Через месяц наша флотилия, что сейчас сохла вытащенная на берег, отправится дальше, а у меня ещё не всё было построено по проекту. Село ладно, успеется, но портовый городок ещё построен не до конца. Из всех запланированных построек возведены полностью только шесть. Это местная больница, лекарская, как зовут её люди, казарма для двух десятков стрельцов и десятка пушкарей, гарнизона острова. Да дома, в одном будет жить наместник со своей дворней, во втором разместится администрация острова. Пятая постройка относилась к рыбакам, это был дощатый сарай, в котором расположился рыбный цех, он уже работал на полную мощность.
Последнее строение, которое недавно также заработало на полную мощность, это большая таверна, что может вместить до сорока посетителей разом, она в последнее время не пустовала, и владелец, приплывший со мной купец Шереметьев, был в плюсе, чему очень радовался. Он понимал, что такого дохода, как сейчас, в будущем не будет, разве что только во время прибытия караванов, но пока была возможность, работал не покладая рук, обеспечивая потребности посетителей. Сам Шереметьев решил отправиться со мной дальше, посадив на таверну и заканчивающуюся строиться сбоку лавку, сына, которому поручал весь местный оборот. Сама таверна была каменной на первом этаже и деревянной, обшитой толстой доской на втором. Такой вот симбиоз с экономией материала.
Со стеклом тоже особо проблем не было, стекольщики будущей фабрики сделали временный горн и прокатный стан и прямо под открытым небом начали гнать немного толстоватые куски стекла. Песок и необходимые материалы после недельных поисков они вполне благополучно нашли на острове. Стекло получалось слегка мутноватым, но это лучше, чем ничего. Его получали даже крестьяне, что позволило им делать хорошо освещенные избы с несколькими окнами.
Пока валютой были новгородские деньги, но уже начал работать горн моего личного ювелира, и деньги меняли один к одному на княжеские рубли и копейки с моим профилем с одной стороны и номиналом с другой. Пока монет было не особо много, но с каждым днём по мере их создания они вытесняли старые. Да и как по-другому, у меня монеты ровненькие, красивые, а новгородские – грубые, как будто сделанные ребёнком. Большая часть созданных монет были медными, их количество уже перевалило за две тысячи, вот серебряных было создано всего две сотни, золотых и того меньше, три десятка, да и то в качестве образца. Я их раздал всем боярам и купцам, чтобы знали, какие они.
Вчера удивил Шереметьев. Собрав свои немногочисленные накопления и вложив весь последний доход, он вчера пришёл ко мне и выкупил один из последних трофеев. Двухмачтовый бриг. Теперь у него был собственный корабль, и он уже начал погрузку на него, готовясь к дальнейшему плаванью.
Новгородские бояре, что плыли со мной на четырёх судах, пока никаких проблем не доставляли, хотя я был очень удивлён, что они вообще на своих лоханках доплыли с нами. Я думал, что эти бунтари будут мутить воду, но ничего подобного, мои разведчики о таком не докладывали. У бояр, которые организовали свою общину, только и разговоров было о новых землях, что и как они будут делать и строиться. О бунте разговоров не было, как и об отсоединении, они твёрдо решили плыть с нами и дождаться, пока я не выделю им земли в собственность, хотя до сих пор не принесли мне клятву на верность. То есть они не являлись моими вассалами. В принципе, ничего страшного, континент большой, нарежу им земли неподалёку от одного из своих поселений, чтобы могли посещать и делать покупки в лавках и магазинах, и пусть живут, продолжают свой род.
– Сколько ещё займёт постройка?
– Это он материалов зависит, князь, – ответил бригадир артели, что спустился с вышки, когда ему сообщили о моём приближении. Обычно я путешествовал по острову на своём коне в сопровождении трёх конных воинов, но сегодня был только один, двое других участвовали в подъёме пушек на одну из крепостей, что была фактически закончена. Как я уже говорил, там осталась только отделка.
– Постройка башни приоритетна, так что весь материал с лесопилки и каменоломни идёт к вам. Я обогнал три телеги, что везут к вам камни, брус и доски, скоро они подъедут.
– Тогда дня за три закончим, тут не самое трудное и сложное осталось. Крыша для вышки уже готова, вон она, в стороне лежит, чуть позже мы её поднимем. Только кладку осталось поднять до нужной высоты, и всё. Но это не наша работа, каменщиков.
В это время раздался крик с вышки, один из рабочих, бросив случайный взгляд в море, заметил что-то тёмное на воде. Мгновенно по стропилам взлетев на верх, лестница ещё строилась, я достал подзорную трубу и посмотрел на предмет, что действительно выделялся на темной свинцовой воде.
