— Планета приберегает некоторые места для себя самой, — продолжала Крис. — Она велит нам уйти. В таких местах, свободных от копошащихся на поверхности миллионов живых существ, она может побыть одна и отдохнуть. Ей тоже необходимо одиночество, ведь она тоже занимается самопознанием.
«Что я такое говорю? Он наверняка решит, что я притворяюсь! Тоже, умная нашлась!»
Пауло осмотрелся. Пересохшее русло казалось гладким и мягким. Но от него веяло каким-то абсолютным одиночеством, полным отсутствием жизни.
— Помолимся, — продолжала Крис. Второе сознание уже не могло помешать ей, внушить страх казаться смешной.
И все-таки она испугалась — потому что не знала, какую прочесть молитву, что говорить дальше.
А вместе со страхом вернулось второе сознание — и с ним стыд, неловкость, робость перед Пауло. В конце концов, он — маг, он больше знает и сейчас, конечно, скажет, что все от нее услышанное — фальшь и суесловие.
Крис сделала глубокий вдох. Она сумела вновь сосредоточиться на настоящем моменте, на бесплодной земле, на скрывшемся за горизонтом солнце… Медленно, постепенно волна уверенности вновь ее подхватила — и это было так чудесно!
— Помолимся, — повторила она.
Крис посидела еще немного молча, чувствуя опустошение. Сеанс ченнелинга был окончен. Потом повернулась к Пауло.
— Сегодня зашло особенно далеко. Так никогда еще не было.
Пауло нежно погладил ее по лицу и поцеловал. Крис не понимала, что им двигало в тот момент — жалость или гордость.
— Пойдем, — сказал он. — Желания Земли надо уважать.
«Может, он говорит так просто для того, чтобы я не падала духом, не отчаивалась и не прекращала занятия ченнелингом», — подумала Крис. Но в душе ее росла уверенность: случилось что-то важное. И это была не выдумка.
— Что это была за молитва? — спросила она мужа, со страхом ожидая его ответ.
— Это древняя молитва коренных жителей Америки. Из шаманских ритуалов племени оджибва.
Крис ощутила гордость за мужа, за широту его познаний — хоть он и утверждал, что энциклопедические знания не имеют большого значения.
— Как же такое происходит?
Пауло вспомнил слова Ж., сказанные в разговоре о его новой книге: «Облака — это души рек, познавших тайны моря». Но ему не хотелось ничего объяснять. Пауло вдруг почувствовал нетерпеливое раздражение: он не мог понять, зачем он-то слоняется по пустыне — в конце концов, он уже догадался, как ему связаться со своим ангелом-хранителем.
— Ты видела фильм «Психоз»? — спросил у жены Пауло, когда они поднялись к машине. Крис кивнула.
— Помнишь, там уже в середине фильма главную героиню убивают в душе, но потом оказывается, что на этом все не кончилось. Приехав в эту пустыню, я уже на третий день знал, как общаться с ангелами. А ведь я дал себе слово провести здесь сорок дней — и не должен менять решения.
— Ну, остались еще валькирии.
— При чем тут валькирии! Я и без них могу обойтись!
«Он боится, что не найдет их», — подумала Крис.
— Я уже знаю, как вступить в контакт с ангелами, а это главное, — нервно произнес Пауло.
— Я думала об этом, — ответила Крис. — Ты знаешь, как заговорить с ними, но не пытаешься это сделать.
«А это уже моя проблема, — подумал Пауло, запуская двигатель. — Для начала мне нужны какие-то сильные переживания. Мне нужен вызов».
Он искоса посмотрел на Крис: она уткнулась в «Руководство по выживанию в пустыне», купленное ими по дороге. Машина двинулась по безжизненным просторам, которым, кажется, нет и не будет конца.
«Это ведь не просто проблема духовного поиска», — продолжал думать Пауло, поглядывая то на жену, то на дорогу впереди. Он любил свою жену, но семейная жизнь ему наскучила. Ему нужна сильная страсть в любви, в работе — практически во всем, что у него только есть в жизни. Но это противоречило одному из основных законов природы: всякое движение время от времени нуждается в остановке.
Пауло чувствовал, что если все так будет продолжаться и дальше, вскоре он не сможет придерживаться нынешнего устоявшегося образа жизни. Он начинал понимать, что имел в виду Ж., когда заметил, что люди всегда убивают то, что сильнее всего любят.
Через два дня они заехали в Гринго-Пас, городок с одним-единственным мотелем, одним магазином и зданием пограничной таможни. Мексиканская граница проходит здесь всего в нескольких метрах от центра города, и супруги по очереди сфотографировали друг друга, стоя одной ногой в Соединенных Штатах Мексики, а другой — в Соединенных Штатах Америки.
