2) Имеется ввиду Герой Советского Союза, командир партизанского отряда, полковник НКВД Дмитрий Медведев. А вы про кого подумали?
12
Вся наша колонна вышла в сумерки, чтобы не попасть под очередную бомбежку. Двигались не спеша, тем более, что движение сильно тормозили идущие, бредущие и, иногда, ехавшие навстречу, беженцы. Дорога была относительно ровной, и я, положившись на высланных вперед мотоциклистов-разведчиков, а также на Лешу за рулем и на бодрствующего Костю-пулеметчика, благополучно задремала. Мне приснилось, что мы с Васей куда-то бежим от немцев. Вдруг Вася остановился и стал бросать назад гранаты, которые громко взрывались. Я дернулась и проснулась. Оказывается, взрывы были на самом деле. Вся колонна остановилась. Комбат на своей машине выехал вперед и стал ждать. Через несколько минут показалась наша высланная вперед разведка, причем мотоциклистов стало почему-то больше, чем уехало. Все подъехали к комбату и остановились.
Английская пословица гласит, что любопытство сгубило кошку. Мне стало очень интересно, что же там впереди произошло, поэтому я вылезла из машины и потихоньку пробралась вперед. Там кроме мотоциклов наших разведчиков стояли еще два мотоцикла, и какой-то пришлый капитан возбужденно говорил, что впереди примерно в полутора километрах прорвались немецкие танки. Вот не было печали! Правильно говорил Романов, что неизвестно, где будет спокойнее: в тылу у немцев или в действующей армии.
Комбат с капитаном стали обсуждать, что и как следует сделать. Я подошла еще ближе, чтобы все слышать. Где еще можно набраться опыта, как не в таких ситуациях, слушая профессионалов. По дороге я оступилась, и болтавшийся у меня спереди бинокль больно стукнул по груди. Я от неожиданности выругалась. Капитан обратил на меня внимание, и мне показалось, что по его лицу мелькнула тень удивления. Не знаю, что меня торкнуло, но я вдруг взяла и слегка подмигнула капитану. На его лице снова промелькнуло удивление. И тут я обратила внимание на то, что на груди у этого армейского, между прочим, капитана висит точно такой же бинокль, что и у меня. В памяти сразу всплыли слова Виталия Кузьмича о том, что Абвер всегда обеспечивает своих диверсантов всем самым лучшим. Это что же получается — капитан на самом деле является диверсантом? И он здесь с несколькими помощниками, а я одна. Нет, понятное дело, что вокруг наши советские бойцы, но меня они не знают. Только комбат немного в курсе. Если я сейчас попытаюсь задержать этого капитана с его компанией, то они могут объявить меня немецкой шпионкой и с ходу пристрелить. Резко уйти тоже опасно. В сумраке и в суматохе потом все они быстренько удерут, оставив тут мою тушку. Нет, голубчики, так дело не пойдет. Мне моя тушка дорога и дырявить ее никому не позволю.
Пока все эти мысли мелькали у меня в голове, комбат принял решение и отправился с капитаном на доклад к полковнику. Тем временем один из его сообщников в звании, как я рассмотрела, лейтенанта, неожиданно подошел ко мне.
— Товарищ лейтенант госбезопасности. Разрешите вас на пару слов.
Вот еще напасть! Что он от меня хочет? Мы отошли немного в сторону, и тут лейтенант злобно зашипел.
— Ты что, дура, нацепила парабеллум? Тебя же вот-вот раскроют. Не могла взять табельное оружие красных? Ты бы еще Вальтер прихватила!
Понятно, он принял меня за свою. Я благоразумно не стала его информировать, что Вальтер у меня тоже есть, а робко так возразила.
— Дело в том, что у девки, которую я вытряхнула из этой формы, было официальное разрешение на парабеллум. И по виду мы с ней были похожи. Только она выглядела чуть старше меня, но тоже блондинка.
— Все равно. Тебе что вдалбливали на занятиях? Не выделяться, быть как все, не привлекать внимания. Завтра же достань наган, а парабеллум спрячь. Да и форму лучше бы иметь армейскую, а не ГБ. Ведь говорили же, что в армии чекистов не любят. Сколько у тебя здесь бойцов?
— Никого нет, я одна. Нас ждали в месте прибытия и сходу стали стрелять. Мне чудом удалось уйти. Потом вот нашла бабу в форме и немного похожую на меня. Втихую ее пристукнула и переоделась. Только так и удалось выкрутиться.
— Так, значит у нас затесался предатель. Ты в какой группе была?
