– …а помещик слабаком оказался. Три удара – и умер от разрыва сердца. В штаны наложил и умер со страху. Авдей и то покрепче был. После того как месть свершилась и подонки получили своё, я забрал лодку, трофеи и отплыл вниз по реке, пока не сел на почтовую карету и не встретил вас. Там уже мелочь, не требующая уточнения. Фальшивки я сделал во время плаванья. Не думал, что они мне особо понадобятся. Мои планы были добраться до Питера и отплыть ближайшим рейсом во Францию или Англию. Ваша страна мне не понравилась. Негостеприимная, знаете ли.
Молча слушавший до этого ротмистр разлепил плотно сжатые губы и спросил:
– То есть вы признаете, что убили дворянина Российской империи и его людей?
– Да, – просто сказал я. – Замечу, что девушка жива, хоть и тронулась умом. С женщинами я стараюсь не воевать. Я не говорю, что не убиваю их, просто стараюсь этого не допустить, если они мне ничего не сделали. А эта дворянка не присутствовала при пытках, поэтому претензий я к ней не имел и оставил её живой. А то, что она повредилась умом, так я тут не виноват, психика у неё слаба оказалась, когда увидела, как я рублю дворню во дворе поместья.
– Вы задержаны по обвинению в производстве фальшивок. По убийству дворянина Луцкого и его людей будет произведено расследование.
Тут я натурально заржал, по моим щекам покатились слёзы. Отсмеявшись, я платком вытер лицо и, всхлипывая, сказал:
– Право, батенька, насмешили так насмешили. Вы бы человек двадцать привели, я бы тогда ещё поверил, что вы меня действительно задержать хотите. Но втроём на меня?.. Поверьте, это очень смешно. За подобную шутку я вас даже убивать не буду, да и смысла в этом не вижу, вы при исполнении, и претензий к вам у меня нет – так, побью слегка.
– Взять! – жёстко скомандовал ротмистр и сам двинулся вперёд.
Оба жандарма приёмами рукопашного боя не владели и быстро разлеглись у меня под ногами. А ротмистр молниеносно извлёк саблю. Почему-то ни у кого из жандармов не было при себе пистолетов. Вон, у прапорщика и то был… Двуствольный.
Наклонившись, я достал из ножен поверженных жандармов сабли и с двух рук прокрутил «Дуновение ветра», отчего нахмурившийся ротмистр сделал пару шагов назад, а Андрей, который продолжал стоять рядом с портье истуканом, открыл от восхищения рот. Владение саблями тут ещё ценилось.
Спокойно дойдя до ротмистра – тот, упрямо склонив голову, ждал меня, – я отбил выпад – хиленькая работа, надо сказать – и плашмя второй саблей вырубил его. Как только старший жандарм рухнул на пол, я отбросил сабли, которые зазвенели по полу, и, подойдя к стойке, надел куртку и перепоясался, поправив шляпу. Подхватив сумку, я посмотрел на прапорщика и окликнул его:
– Андрей… Андрей!
– Да? – посмотрел он на меня.
– Я понимаю, что вопрос мой несколько не ко времени, но ты не продашь мне свою гитару?
– Думаю, будет лучшим, если я вам её просто подарю, князь, – слегка поклонился офицер.
Отвязав от своего багажа гитару, он протянул её мне обеими руками.
– Благодарю, прапорщик, позвольте отблагодарить в ответ, – достав из сумки «кольт», я протянул его ему. – Извините, патронов нет, но оружие хорошее, точное.
– Благодарю, князь, – кивнул тот и стрельнул глазами туда-сюда, видит ли кто мой царский дар. Слегка порозовев, он принял подарок.
– Извините, – вышел вперёд один из постояльцев в служебном, но не военном костюме госслужащего. – Вы не опасаетесь преследования?
– Опасаются только те, кто является дичью. Люди подразделяются на две категории: дичь и охотники. Я никогда не был дичью… А теперь позвольте откланяться. Думаю, мне пора, – склонив голову и громко щёлкнув каблуками, я подхватил свою сумку и быстрым шагом покинул здание гостиницы.
У входа стояла повозка, в которой скучал ещё один жандарм, который, похоже, и не подозревал, что произошло внутри. А к задку повозки был привязан статный верховой вороной конь. Судя по всему, он принадлежал ротмистру, слишком хорош был для простого служаки.
– Эй! – возмущённо воскликнул возница-жандарм, когда я, спокойно подойдя к верховому, стал привязывать к нему поклажу.
Соскочив на землю, он согнулся, получив удар в солнечное сплетение и добивающий по затылку. Оставив его глотать уличную пыль, я одним прыжком влетел в седло и поскакал к выезду из города.
