39
Стокгольм, 18:30
Надо было решать, что делать дальше. По расписанию через пятнадцать минут самолет должен быть на месте, далее пойдет дополнительное время. Вернувшись от дяди Захарии Келифи, Алекс Рехт почувствовал, что медлить больше нельзя, надо что-то делать.
На этот раз они собрались на расширенное совещание, с участием начальника Алекса Йерпе и множества сотрудников криминальной полиции и СЭПО.
Эден связалась с новостным агентством ТТ, пытаясь выяснить, не оттуда ли проникло в СМИ известие о захвате самолета.
— В ТТ звонили с незарегистрированной предоплаченной карты, — сообщила она. — Таким образом, круг замыкается. Интересно, что сотрудник агентства поначалу отказывался воспринимать информацию всерьез, однако потом переменил свою точку зрения.
— Почему? — удивилась Фредрика.
— Потому что звонивший говорил голосом Скруджа Макдака.
— Опять изменитель голоса?
— Да.
Алекс недоверчиво хмыкнул. Кто этот шут, за которым они охотятся?
— Мы так никуда и не продвинулись, — сказал он.
— Не согласна, — возразила Эден. — Теперь мы, по крайней мере, знаем, что звонивший имеет отношение к угонщикам.
— Но почему им так важно поставить в известность газеты? — спросил Йерпе.
— Полагаю, он хотел контролировать выполнение изложенных в записке условий через СМИ.
Алекса поразила хладнокровная расчетливость злоумышленников.
Эден не стала останавливаться на этом моменте.
— Что могло заставить Карима Сасси захватить вверенный ему же самолет? — спросила она.
— То есть в том, что он угонщик, вы уже не сомневаетесь? — В голосе Алекса слышалось недоверие.
— Мы не думаем, что у него имеются сообщники на борту. Однако это не исключает того, что кто-то помогал ему готовить это преступление и сейчас поддерживает его на земле. Что касается вчерашних угроз, у нас нет ничего, кроме отпечатков пальцев на одном из телефонов. Вполне возможно, Карим Сасси никак не связан с этими вызовами.
— Но на других телефонах отпечатков нет вообще, — напомнил Алекс. — В то же время поступившая с АТС информация указывает на то, что звонили несколько человек. Все соединения осуществлялись на линии между Стокгольмом и Арландой.
— Эти несколько человек могли разъезжать в одном автомобиле, — предположила Эден.
Алекс кивнул.
Руку поднял главный аналитик Себастьян, и Эден предоставила ему слово.
— Думаю, нам следует уделить больше внимания мотиву, о чем вы сами только что упомянули. Что заставило Сасси пойти на этот шаг? Ведь, насколько нам известно, правоверным мусульманином он не является. Таким образом, «исламский след», который все мы здесь, конечно же, усматривали, в расчет можно не принимать. Между тем это единственное имевшееся у нас до сих пор объяснение действий Карима.
— Именно, — согласилась Эден. — И должна заметить, в настоящий момент это смущает меня больше всего. Никто из близких не отметил ничего необычного в его поведении в последнее время. Никто не говорил о его активной гражданской позиции. Карим Сасси не состоял ни в каких организациях и вообще не занимался общественной деятельностью.
— Все так, — кивнул Себастьян. — Поэтому непонятно, с какой стати мог его заинтересовать, скажем, отзыв вида на жительство Захарии Келифи.
— После этого совещания я встречаюсь с коллегой из Германии, — сообщила Эден. — Однако немцы уже предупредили, что собственно о Кариме Сасси сказать им нечего. Их информация касается захвата самолета в целом.
Сомнения Алекса росли по мере того, как он слушал Себастьяна и Эден. Он не мог взять в толк, что дало бы им в данном случае знание мотивов преступления.
— А вы что обо всем этом думаете, Алекс? — Голос Эден вывел его из размышлений.
С ним она разговаривала иначе, чем с Фредрикой или Себастьяном. Мягче, словно хотела подчеркнуть, насколько он ей симпатичен.
— Полагаю, нам будет чертовски трудно понять Карима, не выслушав его самого. — Предложение Алекса прозвучало настойчивее, чем он того ожидал.
— Его самого? — удивилась Эден. — Вы имеете в виду, позвонить ему на борт и поделиться нашими подозрениями?
— Именно это, — подтвердил Алекс и продолжил, хотя не успел обдумать свою мысль как следует: — Мы не двигаемся с места, а между тем время идет. До катастрофы остались считаные часы, если только намерения угонщиков серьезны. Единственное, что нам остается в этой ситуации, — связаться с Каримом и попытаться его образумить. — Алекс сделал паузу. — Раз уж мы не можем решиться поговорить со штурманом и убедить его взять управление самолетом на себя.
