После сытного обеда все вознамерились вздремнуть, но вот тут-то и начались неприятные предвестники то ли землетрясения, то ли извержения новых вулканов. Чуть не каждую минуту весь грунт мелко сотрясался, словно невидимый великан кувалдой пробивал себе выход наружу из мрачных подземелий.
Теперь уже капитан Мензари заволновался всерьез. Эсехон стал чаще выскакивать наружу и проводить анализ воздуха, робот-ходунец завис над щелью, пытаясь уловить первые признаки опасных газов. А люди принялись паковать свои нехитрые пожитки и собирать запасы продуктов. Осталось лишь дождаться команды от гаибса, чтобы надеть респираторы, вскинуть на плечи приготовленный груз, схватить посохи и выбраться из пещеры на площадку, почти по колено засыпанную пеплом.
На счастье, к ночи все опять успокоилось, и большинство пленников заснули, положив под головы заготовленный багаж. А снаружи разразился затяжной тропический ливень. Он очистил воздух от вредных примесей, но зато превратил стоячие места в черные от пепла болота. По всей видимости, низвергающаяся с небес вода и не собиралась заканчиваться в ближайшие часы. На стенках прорытого людьми тоннеля то и дело отсвечивали вспышки молний. Если бы не эти молнии и гром, шум дождя вообще замечательно способствовал бы крепкому сну, который всегда помогает пережидать неизвестность.
Но именно тогда, когда все успокоились и поверили в образовавшееся затишье, коварная планета и нанесла самый главный удар. Пещеру затрясло так, что часть сталактитов сорвалась с потолка, кроша все на своем пути.
Началась паника. В хаотичном мелькании фонарей все похватали свою поклажу и устремились к выходу. Перед тоннелем планетарный робот наводил порядок, подсвечивая своими прожекторами и сдерживая людей, чтобы те в панике не затоптали друг друга. Своего друга капитана Эсехон постарался выпустить наружу одним из первых.
А из ночного неба продолжал хлестать кошмарный ливень. Хорошо, что все спали в скафандрах, оставалось лишь накинуть непромокаемые капюшоны и поднять над глазами пластиковый козырек, который в случае необходимости мог закрыть все лицо.
Гаибс, стоя по щиколотку в пенящемся потоке дождевой воды, встречал каждого выходящего отрывистыми командами. Он первым заметил неожиданное препятствие на выходе из лагеря и теперь распределял людей на авральные работы:
– Женщины светят, мужчины оттаскивают мелкие обломки от валуна! Шевелись! Иначе мы его не вытащим и Эсехону придется лезть через скалы!
Валун действительно оказался со всех сторон плотно зажат нанесенными водой обломками скал и мелкими камнями. Людям пришлось передвигаться по пояс в образовавшемся грязевом водовороте, расчищая намытые завалы. К тому же основательно мешали рюкзаки на спинах, скидывать которые Мензари категорически запретил. Он стоял на полпути между пещерой и копошащимися в воде людьми и периодически с беспокойством оглядывался назад: слишком уж долго не появлялся Эсехон со своим длинноногим помощником.
Матеус стоял рядом, придерживая за ствол тяжелый пулемет, а Гилана жалась к его спине.
Планетарный робот появился из пещеры последним, сразу после выбежавшего оттуда робота-ходунца, и принес весьма нерадостное известие: двое мужчин погибли под рухнувшим сталактитом и еще одна женщина находится при смерти. Ее раны, скорей всего, несовместимы с жизнью. По стечению обстоятельств пострадала как раз группа раненых, с которых еще не сняли гипсовые накладки. Они располагались на самом, казалось бы, безопасном участке, но слепая судьба именно их выбрала жертвой.
Мензари с сожалением покачал головой, раздумывая, посылать ли Эсехона за тяжело раненной женщиной. Но тут опять так сильно тряхнуло, что люди от неожиданности попадали на землю. Один из вулканов разразился такой вспышкой, что, несмотря на непроницаемую пелену дождя вперемешку с сажей и пеплом, на какое-то время стало светло. После этого участь женщины, оставшейся в пещере, была решена: важней спасти остальных.
– Откатывай валун! – скомандовал гаибс планетарному роботу. – Не хватало еще тебе остаться в этой ловушке.
