Во-первых, наши катера обнаружили с километра. Во-вторых, явно ждали и встретили организованной пальбой. То ли дело Батум. Не могу припомнить, была ли там стрельба. А, ну да, я тогда был вообще глухой - толстое дерево хорошо гасит звуки, да и стёкла я набрал в три слоя для надёжности, притерев на лучшее касторовое масло. А тут металлические трубки пропускают звук в кабину, даже если я не подношу к ним ухо - вот и изменилась акустическая картина мира. Кстати, кроме стрельбы слышны и ритмичные звуки, как тогда, в Батуме, когда рядом проходил какой-то корабль.
Вот и нашлось для меня занятие, пока не рассвело: буду слушать голоса потревоженной стоянки флота, и пытаться понять, что они означают.
Выстрел пушки, пожалуй, самый мягкий из них. Отсюда я их уже не воспринимаю. Хотя, некоторые, видимо, переданные железными корпусами, удаётся различить на самом краешке слуха.
Всплески. Что тут скажешь, они и есть всплески.
Разрывы снарядов в воде - резкие, крайне неприятные.
Пульсирующий гул - от винтов.
И широкая гамма различных непонятностей. Я пару раз слушал "Великого князя Константина", лежащего в дрейфе - если подобраться поближе и удачно повернуться, удаётся уловить много неясных звуков. Целая наука, однако. Не уверен, что она мне по-зубам но, думаю, с опытом придёт и понимание.
А вот сейчас ко мне пришло понимание, что некий источник равномерного гула приближается ко мне. Раздавит или не раздавит? Кто знает, какая у него осадка? Гул очень низкий и сильно пульсирующий, непрерывно нарастает. Осадка в восемь метров у этого ворчуна может оказаться запросто. А неподвижность лодки наводит на мысль, что я каким-то образом закреплён относительно дна, иначе хотя бы стрелка компаса шевельнулась.
Вообще-то отношение к вероятности собственной гибели у меня довольно спокойное, однако Степан Осипович может огорчиться, если я не доложу ему о том, что видел. Да и Сашку Клёмина никто не выучит кататься на подводной лодочке. Лучше бы мне посторониться, уйти с дороги этого ворчуна.
Рваться вперёд бессмысленно - я сюда как раз так и заехал. Носом. Буду крутить назад. Поехали!
Лаг моей конструкции, как Вы понимаете, скорость заднего хода не измеряет, поскольку приёмник давления направлен вперёд. Однако стрелка переделанного в измеритель скорости манометра дрогнула и упёрлась в ограничитель ниже нуля. А ускорения я не почувствовал. Ну-ка, покручу рулем направления. Он, конечно, крайне слабо действует, особенно, если нет хода, но по крайней мере, по компасу я почую даже небольшой поворот. А это возможно, только если действительно есть ход.
Крутанул вправо - стрелка компаса даже не шелохнулась. Крутанул влево - тот же результат. То есть - стою, как ни в чём не бывало. А гул винта уже откровенно нервирует, столь явственно слышен.
Раздавит.
Продуваю обе цистерны.
Мягкий рывок назад - винты-то разогнаны, а лодку "отпустило". И рост дифферента вперёд. Полсекунды - и нос тоже пошел кверху. Тем не менее он заметно отстаёт, так что всплываю попой кверху! А что делать. Пусть тяга назад и вдвое меньше, чем вперёд, но как-то идти и управляться всё таки можно.
Стоп продувка.
Клапана на заполнение -- не приведи Господи выскочить наружу.
Чувствую, что разгон назад идёт более-менее успешно, и всплытие по прежнему продолжается. Всё-таки выскакиваю! Рядом с "ворчуном"! Пред ясны оченьки его сигнальщиков.
Чтобы минимизировать время своего пребывания на поверхности, отрабатываю задними рулями глубины на погружение кормы. От машины в воздухе я неотделим. Чувствую её, как своё тело.
