– Каким образом? – Лео тяжело опустился на траву и перевел дух.
– С помощью того самого лишайника, из которого мы производим Чу-Зи, – ответил Элдрич. – Оно совсем не похоже на твое хваленое Кэн-Ди. Что может дать людям Кэн-Ди? Минутное забвение? Бегство в страну грез? Кому все это будет нужно теперь? Теперь, когда я вернулся к вам!
– Предположим, что ты в чем-то прав, – усмехнулся Лео. – Но если ты считаешь, что у нас найдутся такие чудаки, которые выложат свои кровные скины за это… – Он показал на глюка. Зверюга продолжала бродить неподалеку, то и дело постреливая в Лео откровенно хищным взглядом. – Значит, ты лишился не только тела, но и рассудка!
– Тут особый случай! Я хотел доказать тебе, что ты имеешь дело не с химерами, но с реальностью! Для этой цели физическая боль и страх подходят как нельзя лучше. Глюки мгновенно смогли убедить тебя в подлинности происходящего! Они действительно могли убить тебя. И твоя смерть здесь была бы истинной смертью, понимаешь? Разве с Кэн-Ди такое возможно? – Ситуация явно забавляла Элдрича. – Когда я открыл этот лишайник, изумлению моему не было предела. Еще бы! Я ведь прожил за это время целую сотню лет! Мне помогали их медики. Я принимал Чу-Зи и орально, и анально, и внутривенно. Я воскуривал его и вдыхал дым, я растворял его в воде и пробовал на себе действие растворов разной концентрации. Короче говоря, принимал всеми мыслимыми и немыслимыми способами. На самих проксов снадобье почти не действует. Для них оно – что-то вроде нашего табака, понимаешь? А хочешь, я поведаю тебе о вещах еще более любопытных?
– Не очень-то.
Элдрич присел на корточки рядом с Булеро и принялся поигрывать тростью, не спуская глаз с голодного глюка. Лео заметил, что вместо руки у Палмера протез.
– Когда мы вернемся в наши прежние тела… Слово «прежние» я употребил не случайно, скоро ты в этом убедишься. Так вот, ты обнаружишь, что для них не прошло и мгновения! Мы можем провести здесь и пятьдесят лет. Это ничего не изменит. В любом случае мы вернемся на мою лунную виллу. При этом сторонние наблюдатели даже не заметят, что в течение какого-то времени мы отсутствовали. Представляешь?! Самое большее, что они смогут заметить, так это слабое подрагивание век!
– А чем же определяется продолжительность нашего пребывания здесь? – поинтересовался Лео.
– Нашим отношением к происходящему. Доза на это никак не влияет. Мы можем вернуться назад, стоит нам этого захотеть. Легко сделать вывод…
– Чушь какая! Будь так, меня давно бы отсюда вынесло!
– Нет, – возразил Элдрич. – Дело в том, что этот… этот мир создан не вами, а мной. Он принадлежит только мне – и этот простор, и эти глюки – все здесь мое. – Он описал тростью широкую дугу. – Все, что вы здесь видите, включая и ваше собственное тело.
– Мое тело? – Лео опустил голову и оглядел себя. Тело как тело. Вполне привычное, родное и знакомое. Сомнений быть не может, это именно его тело, но никак не тело Элдрича.
– Я повелел тебе предстать предо мною в том же обличье, в каком ты являл себя в нашем мире. Именно названная возможность позволила мне склонить на нашу сторону Хепберн-Гильберта. Ты можешь воплотиться во что угодно. Все определяется желанием, которое, как ты теперь понимаешь, принадлежит не только тебе. Хепберн-Гильберт – буддист, и поэтому Чу-Зи устраивает его как нельзя лучше. Оно абсолютно адекватно его концепции мироздания.
– Так вот почему ООН легко проглотило наживку! – воскликнул Лео. Многое тут же стало понятным.
