– Ну ты даешь! Умнее ничего не придумала?
– Умнее не бывает. Только в аэропорту могут сдвигать время вылета. На сей раз в соответствии с нашим графиком движения в Грачики и обратно. Мобильник принесла? Давай.
К моему удивлению, на Наташкин звонок кто-то ответил. Она с удовлетворением включила динамик, и я услышала ленивый мужской голос. Немного простуженный:
– Алё-о-о! Я слушаю.
– Николай Петрович? – любезно переспросила Наташка, в то время как я отчаянно пыталась ей сообщить, что голос Литвинову не принадлежит. Она отстранила меня левой рукой в сторону, чтобы не мельтешила перед глазами и сосредоточенно ждала ответа.
Ответил совершенно другой мужской голос – деловой: – Николая Петровича нет. Он вышел. А кто его спрашивает?
– Коллега по производственному цеху, – отрапортовала Наташка. – А куда он вышел? И когда будет?
– Какому цеху? – прозвучал встречный вопрос.
– Я же сказала – прозводственному. Цеху по производству мамонтов путем клонирования. Кто вы, вообще, такой? И где Николай Петрович?
– Он не скоро будет. В данный момент его самого клонируют.
Абонент засмеялся, хотя, на мой взгляд, ничего смешного в его словах не было. Сквозь динамик пробивались какие-то непонятные звуки.
– Коз-зел! – обозвала абонента Наташка и отключилась. – Наверное, спер у палеонтолога мобильник, пока тот в приемном отделении больницы валялся. Слушай, на всякий случай надо какого-нибудь мужика с собой прихватить.
– Борю? – с сомнением предложила я.
– Сбрендила? Борю! Разве ж Боря «мужик»? Боря интеллигентный мужчина в самом расцвете сил. И изо всех этих сил он со мной сразу разберется. Отнимет ключи от машины и посадит на цепь. О! Надо Леськиному детективу позвонить. Какой-никакой, а мужик. И, главное, посторонний.
Михаил на звонок отозвался не сразу, а когда отозвался, стало ясно, что с речью у него не все в порядке. Язык частного детектива заплетался, тем не менее он искренне обрадовался звонку. Долго убеждал Лесеньку не волноваться – скоро будет. А когда понял, что ошибся, еще больше обрадовался и тут же пригласил нас на чужой день рождения. Наташка вежливо отказалась и посетовала на то, что он – такая жалость! – не может сменить свою компанию на нашу. Детектив потребовал объяснить, почему он не может этого сделать. Подруга сослалась на «некоторые обстоятельства», которые наверняка выйдут детективу боком. Только наутро. Михаил посерьезнел и совершенно нормальным голосом попросил мотивировать наш звонок. Наташка, обозленная «обломом», выдала ему вкратце странную историю со случайно загремевшим в больницу неизвестным ему господином Литвиновым, деревянную вещь которого нам срочно надо забрать. Надеялись на детектива как на лошадиную силу, но исключительно трезвую.
– Николай Петрович в больнице? – удивился Михаил. А мы-то как удивились! Мир и вправду тесен: Михаил был знаком с Литвиновым. – Будете выезжать, позвоните. Подхватите меня у метро.
– «Подхватите!» – возмутилась Наташка. – И до машины на себе тащить?
– Я в норме! – разозлился детектив. – А вашему палеонтологу не следовало… – Михаил осекся и замолчал. Зря говорят, «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Пьяный детектив явно что-то не договаривал. И это «что-то» основательно застряло у него на уме.
– Подхватим, подхватим, – торопливо зашептала я Наташке, и она, гася возмущение, продублировала мои слова Михаилу.
– Откуда он может знать, что необходимо делать Литвинову, а от чего следует воздержаться? – задумчиво пробормотала подруга, водя мобильником по карте Московской области.
