— Валенком, — девушка улыбается, едва заметно, уголками губ, в глазах появляется интерес. — Надо же, — тихо говорит она. — Такое уютное, домашнее прозвище.
Верно. Уютное и домашнее. А ещё располагающее к тому, кто его носит, неплохой козырь в игре на доверие. Второй козырь — внешность. Шеф говорит, что с моей простецкой мордой не в «Антивирте» работать, а позировать для сельских пасторалей или иллюстраций к сказкам про недотёпистого Иванушку-дурачка.
— Ты хотела мне кое-что сказать, Настя, — развиваю успех я. — Про свой аккаунт. Насколько он продвинут?
Интерес исчезает из глаз, девушка смежает веки. Настырный, неуклюжий болван, кляну я себя, неужели я всё испортил?… Внезапно она вновь поднимает взгляд. Теперь в нём решительность.
— Очень продвинутый. Третья ступень. Клан Россия. Статус Герцогиня. Вы ведь это хотели знать, капитан Валенок?
Я не обращаю внимания на сарказм и едва сдерживаю готовый вырваться возглас изумления. Третья ступень — невероятно, такого я не мог предположить даже в самых смелых ожиданиях. Сколько же их, чумовых третьей ступени… Десяток. От силы полтора. Выше них лишь три мерзавца-советника и эта гадина, император. Впрочем, возможно, она попросту врёт.
— Я не вру, — устало говорит девушка, словно просканировав мои мысли. — Герцогиня де Шале — это я. Пароли не дам. Впрочем, вам они не помогут, у меня стоит дактилоскоп, без отпечатков пальцев войти невозможно.
— Сколько же ты в игре, девочка? — говорю я сочувственно. И удивлённо ловлю себя на том, что сочувствие — искреннее.
— Девять лет. В последние годы — ежедневно, едва не ежечасно. Вы должны это понимать, такой аккаунт. В него вложено всё. Всё, что у меня есть. И было.
Я понимаю. Не в деталях, конечно, как она, но понимаю. Чудовищная, сумасшедшая власть. Над тысячами несчастных. Да какое там, над десятками тысяч. Постоянное напряжение. Интриги, комплоты, предательства, войны. Виртуальные. Миллионам людей заменившие реал.
— Вы поможете мне?
— Да, — говорю я твёрдо, — помогу. Я должен сейчас уехать. Через три часа вернусь, максимум через четыре. На своей машине, сейчас я на служебной. Готовься, я заберу тебя. Ты можешь мне доверять.
— Кстати, почему? — спрашивает она медленно и как-то очень серьёзно. — На каком основании я должна довериться вам?
— Ты ничего мне не должна, — я достаю из бумажника фотографию. — Так же, как я ничего тебе не должен. На, взгляни. Её звали Верой, на фотке ей двадцать три. В этом возрасте её не стало. Пять лет назад. Её сожрала Чума, так же, как и многих.
— Ваша девушка?
— Невеста. Мы знали друг друга с пелёнок. Должны были пожениться. Она не дожила до свадьбы неделю. Тебе придётся мне поверить. Для меня Чума значит не меньше, чем для тебя. Только интерес у меня другой. Я помогу тебе сохранить аккаунт. Потом ты поможешь мне. И — я тебя не сдам. Захочешь, останешься в игре.
На обратном пути я сажусь за руль, Андрюхин расслабляется на пассажирском сидении.
— У меня по нулям, — лениво говорит он. — Этот, как его, Мыкрты, Тыкырмы, считай, покойник. Последняя стадия, хуже, чем у старухи. А как у тебя?
— Девушка, возможно, пойдёт на сотрудничество. Сейчас доложу о ней шефу, — осторожно говорю я. — Если получу санкции, будем её раскручивать.
— Тухлый номер, — авторитетно заявляет Андрюхин. — Таких, как она, я видывал — тягач с прицепом. Типичная истеричка и стерва.
Не знаю почему, но эта фраза отбивает у меня охоту продолжать разговор.
Вот что мне не нравится в Андрюхине — так это его категоричность. В остальном он — отличный парень, прекрасный друг и надёжный соратник. Его можно поднять среди ночи и попросить о помощи — ни за что не откажет, в лепёшку расшибётся, но сделает. Не говоря уже о таких мелочах, как перехватить до зарплаты, — у нас половина группы Андрюхину должна, со сроком отдачи до «когда будут». Работает он как вол, а скорее, как стадо волов, и Чуму ненавидит так, как мы все вместе взятые. Я дружу с ним с первого курса юридического, и в «Антивирт» меня привёл он. Вернее, затащил чуть ли не силой, фактически, вырвал из лап Чумы, когда после Вериной смерти я стал стремительно в неё погружаться. Рекомендацию мне тоже дал он, и он же упросил шефа принять на апробацию.
