– Вы хотите со мной встречаться? – Юля смотрела, как расставляет официант приборы на столике, и испытывала неловкость, причину которой еще не могла понять. Ей казалось, что она сидит голая посреди этого зала и десятки лиц обращены в ее сторону. Хотя на самом деле все окружающие их люди были заняты друг другом или поглощением вкусных блюд. На сцене готовились к началу музыкального номера: какая-то девица в блестящем зеленом, напоминающем шкуру змеи платье проверяла микрофон, пощелкивая по нему пальцем и произнося: «Раз, раз, раз».
– Да, разумеется.
– И что мы с вами будем делать? Ведь мы почти незнакомы!
– Мы будем привыкать друг к другу… – и Ломов первый раз за все это время улыбнулся. – Юлечка, почему ты не ешь? Ты должна хорошо питаться, следить за своим здоровьем и побольше бывать на свежем воздухе.
И все-таки он был странный. Она смотрела, как Ломов ест, как медленно отправляет в рот ломтики лосося, и пыталась определить, как же дальше будут развиваться их отношения и что может произойти в следующую минуту. А что, если он повезет ее к себе? Как будет он вести себя с ней?
Всем своим необычным видом он вызывал в ней смешанное чувство страха, любопытства и сексуального волнения одновременно. Но что у них может быть общего? Она не могла представить себя в постели с этим огромным горбуном, как не могла представить его в обнаженном виде. Наверно, его тело сплошь покрыто густой шерстью. А как выглядит горб? Что это, дьявольский нарост или, как было у Караколя, – сложенные крылья?
Только навряд ли он поднимется в воздух. Он слишком грузен и неповоротлив для этого. Хотя, с другой стороны, двигается он довольно быстро.
* * *За ужином говорили о Юлиной работе, Павел Андреевич активно интересовался причиной, заставившей молодую женщину заняться частным сыском. И тогда Юле пришлось изложить в общих чертах историю своего неудачного замужества.
– Я что-то не понял, почему же ты разошлась со своим Земцовым?
– Мы не любили, а потому постепенно стали надоедать друг другу. Это так нелепо. Так жаль потерянного времени. Но, в сущности, он был хорошим человеком… – Юля поняла, что это выпитое вино развязало ей язык и заставило заговорить о бывшем муже. А ведь, собираясь на свидание с Ломовым, она дала себе психологическую установку не болтать лишнего и придерживаться принципа, что чем меньше ему будет о ней известно, тем лучше.
– И где сейчас твой муж?
– Уехал куда-то. Кажется, к своим родителям. Мы не переписываемся.
– А твоя мама, она по-прежнему живет в Москве?
– Да, но откуда вам это известно?
– Просто знаю, и все.
Он был закрытым, как, впрочем, и подобает мужчине, старающемуся произвести впечатление на женщину.
Возвращались молча. Павел Андреевич крепко держал Юлю за руку, и его рука снова была в перчатке.
– Спасибо, – сказал он, провожая ее до самой квартиры и целуя ей руку. – А я приготовил тебе подарок.
И он достал из кармана коробочку, раскрыв которую, показал Юле золотые серьги в форме лилии.
– Но я не могу принять такой дорогой подарок. Мне бы не хотелось сразу же чувствовать себя обязанной. Ведь может случиться так, что отношения наши не сложатся.
– Юля, ты не должна говорить подобные вещи. Надевай серьги и думай обо мне.
Она приняла из его рук коробочку и, осторожно доставая по очереди одну серьгу за другой, принялась продевать их в уши, одновременно снимая те, которые были на ней раньше. Павел Андреевич в это время, опустившись перед ней на одно колено, приподнял подол платья…
…Когда она открыла глаза, его уже не было. Она стояла, прислонившись спиной к своей двери, и, тяжело дыша, смотрела себе под ноги. Того, чего она хотела, как выяснилось теперь, весь вечер, не произошло. Он ушел, не насытив ее.
