Ева рассмеялась.
— Может, им в воду что-нибудь добавляют? Может, не стоит пить из-под крана? А то тоже начнем со всеми болтать, не спрашивая, выкладывать абсолютно незнакомым людям все, что только можно.
— Боюсь, в кофе тоже добавляют воду.
— Но она же там кипяченая, разве нет? Микробы, вызывающие болтливость и дружелюбие, от кипячения должны погибать. Обязаны. Ладно, стемнело уже. Я знаю, что мы хорошо разогнались, но уже стемнело. Мелинда у него там уже почти целые сутки.
Ева вздохнула.
— Стемнело, — пробормотала она. — Макквин любит охотиться в темноте.
10
Темнота. Он любил держать их в темноте, чтобы они не знали, день сейчас или ночь. Чтобы не могли друг друга видеть, чтобы у них не было даже этого кошмарного утешения.
Но иногда он включал свет, слепящий свет в глаза, час за часом. И тогда они видели, даже больше, чем хотелось. Глаза, отчаявшиеся, пустые, как ее собственный желудок. Цепи и наручники словно из старого фильма — только настоящие, совсем настоящие, оттягивающие и вгрызающиеся в запястья и лодыжки.
Но когда он их снимал, становилось еще страшнее. Еще страшнее, когда выводил из этой комнаты, забирал с собой.
Если он придет снова, она будет сопротивляться. Бри сказала: нужно сопротивляться, несмотря ни на что. Бри была права, она знала, что Бри права, но сопротивляться ему было так трудно. Так больно.
Но она все равно будет стараться, если он снова придет за ней, она будет сопротивляться, пытаться его ударить.
Она протянула руку, пытаясь нащупать в темноте сестру, почувствовать ее рядом.
И все вспомнила.
Было темно, но она была одна. И в этот раз она была уже взрослой. Но он снова придет за ней, как это было в мучивших ее ночных кошмарах.
Он вернется.
Мелинда пошевелилась, снова почувствовала вес врезавшихся в ее тело наручников и цепей. Внутри она кричала, как раненый зверь, но не давала звуку вырваться наружу.
Спокойно, спокойно. Крик не поможет. Нужно думать, нужно все спланировать, нужно придумать, как отсюда выбраться.
Бри будет ее искать, и вся полиция Далласа тоже.
Но что, если она уже не в Далласе? Он мог увезти ее куда угодно.
К горлу подкатила истерика, она хотела выплюнуть ее истошным криком.
Думай.
Сарайо.
Она позвонила, голос отчаянный, ей срочно нужна помощь. Что она тогда сказала? Надо вспомнить все до малейших деталей, пробиться сквозь дурман от того, что они ей вкололи, и вспомнить.
Она сказала, что видела того, кто ее изнасиловал. Просила ей помочь. Говорила, что ей страшно, что не может пойти в полицию, снова пройти через все это.
Конечно, она должна была ей помочь, неважно, что у нее был тяжелый день и что она хотела лечь пораньше. Оставила сообщение Бри, заперла дверь. Она всегда тщательно запирает дверь, в машине тоже. Нужно всегда быть осторожной, всегда.
И все равно.
Теперь она вспомнила, как уверена была, уверена, что уговорит Сарайо Уайтхед победить страх, убедит пойти в полицию, сообщить все подробности. Была уверена, что может ей помочь, что справится.
Ну конечно же. Конечно, когда Сарайо бросилась к машине у того ночного кофе, она ее впустила, конечно же, согласилась отвезти куда-нибудь, где поспокойнее и меньше народу.
Симпатия, эмпатия, взгляд, прикосновение руки. Утешить. Посадить в машину, дать перевести дух, поговорить, попробовать успокоить — теперь она понимала, что это была отнюдь не паника.
Ей стало плохо, совсем плохо. Когда та сказала, что ее тошнит, она, не задумываясь, остановила машину.
Снова попыталась помочь. Шприца она не видела, но почувствовала укол в шею. Еще один.
Затем, когда в глазах уже все мутнело, когда все начало темнеть, она заметила: Сарайо улыбается.
«Тупая сучка, — сказала та. — Тупая всезнающая сучка».
