– Как поступил Сурьявонг, когда Ахилл приказал ему убить тебя?
– Дал ему нож и велел защищаться, – кивнул Боб. – Но станет ли МФ вам подчиняться? Если вы полагаетесь на репутацию Мэйзера Рэкхема – не забывайте, что вряд ли кто-то знает, что вы живы.
– Я полагаюсь на то, что МФ живет по кодексу чести, который с самого начала вбивают в голову каждому солдату. Никакого вмешательства в дела Земли.
– Даже если вы сами нарушаете этот кодекс?
– Мы не вмешиваемся, – сказал Рэкхем. – Ни войсками, ни кораблями. Всего лишь чуть-чуть информации, то тут, то там. Толика денег и совсем немножко вербовки. Помоги нам, Боб, – пока ты еще на Земле. Как только будешь готов лететь, мы тебя сразу же отправим. Но пока ты здесь…
– Что, если я не считаю Питера столь порядочным человеком, как думаете вы?
– Он лучше Ахилла.
– Август тоже был лучше, – сказал Боб. – Но он положил начало правлению Нерона и Калигулы.
– Он положил начало империи, которая пережила Нерона и Калигулу, просуществовав в той или иной форме полтора тысячелетия.
– Думаете, и Питер такой же?
– Думаем, – ответил Рэкхем. – Я думаю.
– Если вы отдаете себе отчет в том, что Питер не станет делать ничего из того, что я ему скажу, не станет слушать ни меня, ни кого-либо еще и будет совершать идиотские ошибки, которые я не смогу предотвратить, тогда… да. Я ему помогу – насколько он позволит мне ему помочь.
– Больше мы ни о чем не просим.
– Но для меня главным все равно остается найти детей.
– Как насчет того, – сказал Рэкхем, – что мы сообщим тебе, где сейчас Волеску?
– Вы знаете?
– Он в одном из наших убежищ.
– Он согласился на защиту МФ?
– Он считает, что это часть старой сети Ахилла.
– А на самом деле?
– Кто-то, вероятно, лишил его всех ресурсов.
– Для этого они должны были знать, где эти ресурсы находятся.
– Кто, по-твоему, обеспечивает работу всех спутников связи? – спросил Рэкхем.
– Значит, МФ ведет шпионскую деятельность на Земле?
– Точно так же, как мать шпионит за играющими во дворе детьми.
– Спасибо, что заботишься о нас, мамочка.
Рэкхем наклонился вперед:
– Боб, мы строим планы, но знаем, что можем потерпеть неудачу. В конечном счете все сводится к одному. Мы видели, как люди проявляют свои лучшие качества, и считаем, что человечество достойно спасения.
– Даже если вам не обойтись без помощи нелюдей вроде меня?
– Боб, когда я говорю о людях, проявивших свои лучшие качества, как думаешь, кого я имею в виду?
– Эндера Виггина, – ответил Боб.
– И Джулиана Дельфики, – добавил Рэкхем. – Еще одного маленького мальчика, которому мы доверили спасение мира.
Боб покачал головой и встал.
– Не такого уж теперь и маленького, – сказал он. – К тому же умирающего. Но я принимаю ваше предложение, поскольку оно дает надежду моей небольшой семье. А никакой другой надежды у меня нет. Скажите мне, где Волеску, и я с ним встречусь.
– Тебе придется все делать самому. Мы не можем привлекать агентов МФ.
– Дайте мне адрес, а я займусь остальным.
Бобу снова пришлось пригнуться, чтобы выйти из комнаты. Пока он шел через парк к своему кабинету в комплексе Гегемонии, его била дрожь. В битве за власть предстояло столкнуться двум могущественным армиям. А горстка людей, даже не находившихся на Земле, намеревалась использовать эти армии в собственных целях.
«Они – Архимеды, собирающиеся сдвинуть Землю, поскольку наконец-то нашли достаточно большой рычаг. И рычаг этот – я.
Вот только я не настолько велик, как они думают. Не настолько велик, как мог бы показаться. Ничего у них не выйдет.
И все же – возможно, стоит попробовать.
Так что пусть используют меня, пытаясь столкнуть мир людей с его древнего пути конкуренции и войны. А я использую их, пытаясь спасти мою жизнь и жизнь моих детей, у которых та же болезнь.
Но шансов, что удастся и то и другое, намного меньше, чем у Земли столкнуться с гигантским метеоритом. Хотя, вероятно, у них уже есть план, как предотвратить удар. Вероятно, у них есть план на любой случай. Даже тот, к которому они смогут прибегнуть, если… когда… я обману их ожидания».
5. Шива
От: Figurehead%[email protected]
Кому: PeterWiggin%[email protected]
Пароль: ********
Тема: От мамы
После стольких лет, что я играла роль Мадонны в твоей маленькой Пьете[4], мне пришло в голову, что я все же могла бы кое-что прошептать в твои столь занятые уши.