В магазине они спросили про валькирий, и продавщица сказала, что видела утром эту банду лесбиянок, но те уже куда-то укатили.
— Они направились в Мексику? — спросил Пауло.
— Нет-нет. Они поехали в сторону Таксона. Супруги вернулись в мотель и уселись у входа под навесом. Прямо перед ними был припаркован их автомобиль.
— Смотри, какая у нас машина грязная, — сказал Пауло, после непродолжительного молчания. — Пожалуй, я ее помою.
— Хозяину мотеля наверняка не понравится, что мы так расточительно относимся к воде, машину моем… Не забывай, мы в пустыне.
Пауло, не отвечая, поднялся, достал из машины рулон бумажных полотенец и принялся стирать ими пыль с капота. Крис не двинулась с места.
«Он расстроен, — догадалась она. — Не может спокойно сидеть на месте».
— Мне надо сказать тебе одну важную вещь, — произнесла она вслух.
— Не беспокойся, ты прекрасно справляешься с упражнениями, — сказал Пауло, отрывая одно полотенце за другим.
— Об этом я тоже хотела поговорить, — упорно продолжала Крис. — Но вообще-то я ехала сюда не выполнять упражнения. Я поехала потому, что наш брак начинает распадаться.
«Она чувствует то же, что и я», — подумал он, продолжая протирать машину.
— Я всегда относилась с уважением к твоим духовным исканиям, но ведь и у меня есть душа, — говорила Крис. — И собственные искания, которые мне бы хотелось продолжить. Я хочу, чтобы ты это понял. И я собираюсь и дальше ходить в церковь.
— Я тоже хожу в церковь.
— Но здесь ты занимаешься чем-то другим, ведь так? Ты выбрал этот путь общения с Богом, а я выбрала другой.
— Я знаю. Но не хочу сворачивать со своего пути.
— И тем не менее… — она глубоко вдохнула, не в силах предугадать, каким будет его ответ, — тем не менее со мной что-то происходит… В общем, мне тоже необходимо поговорить со своим ангелом.
Крис встала, подошла к мужу и, присев на корточки, начала собирать разбросанные им грязные полотенца.
— Сделай милость, — сказала она, глядя Пауло прямо в глаза, — не бросай меня на середине пути.
Они сидели у окна маленькой закусочной на заправочной станции. Было раннее утро, и во всем окружающем мире стояла тишина. За окном протянулась пустыня: огромное безмолвное пространство со слежавшейся в камень почвой.
Крис с грустью вспомнила Боррего-Спрингс, Гринго-Пас и Индио. В тех местах у пустыни хотя бы свое лицо: горы и долины, с которыми связно столько историй о первопроходцах и конкистадорах.
Здесь ее глазам предстала просто огромная пустошь, куда ни кинь взгляд. И солнце. Беспощадное солнце, которое скоро окрасит все в желтый цвет, прогреет воздух до 50 градусов в тени, и жизнь станет невозможной.
Стоявший за прилавком китаец принял у них заказ. Он говорил с сильным акцентом — видимо, не так давно здесь поселился. Крис подивилась: сколько же раз должен был перевернуться мир, чтобы этого китайца занесло сюда, в маленькую закусочную посреди американской пустыни.
Они заказали кофе, бекон и тосты и молча уселись завтракать.
Крис попробовала проследить направление взгляда китайца — и ей показалось, что тот смотрит на горизонт. Неужели это взгляд человека, душа которого выросла?
Она вгляделась пристальнее: нет, китаец явно не занимался духовной практикой, не пытался растить душу. Его взгляд выражал скуку. Он не видел вокруг ничего такого, что бы могло его заинтересовать, ему были безразличны и пустыня, и дорога, и посетители, явившиеся в такую рань. Все, что он делал, — заученными движениями засыпал в кофеварку кофе, жарил яйца, спрашивал с дежурной улыбкой: «Чем могу служить?» и так же дежурно благодарил. Видно, смысл его жизни остался где-то далеко позади или растворился в безбрежной пустыне.
Подоспел кофе. Пауло и Крис пили неторопливо, маленькими глоточками. Им некуда было спешить.
Пауло смотрел на машину, стоявшую на улице. Что толку, что позавчера он ее протер? Она вновь была вся в пыли.
Вдали послышался какой-то шум. Вот-вот тут появится первый за сегодня грузовик. А вдруг китаец с его появлением покинет стойку бара, забыв о яичнице с беконом, но и свое тоскливое оцепенение, выйдет на дорогу, желая стать частью мира, что движется мимо его закусочной, устремляясь куда-то вдаль? Ведь сейчас он может позволить себе только одно: смотреть на этот движущийся мир со стороны. Скорее всего, он даже не мечтает оставить свое заведение и отправиться куда-то автостопом на одном из проезжающих мимо грузовиков. Нет, он обрек себя на пустоту и безмолвие.
