— Ты волнуешься за себя или за меня? — полковник тронул брата за колено. В вопросе Гая Тумидуса не было ехидства. — За кого?
— За себя.
— За меня, — вглядевшись, возразил полковник. — Не ждал…
Юлий залпом допил бренди:
— Я удивлен, что власти медлят. Почему?
— А ты как мыслишь?
— Дают тебе шанс улизнуть? Пытаются избежать скандала?
— Горячо, — полковник улыбнулся. — Скандал — неудачное слово, а в остальном близко к истине. Я видел, ты беседовал с Рахилью. О чем?
— С гематрийкой? О метрологии энергоизмерений. Ее интересовала кривая Люссона применительно к падению среднерабского потенциала в экстремальных…
— Достаточно, — перебил брата полковник. — Кривая Люссона? А я-то, солдафон, решил, что вы обсуждаете сорта зимних роз! Теперь ответь мне, гордость семьи: какой префект вышлет спецназ туда, где интересуется кривой Люссона госпожа Рахиль Коэн? Кого рискнут арестовывать в присутствии лидер-антиса расы Гематр?
— Рахиль Коэн, — повторил Юлий. Бренди не повлиял на его умственные способности, зато свел к нулю способность изумляться. — Да, ты прав. Спецназа не будет. Ах я, дурак… Ты взял ее с собой, как щит?
— Взял, — задумчиво произнес Гай Тумидус. — Полагаешь, Рахиль можно взять?
— Убедить, — исправился Юлий. — Логическая цепочка: ты нужен ей, ты хочешь повидать отца, тебя могут арестовать на Октуберане. Рахиль берется тебя сопровождать…
Полковник руками изобразил, что он намерен сделать с логической цепочкой. Вышло устрашающе. Жаль, зритель полковнику достался неблагодарный. Юлий пожал плечами, плеснул бренди себе, затем — брату, и вновь окаменел.
— Ты видел, — спросил Гай Тумидус, — как садился мой коллант?
Юлий кивнул.
— Мы можем сесть или взлететь иначе. Коллант слабее природного антиса, но и нашей компании хватит на батальон спецназа. Горячий старт, и…
— И от нас с отцом, — подвел Юлий итог, — остаются черные головешки. Перестань, Гай. Я уже все понял. Дело не в госпоже Коэн. Не в твоем «горячем старте». Ты прилетел к отцу — впервые за много лет. Власти делают вид, что визит изгнанника — обычное дело. С тобой — лидер-антис гематров. Вывод?
— Ну? — заинтересовался полковник.
— Вы летите туда, где Марк.
— Прах тебя дери! Откуда…
— Ты ругаешься? — вернул укол Юлий. — Между нами всегда царило соперничество, Гай. С самого детства. Кто быстрее, сильнее, опытней… Я забыл об этом, но ты напомнил мне. «Горячий старт», батальон спецназа… Что ты хотел доказать? Что, если ты знал заранее: спецназа не будет? Согласен, ты круче. В конфликте сил ты круче по-любому. Мне осталось немногое — мозги.
Он постучал пальцем по голове:
— Тут вертятся хорошо смазанные шестеренки. Ты после долгого перерыва встречаешься с отцом? Значит, ты летишь на опасное дело. Власти закрывают глаза на твой визит? Значит, властям известно, куда ты летишь, и у них есть свой интерес. Не исключаю, что тебе пообещали восстановление статуса. С тобой Рахиль Коэн? Значит, вы летите далеко. Туда, где за ваши шкуры, господа антисы, не дадут и ломаного гроша. Скорее всего, за край Ойкумены. Отец не захотел, чтобы я покинул ферму до вашего появления? Позволил нам свидеться? Значит, дело, на которое ты летишь, в какой-то мере семейное. И отец в курсе, что оно связано с Марком.
— Отец в курсе, — тихо ответил полковник. — Как ты догадался?
