотой с десяток метров взметнется над водой! Да и не взметнется, а просто станет там медным истуканом. Такой вот памятник готовит нам самоуверенный скульптор.
Макар вспомнил Лешку. Вот до чего может довести глупость в понимании искусства! А скульптор, который собирается воздвигнуть памятник в виде примуса, наверное, еще глупее Лешки. Лешка хоть делает безобидные фигурки из проволоки, болтов и всяких подручных железяк. А тот увеличит примус в сто раз – и готово! Нетрудно быть скульптором.
«Надо будет при случае поприкалываться над Лешкой, – подумал Макар. – Сказать, что он отстал от современности. Сейчас, оказывается, вообще, чем глупее, тем лучше. Учись у профессионалов!»
– А зачем надо делать такой некрасивый памятник? – спросил Ладошка.
Папа засмеялся:
– Вот-вот, даже ребенок понимает! И задает самый правильный и естественный вопрос. Надо тебя, Ладошка, с собой завтра на митинг взять. Ты и спросишь у скульптора. Может, ему хоть стыдно станет оттого, что даже дети понимают очевидные вещи!
Ладошка вопросительно посмотрел на Макара – наверное, вспомнил, что Макар с Соней собирались его маскировать перед выходом из дома. А папа об этом не знает…
Но Макар шепнул брату:
– Ладно, с папой можно. Сделаешь умное лицо, спрячешь волосы под шапку, втянешь уши в голову – никто тебя не узнает.
– Как это – втянуть уши? – удивился Ладошка.
– О чем это вы там шепчетесь? – спросила мама. – Какие еще уши?
– Которые отморозить можно, – объяснил Макар. – Шучу я.
Но для шуток можно было выбрать более подходящее время, а сейчас отвлекаться не хотелось. Раз уж папа начал говорить о памятнике, о строительстве на пруду, то надо качать информацию, пока она сама поступает! Задавать лишние вопросы родителям всегда опасно – по заинтересованности Макара мама сразу поймет, что он занят очередным расследованием. А сейчас, когда папа даже не ждет вопросов…
– А где Соня? – спросил папа. – Она же читала роман Булгакова «Мастер и Маргарита», ей интересно будет послушать.
– Она в Интернете, – сказал Макар. – Как раз качает информацию о Патриарших прудах.
– Вот как? – удивился папа. – Что ж, похвально. Самостоятельно, значит, решила все узнать. Молодец. Ну, а вы, не читавшие роман, послушайте. Может, после этого и ты захочешь книгу в руки взять.
– Вот как? – удивился папа. – Что ж, похвально. Самостоятельно, значит, решила все узнать. Молодец. Ну, а вы, не читавшие роман, послушайте. Может, после этого и ты захочешь книгу в руки взять.
Макар обиженно засопел. Ладно Ладошка – маленький еще читать толстые книги. Но его-то самого зачем обвинять в том, что он чего-то не читал? Почитает еще, времени впереди много.
– Только не думайте, что я сейчас буду рассказывать содержание этого романа, – улыбнулся папа. – У меня это все равно не получится. А вот что касается современных событий…
Макар заметил, что Соня пришла и встала в дверях. Наверное, скачала всю информацию из Интернета и сейчас будет сравнивать ее с папиной. Какая окажется полезней?
– Дело в том, – продолжал папа, – что действие этого романа начинается как раз на Патриарших прудах. Дьявол по имени Воланд со своей свитой появился именно здесь. Среди его свиты был кот по кличке Бегемот, в руках которого, то есть в лапах, почему-то часто появлялся вот такой примус. Как все-таки трудно пересказывать содержание! – заметил он. – Да, впрочем, это и не нужно. Роман интересный, сами как-нибудь прочтете.
Макар нетерпеливо заерзал на стуле. Прочтет, прочтет он этот роман! Ближе, папа, к делу!
Мама, улыбаясь, расставляла тарелки – наверное, решила соединить приятное с полезным. Ужин обещал быть разговорчивым. Когда я ем, необязательно глух и нем!