Все в этой комнате знали, что Алекс говорит о собственном сыне. Но это не играло никакой роли, поскольку никто не сомневался, что Алекс прав.
— Положим, мы откроем Кариму свои подозрения и это его напугает, — ответила Эден. — Не имея представления о его мотивах, мы не можем прогнозировать возможных последствий. Вступать с ним в открытую игру опасно, ведь на кону четыре с лишним сотни человеческих жизней.
— Тогда нам остается наладить связь со штурманом, — повторил Алекс.
— А если у него ничего не выйдет? — возразила Эден. — Тогда получится то же самое. Карим поймет, что его раскрыли, и решится на крайние меры. С чего вы взяли, что Эрик с ним справится?
Алекс представил себе Эрика, каким тот был в детстве: тощим, вытянутым подростком, всегда полным идей, как сделать жизнь интереснее. С годами он стал уравновешеннее, но изобретательности по части того, как скрасить серые будни, в нем не убавилось.
«Ну же, Эрик, — мысленно подбадривал его Алекс. — Ты ведь в жизни не переживал более захватывающего приключения!»
Ростом Эрик был выше отца и большинства мужчин в этой комнате, однако ниже Карима. Широкие плечи и мускулистые руки первого пилота свидетельствовали о том, что он много занимается спортом. «У Эрика никаких шансов против него, — пришел к выводу Алекс. — Разве воспользуется чем-нибудь, чтобы нанести удар исподтишка».
— Голыми руками Эрик с ним не справится, — сказал Алекс. — В кабине пилотов должно быть что-нибудь, что поможет ему вывести Карима из строя… например, огнетушитель.
Коллеги за столом загудели. Огнетушитель? Невозможно! Несерьезно! Эден постучала карандашом по столу:
— Давайте без лишней болтовни. Алекс подал идею, а наше дело принять решение и двигаться дальше. Фактически у нас нет никакой надежды посадить этот самолет, пока Сасси за штурвалом. Правительства обеих стран и не думают потакать угонщикам. Топливо на исходе. Сейчас только чудо может спасти нас от неминуемой катастрофы.
— Но как мы свяжемся со штурманом, минуя Карима? Они ведь сидят бок о бок, — выкрикнул незнакомый Алексу сотрудник СЭПО.
Коллеги снова загудели. Эден схватилась за голову.
— Надо позвонить в САЛ и посоветоваться. Мы знаем слишком мало, чтобы что-нибудь решить.
Эден посмотрела на одного из своих следователей:
— Свяжитесь с САЛ. Спросите, можно ли поговорить с Эриком, минуя Карима, и если да, то как. Не думаю, что насильственная нейтрализация Карима — идеальный выход из положения, однако, вполне возможно, это наш единственный шанс. И я хочу знать, насколько он реален.
— А что вы думаете о бомбе на борту? — подала голос Фредрика.
— То есть? — не поняла Эден.
— В записке сказано, что самолет будет взорван при попытке его посадить или так или иначе эвакуировать людей. Должны ли мы принимать эту угрозу в расчет, если окончательно станет ясно, что главный террорист — сам Карим.
— Вы хотите знать, не взорвется ли самолет, если Эрик нейтрализует Карима и сядет за штурвал?
— Именно так.
Алекс в отчаянии уронил руки. До сих пор он не думал о таком повороте дела.
— Возвращаемся к утренней дискуссии, — вздохнула Эден. — Каковы шансы пронести на борт взрывное устройство?
— У командира экипажа, полагаю, не такие уж маленькие, — заметил кто-то из присутствующих.
— Едва ли, — возразила Эден. — Команда проходит тот же контроль, что и пассажиры. Я вообще отказываюсь принимать сейчас какое-либо решение. — Эден покачала головой. — Сначала надо поговорить, по крайней мере, с немцами. А потом не мешало бы расспросить американцев, что они намерены делать, когда топливо закончится. Только после этого имеет смысл звонить Кариму.
Не успела она произнести эту фразу, как дверь открылась и в комнату просунула голову молодая женщина, которую Алекс никогда не видел раньше.
— Извините, Эден, но ГД срочно просит вас на совещание в Розенбад.
— В Розенбад? — удивилась Эден. — Передайте ГД, пусть обходится без меня. Я нужна здесь.
— Не думаю, что он с этим согласится, — возразила девушка. — Это касается американцев. Они связались с Министерством иностранных дел через свое посольство и сообщили, как намерены поступить с захваченным самолетом.
