Оглянувшись, я обнаружил, что дальнобойщик меня не преследует. Я вообще его не увидел. Перешел на быстрый шаг, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, а когда створки автоматически открываемой двери разошлись, вошел в прохладу магазина.
Будь я в Мико Мундо, моем родном городе, я бы знал, что делать. Тамошний начальник полиции Уайэтт Портер понимал меня и верил мне. Одного моего слова хватило бы, чтобы он задержал ковбоя и обыскал трейлер.
Но я давно путешествовал, шел туда, где более всего требовались мои таланты, притягиваемый песнями сирен: слышать не мог, но моя кровь реагировала на них. В этом месте никто меня не знал, и могли принять за одурманенного наркотиками параноика, еще одного представителя отбросов человеческого общества, мусора, засоряющего ландшафты Америки в мире, который становился темнее день ото дня.
В супермаркете я встал у закрытой кассы, притворяясь, будто выбираю журнал среди предложенного многообразия, но на самом деле держал под контролем двери для входа и выхода покупателей в северном и южном концах магазина.
Менее месяца тому назад в городе Магик-Бич я впервые прикосновением опознал потенциального убийцу. В том случае перед моим мысленным глазом — и перед его — возникла сцена из кошмара ядерного Армагеддона, приснившегося мне прошлой ночью, и я понял, что он один из заговорщиков, решивших взорвать атомные бомбы в американских городах. Но мне не снились эти дети, которых заживо сжигали на сцене.
Я не рассчитывал, что ковбой последует за мной. Я рассчитывал, что он сядет в кабину своего большого трейлера и направится по шоссе в ад, следуя курсу, заложенному в навигатор. Видение потрясло его так же, как и меня. Но, как я не раз убеждался на собственном опыте, ожидания зачастую расходятся с действительностью.
Ковбой вошел в северную дверь, сразу заметил меня и целенаправленно двинулся в мою сторону. Выглядел он как звезда проводящихся в каком-то параллельном мире нэшвиллских концертов «Гранд ол опри»[3], в которых участвовали маньяки, поющие кантри.
Я зашагал по центральному проходу, повернул направо, пересек магазин, направляясь в продуктовый отдел, чтобы выиграть время на раздумья.
Даже если бы мне удалось найти сочувствующего покупателя, или заслуживающего доверия продавца, или полицейского, зашедшего в магазин в свободное от работы время, чтобы купить пару фунтов яблок, я не мог обратиться к ним за помощью из-за произошедшего в Магик-Бич. Одни плохиши в том городе попали в тюрьму, другие умерли. На последнем этапе благодаря моему анонимному звонку Министерство национальной безопасности и ФБР не остались в стороне, и теперь они разыскивали человека с моими приметами, пусть и не знали моего имени. Я не мог привлекать к себе внимания полиции в этом городке, отстоящем менее чем на сотню миль от Магик-Бич.
В этом большом, сложном, часто загадочном мире я мало что знаю и не скрываю этого. Да, мне известно, как испечь пышные оладьи, но не более того. При этом, несмотря на все мое невежество, мне совершенно ясно, что я проведу всю жизнь под замком, если кто-то из федеральных чиновников заподозрит, что я обладаю сверхъестественными способностями. Они не откажут себе в удовольствии поставить их на службу собственным целям.
Опять же меня будут изучать, подвергать неприятным экспериментам. У меня иррациональный, но тем не менее подлинный страх перед учеными, которые захотят распилить мне череп и втыкать иголки в различные части мозга, чтобы понять, удастся ли им заставить меня кудахтать, как курица, лаять, как собака, или спеть заглавную партию в «Фантоме Оперы».
Разодетый в красное и черное ковбой прибыл в продуктовый отдел. Пистолет и нож он спрятал, но безумие читалось на его лице так же явно, как если бы он орал благим матом и скакал будто обезьяна.
В этот момент я отметил еще одну удивительную особенность этого человека, помимо выбора одежды и страсти к насилию. Несмотря на экстравагантность, он не вызывал никакого интереса ни у покупателей, ни у сотрудников торгового зала. Они его словно не замечали.
Разумеется, в эти дни люди разработали некое подобие радара, позволяющего определять пребывающих среди нас психов, и когда в мозгу звучит сигнал тревоги, что один из таких психов поблизости, они не поднимают голову и отводят глаза. Занимаются своими личными делами, прилагая все силы для того, чтобы не замечать, что творится вокруг. Посмотри на этого странного типа, глаза которого сверкают синим огнем! И посмотри на эти груши! Какие замечательные груши! Я никогда не видел таких превосходных груш, как эти! И посмотри на этот виноград. Я куплю и груши, и виноград. А может, мне сначала ознакомиться с выпечкой и выбрать что-нибудь вкусненькое, а уж потом вернуться к грушам и винограду… пусть пока полежат, да и вообще рядом с ними стремно.