С тех пор как Ахилл устроил небольшую авантюру с похищением, в арсенале каждой страны появилось не такое уж секретное оружие – группа выпускников Боевой школы, которых им удалось собрать, удержать при себе и использовать в своих целях. Сейчас даже еще хуже – Алай стал халифом не только по названию, но и фактически. Хань Цзы – император Китая. Вирломи… кто она теперь, богиня? По крайней мере, именно такие слухи доходили до меня из Индии.
И теперь они пойдут войной друг на друга.
А чем занимаешься ты? Делаешь ставки на победителя и выбираешь, на чьей стороне?
Все человечество обязано своим существованием этим детям, многие из которых были друзьями Эндера и такими же солдатами, как он сам. Мы лишили их детства. Когда у них появится жизнь, которую они смогут назвать своей собственной?
Питер, я читала исторические труды. Люди, подобные Чингисхану и Александру, не знали нормального детства, и вся их жизнь была посвящена войне. И знаешь, это их изуродовало. Всю свою жизнь они были несчастны. Александр не знал, кем он станет, если прекратит завоевывать другие народы. Он умер бы, если бы перестал двигаться вперед, убивая всех на своем пути.
Так как насчет того, чтобы дать этим детям свободу? Ты никогда об этом не думал? Поговори с Граффом. Он тебя выслушает. Дай этим детям выход. Шанс. Жизнь. Хотя бы только потому, что они – друзья Эндрю. Они такие же, как Эндрю. И они не выбирали для себя Боевую школу.
Ты же не учился в Боевой школе. Ты добровольно вызвался спасти мир. Так что должен остаться и исполнить свой долг.
Твоя любящая и всегда готовая поддержать мама.
На экране появилось лицо женщины в простой поношенной одежде индийской крестьянки. Но она держалась подобно представительнице высшей касты – понятия, которое существовало до сих пор, несмотря на давний запрет любых внешних проявлений кастовых различий.
Питер ее не знал. Но Петра знала.
– Это Вирломи.
– Она ни разу не показывала своего лица, – сказал Боб. – До сегодняшнего дня.
– Интересно, – заметила Петра, – скольким тысячам людей в Индии уже известно ее лицо?
– Давай послушаем, – сказал Питер, кликая по кнопке воспроизведения.
– Не может уверовать в Бога тот, у кого нет выбора. И потому индусы – истинно правоверные, ибо они могут отказаться от индуизма и никто не причинит им вреда. По той же причине в мире нет истинных мусульман, ибо они не могут отказаться от своей веры. Если мусульманин попытается стать индуистом, христианином или даже просто неверующим, какой-нибудь мусульманский фанатик обязательно его убьет.
На экране мелькнули изображения обезглавленных тел – хорошо известная, но вполне действенная пропаганда.
– Ислам – религия, у которой нет верующих, – продолжала Вирломи. – Есть лишь те, кто вынужден называть себя мусульманами и жить по мусульманским законам под страхом смерти.
Появились стандартные картинки коленопреклоненных молящихся толп – те же, что часто использовались с целью показать набожность мусульманского населения. Но сейчас, на фоне комментария Вирломи, они казались марионетками, совершавшими однообразные движения исключительно из страха.
На экране вновь возникло ее лицо.
– Халиф Алай, мы приветствовали твои войска как освободителей. Мы занимались саботажем, шпионили, перекрывали пути снабжения китайцев, чтобы помочь тебе победить нашего врага. Но похоже, твои последователи считают, что завоевали Индию, а не освободили нас. Вы не завоевали Индию, и вам никогда ее не завоевать.
Видео на экране сменилось другим: оборванные индийские крестьяне с современным китайским оружием, марширующие, подобно солдатам старых времен.
– Мы не нуждаемся в лживых солдатах ислама. Мы не нуждаемся в лживых мусульманских проповедниках. Мы никогда не согласимся с мусульманским присутствием на индийской земле, пока ислам не станет истинной религией, дав людям свободу безнаказанно от него отказаться.
Опять появилось лицо Вирломи.
– Думаете, ваша могущественная армия сможет завоевать Индию? В таком случае вы не знаете могущества Бога, ибо Бог всегда помогает тем, кто защищает свою родину. Любой мусульманин, убитый нами на индийской земле, отправится прямиком в ад, ибо он служит не Аллаху – он служит шайтану. Любой имам, который говорит иначе, – лжец и сам шайтан. Тот, кто его послушает, – обречен. Будьте истинными мусульманами, вернитесь домой к своим семьям и живите в мире. И дайте нам жить в мире со своими семьями на нашей собственной земле.