Шефа нет на месте, ребята говорят, что обещал быть через час Я вхожу в сеть и подключаюсь к Чуме. Монитор выплёвывает на экран накачанного молодчика в лиловом камзоле, залихватски скошенной на левый глаз беретке с пером и при шпаге. На башке у молодчика буйная растительность цвета жухлой соломы. На морде — придурковатые лупошарые глаза, отчаянно курносый шнобель и массивный подбородок, как у гориллы. Ещё имеются внушительные мосластые кулачищи, обтягивающие панталоны под цвет камзола и снабжённые шпорами говнодавы размера так сорок восьмого. Этот красавец, разумеется, мой персонаж. Идентификатор — Валенок, одиннадцатая ступень, клан — Россия, статус — Рыцарь. Чем-то он похож на меня, точнее, на писанную с меня карикатуру.
За пять лет игры персонажу удалось одолеть четыре ступени. Это — предел, дальше он не пойдёт, даже если я буду зависать в Чуме двадцать четыре часа в сутки и накоплю тонны виртуального золота. Коэффициент лояльности сэра Валенка, определённый деятелями высших ступеней, увы, близок к нулю. А значит, карьерный рост и допуск к тайнам империи ему не светит. Низкий коэффициент неудивителен — сдать меня имели прекрасные шансы десятки крестников, и часть их наверняка этими шансами воспользовалась. Доказать в Чуме нельзя ничего: козни, заговоры и предательство — элемент игры, заложенный разработчиками и активно пользуемый. Однако вверх продвигаются лишь «надёжные», сумевшие проявить верность и продемонстрировать лояльность тому, кто на ступень выше.
Одиннадцатая же ступень, та, что четвёртая снизу, делает сэра Валенка владельцем дюжины виртуальных деревень, а также номинальным командиром сотни виртуальных вояк. Большинство из которых, впрочем, класть на него хотели ввиду бесперспективности.
Я прилаживаю на голову потёртый служебный шлем и ухожу в виртуал. Что ж, разработчикам надо отдать должное, мир вокруг меня вполне реален, объёмен и цветаст. Требуется даже некое умственное, усилие, чтобы осознать его виртуальность. Прежде всего, к услугам дорогого сэра — виртуальная лавка. Здесь ему ненавязчиво предлагают приобрести страшенного вида меч, пару-тройку магических жезлов и дюжину артефактов. Также можно купить золото, виртуальное, разумеется, за недорого. А можно и не покупать: для того чтобы стать счастливым владельцем меча, например, нужно пройти квест. Обладатель определённого опыта потратит на него пару часов, при отсутствии такового квест может занять сутки. Мне, впрочем, меч ни к чему, так же как ни к чему и золото. И то, и другое — атрибутика, необходимая для достижения следующей ступени, которая для моего персонажа — увы, увы, недоступна.
За полдня отсутствия у доблестного сэра Валенка накопилось немало личных сообщений. Игнорирую предложение заняться сексом от персонажа Баба Неяга, пятнадцатая ступень, статус Простолюдинка. Туда же, в мусор, уходят: вызов на дуэль от сэра Эдмона Д., одиннадцатая ступень, статус Рыцарь; пожелание как можно скорее сдохнуть от Абрама Царевича, двенадцатая ступень, статус Арендатор; и приказ немедленно явиться пред очи от его милости Нечипоренко, десятая ступень, статус Барон. Остальные сообщения — от крестников, тех, которые числятся за мной и которых «Антивирт» худо-бедно блюдёт и подкармливает. Большей частью сплетни и домыслы. Информация, иногда заслуживающая внимания. Иногда — проверки. И иногда — требующая немедленных действий. Ради этой, последней, мы и работаем, просиживая час за часом в ненавистной Чуме. Дерёмся на шпагах и саблях, накладываем заклятья и проклятья, пускаемся в замысловатые квесты, вступаем в коалиции и любовные связи… Сводничаем, предаём, изменяем, двурушничаем. И во всей этой суете, в бессмысленном мельтешении и бесконечных дрязгах, иногда чумового удаётся вытащить. Кнутом ли, пряником — неважно. Вытащить, выдрать из Чумы, иногда вынуть из петли и в фигуральном, и в буквальном смыслах.
Предложение заняться сексом поступает вновь. На этот раз госпожа Неяга является личной персоной. Виртуальной, разумеется. Ну да, красотка хоть куда. Фигурка, сиськи, задница — по лучшим канонам. И, кстати, чудный голос — если её собственный, а не преобразованный универсальной приставкой «Excellent Voice», то вполне-вполне. Мне предлагаются регулярные сеансы интима в обмен на протекцию.
— Оральный, анальный, вагинальный, — чудным девичьим голосом перечисляет визитёрша.