На одной из боковых улочек, куда я свернул, обнаружился магазин охотника и путешественника, где продавали всякую всячину от удочек до винтовок. Правда, современных мне патронных было на удивление мало, но зато я нашёл патроны к своему «Смит-Вессону» и для ружья. Купил почти все, сколько было в магазине, пятнадцать пачек по сто штук к револьверу и полторы сотни штук для ружья. Также я взял два одеяла, трёхлитровый котелок с крышкой, чайник и другие мелкие предметы, необходимые путешественнику, не забыв взять кожаный кофр для покупок.
Через десять минут я спокойно покинул город через одну из боковых улочек и углубился в засеянное пшеницей поле, уходя от города всё дальше и дальше.
Конь, которого я назвал Чернышом, нёс меня легко, нисколько не напрягаясь. Проскакав порядка десяти километров, он даже не запыхался. Остановив коня и похлопав его по шее, я достал из кармана купленную в магазине карту и, развернув её, осмотрелся, после чего попытался определить своё местоположение. Рядом было характерное озеро, по нему я и определил, что выехал в противоположную сторону. Дальше были только Уральские горы. Мне туда было не нужно.
Убрав карту на место, я ударил коня по бокам и крикнул:
– Пошёл! Нам до темноты нужно уйти от города километров на двадцать!
Честно скажу, через час, когда стемнело, удалились мы всего на пятнадцать километров, да и то из-за того огромного крюка, что пришлось делать. Разбив лагерь на опушке леса, я стал готовить кашу, запасы крупы я купил в том же магазине. Лёжа на одеялах, я предавался размышлениям.
Кто-то подумает, что я с ума сошёл, рассказывая жандармам об убитом мной помещике и его людях, мол, вешаю на себя всё, что можно. Но дело в том, что я гордился сделанным. Нет, не тем, что побил людей, а что правда восторжествовала и подлые людишки были наказаны, хотя тогда и произошла трагическая ошибка. А другая причина была банальней. Я сжигал за собой мосты, так как закостенелая в своих устоях Российская империя мне как место жительства не понравилась категорически, потому как идеально к моему характеру подошёл бы Дикий Запад в США. Именно туда я и собрался направиться, но перед отъездом я хотел посетить одну местную личность и хорошенько с ней пообщаться, аж кулак чесался.
Каша была готова, поэтому поев и оставив часть на завтрак, я завернулся в одно из одеял, укрывшись с головой – комары просто звери – и спокойно уснул.
Совесть, как всегда, меня не мучила и была чиста, как первый снег. Да и чего ей меня мучить? Ничего плохого я не сделал за последние дни, всё в меру, всё в моём стиле. Ну, а дальше посмотрим, что будет. Да, посмотрим. Мой путь лежал в Питер, крупный город-порт Российской империи.
Погони я не опасался. Даже если найдут, отобьюсь. К тому же я сомневаюсь, что меня будут так рьяно искать, но вот что разошлют приметы по всем городам, включая Питер, был уверен. Именно в городах мне и нужно вести себя незаметнее, пока не свалю за бугор.
Преследования за собой так и не обнаружил, правда, и на дороги я особо не выезжал, пересекал их разве что.
На пятый день я решил избавиться от коня. Он мне очень нравился, да и мы с ним нашли общий язык, однако был слишком приметным. Причина такого решения крылась в том, что мне встретился цыганский табор.
Демонстративно проехав недалеко от табора, – некоторые мужчины-цыгане с блестевшими глазами наблюдали за Чернышом, – я встал в пяти километрах от них и, сложив все вещи около себя, дремал вполглаза. Утром выяснилось, что стреноженного коня на лугу нет.
– Как дети, честное слово, – усмехнулся я и начал разогревать завтрак. Вчера днём я зайца подстрелил, часть мяса пожарил на углях, другая пошла на вечернюю похлёбку. Всё съесть не смог, вот и осталось на завтрак.
Отскоблив котелок речным песком, я собрался и, закинув сумку и кофр за спину, тяжёлой походкой двинул дальше, держа в руках ружьё. Теперь осталось сменить одежду, перемётные сумки и найти другое транспортное средство. Честно говоря, я бы предпочёл телегу и одежду крестьянина. Такой вид особого внимания не привлекает.
Так я шёл порядка трёх дней, и когда рассмотрел впереди небольшой уездный городок, спрятал в небольшой посадке все вещи, отставив при себе только нож и револьвер, скрытый полой куртки, и направился в ту сторону. Пора поменять внешний вид, а также переодеться.
За последние дни я немного поистрепался, и одежда, в принципе, стала выглядеть не так дорого. Но, конечно, наблюдательный взгляд всё различит.
В магазины, торгующие одеждой для дворян, я не пошёл, так как обнаружил в городке довольно неплохой рынок, на котором торговали всем, что душе угодно.