При всей его силе и маневренности Эсехону было бы весьма проблематично взобраться и спуститься по отвесным скалам, а в узкую щель ему тоже не протиснуться. Зато робот-ходунец это проделал без труда, его примеру последовали десять мужчин. Скользя подошвами по грязным камням, они нажали плечами снаружи, а планетарный робот приложил все свои усилия изнутри. Однако препятствие удалось сдвинуть лишь с пятой попытки. С чмокающим звуком валун подался назад, и проход оказался открыт.
Эсехон разразился прямо-таки человеческой руганью:
– Пропади пропадом этот ливень вместе с этой проклятой планетой! У меня внутри все горит и плавится! От перенапряжения два элемента питания сдохли, а остальные четыре тоже не внушают доверия. Еще пара таких издевательств над моим организмом – и меня можно выкидывать на металлолом!
– Не расстраивайся, дружище! – успокаивал его Мензари. – Мы тебе скоро новый организм купим. Самый лучший.
– А мне и этот нравится, – раздавалось хрипение в мокрых динамиках.
Гаибс вместе с роботами выстроили людей в колонну по два человека и отправились в путь. Старались идти, прижимаясь к горам, подальше от скрытых туманом джунглей. Впереди передвигался на длинных лапах робот-ходунец. Он разведывал путь, освещая прожектором все подозрительные места и промеряя глубину несущихся с гор потоков воды. Во многих местах между скал появились опасные трещины, затопленные мутной грязью, а сломать ноги никому не хотелось. Да и команда поступила конкретная: лучше передвигаться медленно, зато без травм. Тем более что спешить было некуда, на данный момент важней отойти от извергающихся вулканов.
Слева, со стороны более вероятного нападения тираннозавров, двигался Эсехон, а справа – пулеметчик Матеус и Гилана, согнувшаяся под тяжестью мини-снарядов. Замыкал колонну капитан Мензари. Гаибс единственный среди всех был одет в скафандр наивысшей защиты. На плече он нес снятый для него со скал детектор масс, обращенный в тыл, вполне справедливо опасаясь многочисленных тварей, любящих нападать сзади.
Шли до самого утра, но так и не нашли подходящего места для нового лагеря. Зато ливень почти прекратился, перейдя в моросящий дождик. В новом районе воздух был гораздо чище, да и вулканические выбросы под ногами не попадались. То ли их смыло водой, то ли из-за того, что горная гряда приняла немного вправо, тучи пепла сюда уже не долетали.
Для привала выбрали скалистое взгорье, которое только тем и радовало, что с него хорошо просматривалось окружающее пространство. Да, пожалуй, если вдруг устремится вниз селевой поток, никого не заденет.
Пока жевали завтрак пополам с дождевой водой, пострадавшим во время перехода оказали посильную помощь, все-таки падений было предостаточно. Капитан Мензари лично проверил у каждого человека его рюкзак, посох и наличие доверенного имущества. Оказалось, что самые хитрые решили облегчить себе нагрузку и оставили только продукты питания, а некоторые вообще остались без рюкзаков. Только посохи никто не бросил, опасаясь без них провалиться в неожиданную трещину. И никого не удивил тот факт, что самыми безответственными и ленивыми вновь оказались уже не раз наказанные Гайс, Сакус и Мерка, за что и получили очередное взыскание. Даже в такой критической обстановке гаибс не забывал поддерживать железную дисциплину и не собирался давать послабления провинившимся пленникам.
Все уже поели и стали подниматься на ноги, когда произошло самое страшное и сильное землетрясение, какое только можно было представить. Такого ужасного природного катаклизма наверняка не существовало в исторических хрониках по той простой причине, что никто из свидетелей не выживал – ни люди, ни роботы. Как потом сообщил Эсехон, замерявший и фиксировавший все своими приборами, сила подземных толчков достигала четырнадцати баллов, а продолжительность самой длинной вибрации планетной коры составляла около одной минуты. Всего таких мощных и затянувшихся сотрясений оказалось шесть, это если не считать мелких, которые так и не прекращались два дня.
С ужасающим скрежетом раскалывались скалы, земля и целые горные вершины. В воздух взлетали тысячи тон пыли и едкого дыма. По джунглям в разных направлениях, словно живые, ходили волны, ломая огромные деревья и оголяя скалы от накопленного за столетия грунта.
После этой глобальной катастрофы почти на всей горной гряде возобновилась вулканическая деятельность. Только в пределах видимости четыре новых вулкана стали выплескивать из своих жерл раскаленную лаву. По счастью, это не сопровождалось выбросом в атмосферу новых туч пепла, газа и пемзы, иначе часы людей были бы сочтены.