Но я подозреваю, он не привлекал к себе внимания по другой причине, которая ускользала от меня.
Ковбой подошел ко мне и остановился по другую сторону широкого прилавка, на котором с моей стороны лежали четыре сорта яблок, а с его — картофель, сладкий картофель и лук-порей. Его застывшая улыбка напомнила мне гиену, будь у гиены первоклассный дантист и деньги на весь комплекс мероприятий, гарантирующих красоту и здоровье полости рта.
— Ты уйдешь со мной и ответишь на вопросы о том, что случилось там, — услышал я, — и я обещаю тебе легкую смерть. Если не уйдешь, я сначала убью пару невинных женщин, которые пришли сюда за покупками, а потом тебя. Хочешь, чтобы их смерти висели на твоей совести?
Думаю, этот парень никогда не блефовал. Делал что хотел сделать и продолжал путь.
Но при всем его безумии он не хотел отправиться в тюрьму или попасть под пули полиции, которая среагировала бы на его безответственное поведение по отношению к покупателям супермаркета.
Я ему не ответил, и он достал пистолет с глушителем из-под приталенного пиджака и выстрелил в круглую желтую дыню, которую оглядывала какая-то старушка. Оранжевые куски дыни разлетелись в разные стороны, зацепив и старушку.
Она отшатнулась:
— Ох! Ох, Господи!
Хотя ковбой все еще держал «Сиг Сауэр» в руке, женщина, когда начала оглядываться, задержала взгляд не на нем, а на мне, словно пистолет и не заметила. Она пребывала в недоумении, но не испугалась.
Извиняясь, словно дыни время от времени взрываются, когда люди к ним присматриваются, сотрудник торгового зала поспешил к старушке, не выказывая никакого интереса к ковбою. Другие покупатели смотрели на сотрудника и перепачканную дыней старушку.
Улыбка гиены на лице ковбоя становилась все шире.
Я вспомнил его слова, произнесенные после того, как он пригрозил превратить меня в евнуха прямо на автомобильной стоянке: «Думаешь, я не сделаю этого у всех на виду? Ты удивишься, узнав, чего не видят люди».
Он рассчитывал, что я побегу, и тогда ему пришлось бы выстрелить мне в спину и забыть о допросе, который так хотелось провести. Но, как он, наверное, помнил по нашей предыдущей стычке на автомобильной стоянке, ожидания сбываются не всегда, а чего он никак не ожидал, так это нападения фрукта, летящего с высокой скоростью.
Не тратя времени на раскачку, я схватил с прилавка красное яблоко и запустил в него. Оно угодило ему по центру лица, он качнулся назад, и тут же второе красное яблоко отскочило ото лба, оглушив до такой степени, что пистолет выпал из руки. Из носа уже лилась кровь. В школьной бейсбольной команде я играл питчером и до сих пор мог направить мяч куда мне этого хотелось, да еще с большой скоростью. Продвигаясь вдоль прилавка, я схватил пару «Гренни Смит», твердых, зеленых яблок, которые часто едят печеными. Первое ударило ему по губам секунды через две после того, как красное познакомилось с его лбом, а второе попало в кадык, и под ударами яблок он рухнул на пол.
Покупатели закричали, уставившись на меня, словно видели во мне умалишенного, а разряженный ковбой, вооруженный пистолетом с глушителем, представлялся им барашком, на которого напал бешеный волк.
Сотрудник торгового зала закричал на меня, и я бросил в него «Гренни Смит» без намерения попасть. Он пригнулся, распрямился, и тут же в его сторону полетело второе зеленое яблоко. Тут он повернулся и побежал, зовя на помощь, и остальные покупатели рванули следом.
С другой стороны прилавка ковбой, сбитый с ног яблоками, с кровоточащими носом и нижней губой, стоя на четвереньках, тянулся к пистолету, который выронил. И схватил бы его до того, как я мог отбросить пистолет ногой.
Я побежал из продуктового отдела. Мимо стеллажей с экзотическими импортными крекерами, пирожными, конфетами. Налево, в длинный проход, мимо холодильных прилавков, предлагающих множество сортов сыра и самые разные соленые огурцы.
Перед мясным отделом я свернул к двустворчатой двери, за которой оказалась огромная подсобка с высокими металлическими полками по обе стороны прохода.
Перед мясным отделом я свернул к двустворчатой двери, за которой оказалась огромная подсобка с высокими металлическими полками по обе стороны прохода.
