Затопление поселений и пахотных земель было главной причиной переселения. Вместе с тем конец IV в. мог ознаменоваться неизвестными нам по источникам войнами между германскими племенами, вынудившими большую их часть сняться с насиженных земель и двинуться на поиски новых, более безопасных для поселения мест. Так, почти все деревни, открытые археологами на островах Эланд и Готланд, погибли от пожаров в эпоху Великого переселения народов. Нельзя исключить и давления на германцев со стороны славян. По словам Юлия Капитолина, германцы, потрясшие угасавшую Римскую империю, сами бежали от «верхних варваров», то есть от народов, наседавших на них с севера и востока — как раз со славянских территорий.
Немаловажным стимулом переселения была также мысль о разграблении богатых римских провинций. Например, Иордан следующим образом объясняет причину одного из походов готов в Италию: «Ввиду того что со временем уменьшилась добыча от грабежа соседних племен, возник у готов недостаток в продовольствии и одежде. Людям, которым некогда война доставляла пропитание, стала противна мирная жизнь; и вот все они с громким криком приступают к королю Тиудимеру и просят его: куда ему ни вздумается, но только вести войско в поход».
Под воздействием природных и социальных факторов варварский мир пришел в возбуждение, и это очень скоро почувствовали на римских границах.
С 407 г. волна за волной варварские нашествия заливают империю. Везеготы, остроготы, вандалы, франки, свевы, бургунды, тюринги, англы, юты, саксы попеременно или в союзе друг с другом опустошают римские провинции и саму Италию.
Сражение римлян с германцами
Длинный германский меч накрыл империю своей смертоносной тенью, положив начало бесконечным средневековым повествованиям о сражениях и поединках, разрубленных шлемах и головах, распластанных надвое телах, подчас вместе с конем… «Если ты хочешь стать на путь подвига и прославить свое имя, — наставляет одного варварского короля его мать в хронике Фредегара, — разрушай все, что другие построили, и уничтожай всех, кого победишь; ибо ты не можешь строить выше, чем делали твои предшественники, и нет подвига более прекрасного для обретения славного имени».
И новые герои, напутствуемые подобным образом, стараются вовсю — «безумствуют» и «неистовствуют» на еще недавно мирных и цветущих землях империи. Ориенций, епископ города Оша, свидетельствует, что от Галлии остался только дым пожарищ: «Одним костром дымилась вся Галлия». Еще более мрачные сцены рисует испанский епископ Идаций: по его словам, из-за всеобщего голода матери поедают своих детей. Война, голод, болезни и звери, словно четыре всадника Апокалипсиса, терзают некогда цветущие земли. По приблизительным подсчетам, с 200 по 700 г. население Европы сократилось с 67 млн. до 27 млн. человек[42]. «Зачем помышлять о торговле там, куда ни один купец более не явится?» — отвечает святой Северин своей пастве, просящей его добыть у вождя племени ругов разрешение на торговлю.
На фоне всеобщего разрушения падение Вечного города вызвало только сдавленный стон. «Мой голос дрожит, и от рыданий перехватывает горло, пока я диктую эти слова, — делится своей скорбью святой Иероним. — Он завоеван, этот город, который покорил весь мир».
В целом известия античных и раннесредневековых письменных источников об этой эпохе очень ненадежны. Вавилонское столпотворение на земле Европы, вызванное Великим переселением народов, произвело такую путаницу в головах раннесредневековых авторов, все еще основывающихся в своих познаниях о варварском мире на античной традиции, что Равеннский аноним VIII в., автор «Космографии», откровенно признался: «Итак, как было условлено, я подробно, с помощью
Христа, расскажу… обо всем, если только не буду введен в заблуждение тем, что различные племена, возжелав из-за своей чрезмерной дерзости чужих или лучших земель или же, возможно, терпя тяжкие притеснения от других народов, переместились из собственных владений, и при этом страны, города или же реки, названные когда-то одним именем, теперь стали называться иначе, как это бывает у варваров».
И все же мы можем разглядеть в мутном потоке Великого переселения народов славянскую струю.