— Отец спрашивал меня о Марке. Вернее, допрашивал. Он был слишком настойчив. По-моему, он уже знал от тебя, что у Марка проблемы. И хотел выяснить, что известно мне. От этого зависело, согласится отец на нашу встречу — или отошлет меня домой.
Полковник пересел ближе:
— И что известно тебе?
— Я связан подпиской о неразглашении.
— Это тебя удержит?
— Нет. Но я все равно не знаю координат системы, где сейчас находится мой сын и твой племянник. Впрочем, координаты наверняка известны тебе — или Рахили.
— Что ты знаешь помимо координат?
— Марк жив. Еще жив. Ты выяснил, кто уцелел помимо Марка?
— Центурион Пасиенна, — перечислил Гай Тумидус, загибая пальцы, — обер-декурион Метелла и опцион Тапсенна.
— Вынужден тебя разочаровать. Центурион Пасиенна мертв.
— Говори, — полковник наклонился вперед. — Я слушаю.
Так, не меняя позы, он просидел все время, пока Юлий рассказывал ему о рабах в коме, рабах с нулевым энергоресурсом. Когда брат замолчал, полковник откинулся на перила, дав отдых затекшей спине, и кивнул:
— Спасибо. Это было важно для меня.
— Твоя очередь, — хмуро откликнулся Юлий.
Полковник и не подозревал, что может быть таким разговорчивым. Бренди, сказал он себе. Очень крепкий. Юлий пьет стакан за стаканом, но и мне сегодня далеко до трезвенника. На краю сознания бесновалась Госпожа Осторожность. Семафорила в открытую: что ты несешь, придурок? Кровь, Совет антисов, недопомпилианцы, служба в армии, как залог удачной связи колланта, брюнет в спортзале… Думаешь, Рахили понравится, что ты распустил язык? А Юлии, убийственной Юлии Руф, тезке твоего расчудесного брата? «Цыц! — гаркнул полковник, и Госпожа Осторожность заткнулась. — Молчи, женщина! Мужчины беседуют…»
Лишь эхом донеслось: «Приду-у-урок…»
— Кажется, — подвел итог Юлий, дождавшись конца монолога, — мы оба наболтали лишнего.
— Кажется? — возразил полковник. — Я в этом уверен.
Насколько же мне стало легче, подумал он. Десантура? Сентиментальный отставник, генерал Ойкумена с игрушечным плазматором…
— Брюнет, — Юлий в задумчивости играл пустым стаканчиком. — Брюнет за лысого. Рабы в коме за антисов в пурпуре. Как по мне, равноценный обмен. Мы квиты, Гай. Значит, Марк сейчас в Крови?
«Шутишь?» — хотел спросить полковник, услышав про лысого с брюнетом. И не спросил, услышав про Марка. Кусал губы, смотрел на брата; ждал продолжения.
— Валерии в косметическом салоне делали ионофорез. Я читал рекламный проспект. Слабый гальванический ток в сто раз увеличивает глубину поступления питательных веществ в кожу. Представляешь? В сто раз!
— Я очень рад, — сухо ответил полковник.
— У жены моего коллеги была депрессия. Ей стимулировали мозг слабым током.
— Депрессия прошла?
Полковник был сам не рад, что ввязался в эту беседу.
— Какая там депрессия… Просто истеричка. Я о другом: сильный ток сжег бы мозг и кожу. Умей кожа или мозг защищаться — они бы нашли средство против вторжения губительного агрессора. Слабый ток проходит дальше, стимулирует, взаимодействует…
— И что?
Юлий встал:
— Тебе надо пройти курс стимуляции мозга. Ты стал медленно соображать. Антисы ломятся в Кровь и отступают, больные пурпуром. Гроза космоса, могучие исполины сдают назад. Зонд «Стилус» заходит в Кровь на полную глубину. Разведчик-«Игла», либурна «Дикарь» — без проблем. Проблемы начинаются внутри системы, а так вход свободен. Хрупкие жестянки, слабые люди. В уязвимом «малом теле» антис быстрее излечивается от последствий заражения пурпуром. Я — энергетик, Гай. Ты — солдат. Раньше я часто не понимал тебя. Неужели ты не понял меня сейчас?
