Так и сделали. Послушника посадили в ящик и крепко-накрепко закрыли крышкой.
– Ну, монахи, – сказал правитель, – придется вам отгадывать в третий раз. Итак, скажите, какая драгоценность находится сейчас в ящике?
– Опять начинается, – простонал Трипитака.
– Ничего, сейчас я все выясню, – утешил Трипитаку Сунь У-кун.
Он снова полетел к ящику, вполз в него и увидел там даосского послушника. И, о чудесный Мудрец! Он был столь искусен и опытен в превращениях и столь мудр, что никто в Поднебесной не мог с ним сравниться. Он слегка качнул корпусом и принял вид монаха-даоса.
– Ученик, – позвал он послушника.
– Как вы попали сюда, учитель? – изумился тот.
– Я стал невидимым и проник сюда, – отвечал Сунь У-кун.
– Вы хотите дать мне какие-нибудь наставления? – спросил послушник.
– Эти монахи видели, как тебя посадили в ящик, – отвечал ему Сунь У-кун. – Таким образом, они выиграют. Поэтому я решил прийти поговорить с тобой. Обрей голову, как это делают буддисты, тогда мы выиграем, сказав, что в ящике буддийский послушник.
– Я во всем повинуюсь вам, – отвечал на это послушник. – Главное, чтобы мы победили. Если мы еще раз проиграем, то навсегда потеряем доверие и уважение, которыми пользуемся при дворе.
– Совершенно верно, – подтвердил Сунь У-кун. – Подойди ко мне, сын мой. Если мы выиграем, я тебя щедро вознагражу.
С этими словами Сунь У-кун взмахнул своим посохом и превратил его в бритву. Затем он обхватил послушника за шею и сказал:
– Ну, дорогой, если будет больно, ты немного потерпи и не кричи, когда я буду тебя брить.
В один момент он обрил послушника и, скатав его волосы в комочек, заткнул их в уголок ящика. Затем он спрятал бритву и, поглаживая голову послушника, сказал:
– Ну, сынок, башка теперь у тебя, как у буддийского монаха, только вот платье на тебе не то. Сними его, я дам тебе другое.
На послушнике был широкий даосский халат светло-зеленого цвета, окаймленный снизу парчой с узорами облаков. Когда послушник снял его, Сунь У-кун дунул и сказал: «Изменись!» И халат тотчас же превратился в желтую буддийскую рясу. После этого Сунь У-кун выдернул у себя два волоска. Один он превратил в деревянный барабан, имеющий форму рыбы, который обычно носят при себе буддийские монахи, и, передавая этот барабан послушнику, сказал:
– А теперь внимательно прислушивайся: если позовут послушника-даоса, ни в коем случае не отзывайся. Когда же позовут послушника-буддиста, открывай крышку и с барабанным боем и пением псалма вылезай из ящика. Сделаешь все, как я тебе сказал, и победа обеспечена.
– Но я не знаю буддийских псалмов, – сказал послушник. – Я знаю только псалмы даосские: псалом Полярной звезды, псалом, избавляющий от бедствий, а также псалом трем духам.
– Но, может быть, ты знаешь какое-нибудь молитвенное обращение к Будде? – спросил Сунь У-кун.
– Я знаю то, что все знают: Амитофо! – отвечал послушник.
– Ну, тогда все в порядке, – обрадовался Сунь У-кун, – с этими словами и выходи из ящика. Только смотри, не забудь ничего, что я тебе говорил.
Сказав это. Сунь У-кун снова превратился в цикаду, выбрался из ящика и, подлетев к уху Танского монаха, прошептал:
– Учитель, скажите, что в ящике буддийский монах.
– Ну, на этот раз они непременно выиграют, – сказал Трипитака.
– Почему же? – удивился Сунь У-кун.
– Потому что в священном писании говорится: «Будда, учение и монахи – являются истинными драгоценностями буддизма». Значит, монах является одной из драгоценностей.
В это время вперед выступил даос Сила тигра.
– Ваше величество, – сказал он, – на этот раз в ящике находится даос-послушник.
И он громко позвал послушника. Однако послушник и не подумал отозваться.
– Там находится буддийский монах, – проговорил тогда Трипитака.
Чжу Ба-цзе громким голосом повторил то же самое.
Вслед за этим крышка ящика открылась и оттуда с барабанным боем, воспевая Будду, появился послушник. Это вызвало всеобщий восторг, и все как один громко захлопали в ладоши. Что же касается государственных наставников-даосов, то они стояли молча, плотно сжав губы.