В магазины, торгующие одеждой для дворян, я не пошёл, так как обнаружил в городке довольно неплохой рынок, на котором торговали всем, что душе угодно.
Найдя прилавки с довольно неплохой одеждой, такой даже стеснённые в средствах дворяне не побрезговали бы, я стал выбирать себе вещи по размеру. Через пару минут выбрал неплохие штаны для верховой езды и сюртук.
– Тут можно переодеться, молодой господин, – слегка согнувшись, указал за шторку у себя за спиной хозяин прилавка. Похоже, он сразу определил во мне дворянина. Хозяин остался снаружи, поэтому не видел, как я поменял верхнюю одежду. То есть не засёк у меня шрамы на кистях рук. Это след, очень сильный след, поэтому не нужно было его демонстрировать.
Рукава у сюртука оказались даже чуть длиннее, чем нужно, но зато я теперь не опасался сверкнуть своими ранами. Переодевшись, я купил у этого же продавца сумку и положил туда дорожный костюм. На предложение продавца продать его, я отказался, тот настаивать не стал. Лучше в других рядах продам, будет не так заметно. Теперь со стороны я напоминал сына обеспеченного купца или мелкого дворянина, стеснённого в средствах. То есть из толпы не выделялся. Все вещи из карманов я уже переложил в сумку, костюм был пуст, поэтому в следующих рядах я быстро продал его.
Потом я почти час гулял по рынку, закупая продукты и слушая последние новости. Местные меня особо не интересовали, в мире тоже ничего серьёзного не происходило. По крайней мере на рынке об этом не говорили. Также я сходил к лошадникам, но выбор там был так себе. Однако один из торговцев – он продавал двух кобыл и жеребёнка, – сообщил, что через два дня в соседнем селе, владельцем которого был местный коннозаводчик, будет распродажа лошадей. Выбор там будет неплох, и на это дело съедутся все местные дворяне и обеспеченные люди.
Новость был интересна, но сообщение о местных дворянах не особо обрадовало. Сверкать там своим личиком не хотелось, поэтому я согласно кивнул, как будто меня это заинтересовало, и сказал:
– Я скажу отцу, думаю, он заинтересуется. Всего хорошего.
Собравшись, я покинул тихий городок и, забрав спрятанные вещи, направился дальше.
Следующие пять дней тоже особых сюрпризов не принесли, я монотонно шагал по России, любуясь её природой и просто отдыхая. Так и хотелось пробежаться по лугу, по которому я сейчас шёл, и закричать, поднимая в воздух бабочек, со стороны похожих на управляемые облака.
– Лето… – вздохнул я и, широко улыбнувшись, продекламировал: – Румяная хозяйка Лето, плодородных земель, цветущих садов и пресных вод. Природа благоухает, щедро одаривает теплом, заботливо омывает дождями и согревает жарким солнцем, награждая за терпение и труд дарами плодоносного урожая.
Когда я почти пересёк луг и начал подниматься по склону холма, скользя сапогами по влажной траве – всего час назад прошёл небольшой дождь, – левее блеснули купола небольшой церквушки. Саму церковь ещё было не видать, но колокольня, крашенная белой известью, уже виднелась.
Подумав, я свернул к небольшому сельцу. Через него пробегала дорога, думаю, там есть харчевня для постоя. Пора отдохнуть на нормальной постели и поесть нормальную пищу. Сам я тоже неплохо готовил, но своя еда уже начала приедаться, да и курочку жареную захотелось.
На околице мне встретилась стайка мальчишек, что с интересом осмотрели меня и сопроводили до дверей небольшой одноэтажной харчевни.
– Добрый день, сударь, – спокойно поздоровался местный хозяин. – Меня зовут Евлампий Прохорович. Пообедать или на постой?
– Всё вместе, – скинул ношу на пол, невольно стукнув прикладом ружья по полу, и осторожно положил сверху гитару. – Устал очень.
– Пешком идёте? – поинтересовался хозяин, отдав распоряжение на кухню.
– Вынужден. Был у меня старый отцовский кавалерийский конь, да ночью увели его. Кто, не знаю. Вот и иду пешком… Тяжело. Батенька ссудил меня некоторыми количеством средств, вы не подскажете, можно ли у вас в селе купить какого коня?
– У мельника есть верховой, но он его не продаст, – задумался хозяин, пока пышная девка лет двадцати накрывала на стол. – К барину бы вам, но он живёт дальше, километрах в десяти, в поместье. У него верховые кони есть, но продаст он их или нет, того я не знаю.
– Я попробую до него дойти, узнать, – кивнул я.
– Сейчас поспрашиваю у сельчан, может, кто едет в ту сторону, подвезёт.