Звук усилился, перерастая в гул; он не походил на шум грузового автомобиля. На миг сердце Пауло наполнилось надеждой. Всего лишь надеждой, не более того. Он постарался отвлечься, подумать о чем-то — другом. Но звук нарастал, и вот уже Крис повернулась посмотреть, что происходит на улице.
Пауло напряженно смотрел на свою чашку, боясь выдать волнение.
Стекла закусочной слегка подрагивали от нарастающего гула. Буфетчик-китаец, кажется, не обратил на него никакого внимания — видно, он давно привык к такому шуму, и тот его ничуть не радовал и не волновал.
Крис же завороженно смотрела вдаль. Где-то у линии горизонта на мгновение вспыхнули и погасли отраженные от каких-то металлических предметов солнечные лучи. Крис почудилось, что от этого шума уже подрагивают и столик, и асфальт на улице, и стены самой закусочной.
Прошло еще какое-то время, и с шумом и топотом на территорию бензоколонки въехали верхами валькирии, и все вокруг — прямая дорога, безлюдная равнина, ползучие травы, китаец и два его посетителя, ищущие свидания с ангелами, — мгновенно ощутили их пришествие.
Великолепные лошади гарцевали и кружились на месте, тесня друг друга, в воздухе свистели и щелкали кнуты, словно сжимавшие их руки в перчатках похвалялись своей ловкостью или бросали вызов опасности. Валькирии кричали, как подгоняющие скот ковбой, словно желая разбудить пустыню, выражая радость жизни и приветствуя новое утро.
Подняв глаза, Пауло зачарованно смотрел на них, но в глубине души он по-прежнему испытывал тревогу. Не исключено, что валькирии здесь не задержатся. Скорее всего, они и остановились-то здесь погарцевать, чтобы растормошить этого скучающего китайца, напомнить ему, что на свете по-прежнему существуют жизнь, радость, движение.
Внезапно, словно повинуясь тайному сигналу, животные остановились.
Валькирии спешились. На них были кожаные одеяния, а лица закрыты от пыли цветными платками, так что виднелись только глаза.
Валькирии сняли платки, отряхнули с потертых черных курток пыль пустыни. Привязали коней и зашли. Их было восемь.
Они ничего не заказали. Но буфетчик, видимо, и так знал, что им нужно: он проворно принялся жарить на гриле яичницу с беконом и гренками. Несмотря на весь шум и гам, произведенный приехавшими, он умудрился остаться все таким же невозмутимым и услужливым.
— Почему радио не работает? — спросила одна.
Буфетчик включил радио.
— Громче, — приказала другая.
Послушно, как робот, он прибавил звук на полную мощность. И Богом забытая закусочная превратилась в подобие манхэттенской дискотеки. Некоторые из женщин начали прихлопывать в ладоши в такт музыке; другие, говорившие меж собой, повысили голос стараясь ее перекричать.
Наблюдая за ними, Крис заметила, что одна из женщин, которая выглядела старше других, с длинными волнистыми рыжими волосами, сев за столик, словно замерла. Она не принимала участие в общей беседе и не хлопала в ладоши. Не интересовалась она и готовящимся завтраком.
Вместо этого она пристально смотрела на Пауло. А он, подперев левой рукой подбородок, так же пристально смотрел не нее. Крис тоже на нее посмотрела. Женщина казалась старше, с этими длинными вьющимися рыжими волосами.
У Крис кольнуло в груди. Происходило что-то странное, очень странное, нечто такое, чему она не находила объяснений. Возможно, в последние дни она слишком долго смотрела на горизонт, а упражнения по расширению сознания что-то в ней изменили, и привычные вещи теперь виделись ей не так, как прежде. А предчувствия, которые ее беспокоили, не исчезли, но сделались острее.
Она сделала вид, будто не замечает, как ее муж и незнакомая женщина глазеют друг на друга. Но сердце подавало ей непонятные сигналы, радостные или тревожные — она пока не понимала.
«Тук был прав, — думал в это время Пауло. — С ними легко вступить в контакт».
Постепенно остальные валькирии стали сознавать, что происходит. Сперва они смотрели на старшую, а затем, следуя за ее взглядом, поворачивались к столику, за которым сидели Пауло и Крис. Разговоры затихли, никто больше не подтанцовывал под музыку.
— Выключи, — обратилась старшая к китайцу.
Тот, как обычно, повиновался. Теперь тишину нарушало только шипение яичницы на плите.
Рыжеволосая, провожаемая взглядами своих спутниц, подошла к столику Пауло и Крис и, не присаживаясь, стала рассматривать их в упор. Потом заговорила, обращаясь только к Пауло, и без всяких предисловий:
— Где ты взял это кольцо?
