Ольга Борисовна Шлыкова Найти бога
Глава I Возвращение истины
— Сияние не ослабевает уже слишком долго. Мы видим следствие того, о чём даже не догадываемся. Пролом необходимо расширить, для пролёта шаттла, чтобы узнать истинную причину этого явления.
— Магистр, вы возьмёте на себя ответственность за последствия?
— Да, советник Клайд.
— Кто-то ещё желает высказаться?
Монументальная фигура верховного Магистра, в слабом дежурном освещении казалась ещё внушительнее. Тени покачнулись — люди одновременно повернулись в одну сторону. Кто-то крикнул: "Дайте полный свет, в комнате посторонний!"
— Я не посторонний.
Скрипучий голос Советника Мадука, исходил из тёмного угла у самого входа, но его самого видно не было.
— Покажитесь же, чёрт возьми! — Проревел Магистр, который, похоже, занервничал.
— Да вот он я! — Приземистая фигура Мадука плавно выплыла вперёд.
— Советник Мадук, почему вы пользуетесь гравитатором в комнате Совета? Вы знаете, что это запрещено.
— Ну, без гравитатора меня пришлось бы вносить, троим дюжим молодцам. А присутствие здесь посторонних запрещено строже, чем использование гравитатора. Вам это тоже известно, Магистр Рише! Разве только члены совета соблаговолят вносить и выносить меня…
Магистр поджал губы в бессильной ярости. О да, он знал! Мадук самый старший из всех членов совета. Несколько лет назад у него отказали ноги, он передвигался только при помощи гравитатора. Зная запрет на этот прибор в стенах Совета, Мадук, почти никогда не посещал заседания. Рише сознавал, что будь старый отшельник на том роковом заседании, когда его предшественник верховный Магистр Эмур, внезапно скончался от сердечного приступа, не окончив вступительной речи, верховным Магистром бы выбрали Мадука. А он Рише, так и прозябал бы в рядовых Советниках. И именно на то заседание Эмур вынес вопрос — сделать исключение для гравитатора Мадука, чтобы тот мог присутствовать на заседаниях…
— Кажется, я сделал вам подарок на прошлом заседании, Магистр Рише.
— Какой подарок? Мне ничего не передавали…
Губы Рише скривились ещё сильнее, но уже от страха. Он почти слышал, как Мадук произносит: "Ты занял моё место, мальчишка!". Но Мадук только посмотрел прямо в глаза верховному Магистру и проплыл на своё место.
— Вы пришли, под самый конец заседания, Мадук, пересказать вам, о чём идёт речь?
— Благодарю, Магистр, я в курсе. Половину я слышал стоя в дверях, не решаясь пройти с гравитатором.
Пока все отвлеклись на появление Советника Мадука, командор Шехем удобнее устроился на жёстком стуле. Ни в одном помещении Станции, больше не было такой неудобной мебели, как в комнате Совета. Всё здесь было стилизовано под старинные земные помещения суда. Когда в Школе им об этом рассказал Учитель, Шехем, не удержался от вопроса:
— А какой в этом смысл, сидеть на неудобных стульях?
— Чтобы не терять зря время, Ученик, Таян Шехем!
— Не понимаю, господин Учитель…
— Всё просто, чем жестче стул, тем яснее мысль. Отцы-Основатели Совета считали, что затягивать заседания бесконечности преступление, когда много других неотложных дел. Поэтому-то все стулья крайне неудобные, долго не просидишь. Секретарь Совета вообще пишет стоя за старинной конторкой. Предвосхищая твой вопрос, поясню, что конторка это письменный стол, за которым работают стоя.
— Командор, вы слышали, о чём спросил вас Советник Мадук?
Шехем вздрогнул, голос Магистра всё ещё грохотал, но в нём уже слышались какие то плаксивые нотки.
— Простите…
— Я так и понял! Советник Мадук хочет присоединиться к вашей группе и спрашивает, согласитесь ли вы на его присутствие?
— Соглашусь ли я? Но ведь состав разведывательной группы мне неизвестен, его составляет Совет…
— Да, Таян, Совет. Но я прошу твоего разрешения на своё присутствие. Я старик, могу оказаться обузой…
Мадук смотрел на Шехема, не отрываясь.
— Да, конечно, я согласен…
— Вот и славно, мой мальчик!
Старик откинулся на стуле и рассмеялся.
— Я знал, что ты мне не откажешь.
— Что здесь смешного, советник Мадук?
Рише, силился понять, зачем вообще Мадук притащился на заседание после двухлетнего перерыва и вот теперь ещё и хихикает!
— Рише, я смеюсь, потому, что ты бы мне отказал!
Таян Шехем, Командор разведгруппы Станции, побывавший ни в одной переделке, вышел из комнаты совета, обливаясь холодным потом. "Пока я в лифте, нужно прийти в себя!"
