– Абсолютно.
– Эта будет твоей, – капитан подошел к ближайшему аппарату, похлопал по гладкой обшивке. – Здесь все машины новые. Открытие кабины будет на слово… на слово «гость».
Я проглотил насмешку.
Галис выжидал, и я негромко сказал:
– Гость…
Зеркальный колпак растаял, превратился в сверкающую гибкую ленту. Лента поползла вниз, словно язык металлического зверя.
– Входи, – иронически предложил Галис.
Неуверенно ступив на блестящую поверхность, я приготовился карабкаться вверх. Этого не потребовалось – лента дрогнула под ногами и буквально впихнула меня в кабину. Потеряв равновесие, я рухнул в широкое кресло. То мгновенно зашевелилось подо мной, обтекая тело. «Лесенка» уже трансформировалась обратно в колпак. Изнутри он был идеально прозрачен.
– Ну как? – спросил снизу Галис.
– Очень любопытно, – буркнул я. Интересно, он меня слышит?
Кабина очень небольшая, по сравнению с ней внутри скаута Геометров просторно. Есть пульт… и на нем две воронки с серебристо-ртутной жидкостью!
– Разберешься с управлением? – поинтересовался Галис. – Или опять незнакомая система?
Может быть, он меня все-таки подозревает?
Резким движением я опустил ладони в терминалы.
Колющая боль. Короткое головокружение. Я буквально чувствовал, как «дельта» сливается с моим сознанием.
Пилот?
Да.
Какова степень ее разумности? Что это – кастрированный компьютер Геометров, полноценная личность, примитивная управляющая система?
Мы едины.
Едины, – согласился я.
Словно обвал – лавина звуков, образов, ощущений. Нет, «дельта» не была разумной. Лишь придаток к телу… но какой придаток!
Я видел сквозь стены ангара. Ощущал движение машин по улицам городка. Слышал дыхание Галиса и шорох веток на деревьях. Мир стал огромным, доступным, подвластным. Даже в корабле Геометров у меня не было ощущения такой силы… И в то же время – что-то оставалось отсеченным, недоступным. Например – звезды. Словно «дельта» жила вполсилы.
– Машина контролируется не полностью, – сказал я. Не губами, а металлическим телом машины. Слова прокатились по ангару возмущенным ревом, Галис поморщился.
– Соизмеряй силу, Петр. Да, часть функций блокирована. Я не совсем уверен в тебе. Но для боевого патрулирования тебе возможностей хватит.
Я не обращал внимания на его слова. Хотелось опробовать хотя бы имеющиеся силы. Двинуться… взлететь… пронзить небо тяжелым ударом, сминающим скалы, сжигающим воду…
– Хватит. Для начала – хватит. Выходи.
Хотелось возразить. Не словами – действием. Взмыть сквозь хрупкий потолок, насладиться подвластной стихией…
Я опомнился в последнюю секунду. Галис, похоже, именно такого поступка и ждал. С сожалением, почти с физической болью, я рванулся из слишком могучей для меня «дельты». Мир с беззвучным воплем свернулся в крошечную точку кабины. Меня била дрожь, кресло, уже закутавшее меня плотным коконом, медленно расслаблялось.
– Выходи! – повторил Галис.
Кабина неохотно открылась. Я поднялся, с удовольствием поймав взгляд Галиса, обманутого в лучших надеждах. Скользнул вниз по гибкому языку трапа.
– Хорошая машина, капитан. Спасибо.
Галис молчал.
– Что-то не так?
– Я был уверен, что ты ее не удержишь, – очень спокойно сказал капитан.
– Почему это?
– Она застоялась. Полгода в ангаре, без вылетов, без пилота. «Дельта» создана для боя, она давит на сознание.
– Зачем? – тихо спросил я.
– Если бы ты взлетел, я… остановил бы ее, – Галис смотрел мне в глаза. – Нам не нужны пилоты, не способные контролировать доверенное им оружие.
– Добрый ты, как погляжу.