— Квиты? — спросил Гай Тумидус. — Нет, я твой должник.
— Тогда извини, я увеличу твой долг. Говоришь, вудуны делают недопомпилианца? Тот коллант, что погиб из-за этого недо… Он был первой неудачей?
— Первой. Действующих коллантариев мало, все на виду. Я бы знал, что собрали новый коллант. Мы бы все знали. А уж если бы новый коллант тоже погиб, вслед за коллантом Степана Оселкова…
— Допустим, ты прав. Допустим, вудуны боятся рисковать, прежде чем перепроверят всё по сто раз. Я бы на их месте так и сделал. Погибни два-три колланта, и на эксперименте можно ставить крест. А теперь слушай меня. Помнишь, я звал тебя «десятинщиком»? Я-штатский — тебя-офицера. Я и сына так звал, поначалу. Я не хотел, чтобы он стал военным. Так вот, о коллантах и недопомпилианцах…
Я должен был догадаться, думал полковник, слушая брата. Сам, без него. Это стыдно, когда инженер объясняет десантнику очевидное. Если он прав, мы ломимся в открытую дверь.
Над холмом взошла Лукреция: бледный серп.
* * *Коммуникатор изобрели бесы.
Эти мелкие твари питают ненависть ко всем расам Ойкумены без исключения. Они так и мечтают подставить тебе ножку. Едва ты остался в одиночестве, едва напился прохладной тишины, задумавшись о вечном, или, скажем, встретился с братом, от которого отрекся много лет назад, как бес в коммуникаторе разражается мерзкой трелью.
— Да! — с раздражением рявкнул Юлий, хлопая ладонью по гадине.
Дешевая модель от такого удара разлетелась бы в хлам. Юлий жалел, что не отключил уником заранее, до прилета к отцу. В принципе, можно было бы не выходить на связь, но педантичность, ставшая второй натурой, не позволяла Юлию Тумидусу оставить звонок без ответа.
Дешевая модель от такого удара разлетелась бы в хлам. Юлий жалел, что не отключил уником заранее, до прилета к отцу. В принципе, можно было бы не выходить на связь, но педантичность, ставшая второй натурой, не позволяла Юлию Тумидусу оставить звонок без ответа.
— Слушаю!
В сфере всплыл блестящий череп. Если Гай с молодости брил голову, то лысый, по мнению Юлия, родился без волос. Видна была только верхняя часть головы, от бровей и выше. Череп поерзал, сместился влево, вправо — и наконец явился целиком: бильярдный шар с пулевыми дырками глаз и узкой щелью рта. Помехи обесцвечивали кожу до меловой белизны.
— У нас проблемы, — сказал лысый. — Мы летим к вам.
И добавил, прежде чем отключиться:
— Мы на подлете. Будем через пару минут…
Сфера погасла. По нелепой прихоти эфира в акуст-линзе еще пять секунд звучала музыка: первые такты «Реквиема» Форе. Мощный вскрик оркестра, тихий плач хора — и наступила тишина. Ее нарушало лишь фырканье бегемотов у реки за холмом, да треск цикад. Здесь, в дельте Трамонта, цикады предпочитали сумерки.
— Они летят, — повторил Юлий, хотя Гай прекрасно слышал весь разговор. — Ты говорил, что они не рискнут?
Гай встал. Полковник исчез, перед Юлием стоял гвардейский легат, штурмовик, готовый к встрече незваных гостей. Минутная растерянность — Гай действительно полагал, что находится в безопасности — сменилась жаждой действий. Юлию даже показалось, что брат рад опасному повороту событий. Он слишком долго прозябал на Китте, подумал Юлий. Ходил по космосу пешком? Гай, малыш, тебе этого мало. Тебе хочется драться…
— Жди здесь, — велел Гай. — Мне надо собрать мой коллант.