– Наши городские власти, – продолжил папа, – решили установить на Патриарших прудах памятник писателю Булгакову, автору этого романа. Дело хорошее и благородное, но мы с ужасом узнали, что памятник нарушит весь ландшафт прудов, весь их вид! Представляете, это будет огромный, устрашающих размеров примус, рядом с ним какие-то фигуры на воде, ступеньки и фонтаны, а на скамье, почему-то сломанной, будет сидеть сам Булгаков и спокойно смотреть на это безобразие! Просто не памятник, а какой-то паноптикум!
– Не надо произносить столько непонятных слов, – подсказала мама. – И не кипятись.
– Хорошо-хорошо, – согласился папа, покосившись на примус. Наверное, он боялся, что примус прямо сейчас станет увеличиваться в размерах. – Не кипячусь. Все люди, живущие рядом с прудами, возмутились. Как же так, на самом любимом месте в городе без нашего ведома воздвигают несусветную чушь! Вот мы завтра и идем с утра на митинг, чтобы заявить: мы против такого памятника. И мы не верим в честность конкурса, если его победителем оказался автор такого монстра…
«Интересно, – подумал Макар, – если бы Лешке участвовать в этом конкурсе? Какой памятник он предложил бы? Котик и болтик?»
– Вот и все, – улыбнулся папа. – Я даже не думал, что так быстро все расскажу. Наверное, от волнения. Ну и напугали же вы нас своим примусом! Мы с мамой решили, что он уже воздвигнут.
Макар чуть не свалился со стула. От неожиданности, что так быстро закончился папин рассказ. А он-то уши развесил! Решил, что сейчас услышит про все тайны Патриарших прудов…
Положение спасла Соня, вечная спасительница.
– Странное место эти наши пруды… – тихо произнесла она. – Столько всяких историй с ними связано. Тайн, загадок. Не зря, наверное, Булгаков описал именно их.
– Ты, Соня, абсолютно права! – воскликнул папа. – Столько тайн не скрывает, пожалуй, ни одно другое место в Москве.
Макар перестал сползать со стула.
– Конечно, хорошо быть этнографами, – хитро прищурился он. – Ездить по экспедициям, собирать всякие истории и легенды по дальним краям. А того, что происходило когда-то под самыми окнами квартиры, можно и не знать…
– Как это не знать? – возмутился папа. – Ты на что это намекаешь? На то, что я не знаю историю прудов?
– Наверное, знаешь, – сказал Макар. – Но ты посмотри на Ладошкины уши. Прямо шевелятся от нетерпения услышать что-нибудь интересное. Какую-нибудь тайну!
– О, этого добра пруды хранят в себе с избытком, – улыбнулся папа. – Я даже не знаю, с чего начать…
– Не торопись, – успокоил его Макар. – Ужин только начинается.
– Приятного вам аппетита, – усмехнулся папа. – А мне, я вижу, на этом ужине отведена роль рассказчика. Так вот… Мы никогда не сможем представить себе Москву, какой она была лет триста назад. Фильмы, картины, книги – это все-таки плод человеческого воображения. А воображение, согласитесь, не то же самое, что реальность. В реальности же наш город представляет собой многолетнюю копилку, если можно так выразиться, всяких бесполезных вещей. Но природа людей такова, что вместе с ненужными вещами они выбрасывают и ценности. Или роняют их.
– В пруд? – уточнил Ладошка.
– В пруд, конечно, удобнее всего, – подтвердил папа. – Ронять или бросать. Кстати, я сам был свидетелем одного такого броска. Мой друг, в юности поссорившись с девушкой, которая не захотела принять от него подарок, взял да и швырнул его прямо в бурные воды Патриарших прудов. Булькнул этот не состоявшийся подарок да и исчез под слоем ила.
– А что это был за подарок? – заинтересовался Макар. – Кольцо с бриллиантом?
– Нет! – папа засмеялся. – О кольцах с бриллиантами мы тогда только в сказках читали. Это была его собственная работа. Мой друг Веня уже тогда любил делать всякие штуки. Он выбирал какое-нибудь слово – какое-нибудь существительное – и воплощал его в предмете.