– Действительно корабль, – известил я всех присутствующих. – Причём не наш. «Змейка» и «Ёж» вон, с другой стороны острова в патруле, остальные в гавани. Да и не рыбаки это, оба баркаса левее, поднимают сети. Нет, это чужой.
– Странно, как он добрался сюда, пять дней шторм бушевал, работать не давал, вчера только стих, – сказал поднявшийся следом и вставший рядом артельный.
– Вопрос, – согласился я.
Продолжая разглядывать в подзорную трубу неизвестный корабль, пробормотал:
– Двухмачтовый торговец… Вроде баркентина, корпус плохо видно, он ещё за горизонтом, только мачты виднеются, – оторвавшись от трубы, я посмотрел на корабль простым взглядом и, покосившись на молодого плотника, который его заметил, спросил: – Как ты вообще его рассмотреть сумел? Точка на горизонте непонятная.
– Темное пятно с белым увидел, вот и понял, что это корабль.
– Понятно, – хмыкнул я и, снова приложившись к трубе, продолжил рассматривать неизвестного. Однако недолго, повернувшись к артельному, велел: – Продолжайте работы, вышку нужно закончить к сроку. Как вы поняли, она нам очень нужна.
С сожалением посмотрев на длинный столб, который лежал на земле возле вырытой-вырубленной ямы – мы его собирались использовать для подъёма флага Княжества и как сигнальный, для сообщений в случае обнаружения противника, – убрал трубу в чехол и, махнув рукой сопровождающему воину, чтобы подвёл коня, быстро спустился и запрыгнул в седло. Через пару минут мы уже двигались по тропинке с холма и, пропустив встречные телеги с материалом, галопом понеслись в порт.
К сожалению, на «Беде» Дубов проводил корпусные работы. Она была вытащена на берег, и была снята часть обшивки вместе с медным листом, шла шпаклёвка смолой, поэтому я пронёсся мимо неё и, натянув поводья у пирса, который был почти закончен – строители сбивали настил на каменном основании, укрепляя пристань, – оставил коня сопровождающему воину. Отдав приказ дежурному порта поднять взвод стрелков и сообщив ему о причинах ажиотажа, я побежал по свежеструганым доскам пирса, перепрыгивая через провалы, под которыми плескалась вода, к «Неве» – нашему дежурному боевому кораблю, который находился готовый к выходу как раз на такой момент.
Полусонная команда, встряхнувшись, тут же начала работы по отходу от причала, но особо не торопясь с этим – к нам от казармы бежал с пищалями взвод стрелков, три десятка. Собраться они не успели, поэтому несли всё в руках. Ничего, нам под ветром долго маневрировать, чтобы выйти из порта, так что успеют надеть амуницию.
В течение полутора часов из-за неустойчивого встречного ветра мы выбирались из порта и отходили от острова. Пришлось идти в крутой бейдевинд, да и то прошли буквально в кабельтове от рифов, но всё-таки вышли на чистую воду. Повезло, что вообще умудрились выйти из порта со встречным ветром, галсирование в узком проливе не песня, сказка. Тут только одно помогло – опытная команда, которая последние два месяца выходила в море в составе боевой группы для учений, справившаяся с задачей и не посадившая корабль на скалы.
– Бочкарев! – крикнул я капитану «Невы». – Ветер усиливается, как бы опять не шторм. Нужно поторопиться. Идём левым галсом круто к ветру, подняв все паруса, кроме грот-брамселя.
– На бок ляжем, командир! – крикнул в ответ капитан. Он уже ходил в штормовой ветер, когда запоздал с возвращением в порт, и знал, что говорил. Две реи тогда потерял, и несколько канатов пришлось менять.
Посмотрев на уже поднятые паруса и матросов, что поднимались по вантам, я отрицательно покачал головой:
– Нормально.
Подняв практически все паруса, мы с крутым креном на правый борт, врезаясь носом и бушпритом в крутые волны Атлантики, буквально понеслись к неизвестному кораблю, который стал виден с палубы невооружённым глазом, и старались зайти к нему с наветренной стороны, чтобы у нас было хотя бы преимущество по ветру.
– Капитан! – закричал с мачты сигнальщик. – Наблюдаю выходящий из-за острова «Ёж»!
– Поднять сигналы «Князь на борту», «Наблюдаю с наветренной стороны неизвестное судно», – откликнулся Бочкарев и тут обратился ко мне: – Командир?
– Поднять сигналы «Князь на борту», «Наблюдаю с наветренной стороны неизвестное судно», – откликнулся Бочкарев и тут обратился ко мне: – Командир?