Единственный вопрос, на который я заранее заготовила ответ.
— Об этом поговорим, когда выполним задание и вернемся в школу.
Слава богу, что такой ответ лейтенанта удовлетворил, и он, наконец, успокоился.
— Ладно, об этом потом, а пока скажи, куда направляется полк?
— Понятия не имею. Из разговоров поняла, что идет на фронт на замену какой-то части.
— Ясно. Туда полк дойти не должен. Что предполагаешь делать?
— Была бы одна — вообще ничего. Только сбор информации, пока не удастся вернуться к нашим. А так, сколько у вас тут людей?
— Мы с капитаном и еще трое. В полукилометре отсюда еще взвод.
— Тогда подождем, пока не вернется капитан. Если они уговорят комполка, то станем во главе колонны и постараемся их запутать. А иначе нужно будет пристрелить полковника. Это я могу взять на себя, так как уже один раз с ним разговаривала, и он немного меня знает.
А вы, как только услышите выстрелы, попробуйте организовать здесь панику и надавите на оставшихся командиров, чтобы изменили маршрут. В темноте и в неясной ситуации весь полк либо останется стоять на месте, либо послушается вас.
— А как ты выберешься?
— Один раз уцелела, и второй раз сумею. Тут от бабы не ждут каких-либо хитростей, а учили меня на самом деле очень даже неплохо. Вывернусь. Да и темнота поможет. Вы с капитаном, главное, не подведите.
Лейтенант кивнул, и мы вернулись к командирам, которые ждали приказа. Наконец, вернулись комбат с капитаном. Комбат сказал, что приказано снова выслать разведку, а всем пока оставаться на месте. Я сказала, что у меня тоже есть информация и мне нужно переговорить с комполка. Слегка кивнула лейтенанту и поехала назад. Как только мы отъехали, я объяснила Леше и Косте, что говорила с переодетыми немецкими диверсантами, но не могла их задержать, потому что не была к этому готова. Ребята недовольно заворчали, но я их успокоила, сказав, что те никуда от нас не уйдут.
Как только мы добрались до штабных машин, я сразу же обратилась к полковнику и попросила вызвать начальника особого отдела. Почти тут же около нас возник старший лейтенант-особист.
— Товарищ полковник. В голове колонны находятся переодетые немецкие диверсанты. С одним из них вы тут беседовали. Капитан, лейтенант и три бойца. А дальше в полукилометре еще засада численностью до взвода. Их задача — не допустить дальнейшее продвижение полка. Про танки, полагаю, они врут. Просто хотят запутать.
— А с чего вы взяли, товарищ Северова, что это диверсанты?
— Это я вам потом объясню, товарищ полковник. А пока нельзя терять ни минуты. Их нужно срочно задержать. Но если вы хотите подтверждения, то можете проверить. Вы их окружите, а я тут несколько раз выстрелю, типа хочу вас убить. Мои выстрелы послужат для них сигналом к действию.
Полковник кивнул особисту и тот скрылся в темноте. Пока ждали, мне пришла в голову мысль, что немцы где-то все-таки не дорабатывают. По словам лейтенанта, учат всех диверсантов "не выделяться, быть, как все", а сами снабжают свои группы такими биноклями, которые в РККА днем с огнем не сыщешь. И скрепки необычные для документов используют. Чудики, одним словом. Минут через семь полковник повернулся ко мне и предложил стрелять. Я вытащила парабеллум и три раза пальнула в воздух. Почти тут же в голове колонны раздались выстрелы, которые, правда, быстро затихли. Еще через десять минут старлей вернулся.
— Товарищ полковник. Двое задержаны, остальные диверсанты убиты. У нас легкие ранения получили три бойца.
— Вы уверены, что задержали именно диверсантов?
— Так точно, товарищ полковник. Проверил их документы.
Тут особист наклонился к полковнику и продолжил, заметно понизив голос.
— Признаки, полученные нами по ориентировкам, совпали.
— Хорошо, продолжаем движение. Задержанных доставите в особый отдел армии. Товарищ Северова туда как раз направляется. Составите ей компанию.
Ну, положим, я направлялась не совсем в особый отдел, но все равно это меня полностью устраивало. Я не удержалась и наклонилась к особисту.
— Что, нержавейка?
Старлей слегка дернулся, но потом сообразил, что я вполне могу быть в курсе дела.
— И она тоже.
— Вот и хорошо. Значит, я сделала все правильно. И еще, товарищ старший лейтенант. Обратите внимание на мой бинокль. У обычного армейца такого быть не должно. Это немецкий, цейсовский (надо все-таки выяснить, что это означает). Ими снабжают диверсантов. Мне его выдали со склада НКВД.