В небе, со стороны излучины, объявился первый аэромобиль. Маленький, юркий, мобиль двигался очень быстро. В свете Лукреции он напоминал искорку, грозящую пожаром.
— Не надо, — сказал Юлий. — Вон твой коллант.
Коллантарии шли от конюшни быстрым шагом, встревоженно переговариваясь. Возглавляли отряд Рахиль и, как ни странно, Пак. Едва поспевая за женщиной-антисом, карлик что-то доказывал ей, тыча в небо пальцем. Рахиль кивнула и остановилась. Равнодушна к мобилю, заходящему на посадку — первому и последнему — она махнула спутникам рукой и двинулась обратно. Все еще в тревоге, коллантарии подчинились. Возвращаясь к конюшне, они то и дело оглядывались. Пак бежал вприпрыжку, смешно переваливаясь на коротеньких ножках. Даже с большого расстояния чувствовалось, что смешной акробат лучится от удовлетворения. Вот-вот перейдет в волновую форму — и, вставив фитиль законам природы, рванет в небеса.
— Гематрийка, — странным тоном произнес Юлий. Посторонний слушатель мог бы решить, что в голосе энергетика сквозит зависть. — Уверен, она еще у ворот просчитала, что спецназа не будет. Сто процентов, как с куста.
— Это Пак ей подсказал, — откликнулся полковник.
Снова полковник, оценил Юлий. Уже не легат.
— Вряд ли Пак. Карлик умен, но ему не тягаться с гематрами в расчетах вероятностей. Один малогабаритный мобиль. Два человека, максимум, три.
— Модификанты, — упорствовал Гай. Полковник видел, что брат прав, но мечта о хорошей драке не отпускала его. — Ты в курсе, на что способна троица модификантов из группы захвата? Да хоть пара! Я как-то видел…
Юлий взял брата за локоть:
— Остынь. Ты в курсе, и ладно. Надо ли быть гематрийкой, чтобы понять: воевать не с кем? Рахиль шла сюда не для встречи агрессора.
— А для чего?
— Она боялась, что ты наделаешь глупостей. Пак говорил с Рахилью не о спецназе. Он убеждал ее, что ты изменился. Что способен укротить свой бешеный норов. Рахиль выслушала аргументы Пака: исчислила, взвесила, измерила. Шестьдесят семь процентов за то, что Гай Тумидус, ужас врагов, удержится от опрометчивых поступков. Иначе она не повернула бы.
— Издеваешься? — спросил Гай.
— Шучу, — пояснил Юлий.
— Шутишь? — у полковника отвисла челюсть. — Великий Космос! Я держу себя в руках, у тебя прорезалось чувство юмора… Юлий, что с нами произошло? Мы умерли? Нам это снится?!
Юлий пожал плечами:
— Принеси из дома чистые стаканы. Сейчас мы все узнаем.
Протрезвел, думал Юлий, пока Гай, послушный как ягненок, ходил за стаканами. Оба мы трезвые, как стеклышко. Тюкни молоточком — рассыплемся осколками.
* * *— Здравствуйте, господин Тумидус.
Кивнув Юлию, старуха повернулась к Гаю. Решив, что повторять приветствие слово в слово будет глупо, она внесла коррективы:
— Здравствуйте, легат.
— Я не легат, — поправил Гай. Чувствовалось, что он давно привык к этому комментарию. Сжился, сроднился, стал безразличен, да вот снова засаднило, дернуло острой болью. — Я лишен чинов, званий и расового статуса. Если хотите, зовите меня полковником. Садитесь, вот мой табурет.
Старуха осталась стоять.
— Поздно мне переучиваться, — возразила она неприятным, брюзгливым тоном. — И незачем. Полагаю, очень скоро вы забудете этого вашего дрянного «полковника». Забудете, как дурной сон.
— Большая шишка? — спросил Гай.
— Что?