Она долго не могла уснуть, ворочалась на кровати и, представляя себе вновь и вновь мужчину – крупного, тяжелого, с хриплым прерывистым дыханием совершающего в ней какие-то движения, – стонала от безысходности. И только к утру, стараясь изо всех сил думать о Рите Басс, Германе Соболеве и окровавленных трупах Садовниковых, угомонилась и уснула. Но стоило ей только погрузиться в блаженное забытье, как раздался звонок в дверь.
Она села на постели и, ничего не соображая, уставилась на дверь спальни. Звонок повторился. Затем еще и еще. К встрече с Ломовым она была УЖЕ не готова.
Она подошла к двери и посмотрела в «глазок». Это был Крымов.
– Открой, не бойся, я тебя не съем.
Она открыла и впустила его в прихожую. На Крымове не было лица. Но он был трезв, чисто выбрит, и от него пахло одеколоном. «Протрезвел, принял душ и захотел снова стать человеком».
– Не прогоняй меня, пожалуйста, – он опустился перед ней и принялся целовать ее колени, приподняв ночную рубашку. – Умоляю тебя, ничего не говори.
– Крымов, что ты делаешь… Ты пришел мне рассказать, как тебе тяжело без твоей актрисы?
Но Крымов, казалось, не слышал ее. Он прижался щекой к ее бедрам и ластился к ней, как вернувшийся домой блудный пес.
«Приди ты на час пораньше, получил бы все, что хотел».
Она подняла его и отвела на кухню.
Крымов плакал. На него было больно смотреть. Юля напоила его горячим чаем, но потом, сообразив, что он наверняка весь день ничего не ел, а только пил, достала из холодильника курицу и разогрела ее с рисом. От домашней горячей еды, от тепла и заботы, исходивших от Юли, Крымов начал постепенно приходить в себя. Когда же Юля налила ему коньяку, он посмотрел на нее благодарным взглядом и вдруг схватился за голову:
– Какой же я идиот! И чего я нашел в Полине? Она меня словно околдовала. Я, конечно, не сахар, всем много крови попортил, но такого, как с ней, у меня еще не было. Она ходила по мне, как по асфальту. Я как будто был болен, а теперь очнулся. Скажи, что ты простила меня.
– Простила. Но мы с тобой только друзья, и ты должен это прочно усвоить. И если ты думаешь, что после всего, что ты мне сейчас сказал, я растаю настолько, что позволю тебе больше, чем положено друзьям, то ты ошибаешься. И я хочу, чтобы ты это знал.
– Я не уверен, что у меня теперь вообще что-нибудь получится.
– Вот как? Это почему же?
– Мне сейчас хочется хорошенько выспаться, а потом взяться за дела. Признаюсь, что я вел себя как последняя скотина. Вы с ребятами пашете, а я только и думаю, что о деньгах. Со мной что-то происходит.
– Деньги портят людей, как правило. Но это не аксиома, и я надеюсь, что мы не перестанем быть людьми. Если ты в состоянии сейчас соображать, я введу тебя в курс дела.
– Конечно, говори!
– Мы должны искать Риту Басс. Время идет, а мы практически ничего не предпринимаем.
Они говорили почти до утра. Потом Юля постелила Крымову на диване в гостиной, а сама легла в спальне. И засыпая, она думала о том, что как было бы чудесно, если бы теперь у нее, кроме Нади и Игоря, появился еще и Крымов. Только вот как знать, надолго из его жизни ушла рыжая девушка с цветочным и таким летним и теплым именем Полина?
* * *Она окончательно проснулась уже в морге. В машине же чуть ли не дремала.
Чайкин с удивлением воззрился на сверток, источающий резкий и в то же время приятный аромат чеснока.
– Это пряная свинина. Ты не удивляйся, что я вместе с водкой приношу тебе и закуску. Уверена, что в душе ты благодарен мне за это. И не надо делать удивленные глаза: нам платят хорошие деньги, чтобы мы работали. Так почему бы не заплатить и тебе за твою работу? – Юля говорила серьезно и тоном, не терпящим возражений. – И не комплексуй. Что касается моего настроения, то должна предупредить сразу: я просто не выспалась. Уноси все это в свою каморку, и давай поговорим с тобой о Лоре и Сергее.
