Дурень подобрал полы халата и пошел к реке. Здесь он взял обеими руками свои грабли и, взмахнув ими, изо всех сил стукнул по льду. Раздался страшный треск: на льду осталось девять белых царапин, Чжу Ба-цзе почувствовал сильную боль в руках, но лед нигде не треснул.
– Можно идти! – смеясь крикнул Чжу Ба-цзе. – Тут все промерзло до самого дна.
Это очень обрадовало Трипитаку. Путники вернулись в дом Чэня и стали собираться в дорогу.
Все старания хозяев оставить хоть ненадолго гостей, оказались тщетными. Тогда хозяева приготовили сушеных лепешек, хлеба и прочей еды и дали путникам на дорогу. Вся семья Чэней вышла из дома и, земно кланяясь, благодарила Трипитаку и его учеников. Затем принесли блюдо, наполненное мелкими монетами. Хозяин взял его и с поклоном преподнес Трипитаке.
– Примите это в знак нашего к вам уважения и благодарности за спасение наших детей.
Но Трипитака даже руками замахал и, качая головой, сказал:
– Мы отреклись от мира, поэтому деньги и богатство нам не нужны. В пути мы должны кормиться подаянием. Достаточно того, что вы дали нам всякой еды.
Но так как хозяева умоляли принять их скромный подарок, Супь У-кун взял с блюда серебряную монету весом в пять цяней, отдал ее Трипитаке и сказал:
– Возьмите, учитель, и считайте, что это тоже подаяние. Не надо обижать почтенных хозяев, ведь они выражают вам свои добрые чувства.
После этого они распрощались с хозяевами и двинулись к реке. На льду конь стал скользить и едва не сбросил Трипитаку.
– Какая скверная дорога, учитель, – заметил Ша-сэн.
– Надо, пожалуй, вернуться и попросить немного соломы, – сказал Чжу Ба-цзе.
– Зачем это тебе понадобилась солома? – поинтересовался Сунь У-кун.
– Ничего ты не знаешь, – отвечал Чжу Ба-цзе. – Если обвязать соломой копыта, конь не будет скользить, и наш учитель сможет спокойно ехать.
Услышав это, Чэнь тут же послал за соломой и попросил Трипитаку подняться на берег. Когда принесли солому и обвязали коню копыта, путники снова простились с Чэнями и продолжали свой путь. После того как они прошли около четырех ли, Чжу Ба-цзе дал Трипитаке его посох и сказал ему, чтобы он положил его на коня и держал в горизонтальном положении.
– А ты хитер, Дурень, – заметил Сунь У-кун. – Ведь не сти посох – твоя обязанность. Зачем же ты отдал его учителю?
– Тебе, видно, не приходилось ходить по льду, поэтому ты так говоришь, – отвечал Чжу Ба-цзе. – На льду часто бывают полыньи и легко утонуть. И вот, если у человека нет чего-нибудь вроде этого посоха, который к тому же следует держать горизонтально, он камнем пойдет на дно. И лед над ним сразу же закроется, словно крышка. Тогда уж нечего рассчитывать выбраться на поверхность. Вот для этого и нужно держать что-нибудь в руках.
– Можно подумать, что этот Дурень всю жизнь провел на льду, – сказал смеясь Сунь У-кун.
И все же все они последовали совету Чжу Ба-цзе: каждый из них нес свой посох на плечах. А Чжу Ба-цзе, нагруженный багажом, подвесил свои грабли к поясу, придав им горизонтальное положение. Так они чувствовали себя в большей безопасности.
Шли они пока стемнело. Затем подкрепились немного и, не задерживаясь, двинулись дальше. Ярко светила луна, заливая серебряным светом все вокруг и отражаясь на зеркальной поверхности льда. Не смыкая глаз, путники шли до самого утра. Затем снова поели и двинулись дальше. Вдруг раздался оглушительный треск. Конь от страха едва не упал.
– Ученики мои, что это может означать? – спросил встревоженный Трипитака.