– С помощью Чу-Зи человек может странствовать по мирам, переходя из одной формы в другую: стать клопом, учителем физики, соколом, бациллой, шлюхой с Монмартра 1904 года…
– И даже глюком, – добавил Лео. – Одного только понять не могу, кто из нас глюк?
– Очень просто. Данный глюк является частью меня. На самом деле можно стать кем угодно. Попробуй сам. Ты должен сосредоточиться на каком-то аспекте своей самости. Он воплотится в конкретную материальную форму автоматически, овеществляя самое себя, и только.
– Проще некуда, – буркнул в ответ Лео, пытаясь хоть как-то сосредоточиться. Не прошло и минуты, как неподалеку появилось диковинное строение из проволочек, прутиков и решеток.
– Что это еще за чертовщина? – изумился Лео.
– Это – глюколовка. – Элдрич захохотал. – Очень хорошо! Только не вздумай устраивать подобного и для меня! Я тебе еще не все сказал, слышишь?
Глюк подошел к ловушке и принялся обнюхивать ее со всех сторон. Увидев перед собой открытый лаз, он полез внутрь и тут же поплатился. Ловушка, сухо щелкнув, захлопнулась. В следующее мгновение он превратился в маленькое облачко дыма, быстро растаявшее на ветру…
Воздух перед Лео затрепетал, и в руки его упала небольшая книга в черном кожаном переплете. Лео перелистал ее и, удовлетворенно хмыкнув, положил себе на колени.
– Это еще что такое? – полюбопытствовал Элдрич.
– Это – Библия. Надеюсь, она мне поможет.
– Только не здесь, – усмехнулся Элдрич. – Здесь единственный правитель – я. – Он взмахнул рукой, и книга тотчас исчезла. – Вот попадешь в свой мир – делай с ним все, что угодно. Можешь завалить его Библиями, если уж они тебе так нравятся. Ты только подумай! Станешь подлинным творцом! И не только ты, то же самое произойдет со всеми! Скоро – скоро настанет счастливое время! Разумеется, помимо прочего, мы будем производить и свои комплекты, дабы облегчить переход из одного мира в другой. Но это никоим образом не поставит Чу-Зи в зависимость от игрушек. Нет! Комплект будет играть роль ритуальную, и не более того! Он будет нашим символом, нашей эмблемой! Кэн-Ди и Чу-Зи столкнутся на равных условиях. Мы не собираемся проводить какой-то особой рекламной кампании. Пусть все решится в честной борьбе! Религия, сам понимаешь, штука тонкая. Лучше не задевать чувств верующих, правда? Пусть они сами во всем разберутся. Они пару раз испробуют Чу-Зи и убедятся, что опыт посещения другого мира не обладает временной длительностью в обыденном мире. К тому же открывшийся новый мир куда реальнее привычного бытия.
– После Кэн-Ди многие испытывают примерно то же самое, – сказал Лео. – Они верят в то, что Кэн-Ди позволяет им перенестись на подлинную Землю.
– Фанатики! – поморщился Элдрич. – Чистой воды галлюцинации, и не более того! На деле не существует ни Прыткой Пэт, ни Уолта Эссекса. Атрибутика видений ограничивается составом комплекта, о прочем я и не говорю. Если на кухне у Пэт нет автоматической мойки, ее не будет и в той кухне, куда попадет любитель Кэн-Ди, верно? Далее. Сторонний наблюдатель может засвидетельствовать, что во время сеанса куклы остаются неподвижными. Соответственно глупо говорить о том, будто фигурки оживают. И еще, легко можно показать…
– Попробуй объяснить то же самое им! – усмехнулся Лео. – Я нисколько не сомневаюсь в их верности Кэн-Ди и Прыткой Пэт. Я не могу даже представить, как они расстаются с комплектами…
– Об этом скажу тебе я. Как бы хорошо ни было Пэт и Уолту, рано или поздно им приходится расставаться. Сказка кончается, и они вновь возвращаются в родные трущобы. Так? Ты можешь вообразить себе, что они при этом испытывают? После двадцати минут, исполненных неги и блаженства, ты вдруг оказываешься в гнусной продувной дыре, где-нибудь на Ганимеде! Я думаю, подобное потрясение ты запомнишь на всю оставшуюся жизнь!