Чайкин, удалившись со свертком, вернулся, держа в руках пачку исписанных листов.
– Результаты вскрытия показали, что смерть наступила между полночью и двумя часами ночи. Выстрелы, которыми были убиты супруги Садовниковы, произведены в упор… одним и тем же оружием. Огнестрельные ранения – сквозные. Входная рана расположена у женщины… – Чайкин не читал, он просто рассказывал, что знал и помнил.
Юля слушала не перебивая, а перед глазами ее стояла кровать с обнаженными телами.
– …выстрел произведен в случае с женщиной в упор, в случае с мужчиной с расстояния пять-восемь сантиметров. Что касается формы отложения копоти и особенностей распределения частиц пороха у входных отверстий, то в этом случае необходимо участие специалиста в области баллистической экспертизы.
Чайкин говорил долго, и Юля вдруг поняла, что он разговаривает с ней не столько как судебный медэксперт, а как человек, который в силу непонятных причин потрясен смертью двух молодых супругов.
И только в машине, глядя на залитое дождем стекло, она смогла представить все то, что произошло той роковой ночью в квартире Садовниковых.
Они поужинали и легли спать. Но не вдвоем, а, судя по имеющимся у нее фактам, ВТРОЕМ. Лора имела со своим мужем половое сношение. Характер гематомных пятен на ее теле свидетельствует о том, что ночь они провели бурную, страстную, полную сексуальных излишеств. Это же подтверждают анализы соскобов. В волосах головы Лоры обнаружены два длинных рыжих волоса, принадлежащих другой женщине. Той, очевидно, чье белье было обнаружено на супружеском ложе.
Значит, еще одной женщине было позволено лежать в постели рядом с Лорой и Сергеем. Позволено или нет? А почему бы и нет? Люди вольны поступать так, как им вздумается, и устраивать игры по своему вкусу.
– Надя, это я. – Юля, прижав к щеке трубку сотового телефона, задавала Щукиной вопросы «в воздух». Этот прием она использовала давно, но далеко не каждый, с кем ей приходилось общаться, понимал, в чем состоит его суть. Произносилось все, что приходило в голову и имело хотя бы косвенное отношение к предмету разговора. Ассоциации, обрывки воспоминаний, просто слова, рвавшиеся наружу. – Скажи мне, каким образом в постели могут оказаться один мужчина и две женщины, одна из которых – его жена?
– Понятно. Во-первых, – Щукина все схватывала на лету, – они добровольно решили заняться сексом втроем. Это могло происходить впервые, а могло быть системой. Возможно, что раньше это были две пары, но мужчина не смог (заболел, не захотел, нашел себе другую женщину), а женщине нравится спать втроем… Во-вторых, двое – мужчина и женщина – могли заниматься любовью до тех пор, пока их не застала другая женщина, которая свободно проникла в квартиру. Это могла быть жена или любовница – подруга мужа или жены. Вариант третий – дурацкий. Женщины были в постели вдвоем. Они могли просто спать, а могли заниматься розовым сексом, пока их не застал мужчина и не захотел присоединиться к ним. Четвертый вариант. Вторая женщина могла быть мужчиной-лесбой.
– Мужчиной? Соня Канабеева? Но ведь у нее волосы не рыжие!
– Она могла носить парик из человеческого волоса. Кроме того, существует немало подобных женщин и кроме Канабеевой. Говорить дальше, пока говорится?
– Конечно.
– В-пятых, женщина могла спать в кровати ОДНА, пока в квартиру не вернулась пара – мужчина и женщина. Это могли быть Лора с Сергеем, а могла быть и другая, рыжеволосая, женщина тоже с Сергеем. Предположим, Лора сказала мужу, что уедет куда-нибудь на пару дней, или позвонила и сообщила, что останется ночевать у подруги. Муж тотчас звонит своей любовнице и договаривается о встрече. Предположим, они ужинают где-нибудь, после чего приходят в квартиру Садовниковых, считая, что Лоры там нет… А она, оказывается, по каким-то причинам вернулась домой и, не обнаружив мужа, легла спать одна. Сергей, заметив ее одежду еще в прихожей, говорит своей подруге, чтобы та подождала его где-нибудь в укромном месте, в кладовке, например, пока он разберется с женой…
– Но почему бы ему сразу же не выставить подругу за дверь?