– Это наверно земля треснула от того, что сильно промерзла, – сказал Чжу Ба-цзе. – В этом месте река, пожалуй, промерзла до самого дна.
Трипитака был поражен, услышав это, но все же успокоился и подстегнул коня.
Между тем дух, вместе со своими подчиненными, давно уже ждал паломников. Услышав стук копыт, он пустил в ход свое волшебство и расколол лед. Образовалась трещина. Перепуганный Сунь У-кун тотчас же взвился ввысь. А конь и остальные три путника пошли на дно.
Тут дух схватил Трипитаку и вместе с ним вернулся к себе во дворец.
– Где моя сестра? – крикнул дух.
– Я здесь, великий князь, – отозвалась самка-окунь, с поклонами приблизившись к воротам. – Однако я не смею считать себя вашей сестрой.
– Зачем ты так говоришь, мудрая сестра моя, – молвил дух. – Ведь ты знаешь пословицу: «Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь». Мы ведь договорились с тобой.
Затем дух приказал слугам принести стол, хорошенько наточить ножи, вырезать сердце и внутренности Трипитаки, снять с него кожу и разрезать его на куски. Он велел также позвать музыкантов, чтобы вместе со своей нареченной сестрой полакомиться мясом Трипитаки и обрести бессмертие.
– Великий князь, – сказала тогда самка-окунь. – Давайте немного обождем. Боюсь, как бы его ученики не явились сюда и не учинили здесь скандал. Вот если через дня два эти мошенники не явятся, мы полакомимся в свое удовольствие. Устроим настоящий пир. Вы займете почетное место среди своих подданных. Вас будут забавлять музыкой, танцами. Так, пожалуй, будет лучше.
Дух решил, что она права, и приказал запереть Танского монаха в огромный каменный ящик, в шесть чи длиной, и поставить этот ящик позади дворца. Однако оставим пока Трипитаку и вернемся к Чжу Ба-цзе и Ша-сэну.
Очутившись в воде, они стали вылавливать вещи и складывать их на коня, а затем, рассекая воду, направились к берегу. – Где же учитель? – спросил Сунь У-кун, наблюдая за ними с высоты.
– Был учитель по фамилии Чэнь, – отвечал на это Чжу Ба-цзе, – и не стало его. Теперь у него другое имя: «Опустившийся на дно». Искать его бесполезно. Надо добраться до берега, а там решим, что делать дальше.
Читатель помнит, что Чжу Ба-цзе был когда-то небесным полководцем. Восемьдесят тысяч морских воинов Млечного Пути были подвластны ему. Ша-сэн прежде жил в реке Сыпучих песков, а белый конь был внуком Царя драконов Западного моря. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они чувствовали себя в воде, как дома, Находясь в воздухе, Сунь У-кун указывал им дорогу, и благодаря этому они быстро добрались до берега. Там они почистили коня и выжали свою одежду. Великий Мудрец опустился на облаке вниз, и они все вместе отправились в дом Чэней. Кто-то заметил их и поспешил доложить хозяевам:
– Трое паломников возвращаются, а четвертого не видно.
Братья Чэнь поспешили навстречу и, увидев насквозь промокших путников, сказали:
– Как мы уговаривали вас, почтенные отцы, погостить еще у нас, но вы отказались. Вот видите, что получилось. А где ваш уважаемый учитель, монах Трипитака?
– Такого теперь больше нет, – отвечал Чжу Ба-цзе. – Зовите его теперь Опустившийся на дно.
Услышав это, оба брата зарыдали.
– Ах, горе какое, – причитали они. – Ведь говорили мы вам, что как только растает снег, мы соорудим лодку и переправим вас через реку. И вот теперь из-за своего упрямства он поплатился жизнью.