Спасло всех лишь то, что скалистое взгорье оказалось небольшим, но цельным и прочным монолитом, который раскололся лишь в нескольких местах. Однако эти опасные и жуткие трещины унесли жизнь еще двух пленников: те провалились на двадцатиметровую глубину и разбились о дымящиеся камни.
Участь остальных тоже была незавидна. Людей катало, подбрасывало и швыряло по шершавой скале, словно песчинки по поверхности бухающего барабана. Хвататься было не за что, а летать никто не умел, как ни размахивали руками. Визг и вопли ужаса почти моментально сменились стонами раненых. Даже ругаться ни у кого не осталось сил и возможности: многие разбили лицо в кровь и лишились доброй части зубов. Некоторые потеряли сознание, и теперь их тела подкидывало и швыряло, словно тряпичных кукол.
В один из таких моментов Матеус с ужасом увидел, что Гилана в бессознательном состоянии катится прямо в разверзшуюся трещину. До этого бывший лейтенант еще каким-то чудом удерживал возле себя пулемет. Но сейчас он отбросил тяжелое железо и схватил женщину за ногу. В следующий момент их обоих подбросило и опустило на самый край расщелины. Николай застонал от ужаса и бессилия, понимая, что следующий толчок сбросит их вниз. Но скальная поверхность резко приподнялась с другой стороны и швырнула оба тела на несколько метров от трещины. Матеус, раздирая пальцы рук в кровь, пополз на четвереньках, стараясь оттащить свою подругу в более безопасное место.
Планетарный робот спасся лишь чудом, да и то благодаря молниеносной реакции своего механического собрата. Когда прямо под Эсехоном образовалась неожиданная трещина, робот повис между расходящимися створами, удерживаясь лишь с помощью раскинутых манипуляторов. Однако выбраться из этого положения самостоятельно у него не получилось бы. Тогда проворный робот-ходунец укрепился шестью лапами на трясущемся обрыве, а две протянул висящему над пропастью планетарному роботу. Рывок – и пятисоткилограммовая масса высокопрочной стали была в безопасности. Но лишь только роботы разорвали сцепку своих клешней, как скала вновь сильно дернулась от очередного землетрясения, и кусок карниза под ходунцом рухнул вниз. Затем обвалилось еще несколько крупных острых кусков, которые окончательно добили вяло шевелящегося на дне трещины робота.
Капитан Мензари в своем скафандре с экзоусилителями пострадал меньше всех. Он единственный почти все время оставался на ногах, да еще и значительно помог остальным людям оставаться в относительно безопасных местах.
Когда крупные толчки перешли в мелкие сотрясения, гаибс скомандовал разыскать все разбросанное имущество и подсчитать потери. Собрали веревки и через несколько часов даже вытащили из трещин вещмешки погибших и то, что осталось от вышедшего из строя робота-ходунца, в том числе и оба элемента питания: Эсехон постоянно брюзжал о минимально критическом уровне энергии в своем «организме».
Однако добрая часть продуктов оказалась утеряна. А если прибавить к этому брошенные самовольно рюкзаки во время ночного перехода, то на весь отряд осталась лишь половина продуктов, заготовленных в дорогу еще в пещере.
Гаибс отнесся к этому довольно равнодушно:
– Помощь близка. Уж полтора дня мы как-нибудь да продержимся. Хватит объедаться, не курорт.
Матеус оторвался от разборки покореженного пулемета, застрявшего между скал, и махнул рукой в сторону джунглей:
– Мы-то с голоду не умрем, а вот как бы нас на корм не пустили.
– Вряд ли. Там тоже наверняка полно свежего мяса, так что выжившие хищники к нам в гости не заявятся. Да и нам пока хватает оружия для отражения атаки, даже если ты не починишь пулемет.
– Скорей всего, не починю, – сокрушенно вздохнул бывший лейтенант. – Мало того что затворный механизм покорежило, так еще ствол мне очень не нравится…
– Погнулся?
– Похоже.
Монолитное прежде взгорье теперь отделялось от гряды позади и от того пути, по которому они сюда пришли, двумя широкими трещины. Но никто не возражал против подобного препятствия между собой и джунглями, откуда порой доносились весьма воинственные и устрашающие звуки. Видимо, животный мир джунглей продолжал, как и прежде, бороться за кусок мяса под дождливым тропическим небом или оставшиеся в полном здравии хищники поедали своих конкурентов, пострадавших при землетрясении.