Меня корёжит. Наверное, больше, чем от чего-либо другого в Чуме, хотя есть в ней вещи гораздо страшнее и отвратительнее. Виртуальная продажная любовь. Нет, даже не продажная — сдельная. Многие, впрочем, находят в этом отдушину. Говорят, что ощущения максимально близки к реальным. Ко всему, безопасно, стерильно и без последствий. Интересно, бывает ли стерильная грязь.
Меня корёжит. Наверное, больше, чем от чего-либо другого в Чуме, хотя есть в ней вещи гораздо страшнее и отвратительнее. Виртуальная продажная любовь. Нет, даже не продажная — сдельная. Многие, впрочем, находят в этом отдушину. Говорят, что ощущения максимально близки к реальным. Ко всему, безопасно, стерильно и без последствий. Интересно, бывает ли стерильная грязь.
— Только не упусти, Валюха, — говорит шеф, выслушав мой отчёт. — И вот что — не рассказывай никому, даже ребятам. Помнишь, что знают двое, знает и свинья. А нас и так уже двое, так что давай по возможности свинью исключим.
Мне нужна санкция, чтобы забрать Маркову из диспансера.
— Знаешь, езжай прямиком туда, — говорит шеф решительно. — Я позвоню замминистра, к твоему приезду должен уже быть приказ. А если не успею — хочешь, кради её, хочешь, забирай силой. Будут эксцессы — вали на меня как на мёртвого. Всё понял? Ступай.
В середине двадцать первого века компания «Virtual Life, Incorporated» ураганом ворвалась на рынок компьютерных игр и смерчем прошлась по нему, вытесняя одних конкурентов и поглощая других. Разработанная компанией игра «Full Virtual» распространилась мгновенно и вскоре перетянула на себя большую часть потребителей. Заложенные в «Full Virtual» возможности впечатляли. Да что там, они были попросту грандиозны, фактически, «Full Virtual» объединила в себе то, что годами нарабатывали занимающиеся компьютерными играми фирмы.
Игра предоставляла пользователям возможность прожить вторую жизнь. И не просто прожить, а так, как никогда не удалось бы в первой.
Виртуальный мир был разбит на империи-кланы, по клану на страну. Каждый клан управлялся пирамидальной структурой, на пике которой восседал император. Власть его была абсолютной, до тех пор, пока удавалось удержаться на троне. Император был волен казнить и миловать подданных, объявлять и прекращать межклановые войны, вступать в союзы и расторгать их. Ему принадлежали виртуальные города и провинции, неограниченный запас золота, арсеналы со средневековым оружием и склады с магическими амулетами.
Дворянские заговоры против короны, равно как сопутствующие восстания и бунты, были в империях делом обычным и происходили регулярно. Иногда предводителям удавалось договориться с властью, и тогда они пополняли собой ряды приближённых. Чаще восстания подавлялись, а бунтовщиков и заговорщиков брали к ногтю. Их виртуальные владения отходили в казну или распределялись между царедворцами.
К концу шестидесятых «Virtual Life» стала практически монополией, полностью поглотив игровой рынок. Появились пособия и руководства по игре, а вслед за ними и энциклопедии — многотомные труды, посвященные игровым нюансам, стратегиям и тактикам. А также появились первые жертвы.
Поначалу число их было невелико. Затем, однако, по мере вовлечения новых и новых игроков, по мере стабилизации и усиления власти в империях, по мере накопления властями опыта, количество неудачников, неугодных и не выдержавших, стало увеличиваться лавинообразно. Для всё большего и большего числа людей вторая жизнь, яркая, авантюрная и насыщенная, оказывалась важнее первой, детерминированной, куцей и бесперспективной. А для многих эту, первую, вытеснила, перечеркнула и заменила собой. Подавленные восстания в виртуальной империи стали завершаться десятками смертей и суицидов в реале. Раскрытые заговоры, усмирённые бунты, провалившиеся интриги, проигранные войны оборачивались сотнями жертв. Вскорости к ним добавились жертвы несчастной виртуальной любви. А за ними — жертвы многочисленных обстоятельств, неудач и фиаско, возможностей для которых виртуальный мир предоставлял в избытке и изобилии.
Корпорация «Virtual Life» накрыла мир исполинской паучьей сетью, поглощая, порабощая и захватывая всё, до чего могла дотянуться. Монстр вырвался на свободу, водворился на планете и принялся с наслаждением её калечить и высасывать из неё соки. Он постоянно совершенствовался и выплёвывал в мир новую и новую заразу. Шлемы, максимально приближающие виртуальные ощущения к реальным. Приставки, позволяющие осязать предметы и обонять запахи. Устройства и программы, наблюдающие, систематизирующие и осуществляющие контроль.
Чумой двадцатого столетия стал СПИД. Чумой двадцать первого — компьютерная игра «Full Virtual». В результате её стали называть попросту Чумой. Повсеместно.