– Ему известна связь между Петуховыми, рыжеволосой девицей, синим БМВ Ильи и палеонтологом. Ладно, пойду вроде как собирать мужа на работу и в дорогу. До этого момента он сам собирался. Заметив, как у Наташки от удивления уехали вниз уголки рта, сама удивилась: – Какой смысл Дмитрию Николаевичу «таскать» на работу чемодан, если мы все равно «заедем» к нему на машине. И еще мне бабулю с приятельницей надо встретить.
Бабулю с подругой детства встречать не пришлось. К моменту отъезда Бориса на дачах дали свет, и бабуля заявила, что она в своем уме. Именно поэтому и не поехала в столицу. В четырнадцать часов – время, когда самолет мужа направился на запад, мы с Наташкой выехали в Грачики. Разумеется, предварительно позвонив Михаилу, не надеясь, что он вспомнит о первом звонке. Он вспомнил и даже обрадовался. Мы тоже. Голос у детектива звучал бодро, слова не плыли по волнам нетрезвости. Но встреча с ним в условленном месте несколько разочаровала. Михаил стоял, надежно прислонившись к фонарному столбу, одна штанина у него была разорвана. И не просто по шву, а выдран значительный клок.
– Что-то я не разберу, что к чему прилагается, – ужаснулась я. – Фонарный столб к детективу или его спина к столбу. Похоже, Мишину опору придется брать в машину вместе с ним. Негабаритный груз.
Но Михаил ловко «отклеился» от столба и, направляясь к нам, приветливо помахал рукой.
– Мне надо в бутик, – заявил он сразу, как только сел в «Ставриду». – Новые брюки купить.
– Еще чего! – возмутилась Наташка. – Мы на самолет опаздываем. Где это тебя так разорвало?
– На детской площадке во дворе у приятеля. Нечаянно упал.
– Понятно. В детство впал и сразу выпал. Только неудачно.
– Михаил, ты что-то говорил про палеонтолога, – вмешалась я.
– Какого палеонтолога? – и поняв, что я не собираюсь отставать, нехотя сказал: – Ах, палеонтолога… Странная штука приключилась. Хотелось бы с ним поговорить.
– А откуда ты его знаешь?
– Интересный вопрос. Вы же мне сами о нем рассказали.
– Ну-ну… Только его имени-отчества не называли. А почему ты решил с нами поехать? Простой в делах?
– Мне вылезать?
Наташка не выдержала:
– Ирка, ну что ты к нетрезвому человеку пристала? Куда его в таком виде девать? Олеся Андреевна не одобрит. Одни штаны чего стоят.
Злило, что Михаил не желает говорить правду. А тут еще Наташкино заступничество. Язык чесался возразить, я и возразила:
– А никуда он в таком виде от нас не денется. Как только выедем за пределы кольца, смотри внимательно по сторонам. Может, прилично одетое пугало в чьем-нибудь огороде с весны осталось. Утащим брюки, вот детектив и переоденется. Делов-то! С одного пугала – на другое.
– Эт-то почему же такая агрессивность? Наталья, у вас есть ножницы?
– У меня всегда все есть. Ир, возьми в моей косметичке и передай Михаилу. Кстати, зачем они тебе?
– Увидите.
Я выполнила Натальину просьбу и, не оборачиваясь, протянула руку с ножницами назад.
– Маникюрные… – разочаровано прогудел детектив, но ножницы взял.
На заднем сиденье началась непонятная возня, бормотание, в котором выдвигалось предложение перековать маникюрную нелепицу на гвоздь. Наташка нервничала, но дать надлежащий отпор новатору не могла – перед глазами мельтешили субъекты, в большей мере заслуживающие ее внимания. Кольцевая дорога была забита пробками. Мы упустили из вида тот факт, что сегодня воскресный день.
– Ты что делаешь, потомок палеомамонта?! Ир, посмотри, что творит, а? – Наташка, наконец, удостоила Михаила вниманием.