Тем не менее, "хвост" уже выставился наружу - ноги слышат, что винты "облегчились". Зад мой, оказавшийся впереди относительно движения, опускается, обнажается рубка и глаз успевает ухватить слева низменный берег, а справа большое судно. До него метров сто, и идёт оно мимо. Туда же, куда направлен нос лодки.
Я же продолжаю процедуру заныривания задом наперёд, для чего способствую подъему носа рулями глубины и продолжаю усиленно педалировать. Винты опять очутились в родной стихии и "перекат" так и продолжается. Слышу резкие посторонние удары, но кабина уже в воде и опустившийся хвост снова тянет меня на глубину. Пытаюсь выровняться, действуя рулями, и гадаю, насколько был приподнят форштевень... ой. Передний руль как-то не так идёт.
Не может быть! Там нечему заклинивать!
Работаю одними задними горизонтальными, но весь дифферент уничтожить не успеваю - втыкаюсь во что-то и замираю. Всё ясно - перебрал воды в балластные цистерны и провалился до самого дна. Кирдык винтам, труба рулю. Сам я оказался вверх тормашками, в том смысле, что ноги сейчас выше головы.
Нос плавно опускается, а сзади до меня доносится мягкий скрежет. Буквально сердце разрывается, когда представляю себе, как выворачиваются крепления и ломается с такой любовью и тщательностью созданная моими руками конструкция. Это почти физически больно.
Но, сомненья прочь, уходит ночь... последняя? Жалко Макарова, и Сашку Клёмина жалко. Не свидимся мы больше. Выбраться отсюда на поломанной лодке немыслимо.
Вокруг делается светлее, оседает муть, и я, наконец-то, вижу дно, на котором покоится моя незадачливая субмарина.
Да, в сложной ситуации я запаниковал, раскоординировался, принял ошибочное решение и даже его не смог толком воплотить в жизнь из-за спотыка переднего руля глубины. Его заедание и отвлекло меня от прекращения заполнения балластных цистерн. Плохой танцор, однако. Не сумел сохранить контроль над всем, над чем следовало. Упустил из виду управление плавучестью, за что и наказан.
Успокаиваюсь. Просто не ожидал, что могу так разволноваться из-за такой мелочи, как собственная неотвратимая гибель. Нет, выбраться из лодки на глубине невозможно. Задохнусь, пока буду вылезать, отпустив загубник. Хотя, могу и успеть - не пробовал. Доплыть до берега и дотопать до расположения наших - это недалеко. Проблема в том, как неприятель станет противодействовать подобному вояжу. Вот ничего я не знаю про то, как тут что охраняется.
Другой вариант выбраться на белый свет - продуться и всплыть. Лучше - ночью. На поверхности-то я гарантированно выкарабкаюсь из своей пыточной машины, а то, что она при этом черпнёт воды распахнутым люком и затонет - это даже хорошо. Я ещё и помогу ей в этом, чтобы она супостату не досталась. А воздуха у меня запасено достаточно, и для того чтобы додышать до вечера, и чтобы потом выдавить воду из цистерн.
***
Плохие варианты осмыслены и отложены на потом. Стоит попробовать выяснить состояние моего кораблика. Берусь за рычаг передних рулей и начинаю его покачивать вперёд и назад. Сильно сопротивляется, а наваливаться я не тороплюсь. В мужской руке достаточно дури, чтобы сломать всё, что угодно, так что потихоньку прислушиваясь к отклику, постепенно увеличиваю амплитуду. Вдруг, словно выскочило что-то мешавшее движению. Пошло нормально, как всегда.
Задние рули тоже отозвались с неохотой, но, буквально после пары десятков мягких манипуляций пошли штатно, хотя и появился посторонний звук. Нет, я не знаю, как там на самом деле они поворачиваются, этого с моего места не разглядишь. Полагаюсь исключительно на ощущения.
Перехожу к винтам. Не идут, хотя немного поддаются. Терпеливо, не пережимая, кручу их назад-вперёд в пределах не более, чем четверть оборота. Разгоняю, наращиваю амплитуду. Полчасика терпеливой разработки, и вроде как пошли по полному кругу.
