Я опять хмурюсь, задумавшись.
— Давай, позволь мне тебе показать. Закрой глаза и не открывай их, пока я не скажу.
Я смотрю на него внимательно, он кажется таким спокойным и расслабленным. Он не сдвинулся ни на дюйм со своего места на диване, и похоже даже не собирается. Какой вред может мне причинить всего лишь маленькая демонстрация? Я закрываю глаза.
— Представь бутон белого лотоса. Ты знаешь, как выглядит лотос?
Я открываю глаза и смотрю на него, приподняв одну бровь.
— Я флорист.
Кончики его губ взлетают вверх, рука делает взмах, призывая, чтобы я опять закрыла глаза. Я закрываю.
— Представь себе, что этот бутон лотоса очень специфический, он может входить в тебя...
Меня немного внутренне трясет, даже от одной мысли.
— Я беру цветок лотоса со стеблем и дотрагиваюсь им до твоего лба. Мгновенно лоб открывается, поглощая сначала кончик, а затем и весь бутон. Я вытягиваю лотос, и веду им к основанию горла. В очередной раз твое тело приветствует его, впитывая в себя, иду ниже до середины груди. Опять же твое тело поглощает его и отпускает. Медленно, спускаюсь ниже, к твоему пупку. Лотос скрывается в нем и затем появляется снова. Сейчас он опускается к твоей киски, я осторожно вставляю его внутрь. Сначала кончик, но после того, как ты свыкаешься с ним, ввожу весь бутон полностью, даже самую широкую его часть. Ты узкая, но все равно можешь принять его. Я вытаскиваю его, и сейчас он парит над твоим анальным входом.
Я с трудом сглатываю, но не позволяю ему выдать мои чувства.
— Верх бутона входит в твою попку очень медленно, потому что ты не привыкла к нему, я вставляю его все глубже и глубже, пока твое тело полностью не поглотит его.
Я открываю глаза и сверлю его глазами.
— И?
— Ты сидишь в луже.
Я краснею от такого жуткого смущения, потому что это правда. Его голос, звучавший в непривычной обстановки, подтверждает, что я разговариваю с мужчиной, которого совершенно не знаю.
— Сексуальная уверенность — это аллюр, перед, которым мужчина устоять не в состоянии. Ты хочешь научиться искусству магии секса?
Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза. Лана и Билли изучили глубокий минет и еще какие-то вещи. Я больше всего на свете хочу Джека. Если чтобы заполучить его, мне придется пройти путь Ехоналы, то так тому и быть.
— Да.
— Хорошо, — говорит он, улыбнувшись как-то по-волчьи. Его имя явно ему очень подходит. Вульф! Я не понимаю, почему я раньше этого не заметила. Он роется в кармане и выуживает ручку.
— Я обычно не ношу ни одного листочка, но в этот раз я работал над своей речью шафера, — из другого кармана он достает сложенный листок бумаги. — Лучшее мужское выступление, — говорит он и отрывает с края маленький уголок, и что-то пишет на нем.
— Двенадцать сеансов, три раза в неделю, начиная с понедельника в 7.00 часов вечера, — говорит он и протягивает его мне.
Я беру огрызок бумажки, наши пальцы соприкасаются, и по моей руку бегут мурашки и покалывание от контакта с ним, это настолько потрясает меня, посылая горячую волну через мое тело. Я быстро отстраняюсь, должно быть это разряд статического электричества от многочисленных слоев органзы на моем платье. Смутившись, я поспешно опускаю глаза на бумажку с адресом: Bread Street в Лондоне.
— Сколько будет стоить...стоимость обучение? — я не поднимаю глаза, ожидая услышать его ответ.
— Мой член в твоем маленьком ротике.
Я тут же поднимаю на него взгляд, чтобы увидеть выражение его лица. Он усмехается. Полностью и совершенно уверенный в своем собственном превосходстве. Я чувствую, как у меня начинают гореть щеки, и еще чувствую себя ужасно грязной и шокированной, и какой-то прикованной к этому месту, а также у меня совершенно отчетливое ощущения, что он подсадил меня на крючок, потому что меня зацепило. Он и я будем заниматься сексом. Ну, конечно, же.
— Такова жизнь, — скажет Билли.
Я никогда в своей жизни не делала ничего настолько из ряда вон выходящего. Сейчас, по-моему, самое время дать задний ход, но я этого тоже не делаю. Я не хочу. Меня как-то странно возбуждает и волнует перспектива заняться сексом с этим Львом-мужчиной. В конце концов, я же еще не с Джеком. Кроме того, я делаю это, как раз, ради Джека. Эти занятия ничем не будут отличаться от тех уроков, которые прошли Лана с Билли. Может быть, он научит меня этому тоже.