Я повернулась назад и поняла – зря мы взяли с собой нетрезвого детектива. Вероятнее всего, он, как мамонт, ранее хранившийся в условиях вечной мерзлоты, оттаял, и ему в машине стало невыносимо жарко.
– Легким движением руки… – закусивший губу от усердия и физических усилий детектив старательно кромсал маникюрными ножницами вторую штанину, приговаривая: – …брюки превращаются… – Он поднял на меня глаза и подмигнул. Я тут же усомнилась в его нетрезвости, – превращаются брюки… В элегантные шорты!
– Идиот! На улице всего десять градусов! Придется возвращаться. Отвезем его будущей законной жене. Пусть заглянет в это свое «светлое» будущее, которое сама же ему и предскажет.
– Ну все! Прекратили меня обсуждать и отвернулись! Дайте спокойно надеть обновку. На вас не угодишь.
– А нам угождать не надо. – Кризис миновал, и я могла говорить спокойно. – Твоя задача угождать той девице, которую вчера обнаружил в спальне Петуховых. Она-то тебя и наняла для расследования дела, в котором прямо или косвенно замешан палеонтолог. Иначе ты не сорвался бы с дружеской попойки. Да кто мы для тебя такие?
Ответа я не дождалась. Наталья как раз свернула с шоссе и, ругая местные власти, лавировала на дороге, изобилующей следами асфальта, а в промежутках ямами и выбоинами. Лучше всего ехалось по обочине. Но через пару километров появилось ровное асфальтовое покрытие. Закончилось оно прямо у указателя нашего пункта назначения.
Грачики оказались небольшой деревней с разномастными домами в два ряда. Четная и нечетная сторона. Совершенно неинтересное место – со всех сторон сплошные заброшенные поля. Небольшой лесок вдали наверняка маскировал местный погост. Небо, явно собиравшееся всплакнуть, добавило серости в общую неуютную картину. Или это настроение у меня было серым? Даже дома, блистающие свежестью краски и металлочерепицей, казались нелепыми. И над всем этим господствовал отвратительный запах гари.
Грачики оказались небольшой деревней с разномастными домами в два ряда. Четная и нечетная сторона. Совершенно неинтересное место – со всех сторон сплошные заброшенные поля. Небольшой лесок вдали наверняка маскировал местный погост. Небо, явно собиравшееся всплакнуть, добавило серости в общую неуютную картину. Или это настроение у меня было серым? Даже дома, блистающие свежестью краски и металлочерепицей, казались нелепыми. И над всем этим господствовал отвратительный запах гари.
Строения за номером одиннадцать не имелось. И сразу стало понятно, откуда несло гарью – на месте, где ему по всем правилам надлежало стоять (после девятого дома), было пепелище. Не вылезая из машины, мы таращились на свалку обгоревших и залитых водой бревен.
Боже мой, какая «чернуха», – невольно вырвалось у меня.
Детектив потребовал его высадить.
– Учти, погреться здесь уже нельзя, – предупредила его Наталья. – Хотя кое-где чернота еще дымится. А я с детства помню, что дыма без огня не бывает. Потерпи, дружок. Сейчас съеду с дороги в проулок между домами. Нельзя оставлять машину прямо на деревенской дороге. Уж очень узкая, телегой боднут. Надо же, как назло, ни одного местного. Замечательно! Здесь машину и оставим.
– Спектакль окончен, зрители разбежались. Да выпустите, наконец, меня! Надо зайти к соседям.
– Ты, что, слепой? – поинтересовалась я. Очень не хотелось вылезать. Ни мне, ни Наташке. Все-таки эти трехдверные машины очень неудобны. – Видишь, в девятом доме окна занавешены? А в тринадцатом вообще заколочены. Значит, никого нет.
– В деревне все жители – соседи, – поучительно заметил Михаил. – Вылезайте по-хорошему.
– А что, есть другие варианты? – сердито поинтересовалась Наталья.
– Есть, – кротко ответил детектив. – О приключениях барона Мюнхаузена читали в детстве? Тогда должны помнить, как он на пушечном ядре вылетел.