Двое парней в белых фартуках оторвались от своей работы, когда я пересекал их владения, но поступили мудро, не бросившись вслед. Теперь уже я воспользовался преимуществами встроенного радара, обнаруживающего психов, о котором я упоминал выше. И парни в фартуках продолжали спокойно нагружать тележки картофельными чипсами и «Чиз дудл», чтобы потом отвезти в торговый зал, словно люди с безумными глазами заскакивали в подсобку и носились по ней по несколько раз каждый день.
Пробегая мимо тележки, на которой лежали вскрытые ящики с консервами, я позаимствовал одну двухфунтовую банку тушеных бобов, а потом и другую.
В дальнем конце подсобки металлическая дверь вывела меня на разгрузочную платформу и дорогу для подъезда грузовиков. Я оставил дверь приоткрытой, показывая, что я ее проскочил, и прижался к наружной стене здания, сжимая в руках по банке с тушеной фасолью.
Жизнь у меня такая странная, что мне достаточно часто приходится схлестываться с плохишами, пуская в ход более чем необычное оружие, с каким не приходится иметь дело мистеру Мэтту Деймону и мистеру Даниэлю Крейгу, когда они, всегда на полном серьезе и с достоинством, спасают мир в своих фильмах.
Я ожидал, что ковбой последует за мной со всей доступной ему скоростью. Не показался он мне человеком, который легко отступается от задуманного, да и не привык соблюдать осторожность. Если бы он выскочил из двери, торопясь не потерять мой след, я бы оглушил его одной банкой фасоли, а второй попытался бы выбить пистолет из руки.
Через минуту я начал гадать: а может, от яблок ему досталось сильнее, чем я предполагал? Через полторы минуты дверь открылась пошире, и из нее выглянул один из парней в белых фартуках. Увидев меня, в испуге подался назад, будто увидел доктора Ганнибала Лектора с двумя отрубленными головами в руках, и торопливо вернулся к «Чиз дудл».
Я поставил банки на разгрузочную платформу, спрыгнул с нее, побежал к северному торцу здания.
Если ковбой решил удрать, мне следовало запомнить номерной знак его автомобиля. Тогда я мог анонимно позвонить в дорожную полицию, обвинить его в перевозке контрабанды и тем самым дать им возможность остановить и обыскать этот черный трейлер.
Хотя моя обостренная интуиция говорила мне, что он еще не похитил детей, а в трейлере наверняка нашлось бы что-нибудь инкриминирующее.
Я обогнул угол, пробежал вдоль северной стены, выскочил на автомобильную площадку, где солнце отражалось от сотни лобовых стекол. Трейлер исчез.
Лавируя между припаркованными автомобилями, я побежал к дальнему концу автомобильной стоянки, проскользнул между двумя эвкалиптами, остановился на тротуаре, посмотрел в обе стороны. Красно-черно-серебристого «ПроСтара+» не увидел.
Издалека донесся вой сирены.
Перейдя улицу, я направился на юг, глядя в витрины магазинов, обычный безработный парень, убивающий время, никакой не хулиган, терроризирующий беззащитных покупателей яблочным обстрелом.
Мысленно я дал себе слово отправить супермаркету пять долларов за поврежденные яблоки после того, как завершится эта история с ковбоем. За дыню я платить не собирался. Я ее не расстреливал. Ее расстрелял маньяк.
Да, я вбежал в магазин и вынудил маньяка последовать за мной. То есть можно говорить, что я нес ответственность хотя бы за часть дыни. Но грань между добродетельным поведением и самовлюбленным лицемерием тонка, и определить ее непросто. Человек, который стоит перед толпой и заявляет о намерении спасти моря и океаны, убежден, что он неизмеримо выше другого человека, который просто идет по берегу и собирает мусор, оставленный им самим и другими людьми. Но второй действительно помогает сделать мир лучшим местом, тогда как первый, возможно, честолюбивый монстр, чей крестовый поход может привести к уничтожению уже сделанного.
Ни пенса за эту чертову дыню. Если я ошибаюсь и очнусь в аду, где буду вечно тонуть в семечках и слизи, которые можно найти в сердцевине дыни, что ж, я к этому готов.
Я шел по тротуару на юг, и меня неотступно преследовал образ трех сожженных из огнемета детей. Я не знал, где и когда ковбой собирался их сжечь или почему. Мое шестое чувство имеет пределы и раздражает меня гораздо чаще, чем служит мне.
«Делай что должен», — говорила мне Аннамария. Ее слова воспринимались не как совет, имеющий значение в какой-то определенный момент, но как осознание того, что мне, возможно, не удастся вернуться задолго до заката.