Не имея ни одной умной мысли в голове, которую бы стоило озвучить, и не в силах понять странную проницательность его смеющихся глаз, я опускаю взгляд на клочок бумаги, как будто внимательно изучаю его крупный, наклонный почерк.
— Ты позволишь мне нарисовать тебя?
Я пораженная поднимаю голову.
— Ты хочешь нарисовать меня? — шепчу я.
Его глаза поблескивают, и он чувственно и по-доброму смеется.
— Да. Пухлые губы и миндалевидные зеленые глаза — очень необычное сочетание, — он переводит взгляд на мой рот.
Я ощущаю его взгляд, как будто он физически дотрагивается до моих губ, у меня внизу живота появляется странное трепетание. С первого взгляда, он меня никак не впечатлил, но определенно что-то доминирующее есть в этом мужчине.
— У меня не зеленые глаза.
— Но сейчас они такие.
— Ах! Ну, я думаю, мне пора идти, — мямлю я, вскакивая на ноги вся возбужденная и пылающая жаром. Может мне следует его предупредить о Жирной Мэри? Неа... пусть страдает.
— Увидимся в понедельник, — звонко говорит он, и смех до сих пор звучит в его голосе.
— Увидимся в понедельник, — бросаю я через плечо, выбегая из комнаты, в которой мне отказали в любви всей моей жизни, и волк мне сделал непристойное предложение! Это интригующее и, безусловно, возбуждающе.
15.
Видно для забавы Индия Джейн наняла гадалку, которая ходит между столиками. Я наблюдаю за ней, как она кивает кому-то и направляется к нашему столику. Она видно изображает из себя цыганку, с пестрым шарфом, повязанным вокруг головы, кольца-серьги свисают до плеч, гофрированная белая блузка, пышная юбка, красные чулки и черные туфли. У нее смуглый цвет лица, крючковатый нос, глаза, как бусинки с хитринкой. Они направляется непосредственно ко мне.
Она делает движение вперед, протягивая свою темную руку, при этом она смотрит на меня уверенно и непоколебимо, как-то странно даже. Я не хочу давать ей свою ладонь, чтобы она смогла что-то по ней прочитать. Я — похититель чужих секретов, которые хранятся у меня в голове. Я прячу и сцепляю руки за своей спиной, как ребенок, и она как-то странно улыбается.
Кто-то за столиком со смехом говорит:
— Давай, Джули, это всего лишь веселье.
Но ее глаза в упор смотрят в мои, и я не вижу не намека на развлечение, которое все пытаются изобразить. Словно загипнотизированный кролик, я протягиваю ей руку. Она берет ее, поворачивает ладонью кверху и медленно проводит другой рукой по моим линиям на ладони. Кожа на ее руках грубая, она опускает глаза на мою дрожащую ладонь.
— Ты получишь его, если не откажешься.
Я сильно краснею. Откуда она знает о Джеке. Она сейчас раскроет все мои секреты. Я же чувствовала, что не должна была позволять ей смотреть мою ладонь, я пытаюсь вырвать ее, но она удерживает, словно в железных тисках.
— Я вижу, ты отправишься с ним в путешествие... и дети... две девочки. Очень хороший мужчина. Сильный... Высокий, — ее глаза сужаются. — Безотцовщина. — Затем она хмурится, и поднимает свои глубокие черные глаза на меня, в них сквозит какое-то испуганное, почти боязливое выражением. — Злой умысел попытается соблазнить тебя, чтобы ты прикоснулась к нему. Не разрешай этого.
На этот раз я одергиваю руку, и она спокойно отпускает.
— Теперь дай мне монетку, чтобы ты ничего не была должна мне, — командует она.
Я смотрю на нее, выражение ее лица непоколебимо. Ни у кого другого за столами она не просила монетки. И потом у меня нет монетки. Я поворачиваюсь к мужчине, сидящему рядом с Билли.
— Можете дать мне монетку, пожалуйста?
Он смеется, достает денежку из бумажника и протягивает ее цыганке, та качает головой.
— Это должно исходить от нее, — он передает мне монетку, и я отдаю ей. Цыганка кивает и переходит к следующему столику.
У меня так сильно стучит сердце, потому что я так воодушевилась, что с трудом могу присесть. Я соединяю покалывающие ладони вместе и потираю их друг об друга. Она сказала, что, если я не откажусь, то получу своего Джека. Все остальное, что она сказала слишком подходит под его описание. Хороший мужчина. Высокий. Сильный. Безотцовщина. И она увидела меня путешествовавшей с ним. Это означает, что я поеду в Африку? Такая перспектива вызывает у меня волнение. Я совершенно не понимаю ее предупреждение о злом умысле, я всегда осторожна, поэтому в уме делаю скидку на ее предсказание, как имеющее одну незначительную неточность.