Пока я обедал, – было часа два дня, – хозяин пропадал на улице. Под конец моей трапезы он вернулся.
– Пётр-кузнец едет как раз в поместье. Он согласился вас подвезти, молодой господин.
– Благодарю, Евлампий Прохорович.
Расплатившись за вкусный обед, я взял с собой целый пирог с начинкой из картошки и рыбы. Разрезанный на два куска, он был завёрнут в чистую холщовую тряпицу и убран в одну из моих сумок. Дождавшись, когда прислуга хозяина положит мои вещи в телегу подъехавшего кузница, я тоже сел в телегу. Расплатился за обед не особо щедро, как и полагается небогатому дворянину. Но сверху накинул, чему Евлампий Прохорович был рад.
Пока мы ехали, я слушал разглагольствования кузнеца. Он уже знал, для чего я еду в поместье, поэтому описывал всех верховых лошадей, что держал помещик, так как сам подковывал их. За информацию я поделился с ним куском пирога – двигались мы уже полтора часа, и вот-вот должно было показаться поместье, так что успели проголодаться на тряской телеге.
С местным помещиком, Петром Вайнаковским, мы быстро нашли общий язык. Он покачал головой, сказав, что на землях соседа такое бывает, похищают лошадей, и после небольшого колебания дал согласие продать мне мерина, который также подходил к преклонному возрасту. Цена была смехотворной, поэтому я согласился, и мы ударили по рукам.
На предложение местного хозяина переночевать я отказался, сказав, что спешу. Причиной отказа было предложение посетить сегодня баньку, она была как раз натоплена. Понятное дело, сверкать шрамами мне было неохота, а так я бы попарился. Тем более хозяйка с детьми была в отъезде, и барин предавался разгулу с несколькими крестьянскими девками. Одна была в моём вкусе, очень даже ничего. Эх-х!..
Мерин с именем Сивый уже был осёдлан конюхом, я проверил коня под любопытным взглядом вышедшего во двор барина, после чего мы с ним распрощались, и я, вскочив в седло и проверив, как закреплены сумки, выехал с территории поместья.
Проехав буквально километров семь-восемь, проверяя, как мерин на ходу – тот оказался вполне на уровне, нёс меня уверенно и спокойно, я бы даже сказал флегматично, – остановился у озера на ночёвку.
Ночью, полулёжа на подстилке из одеял, я поглядывал на языки огня, бурливший на костре чайник и, перебирая струны гитары, напевал фривольную песенку, как вдруг в глаза бросилась небольшая странность. Кисти рук слегка светились.
– Ну наконец-то! – радостно воскликнул я, убирая гитару в сторону.
Сняв с костра чайник, я поставил его на траву, после чего начал разоблачаться. Полностью, пока не встал у костра совершенно голым. Привычно вызвав свечение – откликнулось оно молниеносно, – провёл ладонью левой руки по запястью правой. У меня на глазах кисть руки временно онемела, короста от ран начала отваливаться, уродливые шрамы исчезли, и кожа приняла чистый вид. Разве что цвет у кожи был разный, руки-то загорели. Я последние несколько дней упражнялся с револьвером. Стрелял-то как бог, скажу без лишней скромности, но я нарабатывал вместе с тренировками по стрельбе ещё навык быстрого извлечения оружия. Выхватывания из кобуры, если проще. Прогресс был налицо. Тренировался я или в рубашке, или с голым торсом, так что загореть успел.
После этого я занялся остальными шрамами. Сперва на другой руке, потом на ногах, оставив спину напоследок. Вот с ней было сложнее, на затылке глаз у меня не было. Со спиной я работал по очереди обеими руками. Видно было плохо, но я по несколько раз проводил по одному и тому же месту. Так что спина была сперва бугристая от шрамов и коросты болячек, но после моих процедур короста осыпалась, и кожа на спине стала гладкой-гладкой. После этого я провёл комплексное лечение. То есть провёл руками по всему телу, убирая все болезни, что успел подхватить, пока путешествовал по России. Стало заметно легче, да и двигаться я стал немного по-другому, не стесняли уже шрамы на спине мои движения. А то резко наклонишься вперёд, и сукровица по спине побежала. Плохо на спине раны заживали, а тут раз, и порядок.
– Вот и отлично, – осмотрел я себя при свете костра. – Теперь и в люди можно выходить. А что? Главная примета, шрамы, убрана. Как теперь докажешь, что я тот самый иноземный князь, что повеселился в Екатеринбурге и под городом? А никак. Только при очной ставке с тем ротмистром. Так что для местных сыскарей я должен быть вне подозрений.
Снова одевшись, я, попивая чай, стал разглядывать карту и прикидывать свой путь.