– Пусть оба сторожевика поучаствуют, – кивнул я, подходя к корме.
Капитан тут же стал отдавать приказы по поднятию флагов. Через минуту прозвучал холостой выстрел сигнальной пушки, заканчивающий общение с помощью флагов. Оба корабля, «Ёж» и показавшаяся из-за острова «Змейка», прибавив парусов, пошли навстречу неизвестному. Правда, сильно южнее от нас, но зато неизвестный не сможет уйти по ветру, его прихватят наши сторожевики.
Через пятнадцать минут, когда до неизвестного осталось буквально пятнадцать кабельтовых, сигнальщик сообщил:
– Неизвестное судно поворачивает… он потерял ветер и дрейфует… Это трёхмачтовик, потерявший одну мачту.
Всё это время мы шли круто к ветру, отчего наш корабль буквально лежал на боку, но скорость была приличной. Шли мы, конечно, опасным курсом – крутая волна в борт, и всё, ляжем. Но другого выхода не было. Однако сейчас, когда неизвестное судно, в котором я опознал португальскую каравеллу, легло в дрейф, можно сменить курс и немного выпрямить судно.
Капитан начал отдавать команды, и я почти сразу отпустил канат, за который держался, когда корабль выпрямился.
– Приготовиться к абордажу! – крикнул Бочкарев, и ему сразу завторили командиры подразделений стрелков и артиллеристов.
На подходе – «Змейка» и «Ёж» далеко отстали – я стал рассматривать каравеллу.
– Да-а, потрепало её, – пробормотал я, с интересом рассматривая десяток людей, я бы даже сказал скелетов, что находились на палубе и с некоторой безнадёжностью ждали нашего приближения. Наши намерения им были понятны.
С треском ломающегося дерева корабли соприкоснулись. Дальше последовала привычная работа: полетели кошки, и на палубу хлынули стрелки, не трогая команду по моему приказу.
Опытные матросы мне не помешают, к тому же хорошо знакомые с парусной работой. Через пару минут командир взвода стрелков доложил, что на борту кроме собаки находятся одиннадцать человек. Восемь на палубе и трое внизу. Последние больные и раненые. Капитана не было, как оказалось, он умер, но был жив шкипер, вот его-то я и попросил пройти к нам на борт. Тот охотно последовал моей просьбе, получив удар прикладом по спине от стрелка, которому не понравилось, что тот медлил следовать приказу его князя.
Шкипер мало-мало говорил по-английски, поэтому осмотрев нахмурившийся небосклон, я приказал расцепить корабли, перегонной команде отвести повреждённое судно в порт, а сторожевикам отправить сигнал с приказом о срочном возвращении. Не нравилось мне изменение погоды. Опытный, знал, что это такое. Мне хватило одного шторма в прошлом, хорошо, что тогда попался остров, на который выкинуло яхту. Потом наши с сухогруза, пираты… Эх, весёленькие времена были, интересные! Тут я, честно говоря, что-то заскучал.
С попутным ветром «Нева», сопровождая инвалида-португальца, двинулась обратно, я же, пользуясь моментом, в каюте капитана вёл допрос шкипера. Тот был голоден, поэтому член команды принёс ему остывшую кашу и луковицу. Судя по виду команды и самого шкипера, с продовольствием у них было дело швах, как и со свежими фруктами. На борту свирепствовала цинга. Двое, лежавшие пластом в кают-компании, были больны именно цингой (третий имел перелом ног). Да и другие матросы, хоть и ходячие, не избежали этой болезни.
Шкипер, жадно хватая кашу, отвечал на мои вопросы в меру своих сил. Пока мы возвращались, удалось выяснить вот что. Каравелла «Донна Мария», принадлежавшая крупному торговому дому в Португалии, вышла из английского Портсмута в составе каравана из трёх кораблей, возвращаясь домой, в Лиссабон. Однако налетевший шторм разбросал корабли. Команда «Марии» в течение недели боролась за свою жизнь, пока погода не нормализовалась, но после шторма выяснилось, что их отбросило далеко от берегов, погиб капитан – когда рухнула бизань-мачта, его снесло за борт с ещё двумя матросами. Шкипер принял командование на себя. Была поставлена вместо рухнувшей мачты запасная грот-стеньга, произведён ремонт. Но, к сожалению, дул не попутный ветер. Потом снова поднялся шторм, стеньга была потеряна, подходили к концу продукты, начала свирепствовать цинга. Вчера шторм стих, и попутный ветер погнал их, потерявших всякую надежду выжить, в нашу сторону, где и произошла эта встреча. После рассказа шкипера я задумался, краем сознания отметив, что, судя по топоту на палубе и крикам, мы проходим устье залива, входя в порт. Кстати, груз каравеллы составлял тюки с овечьей шерстью, тюки с английским сукном и несколько бочек с вином, дрянным, честно говоря – купцам, вон хоть Шереметьеву, его толкну в таверну – и всякая мелочь вроде пуговиц, чеканной посуды и так далее. Короче говоря, всё, что нам пригодится.