– Если он любит ее или просто порядочный мужчина, он должен будет ее ПРОВОДИТЬ.
– И правда. Ну и что же дальше? – Юля, слушая Щукину, смотрела на мигающий желтый глаз светофора и поражалась, как легко и быстро Надя находила варианты ответа на этот, в общем-то, сложный вопрос.
– Муж заходит в спальню и плетет жене о том, что он был на мальчишнике или что занимался срочными делами в своем офисе. После чего заявляет жене, что страшно проголодался, идет на кухню, но вместо того чтобы есть, провожает свою любовницу, сажает ее в такси и отправляет домой. Возвращается домой и на вопрос жены, куда он уходил, отвечает, что выносил мусор, о чем свидетельствует пустое мусорное ведро, предусмотрительно захваченное им с собой раньше.
– Ну, Щукина, ты даешь.
– Послушай, я ведь тоже была замужем и кое-что усвоила.
– Понятно. А я только что общалась с Чайкиным. Черт-те что! Послушать его, так все это действительно похоже на самоубийство.
– А я тебе больше скажу: я только что вернулась из лаборатории. Новости не очень приятные. Отпечатки пальцев на пистолете, который нашли в руке Садовникова, принадлежат ему и Лоре. Ты понимаешь меня?
– Значит, сначала он застрелил ЕЕ, а потом уже – СЕБЯ. А то, что там есть еще и отпечатки пальцев Лоры, тоже вполне объяснимо: она могла просто держать пистолет в руке какое-то время. Мало ли о чем они говорили и что делали перед смертью. Только непонятно, где же в это самое время была вторая женщина? Присутствовала ли она при этом чудовищном двойном самоубийстве или ушла раньше? И кто тогда та девушка в розовом сарафане, которая вляпалась в кровь, натекшую с мяса?.. – Юля некоторое время помолчала, и Щукина, понимая, что в этот момент Юля, быть может, выстраивает в голове логическую цепочку событий и фактов, тоже не проронила ни слова. Они слышали дыхание друг друга и прекрасно осознавали важность момента. Такое иногда бывает: сначала вакуум и тишина, а потом словно что-то рождается внутри, какая-то еще достаточно смутная, но уже почти ощутимая мысль.
Юля очнулась.
– Надя, ты меня слышишь? – голос ее стал выше и тоньше, словно она только что пережила какое-то потрясение.
– Конечно. Ты что-то вспомнила?
– Я даже не могу сказать, вспомнила я это или просто откуда-то знаю, но если я отвечу себе на один очень важный вопрос, то, возможно, что-то и прояснится.
– Это касается Лоры?
– Как ты догадалась?
– Чувствую.
– Надо немного покопаться в прошлом Садовниковых. Может статься, что у Лоры действительно появился возлюбленный. Понимаешь, пары, которым есть что терять, у которых, проще говоря, есть деньги, разводятся с большими осложнениями и потерями.
– Пока не понимаю.
– Возможно, Лора влюбилась, и это чувство каким-то образом отразилось на ее психике. Бывает так, что женщина в самый расцвет своей сексуальности встречает мужчину, который заслоняет от нее весь остальной мир. Она видит только его. И хорошо, если это чувство ответно. Но если мужчина, в которого влюбилась Лора, отверг ее или не может по каким-то причинам быть с ней, она начинает фантазировать и увлекается настолько, что вымышленный мир воспринимает как реальный и – наоборот. В этом случае визит Лоры к нам – объясним.
– Юля, по-моему, ты бредишь.
– Я не брежу.
Разговаривая с Надей, Юля продолжала вести машину по мокрым от дождя улицам, довольно быстро приближаясь к цели – Летнему бульвару, на котором жила еще одна подруга Лоры Садовниковой – Елена Мазанова.