— Спасибо, товарищ лейтенант, это я учту на будущее.
— Спасибо, товарищ лейтенант, это я учту на будущее.
Тут наглая я воспользовалась своим служебным положением и потребовала, чтобы мне передали все бинокли диверсантов — их, мол, следует сдать в НКВД. Старлей оторопел от моего требования, но, заметив кивок полковника, со вздохом согласился, и мой багаж пополнился тремя отличными биноклями. Зато в полку стало на пару мотоциклов и на несколько автоматов больше, что тоже было неплохо. Пистолеты ТТ для меня особый интерес не представляли — их достать не проблема.
Дальше наш полк двигался уже без приключений, если не считать небольшую перестрелку с остававшимися в засаде диверсантами. Но их при поддержке одного танка сопровождения очень быстро привели к виду, удобному для логарифмирования1). Пока нам было по дороге, я не удержалась и, договорившись с комполка, попробовала себя на трофейном мотоцикле. Оказалось вполне. И идет хорошо, и мощность больше, чем у наших. При случае надо будет где-нибудь "прихватизировать". Через двадцать километров я в компании команды, конвоирующей диверсантов, свернула к штабу армии, а полк двинулся дальше, на фронт. Удачи вам, бойцы.
--
1) Жаргонное выражение учащихся физмат школ и вообще математиков. В данном контексте означает, что диверсантов перестреляли.
13
Я вручила пакет командарму, ответила, как могла, на его вопросы и уже хотела, было, двигаться назад, как меня вдруг позвали к телефону, точнее к ВЧ. На другом конце был сам товарищ Жуков.
— Товарищ Северова. На обратном пути сначала поезжайте в 13-ю бомбардировочную авиадивизию. Там завтра будут судить трибуналом замкомдива по техническому обслуживанию, подполковника Шостака. Я знал его еще по Халхин-Голу как очень старательного командира. Поэтому хочу лично утвердить или не утвердить решение трибунала. Вам надлежит присутствовать на самом трибунале, а потом, взяв решение трибунала, вместе Шостаком и его конвоем выехать в штаб фронта. Вопросы?
— Вопросов нет, товарищ генерал армии.
— Тогда выполняйте.
Вот еще одна головная боль! Интересно, что же такого натворил там это Шостак, если его решили отдать под трибунал. Наверное, очень крупно накосячил, тем более, что у подполковника возможностей накосячить намного больше, чем, скажем, у капитана. Я связалась с командиром 13-й БАД и договорилась, что без меня заседание трибунала они не начнут. Теперь небольшая арифметика. Трибунал намечен на девять утра. Дорога туда займет примерно полтора часа. А сейчас час ночи. Значит, пять часов для сна у нас есть. Прекрасно. Мы с Лешей и Костей отъехали немного в сторону от штаба армии, вытащили многострадальный и слегка изрезанный парашют и залегли. Ух, здорово!
Для того, чтобы выспаться, нам хватило трех часов, поэтому в 13-ю БАД мы выехали даже раньше запланированного времени. Наверное, это было правильно, так как в утренние сумерки вероятность бомбежек меньше. Немцы воюют строго по расписанию — ночью предпочитают спать. В результате к семи утра вся наша компания уже была в авиадивизии. Я представилась комдиву и сразу пошла искать трибунальцев. Состав трибунала, насколько я поняла, был более или менее стандартным: начальник особого отдела, военюрист и комиссар дивизии. Я по привычке сунулась к начальнику особого отдела. Капитан-особист выслушал меня без особой радости, но и кривиться не стал. В конце концов, его дело обеспечить доставку подсудимого на суд, а потом, если что, привести приговор в исполнение. Если приговор хочет утвердить сам кофронтом, то капитану же проще. Сдал подсудимого мне, оформил, как положено, и свободен. Потом это уже будут мои заботы. Я попыталась выяснить, что же вменяют в вину подполковнику, но этого особист не знал — он просто выполнил приказ комдива. За подробной информацией можно обратиться к комдиву или к комиссару, но лучше подождать, так как на заседании трибунала обязательно все будет изложено самым подробным образом. Я решила послушать опытного человека и на время отстала со своими вопросами.