И тут она увидела его. Он был там.
Все рушится, рушится, ускользает, нет сил кричать, нет сил сопротивляться, они тащат ее в другую машину. Только его голос, только мерзкая радостная нотка в его голосе:
«Привет, Мелинда. Вот мы и снова вместе».
Затем — пустота, полная пустота, пока она не очутилась в темноте.
Когда он пришел за ней, он включил свет, свет резал ей глаза. Качало, ее всю качало и подташнивало. Но по телефону была Бри, ее лицо, ее голос. Она старалась держаться спокойно, старалась думать, бороться с тугой мутью дурмана.
Сарайо — его напарница. Он всегда работал с напарницей. О, она все про него прочитала, все изучила. Она заставила себя читать это, смотреть, запоминать.
И все равно попала прямиком в его западню. Опять.
Теперь он ее не насиловал. Теперь она ему в этом плане неинтересна. Теперь она уже не девочка.
Слава богу, с ней не было других девочек. По крайней мере, она надеялась, что их нет.
Она была нужна ему для чего-то еще. Месть?
Но у него были и другие. Не мог же он надеяться собрать их всех опять.
Нет, слишком хлопотно и рискованно. И чего ради?
Мелинда попыталась успокоиться, расслабить тело на жестком полу, очистить мозг от наркотической грязи. Должна была быть какая-то причина в том, что он ее похитил. Именно ее. У нее же сестра в полиции, живет с ней в одной квартире. Других похитить наверняка было бы проще.
И тем не менее он выбрал именно ее, снова именно ее. Сарайо сообщила об изнасиловании почти год назад. Да, почти год. Она загодя все спланировала, задолго до похищения.
Зачем?
Из-за чего-то, что она сделала. Из-за нее самой.
Из-за того, что они с Бри были его последними жертвами? Неужели все так просто? Решил в каком-то смысле продолжить там, где остановился? Бессмысленно. Зачем тратить на нее столько времени? Если сбежал из тюрьмы, зачем растрачивать на нее время?
Значит, был какой-то план. У него всегда был план. Она была для чего-то нужна. Или что-то олицетворяла. Может, она — приманка, чтобы заманить Бри, чтобы поймать их обеих?
«Бри, о боже. Бри, Бри».
На этот раз справиться с паникой не удалось, дыхание перехватило, сердце бешено заколотилось. Мелинда стала биться в слепой ярости, срывая кожу наручниками.
Только не сестра, только не снова.
Послышался щелчок замков и шелест открывающейся двери, и Мелинда, отчаянно борясь с болью, пересилила ужас. На этот раз она не забыла закрыть глаза перед тем, как вспыхнул свет. Но красное марево ослепило ее даже сквозь веки.
Это была она, стук каблуков, запах духов.
Оделась и надушилась ради него.
«Ну и кто из нас тупая сучка? — едко сказала она про себя и почувствовала небольшое облегчение. — Видать, не так уж и умна, раз не понимает, что Макквин использует ее и выбросит, как банку из-под колы».
Мелинда медленно приоткрыла глаза и взглянула в лицо женщине, которой еще недавно, думала, нужна была ее помощь и поддержка.
«Да, определенно, вырядилась ради него, накрасила губы, волосы уложила. Она старше его, молодится, нацепила коротенькое красное платье и шпильки».
Мелинда подавила чувство презрения.
Сэндвич. Она принесла — «называй ее Сарайо» — Сарайо принесла тарелку с сэндвичем.
«Одноразовую, как и она сама».
И стакан воды.
«Может, опять туда что-то подмешали», — подумала Мелинда, но изобразила на лице благодарность.
— Он не хочет, чтобы ты померла с голоду.
— Спасибо тебе. Я очень проголодалась. Уже поздно?
— Для тебя уже слишком поздно.
— Сарайо, пожалуйста, я не знаю, что тебе от меня нужно. Что ему нужно. Скажи, я постараюсь все устроить, я все для тебя сделаю.
— Мы уже добились от тебя всего, что нам нужно. Гребаные сострадательные дамочки, все вы одинаковые. Слабые и тупые.
— Я всего лишь пыталась тебе помочь.