Несмотря на проклятия и угрозы в ее словах, лицо ее оставалось спокойным и безмятежным. Она даже улыбалась. Питер подумал, что, скорее всего, она много часов и дней репетировала улыбку перед зеркалом – сейчас она выглядела как настоящая богиня, хотя сам он никогда богинь не видел и не мог знать, каковы они на вид. От нее словно исходило сияние. Какие-то фокусы со светом?
– Я благословляю Индию. Благословляю Великую Индийскую стену. Благословляю солдат, сражающихся за Индию. Благословляю крестьян, которые кормят Индию. Благословляю женщин, которые рожают детей для Индии, воспитывая их настоящими мужчинами и женщинами. Благословляю великие державы Земли, объединившиеся, чтобы помочь нам вернуть украденную свободу. Благословляю индийцев Пакистана, принявших ложную религию ислама, – сделайте ее истинной, вернувшись домой и позволив нам самим решать, хотим ли мы быть мусульманами. Тогда мы будем жить с вами в мире и Бог вас благословит.
И превыше всего я благословляю халифа Алая, – продолжала она. – О благородный сердцем, докажи, что я ошибаюсь. Сделай ислам истинной религией, дав свободу всем мусульманам. Настоящие мусульмане появятся на Земле лишь тогда, когда смогут сами решать, хотят ли они ими быть. Дай своему народу свободу служить Богу, а не пребывать в плену страха и ненависти. Не став завоевателем Индии, ты станешь ее другом. Но если ты намерен стать завоевателем Индии – ты превратишься в ничто в глазах Аллаха.
Из ее глаз скатились по щекам крупные слезы. Все происходило в одном кадре – значит, слезы были вполне настоящими. «Что за актриса!» – подумал Питер.
– О халиф Алай, как же мне хотелось бы обнять тебя как брата и друга! Почему твои слуги ведут со мной войну?
Сделав ряд странных движений руками, она приложила три пальца тыльной стороной ко лбу.
– Я – Мать-Индия, – сказала она. – Сражайтесь за меня, дети мои.
Видео закончилось, но изображение осталось на экране.
Питер перевел взгляд с Боба на Петру и обратно.
– У меня один простой вопрос. Она что, сумасшедшая? Действительно верит, будто она богиня? И ее слова подействуют?
– Что там было в конце – с пальцами у лба? – спросил Боб.
– Она изобразила на лбу знак Шивы Разрушителя, – ответил Питер. – Призыв к войне. – Он вздохнул. – Их уничтожат.
– Кого? – спросила Петра.
– Ее последователей.
– Алай этого не допустит, – сказал Боб.
– Если он попытается помешать, то проиграет, – отозвался Питер. – Возможно, именно этого она и хочет.
– Нет, – возразила Петра. – Не понимаешь? Мусульманская оккупация Индии полностью основана на снабжении их войск за счет индийского продовольствия и денег. Но Шива доберется до них первым. Индийцы скорее уничтожат собственные посевы, чем позволят, чтобы те достались мусульманам.
– Тогда они умрут от голода, – заметил Питер.
– И примут в себя немало пуль, – добавила Петра. – И немало обезглавленных тел индусов усеют землю. Но потом у мусульман закончатся пули, и они поймут, что новых им не получить, поскольку все дороги перекрыты. И на каждого убитого ими индуса найдется десяток готовых убить их голыми руками. Вирломи прекрасно знает свою страну и свой народ.
– И все это ты поняла, – спросил Питер, – после того как несколько месяцев провела в плену в Индии?
– Индию никогда не вели на войну боги, – ответила Петра. – И Индия никогда не шла на войну полностью единой.
– Партизанская война? – настаивал Питер.
– Вот увидишь, – сказала Петра. – Вирломи знает, что делает.
– Она даже не была в джише Эндера, – возразил Питер. – Зато Алай был. Так что он умнее, не так ли?
Петра и Боб переглянулись.
– Питер, дело вовсе не в мозгах, – объяснил Боб. – Дело в том, какие карты у тебя на руках.
– У Вирломи карты сильнее, – добавила Петра.
– Как-то не замечаю, – проговорил Питер. – Что я упустил?
– Хань Цзы не станет сидеть на месте, пока мусульманские войска пытаются покорить Индию. Пути снабжения мусульман идут или через обширную азиатскую пустыню, или через Индию, или по морю из Индонезии. Если отрезать индийский путь, как долго сможет Алай сохранять численность войск, достаточную, чтобы сдерживать Хань Цзы?
Питер кивнул:
– Значит, ты думаешь, что у Алая закончатся еда и пули, прежде чем у Вирломи закончатся индийцы?
– Мне кажется, – сказал Боб, – что мы только что стали свидетелями брачного предложения.