– Н-да…
– И это далеко не все! Когда минутной свободе приходит конец, колонист уже не принадлежит самому себе. Он возвращается в свою убогую реальность, но при этом в мыслях он только там – на вожделенной Земле! Он совершенно деморализован, он теряет и то немногое, чем обладал… Совсем иная картина наблюдается при использовании Чу-Зи.
Элдрич внезапно замолчал. Лео не слушал его – он был занят постройкой нового сооружения.
В воздухе возникла лестница, ведущая к светящейся арке.
– И куда же она ведет? – изумился Элдрич.
– Прямиком в Нью-Йорк, – ответил Лео. – Я должен оказаться в правлении «Пэт-Комплект». – Он взбежал на лесенку. – Элдрич, мне почему-то кажется, что с твоим Чу-Зи нелады. Боюсь, поймем мы это слишком поздно. – Он поднимался все выше и выше и вдруг вспомнил о Монике. Вряд ли в мире Палмера Элдрича девочка чувствовала себя уютно. Булеро остановился.
– А как же девочка?
Элдрич по-прежнему сидел на травке, беззаботно поигрывая тросточкой.
– Глюки ее не тронут?
– Этой девочкой был я, – отозвался Элдрич. – Я уже пытался тебе объяснить. Здесь, в этом мире, ты имеешь дело с подлинными перевоплощениями. Здесь смерть уже не властна над тобой!
Лео зажмурился.
«Вон оно как… Тот-то девочка показалась мне такой знакомой…» Он открыл глаза и посмотрел вниз. Элдрича там уже не было. Вместо него на травке сидела Моника с чемоданчиком, набитым доктором Смайлом, Элдрич оказался прав.
Он сказал – она сказала – они сказали – чистую правду.
Он сказал – она сказала – они сказали – чистую правду.
Лео вздохнул и стал спускаться вниз.
– Я рада, что ты не ушел, Лео! – закричала Моника. – С такими продвинутыми людьми, как ты, нечасто приходится беседовать! – Она похлопала по чемоданчику: – Я вернулась и прихватила его с собой, он очень боится глюков. – Девочка посмотрела на глюколовку. – А ты, я смотрю, времени зря не терял. Мне, честно говоря, такое даже и в голову не приходило. Я просто от них убегала. Непроизвольная диэнцефалическая реакция, сам понимаешь…
Лео нерешительно пробормотал:
– Ты ведь Палмер, верно? Я имею в виду внутри, там, в глубине…
– Вспомни, что говорили об этом в средние века. Всякие там субстанция и акциденция. Моя сущность изъявляет себя посредством тела ребенка. Если мы рассмотрим пресуществление…
– Все понятно, – перебил Элдрича Лео. – Я верю, что ты это ты. Но мне по-прежнему не нравится это место. Эти глюки…
– Только не подумай, что они вызваны Чу-Зи, – сказала девочка. – Во всем виновата одна лишь я. Они порождены моим сознанием, но никак не лишайником. И вообще, разве может существовать в мире только хорошее? В каком-то смысле я даже люблю своих глюков. В них есть нечто такое…
– Бог с ними, с глюками. Лучше ответь мне на такой вопрос. Предположим, я тоже займусь сотворением своего собственного мира. Во мне наверняка существует масса негативного, верно? Так вот… Значит ли это, что названное негативное обязательно примет участие в порождении моей Вселенной, что оно так или иначе воплотится в ней? С Пэт-комплектами все обстояло куда проще. Все приметы и законы того мира задавались заранее, и это страховало участников сеансов от всякого рода неприятностей и неожиданностей.
Моника удивленно пожала плечами.
– Как сотворил, так и устранил! Честно говоря, с проблемами такого рода ты бы не столкнулся. Пусть уж все остается как есть! Зачем что-то менять? Кому мешают те же самые глюки? Ведь в твоем мире, кроме тебя самого… – Девочка внезапно замолчала, испуганно прижав к губам свои пухлые ручки.