Главное – не забыть подсчитать прибыль от стоимости груза и корабля, вычесть свою долю, а это половина, я на борту находился, остальное отдать команде и стрелкам как призовые деньги. Я уже ввёл призовую систему у себя на флоте. Команда об этом знала и с шуточками говорила, куда кто потратит деньги – доли за три корабля данов, что были захвачены нами, уже были выплачены командам.
После раздумья я выложил шкиперу своё предложение: или за борт, или они идут с нами. Работа для всех найдётся, и опытные моряки нам пригодятся. Мне по прибытии нужно будет осваивать каботажное плаванье, да и учителя в школу флота будут нужны. Сорокадвухлетний шкипер раздумывал недолго, он дал согласие за себя и своих людей.
Вот так наша флотилия увеличилась на одно довольно неплохое тридцатитрёхметровое судно и дюжину первоклассных моряков.
Дальше продолжились работы по обустройству острова. По мере приближения даты назначенного мной отхода, погода нормализовалась, всё реже налетали шторма, и чаще светило теплое солнце. Порт был фактически закончен, заканчивались стройки частных кирпичных домов, в которых будут жить горожане. Кроме таверны, где на втором этаже находились комнаты для проживания гостей острова, была построена ещё небольшая гостиница на двенадцать комнат с крохотным ресторанчиком для капитанов и офицеров. Для дворян, одним словом. Я уже ввёл в систему правления, что по получении офицерского звания гражданин моего государства становится ненаследным дворянином, назывался он барин; боярин – уже наследное. Всем ненаследным дворянам, состоявшим на моей службе, планировалось выделить небольшие участки земли в Америке в личную собственность. Гектаров так по десять каждому. Как они ими распорядятся, их проблемы, заработную плату они получают приличную, можно поставить со временем усадьбу и завезти с Руси холопов. По закону, холопы должны отработать на моих землях пять лет, потом они становятся свободными. Ну, или кто в армию или во флот поступит, там три года – и вольный человек.
Что-то я сошёл с темы. Село моё было полностью закончено, я уже месяц со своей дворней переехал в усадебку, вполне благополучно проживая там. Крепости и наблюдательная башня давно были закончены.
У села начали цвести саженцы, что мы привезли с собой. В будущем тут разрастутся яблоневые, грушевые и вишнёвые сады. К сожалению, не все саженцы пережили переход, но те, что принялись, зацвели. Была посевная, крестьяне сеяли не только пшеницу и рожь (посеянного, кстати говоря, хватит прокормить в пять раз больше жителей острова, которых я планировал тут оставить), но садили они не только для себя, а еще, чтобы обеспечить продовольствием караваны, что будут тут проходить. В общем, садили много что: огурцы, капусту и другие овощи. Даже репу. Ничего, я им ещё картошечки завезу обратным ходом. Если найду её, конечно.
На возвышенности была поставлена особняком небольшая ветряная мельница, которая должна обслуживать весь остров.
Одним словом, с постройкой инфраструктуры острова было закончено, всё, что запланировано, было сделано, лесопилка в данный момент уже была разобрана и погружена на борт одного из транспортов, доски были наделаны с запасом. Русский я оставлял Стрельникову в полном порядке, да и он хозяин крепкий, это было видно, и не запустит и не порушит сделанного. В порту кроме одного оставляемого рыбачьего баркаса оставалась пара шлюпок, на всякий случай, чтобы были. Одной владел сын купца Шереметьева, другая была приписана к крепости острова.
Я тоже любил походить под парусом на шлюпке, погода в последние дни радовала нас, так что я дважды совершал экскурсии вокруг острова, пока Корнилов тренировал стрельцов, а Немцов команды кораблей, выводя их в учебные походы. Мы готовились к дальнейшей отправке.
Наконец этот день наступил, и флотилия под прощальный салют пушек крепостей вышла из гавани и, набирая скорость, направилась дальше, продолжая наш поход.
Через шестнадцать дней мы достигли побережья Америки в районе Новой Шотландии моего мира, где-то, где стоял Галифакс. Там мы, найдя удобную гавань, организовали первое поселение, благо местных так и не повстречали. Поселение получило наименование Благовещенское.