Мне действительно требовались новые носки и джинсы. Но, если стоял выбор между обновлением гардероба и попыткой спасти детей от сожжения заживо, решение выглядело очевидным. Шагая по тротуару, то в тени дубов, то выходя под солнце, я думал о том, чтобы поступить правильно. Ирония судьбы: чтобы поступить правильно, мне требовалось украсть автомобиль.
Глава 2
Ковбой-дальнобойщик ехал, а я шел. И с каждой секундой расстояние между нами увеличивалось.
Сирена выла все громче, далеко на юге показалась быстро приближающаяся мигалка.
Впереди мускулистый мужчина с татуировками на руках и лицом питбуля выскочил из «Форда Эксплорера», припаркованного у тротуара. Оставив водительскую дверцу открытой, а двигатель работающим, отчаянно вскрикнув, он пробежал мимо банка, перед которым оставил внедорожник, еще двух домов и исчез за углом. Возможно, простата выросла у него до размеров грейпфрута и желание справить малую нужду заставило его броситься на поиски ближайшего туалета.
Банк располагался в современном здании с большими окнами. Стекла чуть тонировали, но я разглядел в зале двух людей. Оба носили одинаковые маски президента Соединенных Штатов. В руках держали короткоствольные помповики с пистолетными рукоятками. Я предположил, что сотрудники и клиенты уже лежат на полу. Вероятно, никто из них еще не слышал сирены.
Сев за руль «Эксплорера» и захлопнув дверцу, я сразу тронул внедорожник с места и проехал уже семьдесят или восемьдесят ярдов, когда мимо проскочил патрульный автомобиль, держа курс на супермаркет.
У меня никогда не было автомобиля. Если он у вас есть, необходимо покупать страховку, чинить его, мыть, полировать, наполнять бак бензином, очищать лобовое стекло от расплющенных насекомых, иногда балансировать колеса… Автомобилю постоянно что-то требуется.
Поскольку шестое чувство сильно усложняет жизнь, в остальном я ее как могу упрощаю. Довольствуюсь малым и не хочу, чтобы принадлежащего лично мне становилось больше, чем уже есть. Желания приобрести автомобиль у меня нет, как незачем приобретать циркового слона.
В прошлом, когда у меня возникала потребность в автомобиле, я одалживал его у друзей и всегда возвращал без малейшего повреждения. Но в этом городе я жил всего лишь месяц. Главным образом прятался и ждал, когда мне придется снова отправляться в путь, поэтому не присоединился к литературному кружку и не завел личный стул в любимом пабе, где все знали мое имя.
В сложившейся чрезвычайной ситуации я мог приобрести автомобиль одним-единственным способом: украсть. Украсть у воров, конечно же, меньшее зло, чем забрать автомобиль у честных людей. Я не готов зайти так далеко, чтобы сказать, что Божьим промыслом автомобиль появился передо мной именно в тот момент, когда я более всего в нем нуждался, потому что не хочу называть Бога соучастником автомобильной кражи. Но, если не Господь Бог, кто-то мне все равно помог.
Я обогнул квартал, вернулся на главную магистраль и на этот раз направился на юг. Когда проезжал мимо банка, два хорошо вооруженных президента стояли на тротуаре, глядя то на север, то на юг в поисках автомобиля, на котором собирались сделать ноги. Я чувствовал, что должен каким-то образом предупредить полицию об ограблении банка, но полагал, что раздавить грабителей — это уже слишком.
Они увидели «Эксплорер» и сошли на мостовую. Я помахал им рукой, резко прибавил газу и в три секунды выскочил за пределы прицельной стрельбы помповика.
В паре кварталов южнее банка обезглавленная женщина переходила дорогу. В черных туфлях на высоком каблуке и синем платье в облипку. Вероятно, в таком виде отправилась на вечеринку, с которой уже не вернулась живой, и отрубленную голову теперь держала на сгибе левой руки.
В обычной ситуации я бы остановился, чтобы утешить ее и узнать, не могу ли я помочь ей перейти из этого мира в последующий. Но она уже умерла, я видел лишь ее призрак, а трое детей, которым грозила смертельная опасность, жили, поэтому прежде всего следовало помогать им.
Редкие пророчески сны и обостренная интуиция — не главные составляющие моей паранормальности. Если бы мои сверхъестественные способности ограничивались только этим, я бы вел более-менее нормальную жизнь и нашел бы работу, за которую платят больше, чем повару блюд быстрого приготовления. Скажем, менеджера мебельного магазина или мастера по ремонту бытовой техники.