– Выходит, каждый человек оказывается в собственном мире? – спросил Лео. – С Кэн-Ди все обстоит иначе. Женщины всегда воплощаются в Пэт, мужчины в Уолта. Иных возможностей попросту не существует. Кстати, если верить твоим последним словам, то выходит, тебя здесь нет.
«Или меня здесь нет», – подумал он уже про себя.
Девочка внимательно посмотрела на Булеро, пытаясь понять скрытый смысл последней фразы.
– Мы не принимали Чу-Зи, – прошептал Лео. – Все, что я вижу и слышу, – результат внушения. Всего этого нет. Мы находимся там же, где и прежде. Я имею в виду твое лунное поместье. Никакого нового мира Чу-Зи не создает, и ты, Элдрич, прекрасно знаешь об этом! О каких-то перевоплощениях можно даже и не говорить! Здесь все – иллюзия, здесь все – обман!
Ребенок смотрел на него не мигая. Взгляд его был холоден и пуст.
– Ну давай, Палмер, валяй! – подзуживал Лео. – Скажи мне, что происходит на самом деле.
– Я уже все сказал! – прохрипела Моника.
– Мир Пэт куда реальней! Но даже в его реальности мы не можем быть уверены. Правильно? То ли мы имеем дело с чем-то предметным, то ли с галлюцинациями. Здесь же и говорить не о чем. Совершенно очевидно – обыкновенное внушение.
– Ты ошибаешься, – покачала головой девочка. – Уж лучше бы ты поверил мне. В противном случае ты не сможешь выбраться из этого мира живым…
– В воображаемом мире умереть невозможно! – возразил Лео. – Ну а если ты все-таки умрешь там, то тут же родишься вновь. Только и делов! Нет, с меня хватит, я возвращаюсь в «Лэйаутс».
Он вновь направился к лестнице.
– Давай-давай, – послышался детский голос. – Посмотрим, куда она тебя приведет.
Лео поднялся по лесенке и нырнул в залитый слепящим светом овал люка.
Палящее солнце стояло в зените. Лео юркнул под козырек ближайшего парадного. И тут же к нему спланировал реактивный кэб.
– Куда желаете, сэр? Вы выбрали для прогулок не самое лучшее время. Близится полдень.
– Да, да, благодарю вас. «Лэйаутс», пожалуйста, – еле слышно пробормотал Лео и, забравшись в кэб, рухнул на прохладное сиденье. Кэб послушно взмыл в небо и едва ли не тут же, попав в замкнутое поле главного корпуса правления компании, начал снижаться. Оказавшись в своей приемной, Лео распорядился:
– Мисс Глисон, срочно свяжитесь с Майерсоном. Выясните, почему он даже не попытался спасти меня.
– Спасти? – изумилась мисс Глисон, прошествовав за своим шефом в его кабинет. – В чем дело, господин Булеро? Куда вы запропали и каким…
– Все, хватит. Мне нужен Майерсон.
Лео сел за знакомый стол и довольно откинулся на спинку кресла. «К черту Элдрича», – мысленно произнес он, доставая из ящика стола свою любимую английскую трубку, вырезанную из верескового корня, и коробку с табаком «Сэйл».
Не успел он раскурить трубку, как в дверях робко появился Барни Майерсон.
– Ну? – хмыкнул Лео, яростно попыхивая трубкой.