– Ир, выпусти, пожалуйста, энтузиаста. Он своих штанов не пожалел, а нашу «Ставриду» и подавно не пожалеет. Не хватало всю обратную дорогу притормаживать почти новыми туфлями! Им еще и полгода не исполнилось. А ты, дорогой террорист, домой пешком пойдешь.
Я нехотя подчинилась. Не давали покоя жуткие видения гибнувшего в огне бушующего пламени палеонтолога вместе со своим деревянным тотемом. Причем идол не только не уберег хозяина от последнего в его жизни несчастного случая, но и сам пылал ярким факелом, внеся, так сказать, свой личный вклад в общее пламя. Сухое дерево все-таки. Судя по всему, Литвинов звонил мне в последнюю минуту жизни. Но тут меня осенило и одновременно заклинило. Осенило в том плане, что не мог деревянный идол гореть на глазах у палеонтолога, ибо тот умолял меня его забрать. Значит, где-то спрятал. Догадка на какой-то момент парализовала, и я застряла на полпути к выходу из машины, раздумывая, что делать дальше. Кажется, последняя воля покойного подлежит неукоснительному выполнению. Иначе он постоянно будет грозить с того света пальцем, кулаком или махать перед носом полутораметровым тотемом. Мне это надо?
– … умственный радикулит скрутил, – услышала я голос Наташки. – Она такая. Как стукнет по голове гениальная мысль, так и забудет об окружающей среде.
– Может, Ирину с ее гениальной мыслью назад впихнуть? Пусть сидит, пока не полегчает.
Предложение детектива мне не понравилось. Ишь, распоясался!
– Только без рук! – четко приказала я и присоединила к правой «уличной» ноге левую, оставшуюся в машине.
Мое окончательное появление «на воле» приветствовал резкий порыв ветра. Казалось, дождь тоже только этого и ждал. Из нудного осеннего мелкоячеистого сразу перешел в категорию проливного. Я проявила стремление снова залезть в машину, но меня насильно потащили в дом, стоящий напротив. Наташка, повизгивая, как ее собственная боксериха (хоть чего-то набралась от собаки), неслась впереди. Я, оттолкнув руку помощи детектива, с достоинством замыкала процессию. То есть не бежала, как подруга и плюнувший на меня с досады детектив. Тем более что вид Михаила, пытавшегося спрятать голову в поднятый воротник ветровки и сверкающего при этом голыми ногами в новоиспеченных шортах, завораживал.
– Блин! Я машину не закрыла! – стряхивая с себя излишки влаги, – спохватилась Наташка. И выразительно посмотрела на Михаила.
– Да кому она здесь нужна?! – с досадой воскликнул детектив, взлетел на крыльцо и затарабанил в дверь.
– Чего стучите-то? Звонок есть, – прозвучал за дверью ворчливый женский голос, и дверь распахнулась, потеснив меня к перилам крыльца. Что-то в них деревянно треснуло. За шиворот словно ковшик холодной воды ливанули. Я слабо пискнула. Михаил рывком вытащил меня из опасной зоны падения.
– Еще крыльцо мне сломайте! – К ворчливым ноткам добавился элемент злости. – Починить некому, а вот сломать… Ос-споди! Портки-то пропил, что ли? От ведь до чего! А вроде молодые еще. Ну, сколько вам?
– Вы имеете в виду, вместе, на нас троих? – Наташка была сама вежливость. – А что, это имеет значение? За сотню наберется. Странно…
– У меня столько нету. Пять бутылок дам. Еще по предварительному заказу должны приехать. Вам тоже надо было заранее заказать.