Настало время для счастливой пары, разрезать высокий, шести-ярусный торт, Боже мой! который был выполнен в виде потрясающего светящейся настольной лампы Тиффани с абажуром, отбрасывающим тень. Это так красиво и уникально, что кажется позором, разрезать его. Они, естественно, разрезают и уменьшают его, и я не остаюсь, чтобы наблюдать за этой картиной. Такие счастливые моменты всегда вгоняют меня в депрессию.
Я иду вдоль десятка мерцающих огоньками китайских фонариков совсем маленького размера, сделанных из белой бумаги и направляюсь по дорожке в сторону оранжереи. Мне нужно уйти от шума и искрящейся радости этой вечеринки, чтобы подумать о Джеке и обо всем, что сегодня произошло. О том, как я могу заполучить его обратно, поэтому останавливаюсь у пруда и смотрю на рыбок, поблескивающих в воде. Интересно, рыбы вообще когда-нибудь спят?
— Привет.
Я поворачиваюсь. Это Лана. В мягком свете от фонариков она выглядит очень красиво. Почему она последовала за мной? Она — невеста, сверкающая звезда этой вечеринки. Принцесса сегодняшнего дня.
— Ты в порядке?
— Да, конечно. А почему ты спрашиваешь?
— Просто какое-то мгновение, ты выглядела немного потерянной.
Эти слова (ты же знаешь, я не люблю ругаться), но эти слова, блядь, заставляют мою спину выгнуться. Я не чувствую себя потерянной. Я смеюсь, звук вырывается какой-то неестественный, я мысленно ругаюсь еще больше.
— Нет, я в порядке.
— Мне кажется, что ты нравишься Вэнну.
Пошла ты! Я не хочу, Вэнна, я хочу Джека. Я так раздражена от ее слов и раздражение просто выплескивается из меня, и мне плевать, что это ее день, в конце концов. Она была невестой сегодня, а все мы были исключительно предназначены, чтобы вращаться, словно планеты вокруг солнца, вокруг ее великолепного тела.
— О, замечательно. Огромное спасибо. Для себя ты схватила миллиардера, а мне припасла слугу.
Ее заговорщицкая улыбка от моих слов превращается в шок, в ее глазах появляется растерянность, в них больно смотреть. Она напоминает ребенка, которого уже ударили, но теперь решили поцеловать. Внутри меня появляется отчаянное чувство стыда, я сама на себя сердита, и в этот момент я ненавижу себя. Потому что напоминаю себе, самую ужасную сучку в мире. Я, действительно, ненавижу себя за это, я честно не хотела этого говорить, но они сами как-то вылетели из моего рта, прежде чем я поняла, что такие уродливые мысли бродят у меня в голове. Просто, в тот момент, когда она подошла я находилась в моем собственном мире, в моем собственном раненном мире. Жаль, что она решила последовать за мной. Сейчас я очень бы хотела забрать свои слова обратно.
Мы внимательно смотрим друг на друга.
Я слышу какой-то звук от дверей. Мы обе поворачиваем головы, Блейк изучая смотрит на нас, его глаза переходят от одной к другой, потом останавливаются на мне. Я вижу выражение холодной ярости в них. Он понял, что я расстроила его куклу, поэтому он становится устрашающим, как черт. Отлично, теперь я еще разозлила и миллиардера. Не будет мне никакой квартиры в Маленькой Венеции. Черт побери их обоих. Я задираю подбородок, не собираясь извиняться. Но Лана решает все исправить сама, наверное, правильно. Она делает шаг ко мне и кладет руку на мою. Ее крутое обручальное кольцо касается моей теплой кожи.
— Я сожалею. Мне не следовало вмешиваться?
Какую-то минуту я просто смотрю на нее и чувствую истинное превосходство и то, что превзошла ее. Она слишком великодушна, поэтому пытается сделать все правильно. Зачем? Я не знаю и мне, собственно, наплевать. Я наклоняюсь вперед и обнимаю ее. Она такая тоненькая, я никогда не обнимала такого хрупкого человека. Если подумать, то вообще никогда не обнимала никого, конечно, кроме моей матери, но это было очень давно, даже тогда я не смогла полностью обхватить ее тело своими руками. Мы отрываемся друг от друга, и мне кажется, что она испытывает облегчение.
— Давай, пообедаем вместе, когда я вернусь, — предлагает она.
Я слишком подавлена, чтобы ответить, поэтому просто киваю.
— На самом деле я пришла, чтобы дать тебе вот это, — она протягивает мне свой букет.
Я беру его, и понимаю, что комок в горле не дает мне возможности даже поблагодарить.
— Мне надо идти. Я позвоню тебе, когда вернусь.
Я знаю, что она куда-то летит, это сюрприз от Блейка, который скрывает от нее место конечного пребывания, а Билли будет жить в апартаментах Ланы с Сорабом, но через неделю Билли и Сораб вылетят в Таиланд, чтобы встретиться с парой для недельного отпуска.