— В том же магазине, где ты купила свою брошь, — ответил он.
Только теперь Крис заметила на куртке валькирии металлическую брошь. Она была той же формы, что и кольцо, которое Пауло носил на безымянном пальце левой руки.
«Так вот зачем он подпирал рукой подбородок!»
Крис видела уже много колец Традиции Луны, разных цветов и из разных материалов, но всегда в форме змеи, символа мудрости. Правда, такое, как у мужа, ей больше не попадалось. Ж. вручил Пауло это кольцо в 1982 году, в Норвегии, и сказал, что таким образом завершает ритуал Традиции Луны, цикл, прерванный страхом. И вот теперь, посреди пустыни, они встретили женщину с брошью точно такой же формы.
— Чего ты хочешь? — спросила рыжеволосая. Пауло поднялся — теперь они стояли лицом к лицу. Сердце Крис бешено колотилось — не исключено, что от ревности.
— Чего ты хочешь? — повторила валькирия.
— Поговорить со своим ангелом. И еще кое-что. Валькирия схватила Пауло за руку и провела пальцами по его кольцу. Ее манеры несколько смягчились, и она стала казаться более женственной.
— Если ты купил кольцо там же, где и я, ты должен знать, как это делается, — произнесла она, не отрывая взгляда от змеи. — Если не знаешь, продай его мне. Красивая штучка.
Кольцо у Пауло было простое, серебряное, в форме двух змей. Правда, змеи были двуглавыми, во всем же остальном кольцо можно было бы назвать незамысловатым.
Пауло ничего не ответил.
— Так ты не знаешь, как общаться с ангелами, значит, кольцо это не твое, — сказала валькирия.
— Знаю. Это делается через открытие внутреннего канала.
— Правильно, — заметила рыжая. — Вот и все, что тебе нужно.
— Но я же сказал, у меня есть еще одно желание.
— Какое?
— Тук видел своего ангела… И я хочу увидеть своего. Хочу встретиться со своим ангелом воочию.
— Тук? — Валькирия на миг задумалась, вспоминая, кто это такой и где она с ним встречалась. — Да, помню, — наконец сказала она. — Он живет в пустыне. Потому что там встретил своего ангела.
— Нет, не поэтому. Он учится на мастера магии.
— Эта история — насчет того, что ангела можно увидеть, — миф. С ним вполне достаточно разговаривать.
Пауло шагнул к ней ближе.
Крис поняла, что за прием использует муж: он называл это дестабилизацией. Обычно люди общаются друг с другом на расстоянии вытянутой руки. Если один из них придвигается ко второму ближе, у того начинают путаться мысли.
— Я хочу увидеть моего ангела. — Пауло стоял совсем близко к той женщине, глядя ей прямо в глаза.
— Зачем? — Валькирия явно пошла на уступки. Прием подействовал.
— Потому что мне отчаянно нужна помощь. Я приобрел в жизни многое, но могу вот-вот уничтожить обретенное, поскольку мне стало казаться, что я утратил смысл. А я знаю, что это не так. Я понимаю, что все это очень важные вещи, и что, уничтожив их, я уничтожу себя.
Пауло говорил ровным голосом, не выказывая никаких эмоций.
— Когда я узнал, что ченнелинг — все, что нужно для общения со своим ангелом, мне стало неинтересно. Это уже не вызов, не препятствие, которое нужно преодолеть, а нечто хорошо известное. Я пришел к выводу, что мой путь познания магии близок к концу: неизвестное стало казаться мне слишком хорошо знакомым.
Крис была потрясена: как он может делать такие признания в общественном месте, перед людьми, которых никогда прежде не видел?
— Для того чтобы я мог продолжить свой путь, мне нужно что-то еще, — подытожил Пауло. — Мне нужны иные вершины, все более высокие.
Какое-то время валькирия молчала.
— Если я научу тебя, как увидеть своего ангела, — наконец сказала она, — у тебя может пропасть желание искать новые вершины. А это не всегда хорошо.
— Нет, оно не пропадет, — ответил Пауло. — Если я с чем и расстанусь, так это с представлением, что покоренные вершины недостаточно высоки. Так я смогу сохранить любовь к тому, чего уже достиг. Это — то, что хотел сказать мне мой наставник.
«Может быть, в числе прочего он говорит и о нашей женитьбе», — подумала Крис. Валькирия протянула Пауло руку.
— Меня зовут М., — сказала она.
— Меня — С., — ответил он.
Крис была поражена: Пауло выдал свое магическое имя! В эту тайну посвящали очень немногих, потому что магу можно причинить зло, только воспользовавшись его магическим именем. А это значит, что его можно сообщать лишь тем, кому абсолютно доверяешь. Пауло только что повстречал эту женщину. Он не мог доверять ей до такой степени.