Побывать в комнате Совета просто на экскурсии, считалось большой честью, которой удостаивался не каждый житель Станции. Раз в году, Совет решал, кто посетит комнату Совета и познакомится с её оборудованием. И всегда это был только один человек, самый достойный. Командор ни разу ни удостаивался такой чести. За последние десять лет, в комнату Совета не был допущен ни один мужчина, самыми достойными оказывались только женщины. Его сестра Эрна, была там три года назад, её восторгам не было предела! Она взахлёб рассказывала о круговых панорамных "окнах" мониторов, мерцании "вечного" сигнального маяка и странной завораживающей музыке, которая доносилась непонятно откуда. Все знали, что музыка, это тоже сигнал маяка, но было гораздо интереснее представлять, что доносится она из глубин самой планеты, как некий таинственный зов неведомых разумных существ. Шехем наизусть знал географию Станции и уже на курсах разведчиков догадался, что комната Совета это капитанский мостик, откуда велось управление, когда Станция находилась в движении. Там сосредоточено все самое важное электронное оборудование, доступ к которому имели только члены Совета. Но, думал Шехем, такие предосторожности были излишни, так как никакого практического значения в нынешнем состоянии Станции эта супер электроника не имела, навигационное оборудование ей было ни к чему… И, тем не менее, в каждом выпуске Школы проводился особый тест — тест Навигатора, и очень редко кто-то его сдавал на отлично. Сдавшие не считали себя счастливчиками, потому, что вместо обычных Станционных курсов их отправляли на курсы Совета, а там вместо трёх лет нужно было учиться десять. Но и это не было самым трудным. Курсы Совета размещались на верхних палубах Станции, где жили все члены Совета, и покидать место учёбы Курсанты могли только два раза в год — в День своего рождения и в День рождения Станции, когда устраивалось всеобщее празднество в Большой Кают-компании, она единственная вмещала всё население Станции. Отрываясь от родных, друзей, всего, что было знакомо и дорого с детства, Курсанты уходили на верхние палубы навсегда. Только те из них, которые становились Членами Совета иногда "возвращались", чтобы преподавать в Школе и на Станционных курсах, но жили они по прежнему на верху. Тот, кто заводил семью, обрекали себя, любимых жён и детей на постоянную разлуку, которая могла, длится долгие месяцы, а иногда и годы. Почему было так, никто толком не знал, но Совет и выпускники курсов Совета жили отдельно от остальных, и даже их жёны не догадывались, чем занимаются их мужья по долгу службы и как они живут, там на верху… Но никто не задавал вопросов, все были заняты своими делами, безоговорочно подчиняясь единому режиму жизни на Станции. И то, что Комната Совета служила маленьким мостиком, между жизнью на верхних и нижних палубах, придавала её посещению особый шарм. Командор Разведотряда Станции тридцатилетний Таян Шехем и не чаял когда-нибудь там побывать. И тут такая честь! Его срочно вызывают на заседание Совета! Но побывав там Шехем не испытал никаких необычных чувств — благоговения или восторга, он не увидел в Комнате Совета ничего необычного. Всё оборудование было зачехлено, включая панорамные мониторы и "Вечный" Маяк. Таинственной Музыки тоже не было слышно. И разговор был будничный, чисто в компетенции его, Шехема, Командора Разведотряда. Только внезапное появление Советника Мадука, про которого поговаривали, что он добровольно удалился от дел, из-за странной болезни ног, мешавшей ему передвигаться самостоятельно. И какое появление! На гравитаторе, про которые все на Станции слышали, но никто никогда не видел. Этот прибор считался крайне опасным для здоровья, его двигатель работал на радиоактивной таблетке и перемещались на гравитаторах, только в скафандрах. Кроме того, Гравитатор мог отключать электронику и гравитаторы не использовались в повседневной жизни Станции. "Мой бог!" — Таян вспомнил любимую присказку отца, "Советник Мадук пойдёт с нами к пролому! Он же вырубит гравитатором всю хвалёную гидравлику Вейса"! Лифт плавно затормозил, знакомый голос прошелестел: "Вы прибыли, Командор Шехем…". Это была его невеста Рена, которая очень гордилась тем, что работает оператором лифта Совета. Он всегда подтрунивал над ней, что тебя то в лифте слышно, а вот ты никогда не услышишь того, о чём говорят в нём! Не стоит задаваться! Рена надувала губки и резонно замечала: "Зато я вижу Советников каждый день, пусть и на мониторе, а ты раз в год на Дне Станции"! Да, в этом Рена была права, Советники на Станции появлялись редко, даже слишком редко.
— Командор Таян Шехем! Вам приказано вернуться в Комнату Совета! — Рена мягко остановила лифт и отправила его обратно.