Вандалы
Племя вандалов-силингов, отнесенное историками XVIII–XIX вв. к восточным германцам, в эпоху Средневековья традиционно причислялось к славянам. Так, немецкий историк XI в. Адам Бременский пишет: «Славия — это очень обширная область Германии, населенная винулами, которые некогда назывались вандалами». Его соотечественник, писатель XII в. Гельмольд, в полном согласии с ним говорит, что славян в древности называли вандалами, а в его время — винитами, или винулами. Польский аноним XV в. приводит любопытное сопоставление названий балтийских славян у разных народов: древние римляне, галлы и итальянцы, пишет он, называли их «вандалы», немцы — «венды», славяне — «галмаци» (последнее название соотносимо со славянским племенем гломачей или делемичей, заселивших Далмацию). Фламандский монах Рубрук писал в 1253 г., что «язык русинов, поляков, богемов (чехов. — С. Ц.) и славян тот же, что и у вандалов». Также и уроженец словенской Каринтии Сигизмунд Герберштейн (первая половина XVI в.) утверждал, что немцы именуют всех славян «виндами, вюндами и виндитами, производя их имена от одних только вандалов». Об этом же пишет, ссылаясь на не дошедшую до нас «Историю вандалов» Альберта Кранция, хорватский просветитель из Далмации Мавро Орбини (XVII в.): «Вандалы имели не одно, а несколько различных названий, а именно: вандалы, венеды, венды, генеты, венеты, виниты, славяне и, наконец, валы». Для подкрепления своего утверждения о тождестве вандалов и славян он приводит выдержки из вандало-славянского словаря Карла Вагрийского, свидетельствующие о языковой близости этих двух народов. Схожее наблюдение принадлежит географу XVI в. Меркатору, который заметил о языке населения острова Рюген, что у них в ходу «славянский да виндальский» языки. Этноязыковое родство вандалов и славян утверждается также во многих средневековых русских источниках и славянском фольклоре — в частности, об этом говорит легенда о старейшине Словене и его сыне Вандале.
Столь единодушное причисление вандалов к славянскому этносу требует объяснений. Прежде всего следует заметить, что собственно вандалы, вероятно, были потомками венето-поморских племен, некогда заселивших Висло-Одерское междуречье. Они делились на две крупные ветви — асдингов и силингов. По словам Прокопия Кесарийского, вандалы говорили на германском наречии — «так называемом готском». Но под именем вандалов, как это обыкновенно бывает в античной литературе, несомненно, скрывался обширный племенной союз, куда входили и славяне, и германцы[43].
Их краткая история выглядит так.
Племя вандалов, населявшее первоначально полуостров Ютландия, в I в. до н. э. передвинулось южнее — в славянскую область между Одером, Вислой, Судетами и Карпатами, а в IV в. после Рождества Христова обосновалось в Паннонии. Часть вандальских племен приняла участие в создании Готской державы: Прокопий Кесарийский упоминает о расселении вандалов в Приазовье. Позднее они подверглись полной германизации. Прокопий Кесарийский засвидетельствовал, что вандалы, жившие у Азовского моря, «под давлением голода ушли к реке Рейну, к германцам, которых сейчас называют франками». Те же вандалы (принадлежавшие к ветви силингов), которые остались на славянских землях или в областях, попавших в зону славянской колонизации», были впоследствии ославянены. Так вандалы-силинги сделались в средневековых хрониках поморскими слензянами и вообще «прародителями» славян. Но вероятно, и вандалы-асдинги в своем движении на юг увлекли часть славянских племен.
Вандалы славились как отличные солдаты, поэтому римские императоры и военачальники охотно пополняли ими свои редеющие легионы. Особенно прославился на римской службе вандал Стилихон (365–408), ставший опекуном малолетнего императора Гонория и одним из последних великих полководцев Римской империи. При помощи вандалов Стилихон отразил нашествие везеготов, разбил франков, а затем, чтобы избавиться от ненадежных союзников, направил их в пределы Пиренейского полуострова.
В 406 г. король Гунтерих повел вандалов, к которым присоединились свевы и аланы, в Испанию. За несколько лет страна была завоевана и поделена между пришельцами. Гунтериху достались провинции Галисия и Бетика, где он безраздельно господствовал восемнадцать лет. В память о королевстве вандалов область Бетика стала называться Андалусией (собственно, Вандалусией), и название это сохранилась до наших дней.
Но под давлением везеготов вандалы должны были покинуть обжитые места. К ним вновь присоединились аланы. В 429 г. вандало-аланская орда высадилась в Северной Африке. Исидор Севильский сообщает, что через Гибралтар переправилось около 80 000 варваров. В течение десяти лет вандалы и аланы захватили все североафриканское побережье от Гибралтара до Карфагена, образовав первое варварское королевство на территории Западной Римской империи.
Но под давлением везеготов вандалы должны были покинуть обжитые места. К ним вновь присоединились аланы. В 429 г. вандало-аланская орда высадилась в Северной Африке. Исидор Севильский сообщает, что через Гибралтар переправилось около 80 000 варваров. В течение десяти лет вандалы и аланы захватили все североафриканское побережье от Гибралтара до Карфагена, образовав первое варварское королевство на территории Западной Римской империи.