— Не думаю, что он с этим согласится, — возразила девушка. — Это касается американцев. Они связались с Министерством иностранных дел через свое посольство и сообщили, как намерены поступить с захваченным самолетом.
— Но зачем ради этого идти в Розенбад? — недоумевала Эден. — Не лучше ли американцам самим явиться сюда и посвятить нас в свои планы?
— ГД очень вас просил, — настаивала девушка. — Он ждет вас прямо сейчас.
Эден поднялась:
— В таком случае заканчиваем. Я объявлюсь в течение часа.
Внутри у Алекса все похолодело от страха. Американцы обратились прямо к правительству, а не в СЭПО, и это не предвещало ничего хорошего.
40
18:50
Итак, снова Розенбад. Похоже, все пошло по второму кругу.
На улицах уже стемнело, на ветровом стекле блестели дождевые капли. Эден Лунделль и Бустер Ханссон направлялись в сторону Тегельуддсбакена, в Розенбад. Кроме них, в машине никого не было, и это показалось Эден не менее странным, чем все остальное.
— Вы не против, если я закурю? — спросила Эден.
ГД уставился на нее с недоумением:
— В машине?
— Да.
— Вам, конечно, все равно, что я скажу, но, по-моему, не стоит.
Эден засунула пачку сигарет обратно в карман.
— Простите, что спрашиваю, — осторожно начал Бустер, — но вы действительно курите, когда водите машину?
— Случается.
Эден отвернулась к окну. Она не девочка, чтобы выслушивать лекции о вреде курения. И с какой стати ГД уселся за руль? Эден водит машину лучше его. Она оттачивала свое умение в Израиле и на улицах Лондона. Когда на светофоре в Тель-Авиве загорается зеленый, горе тому водителю, который не успеет вовремя нажать газ. Он обречен плестись в хвосте колонны.
Взгляд Эден помутнел. Вот уже три года прошло с тех пор, как она последний раз вернулась из Израиля. Этого времени ей хватило, чтобы прийти в себя и втянуться в нормальную жизнь. Тогда разом рухнуло все. От тяжелых воспоминаний так и не удалось избавиться, Эден будто носила в себе осколки прежней жизни. Могла ли она поступить по-другому?
Конечно да. Как правило, существует несколько способов справиться с катастрофой. Мама Эден часто повторяла, что человек действует либо по велению сердца, либо головы, либо желудка. «Либо того, что между ногами», — добавляла про себя Эден. Тогда ей было двадцать с небольшим, и этот вывод она сделала на основании собственного опыта. Потому что не сердце, не голова и не желудок в первый раз привели ее в жаркий Иерусалим.
Взволнованная воспоминаниями, Эден снова полезла за сигаретами. Салон автомобиля будто сжался и стал еще теснее. Эден вытянула ноги и расслабила мускулы. Они почти подъехали к Розенбаду, ей надо было успокоить нервы. Когда ГД остановил машину, Эден щелкнула зажигалкой и сама открыла дверцу. Только тут она заметила, каким подавленным выглядел Бустер все это время. Его комментарии по поводу вредной привычки Эден оставила без ответа. Ее насторожило, как пристально ГД на нее смотрит, словно разглядывает. В чем дело?
Бустер обошел Эден и встал перед ней, неодобрительно косясь на тлеющую сигарету.
— Вам, конечно, известно, что́ в нашей профессии самое неприятное? — спросил он.
Эден показалось, что шеф шутит.
— Во всяком случае, не никотиновая зависимость, — ответила она. — Да мне она и не грозит, все под контролем.
— В самом деле? — ГД скептически ухмылялся.
— Конечно, у меня хватит сил покончить с этим в любое время. — Эден бросила сигарету на мокрый гравий.
Когда Алекс Рехт встал за спиной Фредрики Бергман, у нее от волнения перехватило дыхание.
— Надо внимательнее присмотреться к Захарии Келифи, — сказала она.
— Думаешь, он невиновен? — спросил Алекс, помедлив.
Настала ее очередь удивляться. В офисном зале все еще было многолюдно. Соседние столы тоже не пустовали.
— Идем! — Фредрика сделала знак Алексу следовать за ней.
На кухне никого не оказалось, и они решили поговорить там.
— Полагаю, надо поработать со списками его телефонных контактов, — начала Фредрика. — Себастьян и его сотрудники знают, что делают, но, по-моему, там содержится ответ на вопрос, кому принадлежал этот телефон до две тысячи десятого года.