– Не убивайтесь, почтенные хозяева, понапрасну и не оплакивайте его, словно покойника, – проговорил Сунь У-кун. – Я знаю, что нашему учителю предопределена долгая жизнь. Все это проделки духа Лин-ганя. Вы не волнуйтесь, а велите поскорее выгладить нашу одежду, высушить дорожные свидетельства и покормить нашего коня. Я вместе с братьями выловлю этого негодяя, спасу нашего учителя и навсегда избавлю ваше селение от бедствий. Отныне вы сможете наслаждаться спокойной и счастливой жизнью.
Братьев Чэнь очень обрадовали слова Сунь У-куна. Они распорядились приготовить угощение и накрыть на стол. Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн досыта наелись. Коня и вещи они оставили на хранение хозяевам, а сами, взяв оружие, направились к реке, чтобы выловить чудовище.
О том, как им удалось спасти Трипитаку, вы узнаете из следующей главы.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ,
повествующая о том, как Трипитака был погребен в водном царстве, и как бодисатва Гуаньинь спасла его, выловив рыбу-чудовищеИтак, Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе, Ша-сэн и братья Чэнь прибыли на берег реки.
– Ну, братья, – сказал Сунь У-кун, – решайте, кто из вас первым войдет в воду.
– Дорогой брат, – отвечал ему Чжу Ба-цзе. – Какие у нас способности! Нет сомнения, что первым идти в воду должен ты.
– Что ж, братья, – промолвил тогда Сунь У-кун, – не стану скрывать от вас. Если бы речь шла о борьбе с горными духами, я не стал бы даже беспокоить вас. Но с водяными силами мне не совладать: я бессилен. Перед тем как опуститься в реку или море, я обычно произношу заклинание, чтобы предохранить себя от действия воды, или же превращаюсь в какого-нибудь водного обитателя: рыбу или рака. Но в этих случаях я не могу пользоваться своим посохом, и тогда мне не справиться с чудовищем. А вот вы все в воде чувствуете себя, словно дома, поэтому я и предложил отправиться вам туда.
– Дорогой брат, – возразил тут Ша-сэн. – В воде я действительно чувствую себя неплохо, но не знаю, что там делается. Я думаю, что нам следует отправиться туда всем вместе. Ты прими какой-нибудь другой вид, и один из нас понесет тебя на спине. Когда же мы достигнем логова этого чудовища, ты пойдешь вперед и разузнаешь, что там делается. Если наш учитель жив, невредим и все еще там, тогда уж мы примем все меры, чтобы наказать чудовище. Но, может быть, оно здесь ни при чем. Может быть, наш учитель утонул или же чудовище успело съесть его. В таком случае нам нечего лезть на рожон и будет лучше, если мы отправимся на поиски какого-нибудь другого занятия.
– Пожалуй, ты прав, – согласился Сунь У-кун. – Кто же из вас понесет меня?
Услышав этот вопрос, Чжу Ба-цзе обрадовался. «Эта обезьяна уже не раз подшучивала надо мной, – думал он. – Теперь настала моя очередь. Понесу-ка я его на своей спине, ведь он не умеет плавать».
– Ну что ж, брат, я понесу тебя, – с готовностью отозвался Чжу Ба-цзе.
Однако Сунь У-кун сразу же разгадал мысли Чжу Ба-цзе и решил принять меры предосторожности.
– Очень хорошо, – сказал он. – У тебя спина покрепче, чем у Ша-сэна.
И вот Чжу Ба-цзе посадил себе на спину Сунь У-куна, и они спустились на дно. Впереди, прокладывая дорогу, шел Ша-сэн. Они проделали уже более ста ли, когда Чжу Ба-цзе решил подшутить над Сунь У-куном. Догадавшись о его намерениях, Сунь У-кун выдернул у себя волосок и, превратив его в свое подобие, оставил на спине Чжу Ба-цзе. Сам же он превратился в свиную вошь и крепко впился Чжу Ба-цзе в ухо. А Чжу Ба-цзе в это время нарочно споткнулся и упал, чтобы Сунь У-кун перелетел через его голову. Но тут двойник Сунь У-куна взлетел вверх и бесследно исчез.