С Чумой пытались бороться. Пытались преследовать её в судебном порядке, ограничивать, запрещать. Попытки закончились крахом. Адвокаты Чумы один за другим выигрывали судебные процессы. Влияние и могущество корпорации с каждым годом увеличивались, капитал рос и вскоре стал баснословным.
Единственной организацией, оказывающей реальное сопротивление, стал «Антивирт». В него стекались те, кому было не безразлично. Такие, как я, которых Чума ужалила бубонной язвой, умертвив родных и близких. И такие, как Андрюхин, которые попросту ненавидели Чуму оттого, что она есть.
Сначала отделения «Антивирта» создавались при районных прокуратурах. Центры — при городских. Потом особым приказом президента «Антивирт» был отделён от судебных и исполнительных органов и превращён в самостоятельную организацию. Военную или, скорее, полувоенную, подчинённую министру внутренних дел. Практически одновременно организации с аналогичными функциями были созданы и в других странах.
Конечно, мы не могли бороться на равных. Нас было мало, и финансирование «Антивирта» не шло ни в какое сравнение с капиталами корпорации. Но что могли — мы делали. Как умели — боролись. Кого удавалось — спасали. И до кого дотягивались — карали. Правда, это случалось редко. Иногда мы умудрялись сковырнуть Барона, эдакого локального царька, упивающегося безнаказанностью и властью. Реже — Графа или Виконта, ещё реже — Князя или Маркиза. И так ни разу и не добрались до высших ступеней.
А вот коллегам из Франции это удалось. И британцам. И аргентинцам. И ещё в десятке стран ребятам удалось добраться до самой верхушки. Скинуть местного Гитлера или Аттилу и, воспользовавшись образовавшейся неразберихой, протащить наверх «своего» и установить некое подобие конституционной монархии.
— Ничего, — частенько говорит Андрюхин. — Достанем их, гадов. Они боятся нас и правильно делают. Жаль только, всех достать не удастся. Их, сволочей, там паровоз с прицепом.
Дежурный врач в реабилитационном центре сменился.
— Мне звонили, что ты приедешь, — бурчит новый дежурный. — Я велел медсестрам — Маркову сейчас собирают. А пока что тебя хочет видеть один пациент.
— Тот, анонимный?
— Хрононимный. Поговоришь с ним?
Мистер икс сидит на койке в той же позе, в которой я его оставил. Я вхожу и присаживаюсь на табурет. С минуту мы играем в молчанку.
— Ты был прав, капитан, — наконец говорит он и протягивает руку. — Извини. Я — Артём. Можно Артюха.
— Валенок, — я жму ему руку.
— Прямо таки Валенок? — он улыбается.
— Прямо таки.
— Ладно. Понимаешь, ты был прав тогда, — улыбка сходит у него с лица. — Я не жилец. Мне не соскочить, никогда, да и смысла нет.
— Есть смысл, — говорю я. — Клянусь, есть. Доверься мне, я тебя вытащу. Я вытаскивал таких, как ты.
Он смотрит на меня исподлобья, долго. Потом спрашивает:
— Надо будет стучать?
Проклятье. Сколько раз я слышал этот вопрос.
— Сотрудничать, — говорю я. — Послушай, Артём, я не стану обещать тебе золотые горы. Я вообще обещать не стану. Собственно, не ты, так другой. Другие. Не в этом дело. Мы помогаем людям, понимаешь? Помогаем реально. Иногда деньгами. Не бог весть что, но всё же. Но главное — мы даём поддержку. Если тебе станет плохо, ты можешь позвонить мне. Оставить сообщение в Чуме. Не мне, так другому. Мы не бросаем своих.
Он сглатывает слюну.
— Как ты их называешь? Ну, этих. Которые соглашаются.
— Крестниками.
— Сколько крестников тебя кинули?
Я чувствую, что начинаю краснеть.
— Много, — произношу я глухо. — Очень много. Наверное, каждый второй.
— В том-то и дело, — говорит он. — Я не кидаю. Никогда не кидал и не стану. Но если я соглашусь на… — он запинается, — на сотрудничество, мне придётся тебя кинуть. Мне не выбраться оттуда, понимаешь. Не соскочить. У меня ничего не осталось, только Чума. Я подсел на неё и думал: поиграю и брошу. Не вышло, меня затянуло, как и других. А потом меня подставили. Я дорос до десятой ступени, а один подонок на девятой, он обещал…
— Подожди, — прерываю я его. — Не рассказывай мне сейчас. Вот мой телефон. Выйдешь отсюда — позвони. В любом случае позвони, ладно? Я покажу тебе, как мы работаем. Покажу, что мы делаем. Что можно сделать. Потом решишь. Позвонишь?
— Хорошо, — говорит он. — Обещаю.
— Мне сказали, что сёстры тебя собирают, — говорю я Насте. — А они, по всему, отвели тебя в салон красоты.