– Нет сомнения в том, что этим монахам помогают духи, – сказал тогда правитель. – Иначе как бы мог очутиться в ящике буддийский монах? Ведь посадили туда даоса. Ну, допустим, что в ящик каким-то образом проник цирюльник, который обрил послушника, но откуда взялась монашеская ряса? Ведь она словно сшита на него. И потом, почему он обращается к Будде? Нет, дорогие наставники, вы должны уступить этим монахам. Пусть идут своей дорогой.
– Ваше величество, – возразил тут даос Сила тигра, – как говорится: «За шашками встретились достойные соперники, полководец столкнулся с равным по силе противником». В молодости, живя на горе Чжуннаньшань, мы овладели военным искусством, в котором и хотим посостязаться с ними.
– В чем же состоит ваше искусство? – спросил правитель.
– Таинственная сила, которой мы обладаем, заключается в том, что мы можем водворить на место отрубленную голову; нам можно разрезать живот, вынуть все внутренности, и мы, как ни в чем не бывало, вернем их на прежнее место; мы можем даже опуститься в котел с кипящим маслом.
– Да ведь это верная смерть, – с ужасом сказал император.
– Если бы мы не обладали подобной силой, я не осмелился бы заговорить об этом, – возразил даос. – Нет, мы требуем, чтобы они посостязались с нами, иначе мы не успокоимся.
– Ну что же, – обратился к паломникам правитель, – придется вам согласиться. Иначе мои наставники не отпустят вас.
Сунь У-кун, который все еще оставался цикадой и говорил Трипитаке, что ему следует делать, услышав подобное предложение, принял свой обычный вид и, громко рассмеявшись, воскликнул:
– Ну и повезло же мне! Покупатель сам идет к дверям нашей лавки.[55]
– Чему тут радоваться, не понимаю, – удивился Чжу Ба-цзе. – Все три способа, о которых он говорил, – это кратчайший путь к смерти.
– Ты еще не знаешь, на что я способен, – сказал Сунь У-кун.
– Дорогой брат, – отвечал Чжу Ба-цзе, – хватит с тебя тех превращений, которые ты уже проделал. Неужели у тебя в запасе имеются еще какие-то чудеса?
Тогда Сунь У-кун отвечал ему:
Выслушав его, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн не могли удержаться и расхохотались. Между тем Сунь У-кун выступил вперед и сказал:
– Ваше величество, я согласен, пусть мне отрубят голову.
– Как, тебе известен этот способ? – удивился император.
– В прежние годы, когда я в монастыре занимался самоусовершенствованием, – сказал Сунь У-кун, – мне посчастливилось встретиться с одним буддийским монахом, который и обучил меня способу усечения головы. Насколько хорош этот способ, я не знаю. Но сейчас можно его испробовать.
– Этот монах по молодости лет совершенно не понимает, что говорит, – сказал с усмешкой правитель. – Как можно рисковать собственной головой? Разве это шутки? Ведь голова – самая главная из шести частей тела. С ее отсечением наступает смерть.
– Ваше величество, – сказал тут даос Сила тигра, – этого-то мы и хотим. Только их смерть может успокоить наш гнев.
Правитель послушал даоса и приказал готовить помост для отсечения головы, а перед ним выстроить три тысячи солдат дворцовой гвардии.
– Пусть первым на отсечение головы пойдет буддийский монах, – приказал правитель.
– С большим удовольствием, – радостно воскликнул Сунь У-кун. – Вы уж извините меня, наставник, – сказал он, громко обращаясь к даосу. – За мою неучтивость придется мне первому идти.
– Ученик мой, – остановил его Трипитака. – Будь осторожнее. Это не шутка!
– А что мне их бояться? – возразил Сунь У-кун. – Уберите свои руки, учитель, и дайте мне пройти.
И вот, когда Великий Мудрец поднялся на помост, палачи схватили его, связали и положили его голову на плаху.
– Рубить! – раздался приказ.
Зазвенел меч, и голова Сунь У-куна отлетела прочь. Палач отшвырнул ее ногой, и она покатилась, словно арбуз, остановившись в сорока шагах от места казни. Крови не было. Вдруг послышался голос:
– Голова, назад!
Даос Сила оленя даже растерялся, услышав это, и, произнеся заклинание, вызвал местных духов земли.
– Удержите голову на месте, – приказал он им, – и, когда мы возьмем верх над этими монахами, я попрошу правителя вместо кумирни выстроить храм, а ваши статуи, сделанные из глины, заменить статуями из чистого золота.
Местные духи, находившиеся во власти даосов, не посмели ослушаться приказа и сделали так, что голова Сунь У-куна как бы приросла к месту. Никакие заклинания не помогали.