— Большая шишка, говорю? В имперской безопасности?
И полковник для ясности ткнул в старуху пальцем.
Старуха улыбнулась. Улыбка ее была такой же неприятной, как и тон. Стройная, как девочка, маленького роста, в брючном костюме, с потешными седыми буклями, старуха походила на персонаж второго плана в семейном шоу. Похоже, она никогда не прибегала к омолаживающим процедурам. А может, прибегала, но была слишком стара, чтобы это дало видимые результаты. За ее спиной топтался лысый, всем своим видом показывая, что полковник, или легат, или как вас там, ходит по лезвию ножа. Юлия вид лысого забавлял. Впервые в жизни, наблюдая прежнего, с мальчишеских лет знакомого Гая — надменность, скорая на резкое слово — Юлий испытывал нескрываемое удовольствие.
— Шишка, — повторила старуха. — Вы наблюдательны. Но я бы перефразировала вашу мысль. Скажем так: имперская безопасность — это я.
Странное дело: Юлий поверил ей. Еще более странное дело: кажется, Гай тоже поверил. Полковник исчез. Легат еще не сформировался полностью, еще был только на подходе, но поза Гая Октавиана Тумидуса была родной матерью стойке «смирно».
— Не нравится? — старуха вбивала слово за словом, как гвозди в буковую доску. — Не нравлюсь? Вы думали, безопасность Помпилии — модельная девка? Сиськи, ляжки, ноги от ушей? Вы дураки, вы оба, если представляете себе имперскую безопасность подстилкой! Сиськи-ляжки с охотой лягут под имя или деньги! А старая кобыла вроде меня…
— Садитесь, — повторил Гай. — Прошу вас.
— Мне трудно сидеть, — голос старухи чуточку смягчился. — Спина, знаете ли. Я постою, если вы не возражаете. Извините, легат, у меня дело к вашему брату. И замечу, срочное дело.
— Я вас оставлю. Честь имею!
Он щелкнул каблуками, потрясенно оценил Юлий. Провалиться мне сквозь землю! Он и впрямь щелкнул каблуками…
— Ни в коем случае, — властным жестом старуха остановила Гая, готового уйти в дом. — У меня дело к вашему брату, но я рада, что вы здесь, легат. Уверена, вы с братом уже поделились друг с другом всей необходимой информацией.
— Секретной, — буркнул лысый. — Особо секретной информацией.
«Расстрельная статья, — читалось на его лице. — Разглашение государственной тайны. И да, я тоже не стану садиться. Пока стоит она, я не сяду, даже если мне разнесут коленные чашечки».
— Поделились, — старуха скрипуче рассмеялась. — В подробностях. Или я ничего не смыслю в людях. Мне будет интересно ваше мнение, легат.
Гай кивнул, как клюнул.
— Я в вашем распоряжении, — напомнил Юлий о себе.
Его сухой, деятельной натуре претили все эти фигуры речи, отдаляющие от главной темы разговора. Вряд ли имперская безопасность, кем бы она ни была, девкой с сиськами или старой зубастой клячей, летела на ферму ради вербальной пикировки.
— Вы энергетик, — почуяв раздражение Юлия, старуха без обиняков перешла к делу. — Вы эксперт. Вы в курсе наблюдений за рабами, принадлежащими членам экипажа «Дикаря». Я привезла вам новые данные.
— Лично? — не удержался Юлий. — Могли бы послать курьера.
— Не могла, — отрезала старуха. Обиженную гримасу лысого она предпочла не заметить. — Вы удивляете меня, господин Тумидус. Хотели, чтобы я оставила пустую, на ваш взгляд, болтовню? Тогда не перебивайте меня. Итак, к нам поступили сведения о рабах, принадлежавших декуриону С. М. Фабиусу, проходящему по ведомству внешней разведки под оперативной кличкой Жгун. И помните, Мамерк, — она повернулась к лысому, — если вы скажете мне, что это секретная информация, я сверну вам шею голыми руками.