Я и сам не заметил, как стал говорить с капитаном в тех же интонациях, что и Снег.
– Кто-то должен быть добрым, – в тон мне сказал Галис. – Хорошо. Я доволен, что ты справился. Теперь запомни. Это – твоя машина. Ты – мой пилот. Я – твой царь и бог. По тревоге ты занимаешь свое место в течении двух минут. Сидишь в кабине и ждешь. Получив задание – выполняешь. Расширять рамки приказа не советую, не выполнять его – тем более. Нарушение я могу простить. Но могу и не простить. Ты никогда не будешь знать, что последует за проступком.
Он повернулся и вышел.
Прекрасный инструктаж.
Очень хороший мир.
И самое страшное – что я слушал его слова чуть ли не с радостной дрожью!
Как там говорится про Тень? Полная свобода и счастье? Неограниченные возможности развития и самосовершенствования?
Дед, как мне тебя сейчас не хватает…
И не такого, каким ты стал – ехидным циником, заточенным в чужое тело. Тебя – прежнего. Как в детстве. Пусть преследующего свои цели. Но всегда готового приласкать, утешить… и дать ответ. На любой вопрос.
Зря ты кокетничал, дед. Из тебя бы вышел великолепный Наставник. Может, я потому так не люблю Геометров, что в каждом из них вижу тебя. Это ведь такой беспощадный наркотик – любовь. Особенно – любовь настоящего Наставника. И можно сколько угодно говорить, что наркотики – зло, но попробовав их однажды, ты обречен. Даже отказавшись от сладкого дурмана, даже прокляв его – будешь вспоминать, будешь корчиться в муках от желания снова ощутить – беззаботную эйфорию травки, буйное всемогущество экстази, душевную проникновенность алкоголя… теплую ласку воспитания…
Мне мешает понять Тень то, что дед уже знает ответ. Мне мешает смотреть незашоренными глазами то, что ему Тень заранее не понравилась.
А еще мне хочется – до дрожи в коленях, до кома в горле – того же, чем я был напичкан в детстве. Простоты и ясности мира. Безграничной свободы – пусть даже в рамках одной отдельно взятой камеры. Я не могу стать самостоятельным. Как там говорил Наставник Пер, моя единственная настоящая жертва… «из тебя выйдет прекрасный Наставник». Да, наверное. Или вечный воспитуемый, или вечный воспитатель. Это все едино.
Быть пилотом «дельты», винтиком в вечной войне – это из той же оперы. Строгий и добрый капитан Галис, чье доверие уже хочется заслужить… Ощущение подвластной силы – пусть пока урезанной его приказом… Неужели весь мир состоит из двух типов людей – Наставников и подчиненных, тех, кто мудро увещевает, и тех, кто радостно повинуется? И вся жизнь – всего-то метание между двумя крайностями, из роли в роль, из рабства в рабство? Ребенок – родитель, начальник – подчиненный… ха, привет, Эрик Берн, ты в чем-то поумнее Фрейда… секс меркнет перед сладкой жаждой власти и радостной дрожью подчинения… меркнет, или становится еще одним полем битвы за две единственно возможные роли…
Я даже головой замотал, отгоняя навязчивые мысли. Посмотрел на «дельту». Сказать сейчас «гость», сесть в кабину… ощутить подаренную силу…
К черту!
Эх, жаль, нет операторов, чтобы заснять мой гневный выход из ангара. Убежал от искуса, называется… так курильщик выбрасывает пачку сигарет, вспоминая, до какого часа работает ближайший табачный ларек…
Жмурясь от солнечного света, я постоял, отыскивая в рядах зданий «свою» казарму. И вздрогнул, почувствовав у ограды Врата.
А почему бы, собственно…
Этот мирок мне ничем не сможет помочь. Отсюда надо уходить. Искать центр Тени.
Если не сработали Врата в джунглях – то не попробовать ли эти?
Я побежал.