Сунь У-кун уже не на шутку перепугался. Сжав кулаки, он поднатужился и, разорвав веревки, крикнул:
– Расти!
В тот же миг у него появилась новая голова. Палачи и дворцовая гвардия были повержены в ужас. Главный палач поспешил к правителю.
– Ваше величество, – молвил он, – у монаха выросла новая голова.
– Кто мог подумать, что он обладает такими способностями, – не без ехидства шепнул Чжу Ба-цзе Ша-сэну.
– Он обладает способностью семидесяти двух перевоплощений, – сказал Ша-сэн. – Значит, семьдесят два раза у него может вырастать новая голова.
В этот момент к ним подошел Сунь У-кун.
– Учитель!
– Дорогой ученик мой! – обрадовался Трипитака. – Тебе пришлось тяжело, – участливо сказал он.
– Нисколько, – отвечал Сунь У-кун. – Все это для меня просто шутка.
– Дорогой брат, – сказал тут Чжу Ба-цзе. – Может быть, приложить к ране какое-нибудь лекарство?
– А ты посмотри, есть ли у меня рана.
Дурень пощупал шею Сунь У-куна и замер от удивления.
– Да ведь это чудесно, это замечательно! – восклицал он. – Никаких следов!
В этот момент прозвучал приказ правителя выдать им проездные бумаги.
– Я не считаю вас виновными, – сказал он, – и советую вам как можно скорее уходить отсюда.
– Весьма признательны вам, – сказал на это Сунь У-кун, – но, прежде чем покинуть вашу страну, я хочу, чтобы ваш наставник прошел такое же испытание, как и я.
– Дорогой наставник, – сказал тогда правитель, – этот монах не хочет освобождать вас от состязания. И раз уж вы начали его, так доведите до конца, чтобы мне не было стыдно за вас.
После этого даосу не оставалось ничего иного, как взойти на помост. Палачи связали его и положили голову на плаху. Сверкнул меч, и голова даоса откатилась прочь шагов на тридцать. Однако, как и у Сунь У-куна, крови не было.
– Голова, назад! – послышался голос.
В этот момент Сунь У-кун поспешно выдернул у себя волосок, и, дунув на него, крикнул: «Изменись!» В тот же миг волосок превратился в рыжую собаку, которая быстро подбежала к месту казни, схватила голову даоса и бросилась к окружавшему дворец рву с водой. Туда она и бросила голову даоса.
Три раза даос приказывал голове вернуться на место, однако ничего из этого не вышло. Новая голова у даоса не выросла. Он не обладал такими способностями, как Сунь У-кун. Вскоре из раны хлынула кровь. Искусство вызывать ветер и дождь тоже не могло помочь. Разве мог он сравниться с бессмертным, постигшим вечную Истину! Даос был мертв. Но, о чудо! На земле лежал уже не даос, а обезглавленный желтый тигр.
– Ваше величество, – поспешил доложить правителю главный палач, – у наставника не выросла новая голова, и он остался лежать мертвым. А теперь на его месте лежит обезглавленный желтый тигр.
Услышав это, правитель даже в лице изменился от страха и во все глаза уставился на находившихся около него двух других даосов.
– Судьба и счастье моего брата исчерпались, – сказал тут, поднявшись с места, Сила оленя, – но я не верю, что он превратился в этого желтого тигра. Все это проделки буддийских монахов. Я должен отомстить им. Пусть посостязаются со мной в разрезании живота.
Выслушав его, государь немного успокоился.
– Наш второй наставник, – обратился он к Сунь У-куну, – еще раз вызывает тебя на состязание.
– Что ж, – отвечал Сунь У-кун. – Надо сказать, что я давно не ел горячей пищи, и вот несколько дней тому назад нам повстречался один благодетель, который угостил нас пампушками и заставил съесть больше, чем следует. Поэтому последние дни я ощущаю боль в желудке и думаю, что там завелись червяки. Я как раз хотел попросить у вас, ваше величество, меч, чтобы распороть себе живот и прочистить внутренности. Тогда весь остальной путь я не буду испытывать никаких неприятностей.
– Взять его! – приказал правитель.
Тут на Сунь У-куна налетела целая толпа людей, которые схватили его и потащили прочь. Однако Сунь У-кун освободился от них.
– Нечего меня тащить, сам пойду, – сказал он. – Руки прошу мне оставить свободными, чтобы я мог промыть свои внутренности.
– Не связывать ему руки! – приказал правитель.