— Да, пожалуйста.
Она широко улыбается.
— Хорошо, при встрече, видимо, я утомлю тебя своими новыми фотографиями.
Я слабо улыбаюсь, она разворачивается и идет к Блейку, они берутся за руки. Я наблюдаю за ним, его все внимание направлено на Лану. Он даже не оглядывается на меня, просто берет ее за руку и уводит ее подальше, от меня супер-стервы. В дверях Лана оборачивается.
— Он не тот, за кого ты его принимаешь, — говорит она, и они идут по освещенной фонарями дорожке. Я наблюдаю, как они проходят под гирляндами китайских бумажных фонариков, пока не скрываются в своем прекрасном ухоженном саду. Но с этого места я вижу, что гости уже зажгли бенгальские огни, их сотни, и они размахивают ими вокруг себя, радуясь. Аплодисменты и возбуждающее оживление свадебного ликования начинает увеличиваться. Это очень красивое завершение превосходного дня. Жаль, что я пришла сюда одна, вероятно, мне следует задержаться со всеми остальными.
Вдруг начинают звучать первые аккорды мелодии, которая, словно стрела, пронзает мое сердце, потому что я знаю эту мелодию, и сильный, мягкий голос Джона Ньюмана начинает петь в микрофон: «Know I’ve done wrong, left your heart torn». Я улыбаюсь от души, потому что это одна из моих самых любимых песен. Он поет припев, совершенно классным, характерным только ему способом: «Мнееееее необходимо знать сейчас, узнать теперь, сможешь ли ты полюбить меня снова?» Я опускаю взгляд на букет, зажатый в моей руке, подношу к лицу и глубоко вдыхаю легкий аромат.
— Поздравляю, Лана, — печально шепчу я.
Мне не удалось стать такой же, как ты…
16.
Император спросил: «Как я смогу узнать, близка ли женщина к получению оргазма?
Простая Девушка ответила: «У женщины есть пять признаков и пять желаний. Пять признаков: «Первый — она краснеет, и мужчина может приблизиться к ней».
Записки из Опочивальни
Я нажимаю на кнопку рядом с табличкой, на которой стоит цифра двадцать пять.
— Да, — отвечает мужской сквозь треск.
— Это Джули Сугар. У меня...э...назначено.
Несколько секунд стоит тишина, и мне кажется, что он забыл и если честно, то явно не ожидал. Но мы же договорились в понедельник? Или я перепутала день? Может он имел ввиду следующий понедельник? А может он просто забыл?
— Поднимайся на лифте на верхний этаж.
Звучит зуммер, и я толкаю тяжелую дверь, фойе встречает меня высокими зеркалами и цветами. Я поднимаюсь лифте на пятый этаж и иду по синей ковровой дорожке, стучу в дверь, и он почти сразу же открывает ее. Он одет в выцветшую, забрызганную краской футболку и очень старые, порванные черные джинсы, который как влитые сидят на его мускулистых бедрах, мои глаза явно не хотят отрываться от них. На нем нет обуви и волосы спутаны, как у Дэвида Гаррета в полном беспорядке на концерте. Шелковистые пряди вырываются из хвоста, перекинутого на плечо.
Сексуальный.
На самом деле этот мужчина очень горяч! У меня во рту все пересохло. Сейчас мне кажется, что Жирная Мэри права насчет его сексуального мастерства... Мои глаза возвращаются назад к его лицу. В тусклом освещении той комнаты я совершенно не заметила его глаз, но, Боже, какие у него глаза! Окаймленные густыми ресницами и какого-то просто удивительного цвета. Мне почему-то казалось, что они синие, но это не так. Они однозначно зеленовато-голубые, как океан в жаркий день на Барбадосе. Но в них не отражается ни одной эмоции, словно закрыты щитом. Почти полностью равнодушные. Странно. Что случилось со смеющимися глазами этого мужчины?
— Я работал и думал, ты не придешь, — говорит он.
— Почему ты решил, что я не приду?
Он пожимает плечами.
— Люди обещают, но не доходит...э... до встречи..., — он замолкает.
Я осматриваюсь вокруг, просторные большие апартаменты, оформленные в современном, но не индивидуальном, но типично мужском стиле. Выделяющийся из золотистого камня камин, черные кожаные диваны, стеклянный журнальный столик, дорогая встроенная звуковая система и огромадных размеров плазменный экран. Ни одного зеленого растения, в комнате нет, так же, как нет и ничего личного — ни фотографий, ни подушечек, которые выделяются из этого мужского аскетизма, нет даже никакой коллекции, стоящей в стеклянном шкафу. Нет ничего, чтобы как-то говорило о самом хозяине, но эти апартаменты расположены в городском районе, где недвижимость стоит бешенных денег.