Специально ли построили базу на Вратах, или они были поставлены здесь позже – не знаю. Их ведь невозможно описать словами. Разве что сравнить со взглядом в спину, который, наверное, каждому приходилось чувствовать. Будто брошено с размаху – на сетчатый забор, на бетонные плиты, на угол здания – невидимое пятно. Чужеродная, затаившаяся, дремлющая сила.
Ну, откройтесь передо мной. Пусть Галис вручает «дельту» другому пилоту, пусть Снег сам читает привезенные книги и лопает ресторанные яства, пусть зеленокожая истеричка выгибается посреди «мертвой» комнаты…
Я ступил во Врата.
Кажется, по-другому, гулко, зазвучали шаги. Будто воздух стал гуще.
И все.
Я добежал до ограды. Вцепился в решетку, и не подумавшую открыться передо мной. Сейчас я стоял в самом центра Врат – но ничего не происходило.
– Не знаю, что тебе посоветовать…
Галис стоял на самом краю Врат. Он чувствовал их так же хорошо, как и я. И явно избегал заходить внутрь.
– Отдохни. Поживи с нами. Наверное, я не прав… ты станешь прекрасным пилотом…
Он скорее себя самого уговаривал, чем меня. Моя отчаянная попытка произвела на него сильное впечатление.
– Я хочу уйти! – крикнул я.
Галис покачал головой:
– Нет. Не хочешь. Хотел бы… так значит ушел.
Глава 4
Снег заглянул в комнату под вечер. Я валялся на койке – если для этого роскошного лежбища подходило суровое армейское слово, и глядел в потолок.
Вот уже с час, как за окном слышались голоса. Персонал базы возвращался. То ли по случаю перемирия все были в увольнении, то ли служба здесь всегда проходила в подобной вольной форме. Один раз в мою дверь постучали, наверное, информация о новом пилоте уже просочилась. Я не ответил. Я размышлял, пытаясь понять, как же вырваться из нежданной ловушки.
Врата оказались с норовом. Врата сами решали, пропускать человека из мира в мир, или нет. Возможно, я просто не владел имеющимися у всех навыками управления. А возможно, между переходами должно пройти какое-то время – некое право на перемещения социально гарантируется, но не бесконтрольное же…
Слабак я. Только и сумел, что от несчастных Геометров удрать. А когда потребовалось действительно в чем-то разобраться…
– Петр? Спишь?
Было уже темно. В коридоре горел слабый свет, силуэт Снега выделялся темным пятном. Судя по голосу, он слегка поднабрался.
– Нет. Думаю.
– Полезно! – согласился Снег, входя. – Почему темно? Не разобрался с управлением?
Странное дело, но ночное небо здесь не пылало мириадами звезд. Пожалуй, оно было не богаче земного. Или Тень занимала не только Ядро – от этой мысли делалось не по себе, или что-то заслоняло звездный свет, то ли пыльная атмосфера, то ли не менее пыльный космос…
– Да нет, просто не хочется света.
– Бывает, – Снег сочувственно вздохнул. Поставил что-то на стол. Хихикнул: – Я тебе притащил пожрать. Уж извини, не ресторанное, из нашей столовой… такие приключения были, растерял пакеты. Жаль, конечно. Фаршированная рыбка…
Я молчал.
– А вот коньяк сберег! – похвастался Снег.
– Дай, – неожиданно для себя попросил я. Нащупал бутылку, глотнул. Ну и гадость. Хотя что я понимаю в крепких напитках – может, Данилов сейчас бы причмокивал, таращил глаза и восторгался…
– Коньяк дерьмовый, – самокритично признал Снег. – Местного хорошего не осталось. Растения все время мутируют, чахнут. А привозной уж больно дорог.
Привозной?
– А откуда привозят? И как?
– Да отовсюду. Кораблями Торговой Лиги.
Настроение у меня мгновенно сменилось, с тоскливого – на восторженное. Ну конечно! Почему, очарованный Вратами, я счел их единственным транспортным средством Тени? Врата – для людей. Да и то не всегда. А грузы доставляют по-иному.