— Я всего лишь пыталась тебе помочь, — передразнила ее Сарайо. — Все вы лохи одинаковые, вечно нюни распускаете. Думала, ты такая умная? Глянь теперь на себя — ты просто мясо в клетке.
— Что я тебе сделала, что ты меня так ненавидишь?
— Для начала, на свет родилась. И засадила Айзека в тюрьму на двенадцать лет.
— Ты же знаешь, что он со мной сделал, со всеми нами.
— Скажешь, вы не сами на это напросились? — ухмыльнулась ярко обведенными губами Сарайо. — Маленькие шлюшки.
— Мне было всего двенадцать лет.
— Да ну? — Сарайо выставила бедро и глянула на нее, чуть наклонив голову. — Я в двенадцать уже кучу мужиков перетрахала. Только за деньги, естественно, в отличие от тебя. Эх, чтоб увидеть тебя с такой рожей, стоило вытерпеть все твои занятия.
— Помоги мне, у меня есть деньги.
— У нас самих теперь есть деньги, — сказала она, проводя рукой по бедру, поглаживая платье. — А когда все закончим, будет еще больше.
— Если ты ждешь выкуп, я могу…
— Ты думаешь, это все ради тебя? — Сарайо запрокинула голову и расхохоталась. — Да ты — пустое место. Ты нам нужна только для того, чтобы добраться до настоящей добычи. Она заплатит за все, что сделала Айзеку. А когда мы с ней кончим, у нас будет столько денег, что вам даже и не снилось. Мы с Айзеком заживем на широкую ногу.
— Он тебя убьет, — неожиданно бесстрастно произнесла Мелинда. — Ты поможешь ему получить то, чего он хочет, а после он убьет тебя и переберется на новое место. Это ты для него мясо, Сарайо. Просто ты не замечаешь своей клетки.
Сарайо пинком зашвырнула тарелку в другой угол комнаты и опрокинула стакан.
— Ой-ой, — в дверях возник лучезарно улыбающийся Айзек Макквин. — Уборщицу в шестой проход! — Он рассмеялся, довольный собственной шутке, и, обняв Сарайо за талию, притянул к себе. — Девочки, вы не меня тут обсуждаете?
Он поцеловал Сарайо в висок, одновременно заговорщически подмигнув Мелинде.
— Да у нее просто словесный понос. Профессиональное заболевание. — Сарайо повернулась и прижалась к нему всем телом. — Пойдем, детка, пусть эта сучка с полу слизывает. А ты можешь слизать что-нибудь с меня.
— Звучит аппетитно. Но у нас ведь есть дело, ты не забыла? И тебе нужно будет переодеться. Хотя в этом ты выглядишь просто от-пад-но.
— А может, просто проведем вечер вдвоем?
— О, будет даже еще интереснее, — прошептал он ей на ухо. — Обещаю. Идем, куколка, пора переодеваться доброй тетушкой. Будет весело! — сказал он и игриво хлопнул ее по заднице.
Злобно глянув в сторону Мелинды, Сарайо вышла из комнаты.
— Много же ты усилий потратил, чтобы меня сюда затащить.
— О, сладенькая моя, ты даже не догадываешься, сколько именно. Но оно того стоит, лишь бы только снова увидать твою хорошенькую мордашку, — ответил он с задорным блеском в глазах. — Надо будет найти время поболтать с тобой по душам, наверстать упущенное. Расскажешь мне все-все-все, что, делала эти годы!
— Думаю, ты и сам все знаешь. Думаю, ты за мной следил.
Макквин снова улыбнулся. На нем были свежевыглаженные джинсы и простая рубашка. Он осветлил волосы, и на загорелом, словно он целыми днями работал на солнце, лице выделялись теперь уже голубые глаза.
— Так заботливо было с твоей стороны заглянуть.
— Поэтому я здесь? Потому что заботлива? Больше никто прийти не захотел?
— Да, не правда ли, печальное доказательство упадка нравов в современном обществе. — Он глубоко вздохнул. — С другой стороны, вокруг так много плохих девочек.
Мелинда заставила себя смотреть ему прямо в глаза и говорить мягким тоном.