Их новый король Гейзерих (428–477), наследовавший Гунтериху, был арианец и человек строгих нравов. Ему внушал отвращение утопавший в роскоши и излишествах Карфаген. Разрушив «африканский Рим», Гейзерих основал рядом новый город, главными достопримечательностями которого стали не цирки и бани, а церкви и гимназии. Местное население по его требованию должно было креститься; непокорным Гейзерих нес «не мир, но меч». Его девизом было: «Атаковать жилища людей, на которых разгневался Бог». Таким образом, этого короля можно считать первым крестоносцем.
Вандалы создали мощный флот, при помощи которого захватили Корсику, Сардинию и Сицилию. В 455 г. войско Гейзериха переправилось в Италию и подвергло страшному разграблению Рим. Этот сомнительный подвиг позволил Гейзериху занять в варварском мире место «Бича Божьего», опустевшее после смерти Аттилы в 453 г.
Впрочем, королевство вандалов в Северной Африке просуществовало недолго. В 533–534 гг. византийский полководец Велизарий вновь присоединил карфагенские земли к империи, после чего вандалы исчезли как историческая народность. Возможно, они вместе с аланами стали предками североафриканских берберов (так по-арабски звучит римское «варвар»). Готовясь к походу в везеготскую Испанию, арабский полководец Муса набрал в свое войско от 12 000 до 30 000 берберских юношей. С их помощью арабы в 711 г. разгромили на равнине у Херес-де-ла-Фронтеры войско последнего везеготского короля Родриго и завоевали Испанию.
Сильное культурное влияние славян (а возможно, и непосредственное славянское присутствие) обнаруживается и в период пребывания вандалов в Северной Африке. Арабский писатель XI в. аль-Бекри отметил, что свадебные обычаи берберов подобны славянским. Обычай родового наследования у вандалов также имел близкое сходство с тем, который практиковался у славян: престол переходил к старшему в роду[44].
Неприятное следствие из всего этого заключается в том, что славяне, по всей видимости, должны разделить с германцами позорные исторические права на термин «вандализм».
Славяно-готский союз
Полиэтничность вообще была характерна для многих варварских политических образований. Средневековые сербо-хорватские историки сохранили предания о славяно-готском военном союзе. Сербская «Летопись попа Дуклянина» сообщает, что во время правления византийского императора Анастасия (491–518) «готы-славяне», возглавляемые тремя вождями — Брусом, Тотилой и Остроилом, — вторглись с севера на Балканы; Тотила, кроме того, воевал в Италии и Сицилии.
В отличие от «Летописи» «Сплитская история» далматинского происхождения знает одного Тотилу, который действовал вместе с семью или восемью «благородными» племенами славян, пришедшими «из земель Польши». Этот «дукс» (герцог, вождь), прежде чем направить войска в Италию, «прошел, опустошая, по землям Далмации и в том числе город Салону (современный Сплит. — С. Ц.) опустошил», причем, вступив в императорский дворец, находящийся в этом городе, уничтожил выбитую на стене надпись с гордым титулом императора Диоклетиана.
В «Большой Сплитской истории» предводитель готов носит имя Дукс Гот, то есть просто Готский герцог. Он «стоял во главе всей Славонии» (в данном случае — Славянская земля) и, «собрав большое войско конных и пеших», «спустился с гор», чтобы напасть на Салону.
Скорее всего, в этих сообщениях сербо-хорватских писателей нашли отражение драматические события, разыгравшиеся на Балканах и в Италии в конце IV — начале V в. и детально описанные в «Истории» Павла Орозия, их очевидца, а также в сочинениях других, более поздних писателей.
В то время восточная и западная части разделившейся Римской империи оспаривали друг у друга пограничные балканские земли — иллирийские провинции. В борьбе за них Константинополь и Рим различными посулами стремились привлечь на свою сторону везеготов, получивших ранее, как мы помним, статус имперских федератов. Однако везеготская знать в конце концов предпочла воспользоваться слабостью обеих враждующих сторон в собственных целях. В 400 г. в Северную Италию вторглись две армии варваров, ведомые Аларихом и Радагайсом. Консулу Стилихону удалось разгромить захватчиков. Оба «короля», пристыженные неудачей, запросили «мира и хлеба». Приведенным к покорности федератам выделили земли на юго-западе Паннонии. Тогда же Стилихон заключил с ними договор, направленный против Восточной империи.