– Моя планета не контактирует с Торговой Лигой, – сообщил я чистую правду. – Что она из себя представляет?
– От Лиги закрылись? – Снег слегка удивился. – Ну у тебя и родина… Лига – вольные торговцы. Ни к одной планете, по слухам, не привязаны…
– Они принимают к себе чужаков?
Снег замолчал.
– Принимают?
– Ты чего? Уже разочаровался в этом мире?
– Я и не очаровывался никогда.
– Хм. Ну, Петр… а впрочем…
Выпивка явно нагнала на него меланхолию.
– Может, ты и прав. Тоскливо все это. Я здесь семь лет уже…
То ли ему было не двадцать с небольшим, как я подумал, то ли он начал воевать, еще будучи подростком.
– Галис, он, конечно, правильно говорит. Силовое решение – не метод. Только медленное выдавливание. Но они же тысячу лет зеленых давят! И еще тысячу будут!
Он глотнул из бутылки и не спрашивая протянул ее мне.
Я послушно приложился. На второй раз коньяк горло не обжег. Ох, видел бы меня сейчас дед!
– Методично… планомерно… их самих с планеты выкурят планомерно! Разведут болота, превратятся в жаб, станут икру метать…
Хрипло рассмеявшись, Снег с трагической откровенностью в голосе воскликнул:
– Знаешь, чего я хотел? Вот когда сюда попал? Получить машину. Стать классным пилотом. И так зеленых прижарить, чтобы вмиг все во Врата покидались! Чтобы потом идти по улице – нет, грудь не выпячивать, и даже глаза опускать, а все мне улыбались. И каждый, каждый на планете знал – счастьем своим он мне обязан! Нет, не думай, я бы на дивидендах не почивал, и сливки бы не снимал со своей славы. Нет! Но пусть каждый бы знал – мне он обязан! Мне!
Он перевел дыхание. Жалобно спросил:
– Дурак, да?
– Нет. Мальчишка просто.
– Угу. Мальчишка. Был. Лучше скажи – ты о чем мечтаешь? Не о том же?
Я вздрогнул, как от удара.
А может быть, Снег прав?
И наперекор всему, что я сам о себе думаю, только это играет роль? Потому и пошел – наперекор Данилову, наперекор своей стране, лишь бы оказаться единственно правым… спасителем мира.
– Ага, молчишь, – удовлетворенно сказал Снег. – Вот так-то!
Мы сделали еще по глотку. Напьюсь. Точно напьюсь.
– У вас разрешено пить в любое время? – спросил я. – А если тревога?
– Не накаркай! Будет тревога – протрезвеем, не сомневайся!
Угу. Видал я таких героев. Хорошо, хоть в этом порядок был – вмиг вылетали из училища…
– Нет, Петр, если захочешь уйти – я тебе только удачи пожелаю! – с чувством сказал Снег. – Не знаю уж, чем тебя Торговая Лига привлекла… тоже ведь по-своему недоумки… с Тенью бороться…
– Что?
– А вот то! Видать, у вас потому их и невзлюбили… революционеры, смех один. Интересно, конечно…
Его слова заглушил гул. Низкий, отозвавшийся по всему телу.
– Накаркал, блин! – завопил Снег. – Эх, черт, только разговор…
Гул замер где-то на самой границе слышимого. Снег стоял, сжимая бутылку. Потом бережно опустил ее на стол, буркнул:
– После вылета расслабимся.
Голос его был абсолютно трезвым.
Впрочем, и у меня не осталось ни следа от опьянения. Как это можно было сделать – ума не приложу. Но, наверное, на всей базе подгулявшие пилоты сейчас приходили в себя.
– Тебе машину дали? – спросил Снег.
– Да.
– Тогда бежим!
Слова Галиса о двух минутах сами собой вспыли в сознании. Я вскочил. Снег схватил меня за руку, поволок за собой, безошибочно ориентируясь в темноте. Пинком распахнул дверь.