Теперь руль. При первом же повороте рычага почувствовал, что и он сопротивляется шибче, чем обычно. Раскачал и его потихоньку даже услышал, как что-то хрустнуло.
Надо пробовать стронуться. Продул цистерны - ничего не изменилось. Начинаю работать задним ходом Хм! Видно, как справа поднимается муть. Это выходит, что я из-под днища вымываю песок. Но от этого ничего не меняется. Тружусь дальше. Полчаса работы, а я как был на дне, так и остался. Прилип, что ли? Или, может быть, набрал воды в корпус? Ощупываю рукой днище - точно, она, родимая, равномерным слоем распределена по днищу.
Откачиваю её ручным насосом и продолжаю взмучивать винтами песок справа. Справился, слышу всхлипы входного патрубка, и продолжаю лежать на дне. Попробовать, что ли, раскачаться? Ну ка! Вправо-влево. Синяк и шишка. Больше не могу - больно биться об острое и колючее. Жалко, что этот вариант не проходит. Вот такое чувство, что какой-то малости не хватает. Дуну ка я ещё в цистерны - вдруг там остались какие-то капли балласта?
Открываю клапана и вижу, как бульки пошли вверх слева там, где внизу у самого днища находятся выпускные отверстия для воды - кингстоны. Ха! Есть отрыв. Выходит, сжатый воздух отдул песок и "Ныряльщик" отлепился.
Осторожно принимаю воду обратно, выставляя свою любимую минимальную положительную плавучесть. Рубка уже на поверхности, но я ничего не вижу - маленькие волны перекатываются через палубу и даже колпак. Пробую дать передний ход, и меня отклоняет влево. Руль ведет себя странно - с силой уходит в ту сторону, куда я его посылаю от нейтрали. Удерживаю, борюсь, но заметно рыскаю. С трудом поворачиваю нос на восток и тупо работаю ногами. Время от времени в ложбинах между водяных холмиков мелькнёт то далекий кораблик, то низкий берег слева, но мутно как-то -- видимость просто отвратительная.
Сколько же нынче времени? Восемь. Ох и нехило я покувыркался. Интересно, ждут меня катера, или погибли в ночном бою? Ведь видел я только самое начало баталии. Прислоняю ухо к уцелевшей слуховой трубе и внимательно прислушиваюсь. Ничего. Значит я далеко от точки рандеву. Продолжаю идти. Уже понял, что только правый винт тянет, а ещё до меня доносится вибрация сзади. "Ныряльщик" стал крайне строптивым, ленивым и наполнился поскрипываниями и покрхтываними. Два километра в час и постоянная откачка воды, правда, в ненапряжённом ритме.
Работаю. Прислушиваюсь. Что-то похожее на то, чего я жду, слышится как-то невнятно. И ещё беспокойство меня снедает: если я не вижу противника, это ведь не значит, что он меня не может разглядеть.
Закладываю дугу вправо - точно. Отчётливо слышу, как меня зовут. Стучат по опущенной в воду железяке. Прицеливаюсь здоровым "ухом", засекаю азимут, пошел.
***
Через час меня подцепили багром за рым. Вижу улыбающееся лицо Ивана Ивановича. Хорошо, что не все погибли в ночной атаке. Полностью продуваю цистерны и с силой удерживаю руль в нейтральном положении - шесть узлов, это Вам не один. То, что легко получается на исправном судне, на поломанном даётся с трудом. А дышать я буду из баллона - качать мех вентиляции мне просто лень. Интересно, почему у меня всё не слава Богу. Что ни вылазка, то приключение?!
Глава 10. Тогда считать мы стали раны
Мы сидим в капитанской каюте и подбиваем бабки. Попросту говоря, обсуждаем содеянное. Ну, чего натворили, в общем.