Ровно в девять утра все уселись в небольшом окопчике под навесом из масксети и привели арестованного. Вид у подполковника был еще тот: небритый, взгляд потускневший, мешки под глазами. Если бы я не была уверена в противоположном, то сказала бы что он сильно пьян. Встал комиссар и зачитал обвинение, суть которого сводилась к тому, что подполковник Шостак давал своим подчиненным неправильные указания по установке на бомбардировщики Пе-2 направляющих для реактивных снарядов РС-82. В результате этого снаряды не только не попадали в цель, но и каким-то образом ухитрились поразить два собственных самолета. Я вспомнила последние дни боев и буквально закипела от злости. Вот типичный вредитель, если не шпион. Сама бы тут же пристрелила. Тем временем встал военюрист и предложил Шостаку сказать что-нибудь в свое оправдание. Тот сказал, что все работы выполнялись строго по инструкции, и почему такое происходит при стрельбе РС-ами он совершенно не понимает. Подполковника спокойно выслушали и предложили конвойным отвести его в сторонку, а сами стали решать, что и как с ним делать. Неожиданно комиссар сказал, что ему тоже не вполне понятно, что происходит. Давать подчиненным явно неправильные приказы и при этом не пытаться скрыться — полная чепуха. Ясно, как божий день, что такое вредительство моментально раскроют и выведут виновных на чистую воду. А вдруг инструкции не совсем правильные? У военюриста на это было стандартное возражение: стрельба пошла неправильно, кто за эти вещи отвечает? Шостак. Значит виноват. Какой приговор? В мирное время получил бы несколько лет, а сейчас, да еще в такой обстановке приговор однозначен — расстрел. Особисту было примерно все равно, поэтому он тоже высказался за расстрел. Только отметил, что приговор будет утверждать комфронта лично, и кивнул при этом на меня. Я подтвердила его слова, а потом попросила объяснить мне чуть более подробно, в чем именно виноват подполковник Шостак, поскольку я в авиации вообще ни бум-бум, а товарищ Жуков может задать мне какие-нибудь вопросы по трибуналу.
14
Объяснять стал комиссар — все-таки он один тут был летчиком. Оказывается Пе-2 сзади или, говоря по научному, в задней нижней полусфере, оказался почти беззащитен, потому что пулемет ШКАС, стреляющий обычными пулями, часто не может пробить лобовую броню немецких истребителей. Немцу достаточно просто зайти сзади, и бомбардировщик практически обречен, чем немцы и пользуются. Поэтому для усиления оборонных возможностей бомбардировщика какие-то умельцы предложили поставить в хвост направляющие для реактивных снарядов РС-82. Тогда бомбардировщик хотя бы некоторое время мог обороняться, пуская эти снаряды в зашедшего в хвост истребителя. Так вот именно эти направляющие для реактивных снарядов техники под командованием Шостака ставили неправильно. У меня возник естественный вопрос.
— Товарищ комиссар. Но ведь реактивная струя может повредить бомбардировщик?
На это комиссар улыбнулся, видя мою некомпетентность, и сказал.
— Видите ли, товарищ лейтенант госбезопасности. РС не мгновенно стартует, а набирает полную скорость за несколько секунд. За это время самолет успевает отлететь на безопасное расстояние.
Вот тут меня и проняло.
— Товарищи, члены военного трибунала. Тогда получается, что подполковник Шостак совсем не виноват!
При этих словах они уставились на меня, как на восьмое чудо света.
— Как это не виноват?
Это они все трое сказали в голос.
— Эти ваши РС-ы летят строго в соответствии с первым законом Ньютона и законами аэродинамики.
Не поняли. Лица у всех вытянулись. Ладно, военюрист и особист — они могут и не знать физику, но комиссар-то летчик. Их обязательно физике учат. Придется всем сейчас прочитать небольшую лекцию.
— Товарищи. В соответствии с первым законом Ньютона "любое тело находится в состоянии покоя или равномерного прямолинейного движения до тех пор, пока на него не подействует сила". Теперь посмотрите, что происходит со снарядом, пока он прицеплен к самолету. Он летит вместе с самолетом со скоростью самолета и в направлении движения самолета. С этим согласны?
Все трое дружно кивнули.
— Предположим, что самолет летит в некотором направлении со скоростью 300 км/час. Значит, и реактивный снаряд летит с этой же скоростью и в этом же направлении. Что произойдет в тот момент, когда снаряд отделится от самолета, а его реактивный двигатель только начнет разгоняться? Сила реактивной тяги пока минимальна — ее, можно сказать, практически нет. Поэтому по инерции снаряд полетит хвостом вперед. Как при этом будут работать его стабилизаторы полета? Вы можете предсказать траекторию полета снаряда, летящего хвостом вперед?