Стоящая в дверях уютная в своей полноте женщина средних лет была в вишневом спортивном костюме, теплых шерстяных носках и при полном макияже. Выгнув дугой брови, она терпеливо ждала, когда мы «позолотим» ей протянутую за деньгами пухлую ручку. До Наташки уже дошло, что суммированный ею наш возраст интереса для частной предпринимательницы не представляет. И она, опередив Михаила, мобилизовавшего свои силы для собственных вопросов, посетовала:
– Очень жаль. Пять бутылок нас не спасут. И с предварительным заказом мы не могли обратиться – не знали, что так получится. Я имею в виду пожар. Вот Миша, как узнал, так прямо в домашних штанах и сорвался. – Наташка всхлипнула и полезла в карман за бумажными платками. Учитывая ее врожденную предрасположенность к слезам, она таскала их с собой в невероятных количествах.
Хозяйка всплеснула руками и заголосила. А я подумала, что зря не надела теплую куртку с капюшоном. Сколько обе будут блажить – неизвестно, а дождевая вода весьма неприятно, хотя и умеренными потоками, скатывалась с крыши крыльца за воротник.
– Вы, вероятно, видели, как все произошло, – синими от холода губами выдавил из себя Михаил. – Нельзя ли пройти в дом? Кое-что уточнить.
Хозяйка дома ничего ответить не могла – они с Наташкой на терраске висели друг на друге, утопив рыдающие физиономии в дружеских плечах. Им было не так холодно, как нам с Михаилом. Но холод иногда действует отрезвляюще.
– Наша сила – в массах, – заявил детектив, хватая меня под руку. Я не сопротивлялась: за шиворотом уже был полный разлив. Вместе мы решительно продвинулись вперед, ухитрившись при этом закрыть за собой входную дверь.
– Проходите в комнаты, – со слезным прононсом и страданием в голосе прорыдала Наташка. – Танечка нас сейчас горячим чайком угостит.
Когда только успели познакомиться?
– Да-да, проходите. – Танечка охнула, вздохнула полной грудью и осторожно промокнула протянутым Натальей платком мокрые от слез щеки. Тандем страдающих наконец-то распался.
Часть вторая Бесформенный «Бермудский треугольник»
1
– На курчонка похож, – ловко собирая на стол и с жалостью поглядывая на детектива, отметила Танечка. – Значит, тебя Мишей зовут. Ща мы тебя, Миша, приведем в человеческий вид. – Она уверенно водрузила на стол полуторалитровую бутылку с самогоном. – На травках настояна, такую только для своих подаю. – И перевела взгляд на меня. Я шмыгнула носом и постаралась улыбнуться как можно приветливее. По-моему, Танечка испугалась. Во всяком случае, она переменилась в лице и со словами «я мигом!» вылетела из кухни.
– Хорошо-то как, – томно вздохнула Наташка, наревевшаяся досыта. Было видно, что подруге стало жарко. Она даже стянула с себя свитер.
Из соседней комнаты донесся призыв Татьяны:
– Михаил, дуй сюда. Я тебе подходящие штанцы отыскала. После мужа остались. Они стираные. Только ремня нет. Будут велики, можно веревочкой подвязать.
Детектив пожал плечами, но покорно поплелся в комнату, откуда Татьяна уже тащила мне теплый махровый халат.
– Давай, скидавай свою пирипиндеечку, ща я ее на батарею пристрою, мигом высохнет. Красота с этим газовым отоплением. Только цены уж больно кусаются. Тут на днях видала по телевизору, как газовый факел горит. В трубу газ вылетает – всю страну газануть можно, а цены для населения вверх, как бешеные, скачут. Мне-то ладно, а вот каково нашим старикам в деревне. Кое-кто опять на печное отопление перешел. Лес вырубают. Переоделась? Ну, давайте к столу. Миша, скоро ты там?
– Да я уже не «там», а «тут», – на ходу потирая руки, ответил детектив. Штаны с чужого… Нет, не плеча… Короче, сидели на нем как влитые, только оказались коротковаты. Сантиметров на десять. Но были несравненно длиннее шорт. – Ирина, могу я тебя попросить пересесть на мое место? Дурацкая привычка – не могу сидеть спиной к двери.