Макаров выглядит озабоченным и хмурым -- он более остальных чувствует свою ответственность за неудачу и досадует. Остальные -- кто во что горазд. Сергей Петрович морщится и баюкает на перевязи руку. Он и держит речь, повествуя о событиях ночи:
- Судя по силуэту это был "Хивзи Рахман". Подпустил он меня на полмили, и ударил из всех четырёх стволов. "Синоп" мой от тех перелётов чуть из воды не выбросило, а уж залило с головой. Вычерпываемся, но идём. Машина в порядке, топку не залило.
Ну, думаю, пока ты перезарядишься, гостинец мой до тебя доберётся. Да только не вышло по нашему-то. Шлюпки навстречу двинулись -- стояли под бортом наготове с гребцами и стрелками. Причём -- расходятся в стороны, явно пытаются окружить, когда мы промеж них пройдём. Оказалось -- они сеть растянули между лодками, вот в неё торпеда и угодила. Сработать не сработала, но запуталась и давай воду мутить.
Тем временем на нас набросились с трёх шлюпок -- вцепились в борта баграми и полезли. Насилу от них вырвались, - Сергей Петрович поморщился. - Меня за плечо цапанули, думал или утащат или разорвут. Феогностыч углину к ним в шлюпку метнул: "Бомба, - вопит, - ложись", - и сам присел, чтоб поверили. Так они поверили, и всё побросали. Кто-то, кажется, даже в воду сиганул. Тут ещё торпеда отчего-то сработала -- наверное её к борту "Рахмана" подтянули и, когда вынимали из воды, наклонили носом вниз. Тут туркам и стало не до нас -- пробоина в районе ватерлинии и кучу народа побило. Нас тоже приложило знатно.
- Отчего-же, скажите, эти несчастные вздумали мину к себе на борт поднимать, - Степан Осипович недовольно щурится.
- Так отчего же не поднять. Ящик себе и ящик. Опять же не взорвался, остановился, перестал вырываться. Рожки из него не торчит -- значит на мину непохож. А то, что конец крепить необходимо именно к стабилизаторам -- так это само просится. Вот, как потянули вверх, так она передом вниз и встала.
- Жаль, однако, что уж совсем к борту её не прижали -- потому и остались на плаву.
***
У Ивана Ивановича история другая. Ему в качестве цели досталась бронированная яхта и он, выдержав плотный ружейный огонь с её борта, вышел в точку залпа. А тут малокалиберный снаряд перебил одну из консолей "балансира". И случилось это как раз при выходе торпеды. Потому она сразу отклонилась, прошла правее и взорвалась через четверть часа от самоликвидатора где-то в стороне от места событий. Ну а защита катера выдержала и пули и осколки, хоть и из котельного железа сделана, но против ружейного огня вполне достаточная.
Измаил Максимович вернулся с неизрасходованным боезапасом -- заградительный огонь оказался очень плотным, и лейтенант принял решение вернуться. Правильно сделал, кстати. По нему шмаляли не меньше, чем с пяти бортов. Точно -- не дошёл бы он до точки залпа. Итак отметин привёз бессчётно. И как его просто-напросто не перевернуло?! Такими калибрами накрывали, что жуть берёт.
Ну а наш командир мало того, что руководил снятием корабля с мели, так ещё и решил поддержать атакующих огнём. Что ему безусловно удалось, так это вызвать огонь на себя. А потом уносил ноги. Нет, попаданий наш "Великий князь Константин" не получил, но случались и неприятно близкие падения снарядов.
Про мои приключения Вы уже знаете, а кого я торпедировал -- кто же его разберёт? На мой взгляд нынешние корабли все на одно лицо. Три мачты, труба или две. В бортах порты. Насколько разглядели наши сигнальщики, вроде как "Мукадем Хаир". А только уверенности нет. Мачты, однако, торчат из воды в месте его гибели. Видно даже, что под разными углами. Похоже, что он начинал разламываться, но это у него не вполне получилось из-за близости дна.