Когда Шехем вошёл, Члены Совета не торопясь, расходились по своим делам. Верховный Магистр делал вид, что собирает со стола разложенные бумаги, а сам ждал, пока удалится ненавистный ему Мадук. Но тот как будто и не собирался уходить, непринуждённо болтал с Советниками — о, они давно не виделись! Рише выпрямился, прижав к груди папку с бумагами, и прямо взглянул на Мадука. По раз и навсегда заведенному обычаю комнату Совета Председатель покидает последним. Так что же медлит этот противный Мадук! Неужели он забыл, кто здесь главный!
— Присядем Эверт. Голос Мадука прозвучал настойчиво и строго.
— У вас ко мне какое то дело, Советник?
На мгновение Рише показалось, что его душа повисла на ниточке и вот-вот оборвётся. Что ему нужно! Все точки на "И" расставлены два года назад. Сам не явился тогда на Совет, потом не показывался на людях вообще и все решили бы, что он умер в этой своей лаборатории, если бы раз в полгода он не присылал на перезарядку модулятор пищи. И вот на тебе…
— Эверт, ты вообще то в курсе, что происходит на самом деле за пределами станции?
— Конечно, мне доложили — сияние усилилось…
— Что ты несёшь! Не разговаривай со мной как с рядовым Командором!
Рише понурил голову, казалось, что сейчас у него потекут слёзы, его плечи дрожали, но он справился с собой, голос уже не задрожал.
— Мы запустили в пролом четыре зонда, первые две минуты полёта никаких отклонений от нормы. Затем резкий хлопок, как будто кто-то сбил зонд из вакуумной пушки, и связь обрывалась. Только четвертый зонд работал больше семи минут и успел передать аномальное повышение содержания кислорода в воздухе на расстоянии трёхсот метров от пролома.
— То-то и оно Эверт — трёхсот метров…
Рише вскинул голову. Боже, он забыл! Первое правило Наблюдателя Станции — уделять особое внимание показателям приборов зонда, когда он поднимается на отметку триста метров! Там начинался узкий проход наверх, через который зонды пролетали только до половины, так он суживался. Но в размеренной долголетней работе Наблюдателей никогда ничего не менялось и все просто забыли про это Первое правило, введенное Отцами-Основателями…
— Вы пробовали запускать ещё зонды?
— Да, Советник, ещё четыре раза, как приписывает инструкция…
— И что?
— Ни один не поднялся наверх выше трёх метров. Они так и висят, как будто наткнулись на невидимое препятствие.
— Вы пытались их снять?
— Да, но подъёмник… — Рише сглотнул слюну и почти прохрипел — Трос оборвался и…
— Договаривай, Эверт!
— Лайза Блюм — погибла…
— Что ты говоришь! Как тебе об этом доложили?
— Я видел сам, как подъемник, в котором была Лайза, улетел в пропасть!
— На экране монитора?
— Да, Советник Мадук! У пролома были только бойцы разведгруппы Паривы и Лайза…
— И что предпринял Великий Магистр?
Рише посмотрел Мадуку прямо в глаза. Что ты знаешь, старик, о принятии решений…
"Они что про меня забыли?", командор чувствовал себя полным идиотом. Торчать в дверях Комнаты Совета, когда два Советника ведут разговор, явно не предназначенный для ушей простого Командора. И тут Советник Мадук оглянулся.
— Таян, ты слышал наш разговор?
— Да, Советник, Но я не совсем понял…
— О чём мы говорили?
Шехем кивнул. Ему до смерти хотелось оказаться подальше от этой священной Комнаты Совета. Ведь по Кодексу Станции все, что сказано в его Шехема присутствии он не имеет права хранить в тайне. А то, о чём говорили Советники, ни в какие рамки не лезло. Погибла или пропала без вести Лайза, при очень странных обстоятельствах. Рутинная работа — снятие зондов в подъёмнике, на ничтожно малой высоте, обернулась гибелью человека, первым несчастным случаем, если это был несчастный случай, за многие, многие годы. И ведь это могла быть его разведгруппа. Он представил, что сейчас чувствует Командор Парива, на дежурство которого выпала такая трагедия.
— Таян, объясни нам как Командор, что могло послужить причиной обрыва троса подъёмника? — Советник Мадук смотрел на него в упор. Рише вздрогнул и уставился в пол, казалось, что он сейчас не выдержит и лишится чувств, произнеси Шехем хоть слово.
— Тросы очень прочные, господин Советник. Сверхпрочная пластокерамическая нить со стальными вплетениями. Это первый обрыв за всю историю их использования. Насколько мне известно…
Таян не договорил, громкий сдавленный звук, разорвал Комнату Совета. Магистр Рише рыдал в голос, закрыв лицо руками.