Питер рассмеялся. Но, поскольку Боб и Петра не смеялись…
– Ты о чем?
– Вирломи – это и есть Индия, – объяснил Боб. – Она сама только что это сказала. А Хань Цзы – Китай. Алай – ислам. Так кто выступит против всего мира? Индия с Китаем или ислам с Индией? Кто сумеет убедить в необходимости подобного брака собственный народ? Чей трон встанет рядом с троном Индии? В любом случае объединится больше половины населения мира.
Питер закрыл глаза:
– Значит, ни то ни другое нас не устраивает.
– Не беспокойся, – сказал Боб. – Что бы ни случилось, это ненадолго.
– Ты не всегда прав, – заметил Питер. – И не можешь заглядывать столь далеко.
Боб пожал плечами:
– Мне все равно. Я так или иначе не доживу.
Негромко зарычав, Петра встала и начала расхаживать по комнате.
– Не знаю, что делать, – признался Питер. – Я пытался поговорить с Алаем, но все, чего добился, – спровоцировал государственный переворот. Вернее, это сделала Петра. – Он не скрывал досады. – Я хотел, чтобы он призвал свой народ к порядку, но тот уже неуправляем. Они жарят коров на улицах Мадраса и Бомбея, а потом убивают восставших индусов. Они отрубают голову любому индийцу, которого кто-либо обвинит в отречении от ислама – или даже в том, что он внук отрекшегося от ислама. Разве я могу просто сидеть и наблюдать, как мир скатывается в войну?
– Я думала, это часть твоего плана, – огрызнулась Петра. – Чтобы ты мог выглядеть незаменимым.
– У меня нет никаких великих планов, – отрезал Питер. – Я просто… реагирую. И я прошу совета у тебя, вместо того чтобы придумывать что-то самому, поскольку в последний раз, когда я не послушал тебя, дело закончилось катастрофой. Но теперь я понял, что посоветовать тебе на самом деле нечего. Одни лишь догадки и предположения.
– Извини, – бросил Боб. – Мне не пришло в голову, что ты просил совета.
– Что ж – я его прошу, – ответил Питер.
– Вот мой совет, – сказал Боб. – Твоя цель – вовсе не избежать войны.
– Как раз нет, – возразил Питер.
Боб закатил глаза:
– Ты, вообще, слушаешь?
– Слушаю.
– Твоя цель – установить новый порядок, при котором война между народами станет невозможна. Но прежде, чем возникнет подобная утопия, людям придется пережить достаточно войн, чтобы по-настоящему понять, чего они отчаянно стремятся избежать.
– Я не собираюсь поощрять войну, – заявил Питер. – Это полностью дискредитирует меня как миротворца. Я взялся за это, потому что я Локк!
– Если перестанешь возражать и послушаешь, – сказала Петра, – в конце концов поймешь, что советует тебе Боб.
– Все-таки я великий стратег, – криво усмехнулся Боб. – И самый рослый во всем комплексе Гегемонии.
– Слушаю, – повторил Питер.
– Ты прав – поощрять войну ты не можешь. Но ты также не в силах остановить войны, которые невозможно остановить. Если кто-то увидит, что ты попытался это сделать и потерпел поражение, – тебя сочтут слабым. Локк сумел добиться мира между Варшавским договором и Западом только потому, что ни одна из сторон не хотела войны. Америка желала оставаться дома и делать деньги, а Россия предпочитала не рисковать, опасаясь спровоцировать вмешательство МФ. О мире можно договориться только тогда, когда его хотят обе стороны – настолько, что готовы ради него чем-то поступиться. Сейчас же договариваться не хочет никто. Индийцы не могут – они оккупированы, а их оккупанты не считают, будто те представляют какую-то угрозу. Китайцы не могут – ни один китайский правитель чисто по политическим причинам никогда не согласится на иные границы, чем рубежи Великого Китая. А Алай не может, потому что его собственный народ настолько упоен победой, что не видит никаких причин уступать.
– Значит, мне ничего не делать?
– Ты организуешь помощь пострадавшим от голода в Индии, – сказала Петра.
– Голода, который собирается вызвать Вирломи?
Петра пожала плечами.
– В таком случае подожду, пока всех не начнет тошнить от войны, – заявил Питер.
– Нет, – сказал Боб. – Ты подождешь ровно до того момента, когда станет возможен мир. А если будешь слишком долго тянуть – накопится столько злобы, что о мире можно забыть.
– И как я узнаю, когда наступит этот момент?
– Понятия не имею.
– Это же вы у нас умные, – сказал Питер. – Все так говорят.
– Хватит скромничать, – бросила Петра. – Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. Чего ты злишься? Какой бы план мы ни придумали, он рассыплется в прах, как только кто-нибудь сделает шаг, которого нет в нашем сценарии.