Скрягин неопределенно кивнул.
– Анзор! – вдруг крикнул Мамцуров. – Поди сюда!
В кабинет вошел смуглый юноша из приемной.
– Отдай ему коробку, – распорядился хозяин кабинета, обращаясь к помощнику. – Так вот, Василий, – он снова повернулся в сторону гостя. – Я тебе дал десять тысяч долларов по старому курсу. Это по курсу сегодняшнему десять тысяч клиентов.
Лицо Скрягина вытянулось от недоумения.
Мамцуров усмехнулся:
– Это шутка. С тебя всего тысяча клиентов. Мы же родственники! Вот тут – и с этими словами он указал на самую обыкновенную коробку, в каких продают бумагу для офиса, – тут для тебя десять тысяч флаеров. Видишь, как я о тебе позаботился? Тебе надо их раздать. На каждом листочке есть номер. Анзор, покажи!
Скрягин с опаской взял цветной билетик, на котором значились разные цифры.
– Так вот, дорогой. Приведешь мне тысячу клиентов – и считай, что мы в расчете. Где ты будешь раздавать флаеры – меня не касается. Мне нужны клиенты, понимаешь? Ты же сам хотел в мой бизнес, да? Давай, дорогой!
Деревянными руками Василий Петрович Скрягин взял увесистую коробку и ретировался. Смуглый Анзор выпустил его через заднюю дверь.
10
Увидев шефа с коробкой в руках, Валик быстро вылез из машины и заботливо открыл ему заднюю дверцу. Не говоря ни слова, Скрягин пихнул увесистую коробку на сидение.
– Чего стоишь? – зачем-то сорвался он на секретаря. – Давай садись, уже на работу пора!
Макушин никак не отреагировал на грубость шефа и с достоинством занял место рядом с коробкой. Скрягин сел за руль и выжал сцепление. Помощник искоса поглядел на него, но ни о чем не спросил. Проехав до конца улицы Первой Революции, они развернулись и взяли курс на Забавинскую слободу.
Чтобы скрасить тягостное молчание, Скрягин потыкал пальцем кнопку магнитолы, ловя какой-нибудь шансон. В эфире почему-то были помехи, и он выключил радио.
Они проехали так минут двадцать, как вдруг Макушин сказал:
– Вы, Василий Петрович, меня вчера просили цветочки организовать для Анны Петровны…
– А-а… – неопределенно протянул Скрягин. – Ну и как?
Ему сегодня было решительно не до поздравлений – настолько его озадачил утренний разговор с дальним родственником. С одной стороны, он радовался, что не придется снимать деньги со счета, а с другой был озабочен неожиданным поручением. Он, конечно, догадывался, что рано или поздно придется делать платежок за должок, но никак не был готов раздавать флаеры. Он размышлял о том, стоит ли посвящать Валика в это дело или найти какого-нибудь парня попроворнее. Макушин хорош, когда надо составить список и взять на карандаш. Но если он не выполнил даже такое простое поручение, как покупка одного букета, то стоит ли ему доверить раздачу десяти тысяч рекламных флаеров?
«А не подарить ли их Аннушке на день рожденья?» – некстати подумал директор притормозил у цветочного киоска.
Наблюдая, как помощник объясняется с продавщицей, Скрягин с тоской подумал, что Валик с Анзором ровесники, как и Анна Петровна с его Миленой. Он по сравнению с этой желторотой молодежью уже глубокий старик.
«Интересно, а сколько лет Мамцурову? Небось, тоже скоро полтинник», – прикинул майор в отставке.
Наконец, Валик вернулся с пышным букетом роз и радостно предложил:
– А давайте музычку послушаем! Какую-нибудь приятную.
Василий Петрович снова тыкнул пальцем в черную кнопку. Из динамиков раздался надрывный смех желторотой молодежи. Он резко выключил магнитолу и со злостью взглянул в зеркальце. На заднем сидении розовощекий Валик нюхал цветы и блаженно улыбался.
– Свежих купил? – буркнул Скрягин.
– Да…– мечтательно протянул секретарь. – Белые розы, белые розы, ля-ля-ля– ля!
– Прекрати! – резко оборвал его шеф. – Ты что, не видишь, что мне сегодня не до развлечений?
Валик надул щеки, которых еще не касалась бритва:
– Извините, конечно, Василий Петрович! Я ведь думал, что вы в развлекательный центр ездили. А вы…
Они выехали на большую улицу с трамваями, миновали ТЦ «Забавинский» и, наконец, свернули к серо-кирпичному зданию колледжа.
– Коробку отнеси в канцелярию, – строго распорядился директор, выключая мотор. – Без меня не открывай.