Алекс взял кофе. Фредрика в очередной раз заметила, какие у него изящные руки. Однако это была одна из тех вещей, о которых ему знать не следовало.
— Если ты считаешь, что это что-то изменит, — вперед. — Он пожал плечами и отхлебнул из чашки.
Фредрика почувствовала внезапную усталость.
— Но что ты об этом думаешь? — спросила она.
— Я только что говорил, — напомнил Алекс. — Мы продвигаемся ощупью, то там копнем, то тут. Шаг вперед — два в сторону. И в результате топчемся на месте.
— Но все происходит так быстро, Алекс. У нас очень мало времени.
Алекс со стуком поставил чашку на стол.
— Нам надо наконец выбрать направление, — взволнованно заговорил он. — Или мы спасаем людей, или ищем виновного. Или — или, выбирай сама. Везде мы не успеем. Если и дальше будем углубляться в расследование, произойдет катастрофа.
— Ты действительно полагаешь, что то, чем мы занимаемся, бесполезно?
— Но мы уже знаем, что главный террорист сидит за штурвалом самолета! — Алекс резко отвернулся.
— Не надо так волноваться, Алекс, — сказала Фредрика. — Я разделяю твои чувства.
— И что?
— Полагаю, сейчас надо заменить Карима Эриком и посадить этот чертов самолет. — Похоже, ей было трудно просто признать правоту Алекса. — И это именно то, к чему мы стремимся. — Сейчас она разговаривала с Алексом, как со своими детьми, когда укладывала их спать. — Никто из нас не думает, что Карим действует в одиночку, никто не знает, зачем он это делает. А потому нам трудно просчитать следующий шаг.
Фредрика пристально посмотрела на Алекса. «Мы до сих пор не поняли, как связан Захария Келифи с „коттеджем Теннисона“», — мысленно продолжила она свою реплику.
— Какое из двух требований угонщиков для них важнее? — спросила Фредрика вслух.
— Они ведь все решили еще до того, как правительство отозвало вид на жительство Захарии Келифи.
Фредрика взяла стакан и налила себе воды. Между «коттеджем Теннисона» и Захарией Келифи, равно как и между вчерашними телефонными угрозами и захватом самолета, должна быть связь. И они никуда не продвинутся, пока не поймут, в чем она состоит.
Они в тупике. Расследование началось всего несколько часов назад, однако Фредрике казалось, что оно продолжается не меньше недели.
— Мы застряли, — сказала она.
— Это именно то, о чем я все время твержу. — Голос Алекса звучал подавленно и хрипло. — Я не понимаю, чего мы ждем. Самолет захвачен, и преступник сидит за штурвалом — вот что надо понять и из чего надо исходить в первую очередь.
Фредрика поставила стакан. Алекс прав, но она не была готова к тому, чтобы требовать насильственной замены Карима.
— Пойду займусь телефонными контактами Захарии, — сказала она.
Оставшись на кухне один, Алекс подумал, что их проблема состояла не в нехватке времени, а в отсутствии стратегии, без которой это время уходит впустую. И приблизить развязку, какой бы она ни была, можно, только заставив пилота избавиться от лишнего топлива.
Меньше чем через минуту Эден Лунделль поняла, что дело об угоне самолета принимает другой оборот.
Они собрались в помещении без окон. Представители СЭПО — только Эден и ГД, — премьер-министр, министры иностранных дел и юстиции и горстка сотрудников других департаментов.
— Садитесь, — нетерпеливо пригласил премьер, словно его не слушали.
Приглашенные заняли места за столом. Дверь захлопнулась с легким щелчком. Эден заметила, что по крайней мере два человека проверили, насколько хорошо закрылся замок.
Что, черт возьми, происходит?
Премьер не хотел терять времени.
— Меньше часа назад мы говорили с американским правительством, — начал он. — История с захватом самолета, как и следовало ожидать, сильно взволновала наших коллег по ту сторону океана. Особенно факт, что первый пилот сотрудничает с угонщиками. Американцы выходили на связь с Каримом Сасси, чтобы объявить, что в сложившихся обстоятельствах ему не разрешено пересекать воздушную границу Соединенных Штатов и следует держаться в международном воздушном пространстве до изменения ситуации. В случае если он попытается искать посадки на территории какого-нибудь другого государства, ему не станут чинить препятствий.
Эден робко подняла руку:
— Знает ли теперь Карим Сасси, в чем мы его подозреваем?
— Нет, — ответил премьер. — Американцы сообщили ему, что рассматривают захваченный самолет как угрозу безопасности страны, не более.