— Мальчик мой, ты свободен. — Не сказал, а выдохнул, Советник Мадук.
Таян Шехем устроил себе передышку, перед тем как зайти в комнату дежурного по станции. Ему хотелось обдумать то, что он увидел и услышал в комнате Совета. Лайза Блюм была его одноклассницей. Ей пророчили большое будущее — курсы Совета, как исключение для женщин, точно. Но Лайза не захотела. Окончила обычные станционные курсы, но получив очень редкую для девушки профессию — разведчик-альпинист. Её ещё в детстве дразнили Ящерицей, так ловко она карабкалась по тренировочным "скалам" в спортзале. Приступив к работе, Лайза лучше всех справлялась с самыми сложными восхождениями в зоне пролома и спусками в зоне реки. В этот раз она никуда не поднималась и не спускалась, она находилась в подъёмнике, пытаясь снять зависшие зонды разведгруппы. А трос оборвался… Он помнил последнюю встречу с Лайзой на Дне рождения Станции. Тогда они с Реной объявили о своей помолвке. Их поздравляли, у Таяна кружилась голова от такого обилия внимания. Оказывается, многие люди их знали и, судя по всему, любили. Подошла и Лайза, она улыбалась, болтала с Реной о свадебном платье, говорила, чтобы не затягивали с церемонией. А то получится как у них с Вейсом — три года были обручены, а потом словно перегорели и расстались. Вейс был механиком в его, Шехема, разведгруппе и Командор как никто знал, каково было Вейсу в ту пору. Он работал как заведенный, старался, как можно дольше оставаться вне Станции. Когда Таян спросил его, почему он не возвращается на Станцию, предпочитая отдыху в домашней обстановке дежурство в походной лаборатории у разлома, Вейс только и сказал, что не хочет попадаться на глаза Лайзе, она будет чувствовать себя виноватой.
— Она изменила тебе?
— Нет, что ты. Просто всё, что было между нами, было моим самообманом. Я ведь с самого начала знал, — она любила другого. Пусть безответно, и безнадёжно, но эта любовь, в один прекрасный день встала между нами непреодолимой преградой. Я понял, что всю жизнь буду завидовать, тому другому и ревновать Лайзу, разрывая ей сердце. Ведь она была искренне привязана ко мне, и ни за что на свете не хотела сделать мне больно.
Таяну очень хотелось спросить Вейса, кого так сильно любит Лайза, но не решился.
— Командор Шехем, вас ожидает на палубе номер три советник Таян Мадук!
Голос из динамика, укреплённого на груди, вывел Шехема из оцепенения. Оглянувшись, он увидел, что стоит около панорамного иллюминатора главного тоннеля Станции и крепко сжимает железное ограждение этого чуда инженерной мысли. Иллюминатор — контактная видовая панель, на которой демонстрировался безмятежный пейзаж земной лужайки, по которой можно было даже прогуляться. Такие штуковины назывались симуляциями действительности и могли смоделировать что угодно, от горного хребта, до океанского дна. "Надо же, как задумался, совершенно отключился…", — пронеслось в голове Командора. А голос зазвучал вновь:
— Командор Таян Шехем, вас ожидает на палубе номер три советник Таян Мадук! Подтвердите, что слышите меня.
— Слышу, Винс! Буду на месте через пять минут!
— Понятно. И где ты завис, полчаса как должен был явиться в дежурку…
— Прости, задумался. Стою у Панорамы.
— Отдыхаешь, брат? Что, досталось на Совете?
— Да нет, думал о Лайзе.
— О Лайзе Блюм?
— Да…
— А что с ней?
— Она упала в пропасть вместе с подъёмником, трос оборвался.
— …
— Я на встречу к Мадуку, до связи!
Таян отключил связь и бегом рванул к лифту. "И чего это я разбежался?", спросил он сам себя, "До лифта каких то двадцать метров…" И тут только до него дошло, что ему снова придётся воспользоваться лифтом Совета, палуба номер три это одна из верхних… Он понятия не имел, что там может, находится, выше девятой никогда не был. Его рука замерла у кнопки вызова. "А почему собственно я растерялся, меня туда вызвали по громкой связи, значит Советник Мадук, оформил мне допуск" — Таян нажал на кнопку. Двери лифта открылись через секунду.
— Таян Шехем, прошелестел голос Рены, палуба? 3, лаборатория Советника Мадука.
Шехем промолчал, он знал, что если Рене что-то известно, она не сможет ничего сказать пока он в лифте. А собственно что она может знать. Допуск на верхние палубы поступил наверняка автоматически. Скоростной лифт поднимался бесшумно, едва уловимый толчок торможения и вот двери открываются, что там… До боли знакомый голос Рены, уже не такой шелестящий, скорее испуганный: