Разве Дракон и Тигр не могут любить друг друга и принести мир? Или, если мир невозможен, разве Тигр и Дракон не могут сражаться вместе?
Боб и Петра немало удивились, когда в их небольшой домик на территории комплекса Гегемонии пришел Питер.
– Решил почтить своим визитом наше скромное жилище? – спросил Боб.
– Почему бы и нет? – улыбнулся Питер. – Ребенок спит?
– Извини, но смотреть, как я его кормлю, я тебе не дам.
– У меня есть одна хорошая новость и одна плохая, – сказал Питер.
Оба молча ждали.
– Мне нужно, чтобы ты вернулся в Руанду, Джулиан.
– Я думала, правительство Руанды на нашей стороне, – заметила Петра.
– Речь идет не о нападении, – успокоил Питер. – Мне нужно, чтобы ты взял на себя командование руандийской армией и включил ее в состав вооруженных сил Гегемонии.
– Ты шутишь, – засмеялась Петра. – Феликс Стармен готов ратифицировать твою конституцию?
– Трудно поверить, но – да. Феликс тщеславен не меньше меня – он хочет создать нечто такое, что переживет его самого. Он знает, что лучший способ обеспечить безопасность и свободу Руанды – отсутствие в мире каких-либо армий вообще. А добиться этого можно только при наличии мирового правительства, поддерживающего либеральные ценности, которые он создал у себя в Руанде, – выборы, права личности, главенство закона, всеобщее образование и борьба с коррупцией.
– Мы читали твою конституцию, Питер, – сказал Боб.
– Он просил прислать именно тебя, – продолжал Питер. – Его люди видели, как ты брал в плен Волеску. Теперь они называют тебя Африканским Великаном.
– Дорогой, – сказала Петра Бобу, – ты теперь бог вроде Вирломи.
– Вопрос в том, хватит ли тебе силы духа, чтобы быть женой бога, – заметил Боб.
– Я прикрываю глаза, чтобы не ослепнуть.
Улыбнувшись, Боб повернулся к Питеру:
– Феликс Стармен знает, сколько мне осталось жить?
– Нет. Я считаю это государственной тайной.
– О нет, – проговорила Петра. – Теперь мы даже друг другу сказать об этом не можем.
– Как долго я должен там пробыть?
– До тех пор, пока руандийская армия не подтвердит свою лояльность Свободному Народу.
– То есть тебе?
– Свободному Народу, – повторил Питер. – Я не собираюсь создавать культ личности. Они должны быть преданы конституции. И защищать Свободный Народ, который ее принял.
– Я бы предпочел более конкретную дату, – сказал Боб.
– По крайней мере, пока не пройдет референдум.
– А я могу поехать с ним? – спросила Петра.
– Решать тебе, – отозвался Питер. – Вероятно, там безопаснее, чем здесь, но перелет долгий. А свои статьи Мартелла ты можешь писать откуда угодно.
– Джулиан, он предоставляет решать нам. Мы теперь тоже Свободный Народ!
– Ладно, согласен, – сказал Боб. – А какая хорошая новость?
– Это и была хорошая новость, – ответил Питер. – Плохая же новость в том, что у нас внезапно и неожиданно иссяк поток средств. Потребуются месяцы, чтобы возместить убытки, и потому придется урезать расходы на проекты, не связанные напрямую с целями Гегемонии.
Петра рассмеялась:
– И у тебя еще хватает наглости просить нас тебе помочь, когда ты сокращаешь финансирование наших поисков?
– Вот видишь? Ты сразу же поняла, что ваши поиски к цели Гегемонии не относятся.
– Ты ведь тоже ищешь, – сказал Боб. – Вирус.
– Если он существует, – парировал Питер. – Вероятнее всего, Волеску нас просто дразнит, а вирус на самом деле не работает и его не распространяли.
– И ты готов поставить на это, когда речь идет о будущем человечества?
– Нет. Но при отсутствии средств у нас ничего не выйдет. Зато вполне может выйти у Межзвездного флота.
– Ты собираешься отдать поиски вируса им?
– Я собираюсь отдать им Волеску. А они уже продолжат исследовать вирус, который он разработал, и выяснять, где он мог его распространить. Если вообще это делал.
– МФ не может работать на Земле.
– Может – в случае противодействия инопланетной угрозе. Если вирус Волеску работает и был распространен на Земле, возникнет новый вид, способный полностью заменить человечество в течение одного поколения. Гегемон издал секретное заключение, признающее вирус Волеску инопланетным вторжением, которое МФ любезно согласился обнаружить и… отразить.
– Похоже, мы думаем почти одинаково, – рассмеялся Боб.
– Правда? – спросил Питер. – Ты мне просто льстишь.
– Я уже передал наши поиски Министерству по делам колоний. И мы оба знаем, что Графф на самом деле выступает в роли филиала МФ.
Питер спокойно взглянул на него:
– Значит, ты знал, что мне придется урезать бюджет на ваши поиски?
– Я знал, что у тебя нет средств, какой бы бюджет у тебя ни был. Феррейра делал все, что мог, но у Министерства программы получше.
– Что ж, в таком случае все счастливо закончилось для всех, – улыбнулся Питер, вставая.
– Даже для Эндера, – сказал Боб.
– Вашему малышу повезло, что у него такие заботливые родители, – на прощание добавил Питер.
Когда Боб пришел к Волеску, тот выглядел усталым и постаревшим. Пребывание в плену действовало на него явно не лучшим образом. Физически он не страдал, но как будто увядал, подобно запертому в темном шкафу растению.
– Пообещай мне кое-что, – сказал Волеску.
– Что? – спросил Боб.
– Что угодно. Поторгуйся со мной.
– Того единственного, что ты хочешь, – сказал Боб, – ты никогда не получишь.
– Лишь потому, что ты мстителен и неблагодарен. Ты существуешь потому, что я тебя создал, а ты держишь меня в этой клетке.
– Вполне просторная комната, с кондиционером. По сравнению с тем, как ты поступил с моими братьями…
– Они не были законно…
– А теперь ты где-то спрятал моих детей. И вирус, способный уничтожить человечество…
– Сделать его лучше…
– Уничтожить. Как я могу снова дать тебе свободу? Ты – великий человек и вместе с тем аморальный.
– Примерно как Питер Виггин, которому ты столь преданно служишь. Маленький блюдолиз.
– Правильно будет «лизоблюд», – поправил Боб.
– И все-таки ты пришел ко мне. Неужели у Джулиана Дельфики, моего дорогого сводного племянника, возникла проблема, которую я мог бы помочь решить?
– Тот же вопрос, что и раньше.
– И ответ тот же. Я понятия не имею, что случилось с твоими пропавшими эмбрионами.
Боб вздохнул:
– Я думал, ты все же воспользуешься шансом уладить все вопросы со мной и Петрой, прежде чем покинешь этот мир.
– Да брось, – усмехнулся Волеску. – Ты что, угрожаешь мне смертной казнью?
– Нет, – ответил Боб. – Ты просто… покинешь Землю. Питер передает тебя МФ. Исходя из теории, что твой вирус – инопланетное вторжение.
– Только если ты сам – инопланетное вторжение, – парировал Волеску.
– Собственно, так оно и есть, – кивнул Боб. – Я первый из расы короткоживущих гениев-великанов. Представь, насколько бо́льшую численность населения сможет выдержать Земля, если средняя продолжительность жизни составит восемнадцать лет.
– Знаешь, Боб, у тебя нет никаких причин умирать молодым.
– В самом деле? У тебя есть противоядие?
– Никому не требуется противоядия от собственной судьбы. Смерть от гигантизма наступает из-за перенапряжения сердца, которое пытается перекачивать чудовищный объем крови по многим километрам артерий и вен. Если ты вырвешься из оков гравитации, нагрузка на сердце уменьшится и ты не умрешь.
– Полагаешь, я об этом не думал? – спросил Боб. – Я все равно рос бы дальше.
– Значит, становился бы все больше. МФ может построить для тебя по-настоящему большой корабль. Корабль-колонию. Ты мог бы постепенно заполнять его своей протоплазмой и костями. Ты прожил бы годы, привязанный к стенам корабля, словно воздушный шар. Будто чудовищный Гулливер. Твоя жена могла бы прилетать к тебе в гости. А если станешь чересчур крупным – что ж, на этот случай всегда есть ампутация. Ты мог бы стать чистым разумом. Питаться внутривенно – зачем тебе желудок и кишки? В конечном счете все, что нужно, – головной и спинной мозг, которым вовсе незачем умирать. Вечно растущий разум.
Боб встал:
– И для этого ты меня создал? Чтобы я превратился в болтающееся в космосе безногое и безрукое чудовище?
– Глупый малыш, – сказал Волеску. – Для обычных людей ты уже чудовище, их худший кошмар. Представитель вида, который придет на их место. Но для меня ты прекрасен. Даже привязанный к искусственной среде обитания, даже лишенный конечностей, туловища, голоса – ты останешься самым прекрасным из всех живых существ.
– И тем не менее лишь крышка туалетного бачка помешала тебе убить меня и сжечь мое тело.
– Мне не хотелось отправиться в тюрьму.
– Однако ты в ней все-таки оказался, – заметил Боб. – А следующая твоя тюрьма – в космосе.
– Я могу жить, словно Просперо, совершенствуя свое мастерство в одиночестве.
– У Просперо были Ариэль и Калибан[9], – сказал Боб.
– Ты что, не понимаешь? – спросил Волеску. – Ты – мой Калибан. А все твои детишки – мои Ариэли. Я рассеял их по всей земле, и тебе никогда их не найти. Их матерей хорошо научили, что делать. Они выйдут замуж и заведут собственных детей еще до того, как станет очевиден их гигантизм. Не важно, сработает мой вирус или нет, но этот вирус – твои дети.
– Так вот что, значит, замышлял Ахилл?
– Ахилл? – рассмеялся Волеску. – Дурачок, замаравший руки в крови? Я сказал ему, что твои дети умерли. Больше ничего не требовалось. Глупец.
– Значит, они живы?
– Все живы. Все подсажены суррогатным матерям. Вероятно, некоторые уже родились, поскольку дети с твоими способностями рождаются на два месяца раньше срока.
– Ты все знал и ничего нам не сказал?
– Зачем? Роды ведь прошли успешно? Младенец оказался достаточно развит, чтобы самостоятельно дышать и функционировать?
– Что ты еще знаешь?
– Я знаю, что все получится как надо. Джулиан, посмотри хоть на себя! Ты сбежал в возрасте одного года – то есть через семнадцать месяцев после зачатия ты уже мог выжить без родителей. Я ни капли не беспокоюсь за здоровье твоих детей, и тебе тоже не стоит. Они в тебе не нуждаются, поскольку тебе тоже никто не был нужен. Пусть живут. Пусть придут на замену прежнему человечеству, шаг за шагом, в течение поколений.
– Нет, – отрезал Боб. – Я люблю прежнее человечество. И ненавижу то, что ты сделал со мной.
– Без того, что я с тобой сделал, ты был таким же, как Николай.
– Мой брат – прекрасный человек. Добрый и очень умный.
– Может, и умный, но не настолько, насколько ты. Ты и впрямь готов с ним поменяться? Готов стать таким же тупым, каков он по сравнению с тобой?
Боб вышел, оставив последний вопрос Волеску без ответа.
12. Аллах акбар
От: Graff%[email protected]
Кому: Borommakot%[email protected]
Переслано через: IcomeAnon
Зашифровано кодом: ********
Расшифровано кодом: ***********
Тема: Советник по инвестициям
Твоя идея превратить программу Умной игры в советника по инвестициям оказалась удивительно удачной. У нас не было времени на серьезные тесты, но пока что программа обошла всех экспертов. Мы платим ей пенсию Эндера. Как ты и предлагал, мы позаботились, чтобы все инвестиции шли под вымышленными именами и чтобы программа была подключена ко множеству мест в сети, постоянно изменяя свою форму. Ее невозможно отследить или уничтожить, если только кто-то не приложит к этому систематические международные усилия, что маловероятно, пока о существовании программы никто не догадывается.
Эндеру в его колонии не потребуются эти деньги, и будет даже лучше, если он не будет о них знать. Когда он впервые войдет в сеть после своего субъективного двадцать первого дня рождения, программа сообщит ему весь объем его инвестиций. Учитывая время, проведенное в пути, Эндер достигнет совершеннолетия, обладая немалым состоянием. Должен добавить: значительно большим, чем можно предполагать даже по самым оптимистичным оценкам стоимости облигаций Гегемонии.
Но финансы Эндера – не настолько срочная проблема, как судьба твоих детей.
Другая команда специалистов изучает базу данных, которую прислал нам твой Феррейра, пытаясь извлечь из нее полезную информацию. Требуется множество дополнительных исследований – не простой поиск данных, но обработка разнообразных медицинских, избирательных, налоговых, имущественных, транспортных и прочих баз, некоторые из которых законным образом недоступны. Вместо тысяч практически бесполезных совпадений мы получаем сотни, которые действительно могут куда-то нас привести.
К сожалению, это требует времени, но как только мы получаем осмысленный результат, нам приходится его проверять, часто с помощью наземного персонала, которого по очевидным причинам у нас не так уж много.
А пока что советую не забывать, на чем основан наш договор, – до того, как ты улетишь, Питер должен стать Гегемоном не только по названию, но и фактически. Ты спрашивал, что является для меня критерием успеха. Так вот, ты можешь улететь, когда Питер получит надежный контроль над более чем половиной населения мира или будет обладать достаточной военной силой, чтобы обеспечить победу над любым потенциальным противником, даже если его армию возглавляет выпускник Боевой школы.
Так что, Боб, мы ожидаем, что ты отправишься в Руанду. Мы – твоя единственная надежда, а ты – наша. Мы можем помочь тебе и твоим детям остаться в живых и рассчитываем, что ты окажешь содействие Питеру, чтобы он одержал верх, добившись единства и всеобщего мира. Выполнение твоей задачи начинается с того, чтобы обеспечить Питера несокрушимой военной силой, а нашей – с того, чтобы найти твоих детей.
Как и ты, я уповаю на то, что результаты будут достигнуты.
Когда-то Алай считал, что, как только в его власти окажется комплекс в Дамаске, ничто не помешает ему править, как подобает халифу.
Ему потребовалось не так уж много времени, чтобы убедиться в обратном.
Во дворце ему беспрекословно подчинялись все, включая телохранителей. Но как только он пытался выйти за его пределы, даже просто проехаться по Дамаску, доверенные лица начинали упрашивать его этого не делать.
– Это небезопасно, – убеждал Иван Ланковский. – Когда вы избавились от тех, кто вами управлял, их друзей охватила паника. А среди их друзей есть и те, кто командует нашими войсками по всему миру.
– Во время войны они действовали по моему плану, – возразил Алай. – Я считал их преданными халифу.
– Они были преданы победе, – поправил Иван. – Ваш план был великолепен. И вы… были членом джиша Эндера, его самым близким другом. Естественно, они действовали по вашему плану.
– То есть они верили в меня как выпускника Боевой школы, но не как в халифа?
– Они верили в вас как в халифа, но, скорее, как в номинального, который выступает с туманными религиозными рассуждениями и ободряющими речами, в то время как всю неприятную работу вроде принятия решений и отдачи команд выполняют ваши визири и военачальники.
– Как далеко простирается их власть? – спросил Алай.
– Никто не знает, – ответил Иван. – Здесь, в Дамаске, ваши преданные слуги схватили и уничтожили несколько десятков агентов. Но я бы не позволил вам сесть в Дамаске на самолет – хоть военный, хоть коммерческий.
– Что ж, если я не могу доверять мусульманам – перевезите меня через Голанские высоты в Израиль. А оттуда я улечу на израильском самолете.
– Те, кто отказывается подчиняться вам в Индии, заявляют, что наш союз с сионистами – оскорбление Аллаха.
– Они хотят, чтобы снова начался кошмар?
– Они тоскуют по старым добрым временам.
– Да, когда мусульманские армии подвергались унижениям налево и направо, а мир боялся мусульман, ибо слишком многих невинных убивали во имя Аллаха.
– Зачем вам спорить со мной? – усмехнулся Иван.
– Что ж, Иван, – сказал Алай, – когда-нибудь мои враги закончат свое дело в Индии – либо победят, либо проиграют. В любом случае они явятся сюда, обезумевшие от победы или поражения – не важно, от чего именно. И в любом случае, если я останусь здесь, погибну, тебе не кажется?
– Со всей определенностью, мой господин. Так что нам придется придумать, как вас отсюда вытащить.
– Никаких планов?
– Планов множество, – ответил Иван, – но все они касаются спасения вашей жизни, а не спасения халифата.
– Если я сбегу – халифат падет.
– А если вы останетесь – халифат ваш, пока вы живы.
– Что ж, Иван, – рассмеялся Алай, – ты неплохо все проанализировал. Так что выбора у меня нет. Придется отправиться к моим врагам и уничтожить их.
– Предлагаю воспользоваться ковром-самолетом как самым надежным средством транспорта.
– Думаешь, только джинн может доставить меня в Индию к генералу Раджаму?
– Живым – да.
– Тогда я должен связаться со своим джинном, – сказал Алай.
– Подходящее ли сейчас время? – спросил Иван. – После того как во всех сетях и на всех каналах появилось видео этой сумасшедшей, Раджам вне себя от злости.
– Как раз самое подходящее, – возразил Алай. – Кстати, Иван, не знаешь, почему Раджама называют прозвищем Андарий?
– Вам поможет, если я отвечу, что он сам выбрал прозвище Толстый Канат?
– Ага. Значит, к его упорству или силе это не относится?
– Он утверждает, что относится. По крайней мере, к силе определенной части его тела.
– И все же… канат мягок.
– Толстый канат не может быть мягким.
– Толстый канат столь же мягок, как и любой другой, – сказал Алай. – Если только он не слишком короток.
Иван рассмеялся:
– Постараюсь не забыть повторить эту шутку на похоронах Раджама.
– Только не повторяй ее на моих.
– На ваших похоронах меня не будет, – заявил Иван. – Разве что в общей могиле.