По коридору бежали люди. Кто в форме, кто в гражданской одежде, а кто и в одном белье. В основном молодые мужчины, впрочем, одна девушка среди них тоже оказалась. Она на миг остановилась возле меня, перевела дыхание… ох, не от бега она такая запыхавшаяся и раскрасневшаяся.
– Новичок? С почином!
– Потом! – оборвал ее Снег. И мы влились в струящийся по лестнице поток. Как много, оказывается, успело войти в казарму, пока я предавался самоуничижению.
Меня несколько раз толкнули. Потом я уже и сам распихивал людей локтями. На спуск ушло секунд двадцать, но мне показалось, что я уже безнадежно опаздываю к машине. Окутавшее людей напряжение, тяжелое и неприятное, словно запах пота, давило на нервы.
– Двигайся, скорее, – Снег кинулся в темноту – к своему ангару, очевидно. Я замешкался, пытаясь сориентироваться. Никаких фонарей не было, только свет из окон. База, казавшаяся так удобно спланированной, в сумерках обрела новые измерения.
– Где твоя «дельта»? – давешняя девушка схватила меня за локоть. Она улыбалась, приплясывая на месте. – А, новичок?
– В ангаре с новыми машинами…
– Туда!
Я побежал. Оставалось надеяться, что уж она-то не напутала.
Ангар возник неожиданно. Словно выплыл из темноты.
– Тревога! – крикнул я.
Двери разошлись.
Тот!
Внутри, по крайней мере, был свет. Ряды неподвижных «дельт» казались такими же взбудораженными, как и люди. Может быть, я уже сам себя накручивал, но мне показалось, что машина открыла кабину, прежде чем я выкрикнул «гость».
Толчок – убирающийся трап вложил меня в кресло. И сразу же мир изменился – я слился с «дельтой» воедино.
Пространство вокруг пылало. «Дельты» взмывали одна за другой, с кошачьей грацией проносясь в открытые двери ангаров. Над базой полыхало полотнище света – защита. Перед взлетающими машинами на миг открывались проходы. Я насчитал сорок семь «дельт» – точнее, не насчитал, просто узнал их количество, едва задался таким вопросом.
– Петр?
– Снег?
– Мы на прямом канале. Следуй за мной.
Одна из «дельт» покачивалась в воздухе, ожидая. Ее окраска была неуловимо иной – рецепторы моей машины подсказывали, где находится Снег.
– Петр, ты уложился в хронометраж.
Галис!
– Жду задания.
Пауза.
– Следуй за Снегом. А ты… не хотел я тебя выпускать… патрулируй свою зону. Границу не пересекать!
– Слушаюсь! – выпалил Снег. И сразу же, без перехода: – Петр, тебе везет. Если капитан выпускает нас в полет, значит, дело серьезное. Давай, вали за мной…
Его «дельта» рванулась в небо. Я потянулся вслед – и почувствовал, как мир плывет, земля падает вниз, мелькают стены ангара. Машина прошла в двери впритирочку, словно красуясь перед оставшимися «дельтами». Возможно, так оно и было.
Небо. Бескрайнее небо.
Я вдруг понял, как скучал по нему!
Короткий посадочный этап челнока – он никогда не мог дать ощущения полета. Дерганье по курсу, не более того. Полет пассажиром – это вообще несравнимо.
Как же мне хотелось летать по-настоящему! Чувствовать штурвал… ну ладно, пусть тут нет никакого штурвала, чувствовать саму машину, силу двигателей, рев разрываемого воздуха, свободу маневра. Это совсем не походило на то слияние, что я однажды испытал с кораблем Геометров. Там – роль зрителя, может быть, командира. Здесь, скорее, ощущения наездника, оседлавшего застоявшегося боевого коня. Вроде бы и конь вышколен, и желания почти одни и те же – мчаться вперед, в безумие схватки. А все равно – каждое движение дается преодолением чужой воли, послушной, но характерной…