– Я, – пробормотал Барни и беспомощно оглянулся на появившуюся вслед за ним мисс Фьюгейт. – Я… Вы все-таки вернулись…
– Еще бы я не вернулся! Для этого мне пришлось выстроить лестницу. А теперь ответьте мне, почему вы не предприняли никаких действий? Я полагаю, ответить на этот вопрос вы не сможете. Только не надо корчить из себя идиота. Ладно… Теперь я знаю, что такое Чу-Зи – и это главное. С Кэн-Ди оно и сравниться не может. На этот счет у меня нет и тени сомнения. Обычный галлюцинаторный опыт – только и всего. Теперь к делу. Элдрич сторговал ООН свой Чу-Зи, сыграв на религиозных предпочтениях доброй половины членов Ассамблеи, включая и этого болвана Хепберн-Гильберта. Он сумел убедить их в том, что наркота вызывает подлинные перерождения. Так вот, все это чушь, Чу-Зи на это не способно. Самое скверное в нем – его солипсизм… Кэн-Ди наделяет индивида ценными интерперсональными переживаниями. Ваши соседи… – Лео неожиданно замолк и раздраженно поинтересовался: —Мисс Фьюгейт! Куда это вы все время пялитесь?
– Простите, господин Булеро, – пролепетала Рони Фьюгейт, – но под вашим столом кто-то сидит!
Лео заглянул под стол. Возле тумбы действительно сидело странное существо, уставившееся на него своими зелеными глазами.
– Пшел отсюда! – прошипел Лео и, обратившись к Барни, попросил: – Слушай, притащи-ка сюда швабру!
Барни тут же скрылся за дверью.
– Вот те раз – протянул Лео. – Это ж надо, какая гадость… Хотелось бы знать, что все это значит…
Значить это могло лишь то, что Элдрич, принявший образ Моники, был прав… «Посмотрим, куда она тебя приведет…»
Тем временем тварь вылезла из-под стола и преспокойно направилась к двери. В следующее мгновение она протиснулась в щель под дверью и исчезла.
«Жуть какая. Хуже всех глюков вместе взятых…»
– Н-да… – произнес Лео. – Итак, мисс Фьюгейт, вы можете вернуться в свой кабинет. Обсуждать Чу-Зи в подобной обстановке вряд ли имеет смысл, ибо в данный момент я беседую единственно сам с собой.
Лео устало вздохнул. Да, ничего не скажешь, с Элдричем шутки плохи… Никуда ты от него теперь не денешься… Так ведь можно вечно кружить по этому дурацкому миру. Все, как он и говорил. Мир-эрзац. Вот влип, так влип.
– Мисс Фьюгейт, что вам непонятно? Ступайте на свое рабочее место.
Он поднялся из кресла и, подойдя к холодильнику, налил стаканчик холодной минералки. Воображаемая вода для воображаемого тела в присутствии воображаемого сотрудника.
– Кстати, мисс Фьюгейт, – поинтересовался Лео, – вы действительно стали любовницей господина Майерсона?
– Да, господин Булеро, – кивнула Рони, – я ведь уже говорила вам об этом.
– А вот мне вы отказали… Я для вас слишком стар и слишком продвинут. Но в этом мире у меня есть кое-какие способности. Скажем, я могу омолодить свое тело.
«Или состарить тебя. Интересно, что ты на это скажешь…» Лео выпил минералку и швырнул пустой стаканчик в урну. Стараясь не смотреть на мисс Фьюгейт, он мысленно произнес: «Тебе столько же лет, сколько и мне, и даже чуть побольше – скажем, девяносто два… Во всяком случае, в этом мире. Будешь знать, как перечить начальству. Сморщенное иссохшее тело, ни зубов тебе, ни глаз…»
Он услышал странный писк и сдавленный крик:
– Господин Булеро!
«Нет, нет, я передумал. Ты вновь стала такой же, какой и была. Забираю свои слова обратно». Он поднял глаза и посмотрел на то место, где всего минуту назад стояла Рони. Серая паутина, дрожащие ножки бледных поганок, провалы глазниц, поблескивающие белесой жижей, силящейся вновь стать глазами…
– Ты должна стать такой же, какой и была! – воскликнул Лео, зажмурившись. – Скажешь, когда это произойдет.
Шаги. Мужские шаги. В кабинете вновь появился Барни.
– Боже… – ошарашенно ахнул остолбеневший от ужаса Барни.
Так и не открывая глаз, Лео поинтересовался:
– Она так и не приняла свой прежний вид?