– Я не брежу, потому что, когда я была влюблена в одного небезызвестного тебе мужчину с субтропической фамилией Крымов или Кавказов, не помню точно, я совершенно потеряла голову. Быть может, ты не такая впечатлительная, как я, и тебе трудно вообразить, как вообще возможно подобное… но я даже РАЗГОВАРИВАЛА с Крымовым, когда была в квартире одна. Я мечтала о том, как мы будем жить вместе, он словно постоянно находился рядом… Я упивалась этими иллюзиями, фантазиями. Можешь смеяться надо мной сколько угодно, но я даже… правда, не очень часто, наливала ему чашку чаю, словно он сидел за столом вместе со мной. И если бы не девица, с которой он тогда целовался на улице…
– А ты не помнишь ее?
– К сожалению, нет. А что?
– Может, это и есть как раз та, вторая?
– Не знаю, меня это теперь совершенно не интересует.
– Я поняла все, что ты хотела мне объяснить о женском сумасшествии от любви, но таких, как ты, Юля, в природе раз-два и обчелся. Другое дело, что у Лоры действительно поехала крыша.
– Но застрелил-то ее Сергей, а не наоборот… не могли же они оба сойти с ума?
– Быть может, это был порыв. Хотя, если честно, я надеялась услышать от тебя, что в их крови обнаружились наркотики. Кокаин или что-нибудь в этом роде.
– Нет, они пили только пиво… Хотя до этого Лора съела пару апельсинов. Надо будет расспросить экспертов, была ли обнаружена в квартире кожура от них. Потому что она могла их съесть в другом месте.
– Я знаю, что тебе нужно сделать, – вдруг осторожно произнесла Щукина. – Если хочешь, я смогу тебе это устроить, но при условии, что к Садовниковым сейчас не приехали родственники.
– Ты хочешь попросить ключи от их квартиры? – Юля взбодрилась и почувствовала, как к щекам ее прилила кровь. Всегда, когда она волновалась, щеки ее пылали, а сердце начинало бешено колотиться в груди. Эмоции захлестывали ее с неудержимой силой. – Надюша, если бы тебе это удалось. Короче, сделаем так: я на обратном пути от Мазановой заеду к Садовниковым и выясню, есть сейчас кто-нибудь в их в квартире или нет. И если окажется, что квартира пуста и никто из близких не объявился, то ночью, прихватив Крымова или Шубина, побываю там. И… будь что будет! Ну все, я приехала. Я позвоню. Кстати, Крымов еще не появлялся?
– Да он уже давно сидит в своем кабинете и что-то пишет. Выпил кофе и снова взялся за работу.
– А Шубин?
– Он занимается твоими поручениями.
– Господи, как приятно это слышать. Но не моими, конечно, поручениями, просто мы вместе ведем одно дело. Интересно, однако, узнать, чем же занимается господин Крымов?
Юля отключила сотовый. И поняла, что устала от их напряженной беседы.
Глава 8
Елена Мазанова резко отличалась от остальных приятельниц Лоры глубоко интеллигентным видом и какой-то НОРМАЛЬНОСТЬЮ, в разной степени отсутствовавшей у Анны Диановой, Светланы Гусаровой и Сони Канабеевой. Анна была чрезмерно эксцентрична, истерична, амбициозна, словом, казалась изрядной стервой, самовлюбленной, но трусоватой. Светлана Гусарова производила впечатление женщины, потерявшейся в мире звуков роялей, старинных улочек, любовников молочной спелости, красного вина, кокаина, сексуальной неудовлетворенности, долгов, безденежья и отчаяния. В ней не было стержня. Она превратилась в порочную и разочарованную женщину, цеплявшуюся за своих приятельниц слабыми, отбитыми о клавиши пальцами… Соня Канабеева была умна и образованна, но с придурью, которая ей самой приносила огромное удовольствие. Она не хотела походить на других. Она жаждала любви. Неземной. Нечеловеческой. Ей было тоскливо и душно в этом мире, и поэтому она решила сотворить свой, полный чувственных наслаждений и блеска мирок, который она заселила только избранными, такими же немного сумасшедшими и претенциозными, как сама она. Несмотря на то что Соня была лесбиянкой, именно она произвела на Юлю впечатление человека, который знает, чего он хочет от этой жизни.