– Что ж ты делаешь, брат? – с упреком сказал Ша-сэн. – Дорога здесь, конечно, скверная, глинистая и поскользнуться немудрено. Но как это тебя угораздило сбросить нашего брата так, что даже неизвестно, куда он исчез.
– Обезьяне следовало бы подготовиться ко всяким неожиданностям, – сказал Чжу Ба-цзе. – А она от одного лишь толчка вдруг исчезла. Ты, брат, лучше не думай, что с ней могло случиться. Мы отправимся разыскивать учителя сами.
– Нет, так дело не пойдет, – запротестовал Ша-сэн. – Надо во что бы то ни стало найти его. Хоть он в воде и не очень ловок, зато куда хитрее нас. Без него я не пойду.
В этот момент Сунь У-кун, сидевший за ухом у Чжу Ба-цзе, не удержался и крикнул:
– Я здесь, Ша-сэн!
– Ну, все кончено, – улыбнулся Ша-сэн. – Теперь тебе, Дурень, конец! И угораздило же тебя подшутить над ним! Ну, что теперь делать? Ведь мы только слышим его голос, а не знаем, где он находится.
– Дорогой брат! – воскликнул не на шутку перепуганный Чжу Ба-цзе, опустившись на колени прямо в грязь и отбивая земные поклоны. – Я виноват перед тобой. Когда мы освободим нашего учителя и вернемся на берег, я принесу тебе извинения по всем правилам. Где ты сейчас? Я досмерти напуган. Пожалуйста, прими свой обычный вид, я понесу тебя и уж никаких шуток больше не позволю.
– Да ты меня и так несешь, – ответил Сунь У-кун. – Иди-ка побыстрее, я ничего тебе не сделаю.
Продолжая бормотать извинения, Чжу Ба-цзе поднялся и пошел вслед за Ша-сэном. Пройдя примерно сто с лишним ли, они увидели перед собой высокое здание с надписью: «Дворец водяной черепахи».
– Здесь, наверное, и обитает это чудовище, – сказал Ша-сэн. – Как же мы вызовем его на бой, если не знаем, что здесь делается?
– Ша-сэн, – промолвил тут Сунь У-кун, – как, по-твоему, там за воротами тоже вода?
– Нет там никакой воды, – отвечал Ша-сэн.
– Ну, в таком случае, – заявил Сунь У-кун, – вы спрячьтесь где-нибудь поблизости, а я пойду на разведку.
С этими словами он выполз из-под уха Чжу Ба-цзе, встряхнулся и превратился в старого краба-самку. Затем он мигом перемахнул через ворота и осмотрелся. Прямо перед собой на возвышении он увидел духа, по обеим сторонам которого рядами сидели его подчиненные. Справа сидела окунь-самка, в пестрых одеждах. Они обсуждали вопрос о том, как будут есть Трипитаку. Сунь У-кун внимательно осмотрел все кругом, Трипитаки нигде не было. Вдруг он заметил толстобрюхую самку-краба, которая ползла к западной веранде.
– А где же, мамаша, Танский монах, о котором говорит наш князь со своими приближенными? – спросил Сунь У-кун, быстро подползая к ней.
– Для того чтобы поймать Танского монаха, – отвечала ему краб-самка, – наш князь заморозил реку. Вчера он поймал его и положил в каменный ящик, что стоит за дворцом. Если до завтра ученики этого монаха не появятся здесь и не затеют скандала, то будет устроено настоящее торжество с музыкой и другими приятными вещами.
Сунь У-кун для вида поболтал еще немного с крабом-самкой, а потом направился прямо за дворец. Там он действительно увидел большой каменный ящик, напоминающий не то кормушку для свиней, которую обычно делают из камня, не то большой каменный саркофаг. Сунь У-кун измерил его. Оказалось, что в длину ящик имеет всего шесть чи. После этого Сунь У-кун склонился над ящиком и прислушался. Изнутри был слышен плач Трипитаки. Сунь У-кун ничего не сказал и, приникнув ухом к ящику, продолжал слушать. От негодования Трипитака даже скрежетал зубами, горько сетуя на свою судьбу.