Валик положил букет на картонный ящик, обхватил его обеими руками и, перепрыгивая через мартовские лужицы, потрусил к крыльцу, смешно подбрасывая ноги в белых носках.
Скрягин не торопился вылезать из машины. У него пока не было точного плана, что делать с десятью тысячами цветных бумажек. Каждый флаер обошелся ему в один американский рубль. Интересно, сколько заплатил Мамцуров за печать? От зряшных расчетов Василию Петровичу стало тоскливо.
Только что закончилась третья пара, и студенты высыпали на улицу покурить. Они оживленно болтали и смеялись. В другое время Скрягин прикрикнул бы на курильщиков, но сегодня ему было все равно. Он медленно вылез из своей леворульной старушки-«Тойоты» и не спеша побрел по дорожке к крыльцу. Солнышко зашло за тучу, но в воздухе уже чувствовалась ранняя весна. Снег на газонах почернел, а на черном тротуаре образовались большие лужи, припорошенные противогололедной солью.
Заметив директора, студенты стали шушукаться и тушить сигареты Не глядя на своих подопечных и не отвечая на их приветствия, директор колледжа взялся за ручку входной двери.
Его путь лежал мимо стола охранника, трех стеклянных шкафов со спортивными наградами, двух стендов «Правила поведения при ЧС» и мужского туалета. Дальше была широкая каменная лестница, которая вела к полукруглой площадке между первым и вторым этажом. В проеме между большими окнами стояла еще одна стеклянная витрина с наградами за военно-патриотическую. Возле нее в специальном укреплении покоились четыре знамени красного цвета. За флагами, точно за ширмой, на подоконнике сидел второкурсник Королев с планшетом.
В другое время Скрягин бы взревел от негодования, но сейчас лишь устало спросил:
– Ты чего здесь сидишь?
Странный второкурсник молчал.
– Давай, иди в аудиторию. Сейчас звонок будет, – также равнодушно велел директор.
Королев оторвался от планшета и взглянул на него абсолютно пустыми глазами. Скрягин вздрогнул. В этом юношеском взгляде было что-то от взгляда Тельмана Исмаиловича. Скрягину стало не по себе, и он почему-то посмотрел на руки студента. Они были такие же бледные, как и лицо.
Скрягин сделал глубокий вдох, потом три раза резко выдохнул. От сердца откатилась горячая волна, а дышать стало чуть-чуть полегче. Директор колледжа взял себя в руки, насупил брови и строго погрозил пальцем:
– Не надо здесь сидеть! Иди на занятия!
Но парень будто оглох. У него, точно, были проблемы с головой.
Полтора года назад этого странного подростка привел к нему в кабинет его дед, который представился как ветеран органов. Отставник сразу стал давить директору на жалость. По его словам, парень когда-то был вундеркиндом, но после травмы головы стал плохо соображать.
«И кто же этого вундеркинда так отделал?» – подумал тогда Скрягин, догадываясь о каком-то темном деле.
Так получилось, что в прошлом году у них был в недобор и грозило сокращение финансирования. Он, на свою голову, понадеялся на бюджетные льготы для студентов-инвалидов и зачислил пришибленного парня на первый курс сразу на второй семестр. А может быть, он по старой памяти, просто решил не связываться с ветераном органов.
«Черт бы вас побрал!» – в сердцах подумал директор про обоих Королевых.
Прозвенел звонок на урок. От резкого звука Инок вздрогнул и поднял глаза от планшета. По широкой лестнице навстречу ему поднималась учительница литературы Анна Петровна с журналом под мышкой. Журнал был желтого цвета, а кофточка на Анне Петровне – голубая. Со второго этажа по узкому пролету навстречу литераторше спускался помощник директора с букетов в вытянутой руке. Розы в букете были белые, а сам букет обернут в розовую бумажку. Встретившись нос к носу на полукруглой площадке возле знамен и витрин, оба сотрудника слегка замялись.
– Анна Петровна! Какая неожиданная встреча! – первым нашелся Валик. – Поздравляю Вас с днем рожденья! Этот букетик вам Василий Петрович велел передать!
Анна Петровна от неожиданности тоже открыла рот, но не сразу нашла, что сказать. Наконец, она нерешительно взяла протянутый букет, отчего чуть не уронила журнал.
– Спасибо, Валентин Валентинович. Я очень тронута. Передайте, пожалуйста, большое спасибо Василию Петровичу за его заботу.
Розовая обертка зашуршала. Юноша в черном резко встал с подоконника. И секретарь, и литераторша повернулись в его сторону с открытыми ртами. Они оба только теперь обратили на него внимание.
Лицо Валика стало сердито-надутым.