Выполняя свои военные обязательства, Аларих со своим войском ограбил «всю Грецию» и расположился в Эпире в ожидании распоряжения Стилихона о нападении на Иллирию. Однако поход не состоялся из-за коварного поведения Радагайса, который, нарушив соглашение, собрал «от Дуная и Рейна» «саранчеподобную толпу», состоявшую из «галлов и германцев» (в источниках их численность колеблется от 200 000 до 400 000 человек, что, конечно, является преувеличением), и в 405 г. двинул это огромное войско прямо на Рим. Нашествие было остановлено только благодаря энергии и полководческому таланту Стилихона, который, задействовав все наличные силы Западной империи, включая британские легионы, и наняв отряды алан, гуннов и остроготов, нанес под Флоренцией сокрушительный удар войскам Радагайса. Остатки его армии были окружены где-то в Тосканских горах. Как пишет Олимпиодор, в этой критической ситуации примерно 12 000 готов перешли на сторону Стилихона и тем обеспечили ему бескровную победу. Сам Радагайс был захвачен в плен и обезглавлен.
Судя по сообщению Олимпиодора, везеготы только возглавляли огромный племенной союз, в котором они были основной ударной силой, но отнюдь не численным большинством. В связи с этим допустимо поставить вопрос о славянском присутствии в войске Радагайса. В пользу такого предположения говорит, во-первых, география набора воинов в его армию — с территории между Рейном и Дунаем. Во-вторых, негерманский элемент в этом племенном союзе источники обозначают этнонимом «галлы» (вспомним отождествление «келтионов» и славян/«споров» в Пасхальной хронике), что является явным анахронизмом и свидетельствует об уже хорошо знакомом нам стремлении древних историков причислять малоизвестные им народы к тем племенам, чьи названия или самоназвания закрепились в классической традиции. Самого же Радагайса Павел Орозий называет «язычником и скифом», тогда как везеготы в то время были уже христианами арианского толка. Наконец, имя вождя везеготов, который в других источниках именуется также Редегастом, можно рассматривать как искаженную форму славянского имени Радогост — именно так звали божество славянского племени ободритов, живших на берегах Одера, как раз «между Рейном и Дунаем». Словом, очень многое говорит в пользу того, что наряду с готским «королем» Аларихом во главе везеготского племенного объединения стоял и славянский вождь Радогост.
Славяне в войске Аттилы
Страшное опустошение Северного Причерноморья, произведенное вторжением гуннов, не замедлило отразиться на самих разрушителях, среди которых разразился голод. Приостановив наступление на запад, гуннская орда в конце IV столетия перевалила через Кавказ и наводнила Переднюю Азию, разоряя и грабя города и массами уводя население в рабство. Сельские местности Сирии и Каппадокии совершенно обезлюдели. Осаде подверглась Антиохия, Иерусалим и Тир готовились к отражению нашествия; Аравия, Финикия, Палестина и Египет, по словам писателя V в. Иеронима, «были пленены страхом». Гунны отступили только после того, как иранский шах двинул против них крупные силы.
Гуннам понадобилось еще несколько десятилетий на то, чтобы прочно обосноваться в причерноморских степях. В первой четверти V в. они наконец появились в Паннонии, которая освободилась благодаря уходу в Галлию аланов и вандалов. В 434 г. гуннский вождь Ругила осадил Константинополь, спасенный на этот раз, как повествует византийское предание, лишь посредством вмешательства небесных сил. В том же году Ругила умер и власть в гуннской орде наследовали его племянники — Аттила и Бледа. Последний вскоре был убит своим соправителем, которому и суждено было превратить свое имя и имя своего народа в нарицательные.
Гунны привели в ужас цивилизованный мир: после них готы и вандалы казались афинскими воинами. Они вызывали отвращение даже у самих варваров. Готы рассказывали, что один из их королей сослал в глубь Скифии колдуний, которые встретились там с блуждающими демонами. От их соития и родилось отвратительное племя гуннов, отродье, по словам Иордана, зародившееся в болотах, — «малорослые, тощие, ужасные на вид, не имеющие с человеческим родом ничего общего, кроме дара слова», чье лицо — безобразный кусок сырого мяса с двумя дырами вместо глаз. Аммиан Марцеллин описывает их с чувством естествоиспытателя, столкнувшегося с неведомыми чудовищными тварями. Рассказав об отталкивающей наружности гуннов, об их приземистых телах, непомерно больших головах, о приплюснутых носах, о подбородках, изрезанных шрамами, якобы для того чтобы помешать расти бороде[45], он заключил: «Я сказал бы скорее, что это двуногие животные, а не люди, или каменные столбы, грубо вытесанные в образ человека, которые украшают парапеты мостов».