Эти причитания так подействовали на Сунь У-куна, что он, не в силах молчать, воскликнул:
– Учитель, не печальтесь! В сутре «Наводнение» говорится: «Земля – мать пяти элементов, вода – источник пяти элементов. Без земли мы не родились бы, без воды – не могли бы расти». Успокойтесь, учитель, – я пришел.
– Спаси меня, ученик мой! – услышав его, взмолился Трипитака.
– Успокойтесь, – повторил Сунь У-кун. – Потерпите, пока мы поймаем это чудовище: тогда мы непременно освободим вас.
– Поторопитесь. – продолжал Трипитака, – если я пробуду здесь еще один день, то задохнусь.
– Все будет в порядке, – заверил его Сунь У-кун. – А сейчас мне надо идти.
Он быстро повернул обратно, выпрыгнул через стену и, добравшись до ворот, принял свой обычный вид.
– Чжу Ба-цзе! – позвал он.
Чжу Ба-цзе и Ша-сэн тотчас же явились.
– Ну, как, брат, обстоят дела? – в один голос спросили они. – Это чудовище действительно захватило нашего учителя и заперло его в каменном ящике, – сказал Сунь У-кун. – Пока наш учитель цел и невредим вам надо сейчас же начинать действовать, а я пойду на берег. Если вам удастся захватить чудовище, – прекрасно! Если же вы увидите, что не в силах этого сделать, притворитесь, что проиграли сражение, и постарайтесь выманить чудовище из воды. А там уж я сам с ним расправлюсь.
– Можешь быть спокоен, дорогой брат, – промолвил Ша-сэн. – Мы сделаем все, что надо.
После этого Сунь У-кун произнес заклинание, предохра – няющее от воды, быстро достиг берега и, выбравшись на сушу, стал ждать.
А теперь посмотрите, что начал проделывать Чжу Ба-цзе. Со свирепым видом он ринулся к воротам и во всю мочь заорал:
– Эй ты, морское чудовище! Сейчас же освободи нашего учителя!
Услышав его крики, духи-привратники опрометью ринулись к своему начальнику.
– Великий князь! – доложили они. – У ворот кто-то кричит и требует, чтобы ему выдали учителя.
– Это, конечно, проклятые монахи, – отвечал на это дух. – Ну-ка, подайте быстрее мое оружие! – приказал он.
Подчиненные бросились выполнять его приказание. Надев боевые доспехи и взяв оружие, дух приказал открыть ворота и покинул дворец. В полном боевом снаряжении он предстал перед стоявшими по обеим сторонам ворот Чжу Ба-цзе и Ша-сэном. О, что это было за зрелище!
Духа сопровождало более ста подчиненных. Они расположились рядами вокруг своего начальника и размахивали пиками и мечами.
– Ты из какого монастыря, монах? И как осмелился явиться сюда и шуметь?! – крикнул дух.
– Вот я тебе сейчас покажу, чудовище! – крикнул в ответ Чжу Ба-цзе. – Лишь позавчера я поспорил с тобой, а сегодня ты уже не желаешь признавать меня! Я – ученик благочестивого монаха великих Танов из Китая, мы держим путь на Запад, чтобы поклониться Будде и испросить у него священные книги. Ты прибегаешь ко всяким хитростям и до того обнаглел, что стал именовать себя Великим священным князем. Ты пожираешь детей из селения Чэньцзячжуан. Я девочка И Чэн-цзинь. Разве ты не узнал меня?
– Ах ты мерзкий монах! – крикнул в ответ дух. – Да как ты смел превратиться в И Чэн-цзинь? Знаешь ли ты, что присвоение чужого имени – преступление, за которое ты отве тишь? Мне не только не удалось съесть тебя, но ты же еще ранил меня в плечо. Ведь я не тронул тебя, как же ты осмелился явиться сюда и нарушить мой покой?