– Чего-чего? – переспросил Макар. – Как это можно воплощать существительное в предмете? Я его иногда даже от прилагательного не могу отличить.
– Папа, по-моему, ты чересчур усложняешь, – подсказала Соня. – То, о чем ты говоришь, называется просто скульптурой.
– Нет, – не согласился папа. – Веня не считал свои произведения скульптурами. Мы с ним часами спорили на эту тему. Он считал, что создает новый вид искусства – зримые образы явлений. Страх, плач, крик, смех – это все были названия его работ.
«Наверное, вроде Лешки был этот его Веня, – подумал Макар. – Похожи мы с папой, вот у нас и друзья похожи. Но все-таки надо направить его рассказ на что-нибудь более существенное».
– И что, это единственная тайна, которую содержит пруд? – спросил он. – Неужели за триста лет ничего поинтереснее в нем не накопилось?
– Конечно, накопилось, – пожал плечами папа. – Вам бы только серебро и золото! Но и этого добра наверняка хватает. Вот, например, сто лет назад была нашумевшая история. Один молодой купец в честь именин своей жены устроил грандиозное гуляние, во время которого попросил канатоходца на виду у всего честного народа вручить жене его подарок. Только вручить, конечно, не просто так, а пройдя по натянутому над прудом канату.
– Неужели тоже скульптурку? – Макар уже готов был засмеяться.
– Примус, – хихикнул Ладошка.
– Вам не угодишь! – засмеялся папа. – А вот на этот раз подарком были самые настоящие драгоценности – полная шкатулка. Там уж наверняка были и бриллианты, и жемчуга, и все, чем вы так интересуетесь. На середине пруда подул ветер, канатоходец закачался и, спасая себя от падения, уронил шкатулку в пруд, а сам повис на канате.
– Так что, ее нельзя было достать? – удивился Макар. – Она же, наверное, не сразу в ил засосалась.
– Можно было достать. Но купец оказался настолько самолюбивым, что, желая покрасоваться перед народом, немедленно послал к ювелиру за точно такой же шкатулкой с таким же содержимым. И громогласно объявил, что, пока он жив, запрещает кому бы то ни было искать упавшую шкатулку. Мол, это жертва темным силам, чтобы те не мешали его удаче. Ну, а поскольку жизнь его оказалась долгой, шкатулку засосало, наверное, до самых грунтовых вод.
У Макара азартно сверкнули глаза:
– А канат был протянут прямо посередине пруда? А в каком месте канатоходец зашатался?
Хорошо, что мама не обратила на эти вопросы внимания, потому что который раз уже вздыхала, представляя летящую в воду шкатулку с драгоценностями. А вот если бы она получше прислушалась к Макаровым вопросам, то на Патриаршие пруды он без ее присмотра уже не попал бы!
– Где был протянут канат, история умалчивает, – улыбнулся папа. – Кстати, я заметил, что во всех рассказах о кладах и утерянных драгоценностях недостает какой-нибудь детали. Самой главной, – уточнил он. – А именно местонахождения драгоценной потери.
С этим Макар был согласен. Наверное, жизнь так устроена. Без тайн она была бы неинтересной.
– Но ведь пруды иногда чистили, – сказала Соня. – Значит, все потерянные вещи доставали.
– Чистили, – согласился папа. – Но очень редко. К тому же в прежние времена не было такой мощной техники, как сейчас. Откачивали воду, вычищали водоросли, убирали мусор из верхнего слоя ила. Вместе с этим мусором, конечно же, вытаскивали и что-нибудь ценное. Но что-то я не слышал о том, что нашли, например, эту самую шкатулку. Скорее всего она покоится где-то в нижних слоях грунта. Ведь грунт под любым водоемом имеет способность со временем втягивать в себя, засасывать все предметы. Даже камни, лежащие где-нибудь на обычном поле, врастают в землю. Что уж говорить про маленькие вещицы, которые погрузились в ил!