Лицо Валика стало сердито-надутым.
– А ты чего здесь торчишь? Ну-ка, марш на урок!
Встревоженный Инок глядел на розовый букет, как будто он вот-вот взорвется и разлетится на тысячу шипов и лепестков. Наконец, он сунул планшет в свою сумку, быстро закинул ее через плечо и стремглав побежал вниз по широкому проему.
– Ну какой же странный! – покачала головой Аннушка.
– Да уж. Еще тот подарочек, – сдавленно засмеялся Макушин. – А вы, Анна Петровна, справочку-то принесли?
Королев тем временем уже проскочил мимо задремавшего охранника и выбежал на улицу – как был, в расстегнутой куртке и без шапки. Он вспомнил, что забыл вчера купить цветы для матери.
В раскисшем от тающего снега скверике было пусто. Кеша бежал куда глаза глядят, не разбирая дороги – по лужицам с радужными разводами, по черной липкой грязи, по остаткам мартовского снега. Ему было больно и обидно непонятно от чего. Увидев букет в руке Аннушки, он вдруг вспомнил женщину в белом платье, которая также поднималась по широкой лестнице два с половиной года назад. Он явственно увидел себя – четырнадцатилетнего – и живого, непривычно веселого отца. Они втроем шли навстречу новой счастливой жизни и улыбались. Он силился вспомнить лицо матери, увидеть во всех подробностях ее глаза, губы волосы и даже очки. Он хотел дотронуться рукой до этого прекрасного далекого лица, но оно уплывало куда-то, и расплывалось, точно мартовское облачко. Все, что он видел перед собой, было кровавое пятно на фоне серого забора.
Под визг тормозов странный юноша перескочил через дорогу и скрылся в подворотне большого старого дома. Ему вслед раздалась визгливая брань.
Скрывшись от прохожих в гулкой подворотне, Инок оглянулся. Перед ним лежал незнакомый дворик, в котором никого не было. Он добежал до детской площадки и плюхнулся на мокрые качели. Поджав длинные ноги и задрав голову, он бессмысленно взглянул в высокое весеннее небо, по которому плыли редкие белые облака. Качели вдруг издали протяжный скрип, похожий на крик раненой птицы. Юноша судорожно сглотнул, перевел дыхание, вытер рукавом набежавшие слезы и достал из сумки планшет.
Теперь, успокоившись, он снова совершенно забыл, куда бежал и зачем. Нажав заветную кнопку, он снова погрузился в виртуальный мир. Серый незнакомый дом, голубое далекое небо и промозглая мартовская погода вдруг отодвинулась от него. В окошке экрана переливалась заставка игры-догонялки, в которую он начал играть еще в колледже.
3-D автомобиль выехал на дорогу и покатил по ней. Автомобиль был красивый, красного цвета, и игрок видел его то сверху, то сбоку, в то изнутри. Сначала путь был ровный, но вскоре начались крутые повороты и препятствия. В окошко заднего вида Инок видел, как к нему приближается мощный мотоцикл. Теперь игроку надо было сделать выбор, чем управлять. Инок уже в пятый раз выбирал красную машину. Ему во что бы то ни стало хотелось, чтобы блестящий мотоцикл взорвался и больше никогда не преследовал машину. Дорога тем временем становилась все уже. Два транспортных средства мчались на полной скорости, нарушая все мыслимые и немыслимые правила движения. Инок твердой рукой вел машину в неизвестность, но мотоциклист тоже не думал поворачивать. На очередном вираже он настигал легковушку и ловко сбивал ее. И авто, и байк меняли траекторию, крутились на дороге и неизбежно сталкивались вновь. Виртуальный байкер вдруг соскакивал со своего мотоцикла и снова продолжал двигаться к бесконечно отодвигающемуся горизонту – теперь уже своими гигантскими прыжками. Игра была закончена. Табло показывало, что Инок вновь не набрал ни одного очка. Компьютерный человечек убегал с места аварии, а мальчик, который на самом деле, остался там, в автомобиле, с ужасом и тоской глядел в погасший экран.
Неподалеку раздалось урчание мотора. Инок оторвался от планшета. В серую коробку двора заехала оранжевая машина и стала искать место для парковки. Юноша в черной куртке вздрогнул и почувствовал, как в горле застрял горячий комок. Байкер в черном шлеме убегал от покореженной рыжей «Нексии». Игра в счастливую семью была закончена. Перед глазами Инока вновь поплыло что-то красное. Он с отчаянием обхватил голову руками и выронил планшет на землю.
Нагибаясь за своей игрушкой, он вдруг почувствовал, что наступает ногой на что-то теплое и мягкое. В следующую секунду он почувствовал, что его лодыжку кто-то кусает сильными острыми зубами. Инок в ужасе отдернул ногу.