После этого Сунь У-кун вразвалку подошел к помосту, прислонившись к столбу, развязал пояс и обнажил живот. Палачи привязали его одним концом веревки за шею, а другим – за ноги. Палач взял небольшой нож, каким отрезают уши у быков, и одним взмахом распорол Сунь У-куну живот. Образовалась широкая, зияющая рана. Сунь У-кун сделал ее еще шире, вытащил свои внутренности и стал их тщательно перебирать. После этого он уложил их на прежнее место в полном порядке, как они лежали раньше, и, стянув кожу, дунул на нее, сказав при этом:
– Зарастай! – в тот же момент кожа срослась.
– Вот ваши дорожные бумаги, – испуганно сказал правитель. – Берите их и не задерживайтесь больше.
– Да бумаги сейчас не так важны, – сказал на это Сунь У-кун. – Мы хотели бы, чтобы ваш второй наставник распорол себе живот. Каково ваше мнение?
– Я тут ни при чем, – отвечал правитель, обращаясь к даосу Сила оленя. – Вы сами хотели состязаться с ним, вот и состязайтесь.
– Охотно, – согласился даос. – Я уверен в том, что не проиграю.
С этими словами даос так же важно, как и Сунь У-кун, прошел к месту состязаний. Палачи связали его и одним взмахом меча распороли ему живот. Даос, подражая Сунь У-куну, вытащил свои внутренности и стал приводить их в порядок. В этот момент Сунь У-кун выдернул у себя волосок и, дунув на него, сказал:
– Изменись!
И волосок тотчас же превратился в коршуна, который, распустив крылья, ринулся к даосу и, схватив его внутренности, скрылся. От даоса остался жалкий окровавленный труп с распоротым животом. Палачи свалили столб и, оттащив труп, к своему изумлению увидели тушу белого рогатого оленя. Главный палач был поражен и бросился к правителю.
– Второго наставника тоже постигла неудача, – доложил он. – Коршун утащил его внутренности. Наставник мертв, но теперь на его месте белый олень.
– Как так олень? – с ужасом спросил правитель.
– Мой почтенный брат может быть и погиб, – сказал туг даос Сила барана, – но я не верю, что он превратился в оленя. Все это проделки монахов, которые хотят погубить нас. Я должен отомстить за своих братьев.
– Чем же вы можете победить этих монахов? – спросил правитель.
– Каждый из нас опустится в котел с кипящим маслом, – отвечал даос.
Правитель велел принести огромный котел, наполнить его маслом, а затем приказал соперникам начать состязание.
– Премного благодарен вам за ваши заботы, – сказал тут Сунь У-кун. – Я давно уже не имел возможности помыться и последнее время даже ощущаю зуд. Вот сейчас как раз и выкупаюсь.
Когда котел был установлен, его наполнили маслом, принесли хворост и развели огонь. Как только масло закипело, Сунь У-куну предложили залезть в котел.
– Не знаю только, какое купанье вы предпочитаете – гражданское или военное? – почтительно сложив руки обратился Сунь У-кун к правителю.
– А какая между ними разница? – спросил император.
– При гражданском купанье одежды не снимают, – пояснил Сунь У-кун, – и, скрестив руки, бросаются в воду вниз головой. При этом одежда ни в коем случае не должна быть запачкана. Маленькое пятнышко уже означает проигрыш. При военном купанье необходимо раздеться догола и прыгнуть в котел, а там по собственному усмотрению проделывать разные прыжки, фокусы и вообще забавляться вовсю. Надо также принести вешалку для одежды и полотенце.
– Какой же из этих двух видов купанья вы предпочитаете? – обратился государь к даосу Сила барана.
– Если выбрать гражданское купанье, – смекнул даос, – то этот мошенник, пожалуй, пропитает свое платье какой-нибудь жидкостью, которая предохранит его от масла. Лучше военное купанье.
– Простите мне мою неучтивость, – сказал, выступив вперед, Сунь У-кун. – Мне все время приходится начинать.
С этими словами он разделся, потянулся всем телом, прыгнул прямо в котел с кипящим маслом и начал там барахтаться и кувыркаться, словно купался в воде.
– Ну и обезьяна! – шепнул Чжу Ба-цзе Ша-сэну, глядя на Сунь У-куна и покусывая пальцы. – Зря мы подтрунивали над ней. Кто мог подумать, что она способна на такие дела? Вдруг Сунь У-кун заметил, что они шепчутся, и это показалось ему подозрительным.
«А Дурень продолжает издеваться надо мной, – подумал он. – Вот уж поистине: «Умный трудится, а дурак наслаждается праздностью». Мне приходится проделывать всякие штуки, а они стоят себе и блаженствуют. Ну, погодите, подстрою я вам штуку, натерпитесь страху».
Сунь У-кун с шумом погрузился в котел и, опустившись на дно, превратился в финиковую косточку.