После осторожных вылазок в ближайшие окрестности решено было перебраться за образовавшуюся трещину. Разместились во впадине, напоминавшей овальную полянку, настолько маленькой, что не всем хватило места лечь и вытянуться во весь рост. Однако с точки зрения безопасности это место сочли оптимальным: можно было надеяться, что хотя бы со стороны джунглей не последует неожиданная атака.
Как ни странно, но Матеусу с помощью Освальда удалось отремонтировать пострадавший пулемет и произвести два пробных выстрела. Все-таки это оружие было довольно мощным, и с ним шансы на выживание значительно увеличивались. Вскоре наступили сумерки, и пленники, усевшись рядышком в ложбине, заснули чутким и тревожным сном.
За всю ночь возле людей не появилось ни одного хищника. Да и надоевший дождь весьма кстати закончился с рассветом. Зато утром, во время завтрака, разыгралось настоящее сражение.
Освальд, который вместе с Розеном нес вахту на левом фланге, внезапно закричал:
– С той стороны движутся какие-то мохнатые тени! Много теней! Очень много!
Почти все вскочили на ноги, чтобы лучше рассмотреть происходящее за невысоким барьером. С той стороны, откуда люди только вчера пришли люди, неслось огромное стадо обезьян. Если учесть, что ни одной подобной особи пленники еще ни разу в джунглях не видели, то становилось непонятно, откуда их взялось так много и куда они так торопятся. То ли сезонная миграция, то ли Землетрясение и пожары согнали их с привычных мест обитания, но обезьяны плотной массой неслись вдоль кромки гор, стремясь проскочить мимо джунглей, опасных, видимо, и для них.
Животные были небольших размеров, всего лишь по грудь взрослому мужчине, и весом не более тридцати килограммов, но их было невероятно много. На их пути пролегала широкая, восьмиметровая, трещина – если обезьяны начнут обходить ее поверху, то своей массой просто затопчут людей, и никакие комбинезоны не спасут от их зубов и когтей. А вскарабкаться выше в горы не было ни времени, ни возможности: слишком крутые скалы были с той стороны.
Все это Николай Матеус понял намного быстрей остальных и первым принял самое верное решение:
– Капитан Мензари! Надо встретить их с нашей стороны трещины, там, где она сужается и заканчивается! Заставим их обходить вдоль джунглей, иначе…
Гаибс тоже понял нависшую угрозу и, увлекая людей за собой, скомандовал:
– Эсехон, в самый конец расщелины! Всем остальным выстроиться вдоль обрыва и отбивать прыгающих обезьян палками! Быстрей!
Вдоль обрыва успели выстроиться вовремя. Поток визжащей и рычащей живой массы как раз достиг расколовшейся возвышенности и стал обтекать ее с двух сторон. Причем гораздо большее количество обезьян устремилось именно наверх, туда, где стояли люди. Некоторые самцы, возбужденные гонкой, умудрялись с разгона перепрыгивать пропасть, но большинство их сородичей, попытавшихся повторить подобное, падали вниз на острые камни. Зато самки с детенышами стремились лишь обойти препятствие. В тот момент, когда первые обезьяны достигли людей, все свободное пространство за ними покрывал живой ковер, скрывавшийся за изгибом горного хребта.
Когда животные поняли, что перед ними новая преграда, да еще и агрессивно ощетинившаяся кольями, то завизжали еще сильней и злобней и бросились в атаку.
Началось кровавое сражение, в котором принимали участие все люди до единого. Даже раненые и женщины стояли во втором ряду, словно копьеносцы древней фаланги, и своими посохами и дубинами добивали жестоко кусающихся обезьян. Первому ряду пришлось тяжелей всего: взбешенных животных били посохами, дубинами, руками и ногами с остервенелостью и бездумной злостью. Никому не хотелось умирать, но в глазах у всех к концу первого получаса сражения стала появляться безысходность: ковер мохнатых тел не уменьшался.
Матеус стрелял с невероятной скоростью. Причем с каждым выстрелом мини-снаряды оставляли после себя не единичных жертв, а небольшую просеку в шевелящемся ковре. Однако даже фейерверки разлетающейся крови и невероятный грохот оружия не могли отпугнуть обезумевших животных.
На тридцатой минуте ствол все-таки заклинило, да и мини-снарядов оставалась всего пара десятков. Еще пять минут Матеус орудовал своим пулеметом как простой дубиной, встав в первый ряд и недоумевая, почему обезьяны не испугались грохота выстрелов. Эх, если бы сирену включить… Сирена! Ведь она есть у планетарного робота!