Это был здоровый черный кот, который теперь обиженно смотрел на него, скаля зубы.
«Теперь кота надо заводить», – вспомнил он слова деда.
Котяра был молодой, усатый, с наглой мордой и задранным хвостом. Он был, вероятно, не прочь позабавиться с кошками, но голод заставлял его искать не самок, а чего-нибудь съестного. Инок топнул здоровой ногой, пытаясь отогнать зверя и тот, зарычав, отскочил прочь. Подняв хвост еще выше, он с презрением пометил стойку качелей, на которых только что сидел Королев.
Инок подумал, что котяра чем-то похож на Коршунова из его группы – такой же чернявый и бесстыжий. Этот Коршунов тоже по-кошачьи метил территорию, которую считал своей. Инок старался не вступать с ним в конфликт, но сегодня дело чуть не дошло до драки.
Второй парой у них была литература.
Стоило Иноку зайти в класс, как Коршунов стал его подначивать:
– Ну что, чернец, в Аннушку втюрился?
Иннокентий съежился, точно ожидая удара, но Коршунов продолжал потешаться:
– Прикинь, Костян, этот запал на литераторшу! Спорим, он скоро ей будет стихи читать!
С этими словами Коршунов, будто невзначай, смазал его по плечу своей белой спортивной сумкой.
– Да ладно, Никитос, пошли лучше покурим, – миролюбиво предложил Коротков, и парочка удалилась.
Инок замер, как будто его застукали на месте преступления. Сегодня он, действительно, всю ночь читал стихи про любовь. Он читал станицу за страницей и думал почему-то именно об Анне Петровне. Поэт, который написал эту книжку, посвятил ее неизвестной Прекрасной Даме. Он писал стихи про ее грустные серые глаза, бледное лицо, тонкие руки и светлые локоны. У Анны Петровны тоже были тонкие руки и длинные пепельные волосы.
Королев снова взглянул на черного кота и почувствовал, что очень хочет зашвырнуть в него камнем. Он поискал глазами что-нибудь тяжелое, но детская площадка была покрыта ровным желто-зеленым пластиком. Кот ухмыльнулся, видя его бессилие и с важным видом прошествовал к помойным ящикам. Там он стал с интересом что-то обнюхивать.
«Интересно, что он там нашел?» – пронеслось в голове у Инока, и тут он вспомнил, что вчера забыл купить клетку для мышей. Он нащупал в кармане купюру и бросился бежать в ту сторону, откуда слышались звонки трамваев.
11
Анна Петровна зашла в почти свободный трамвай, устало села на свободное место и положила на колени большой пластиковый пакет с продуктами, а сверху – букет слегка поникших роз. Вагон слегка покачивало, розы источали сладостно-терпкий запах, капюшон приятно согревал уши и щеки. От усталости Аннушка прикрыла глаза и стала представлять, как однажды отправится романтическое путешествие.
Путешествовать она будет на большом серебристом лайнере. Она поднимется туда, точно принцесса, без всякого багажа, с одной лишь маленькой сумочкой. Красивый высокий юноша-стюард приветливо улыбнется ей и вежливо укажет самое лучшее место у окна. Серебристые сильные крылья поднимут самолет в воздух. Всю дорогу она будет пить дорогое вино, листать красивые журналы и любоваться белыми облаками.
Куда он летела, Анна Петровна еще не решила. Она просто любила помечтать, когда ехала из домой из колледжа. Вместе со своей тетей – тоже учительницей – они уже пятый год снимали комнату в большой четырехкомнатной квартире на улице Баратынского.
Вагон сильно тряхануло. Аннушка перестала мечтать о романтическом путешествии и стала соображать, что лучше подать к праздничному столу. Сегодня на день рожденья к ней обещал пожаловать один ее бывший однокурсник. Позавчера он вдруг сам позвонил ей и сказал:
– У меня наконец-то вышла книга.
– Поздравляю! – ответила она.
– Я бы хотел тебе ее подарить, – сообщил он.
– Конечно, подари! – обрадовалась она. – У меня через два дня день рожденья.
– Надо же! – удивился он.
– Действительно, очень интересно! – пробормотала она, не зная, к чему приведет весь этот неожиданный разговор.
– А ты где справляешь? – поинтересовался он.
Она помялась, не решаясь пригласить его в свою конуру.
– Вообще-то нигде. Моя тетушка обещала испечь свой фирменный бисквитный торт. Так что если хочешь, приезжай.
– Обожаю бисквитные торты! – рассмеялся он и записал адрес.
Так что сегодня их будет трое – Иосиф, она и тетя.