Из людей у нас никто не погиб и не ранен, кроме Сергея Петровича. Ну да он держится молодцом, хотя ходит нынче по всему кораблю в халате с кистями. Не налезает мундир на повязки. Из плохих новостей только то, что турецкий флот ушел, а куда - к Босфору или к Синопу, или ещё куда -- кто знает?
***
Да, про Батумское дело рассказывали не так -- там было всё значительно более скучно:
Вошли, мол, самым малым ходом как к себе домой -- темнота кромешная, но корабли на рейде видно по огонькам, что пробиваются из внутренних помещений. Бухта глубокая, поэтому все стоят носом к берегу. Так по этой линии задниц наискосок и отстрелялись в расчёте на то, что, если не в этот, так в следующий в ряду корпус, торпеда обязательно угодит. Потом сразу отвернули через центр, и ушли без оглядки.
А уж когда бабахнуло и начался тарарам, тогда и огни позагорались и кое-что торпедисты наши сумели разглядеть. Решили, что поразили фрегат "Махмудие", корвет "Ассари Тевфик" и канонерскую лодку "Интибах". Четвёртый корабль не опознали даже приблизительно. И про то, кого же я угостил, по нарисованному мною "портрету" признали, что похоже на "Абдул Азиз". Все впечатления от этих событий затмили хлопоты с отловом нас с "Ныряльщиком".
***
Так вот. Сознался нам Макаров, отчего так мрачен. У нас осталось три неизрасходованных торпеды, а где искать неприятеля, он даже не догадывается. В общем, делает в корабельном журнале запись о начале очередного ремонта машин, а сам садится крепко думать. Чего и господам офицерам желает.
Относительно же тактики применения самодвижущихся мин-торпед некоторые заключения мы сделали. Естественно, применительно к атаке неприятеля в порту или на рейде, или ещё если цель лежит в дрейфе. По идущим или маневрирующим кораблям мы так ни разу и не работали.
Вывод из этого был один единственный -- залогом успеха является скрытность. Как только торпедоносцы обнаружены -- необходимо немедленно уходить, иначе - расстреляют. Так вот, подводная лодка в этом плане имеет неоспоримые преимущества, потому что её банально не видно. Даже днём. Так что катерам следует исполнять вспомогательную роль -- довести субмарину на буксире поближе к рабочему месту, а на обратном пути разыскать и дотащить до матки.
Катерам в дневное время себя показывать тоже не стоит, им ночь -- мать родная. Подводнику же крайне неудобно действовать без света. Вот не прилип бы я к дну, потому что элементарно увидел его приближение, если бы не тьма кромешная. Тогда всех моих злоключений не было бы. Ну а маленькую рубку, если она не движется, даже при слабой волне или вообще не разглядят, или примут за мусор. Это я речь веду о необходимости всплыть, чтобы прицелиться -- из под воды-то никак не получается. Плохо сквозь неё видно.
Вот и получается, что планировать действия следует на предрассветный час. Тогда катера "отпустят" меня на цель ещё в темноте и неприятель их может обнаружить только на отходе. Самая же проблемная часть любой вылазки -- эвакуация. Продержусь ли я в своём "пыточном механизме" от рассвета и до заката -- кто знает. Опять же побуждений к эксперименту в душе своей не обнаруживаю.
***
Перспективы дальнейшего развития субмариностроения мы тоже обсудили. Я однозначно настаивал на использовании свинцовых аккумуляторов, заранее заряженных, естественно. И электроприводе. Что касается двигателей, то их просто-напросто поищут -- что-то об этом господа офицеры слышали, так что поинтересуются, когда вернёмся в большой мир. Относительно же аккумуляторов, боюсь тут уж мне придётся потрудиться. Дело в том, что применительно к подводной лодке наших размерений наверняка никто ничего подходящего не изготавливает, а запихивая в тесный корпус доступные серийные изделия, даже если они есть, мы обязательно будем вынуждены идти на жертвы в чём-то другом, нарушая оптимальную компоновку.