— Айзек, но мы-то с тобой знаем, ты их забираешь не оттого, что они плохие, а оттого, что они невинны. Со мной ты можешь говоришь откровенно, — она показала закованные в наручники руки. — Я же у тебя в руках. Я, Сарайо — или как там ее настоящее имя?
— Да она небось и сама уже забыла. Ах, Мелинда, у тебя так хорошо получается говорить этим тоном, подбирать правильные слова. Я так тобой горжусь.
— Скажи, зачем я здесь? Для чего я тебе? Разве ты не хочешь со мной этим поделиться?
— Заманчиво. Но знаешь, у меня есть более увлекательное предложение. Ты же знаешь, как я люблю увлекательные игры. — Он подошел к Мелинде и взял за подбородок; мурашки поползли у нее по спине. — Попробуй-ка сама обо всем догадаться. Это как головоломка. Просто сложи все детальки вместе. А меня ждет маленькое приключение. Веди себя хорошо, пока меня не будет!
— Ты не останешься? Не поговоришь со мной? Или… я могу сделать все, что ты захочешь. Все. Только не уходи.
— Как это трогательно. Не обижайся, милая, но ты же знаешь: ты уже не в моем вкусе. Не то чтобы я ценил, как ты похорошела, — сказал он и снова подмигнул. — Увы, на этот вечер у меня уже есть планы.
— Они будут тебя искать! — не сдержав дрожи в голосе, сказала Мелинда. — Если выйдешь в город, попробуешь похитить еще одну девочку, можешь им попасться. Все кончится, даже не успев начаться. Не нужно, Айзек. Я буду для тебя всем, чем хочешь.
— Не бери это в свою хорошенькую головку! — ответил Макквин и послал ей воздушный поцелуй. — Я скоро вернусь, и у тебя будет компания. Ну разве не замечательно? Жаль, что так вышло с ужином, — сказал он, глянув в сторону испорченного сэндвича. — Зато научишься теперь не злить хозяйку дома. Она у меня с характером.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Подожди! — «Нет, нет, его не остановишь». — Пожалуйста, хотя бы скажи, где я. Просто скажи, это Даллас или…
— Ну естественно, Даллас. В этом-то и весь смысл. До скорого!
Он ушел, оставив свет гореть. Мелинда уронила голову на колени и испустила вопль по невинному ребенку, чью жизнь Макквин, если ему удастся, вот-вот исковеркает навсегда.
Она раскачивалась из стороны в сторону и стонала, пока наконец не освободилась от прожигавших ей горло рыданий, пока, обессилив, не свернулась калачиком на полу этой кошмарной комнаты.
Но теперь она стала ее разглядывать, осматривать место, в котором очутилась: четыре стены, пол, потолок и одно-единственное зарешеченное и закрытое защитными жалюзи окно. Даже дотянись она до него, пришлось бы еще чем-то отдирать жалюзи. Ни стола, ни стула в самой комнате не было, только брошенное в углу одеяло.
И вдоль стены четыре пары цепей с наручниками.
Макквин не собирался держать ее здесь одну.
«Боже, Боже, дай мне сил помочь тем, кого он сюда затащит, — думала она. — Помочь им спастись, найти способ выбраться. Помоги мне спасти их души и сердца. Ведь ради этого я училась. А все остальное — надо положиться на Бри. Если он не соврал и мы все еще в Далласе, есть еще шанс, неплохой шанс. Бри никогда не сдастся, не бросит меня. Она умная, способная, она не остановится, пока не найдет меня. Настоящий коп. Была такой с того самого дня, когда нас спасли».
Бри встала на этот путь в тот самый момент, когда офицер Даллас отворила дверь той ужасной комнаты в Нью-Йорке, и больше уже с него не сворачивала.
Ее девизом стало «Служить и защищать». Убитых, униженных, обманутых, растоптанных. А примером для подражания она выбрала ту, что их спасла.
«В этом вся Бри, — думала Мелинда. — Всегда ставит себе самую высокую планку. В этом весь…»
Она резко села, широко раскрыв глаза.
«Ну естественно, Даллас. В этом-то и весь смысл».
Ева Даллас?
Неужели дело было все-таки в мести?
* * *Ева ходила взад-вперед перед доской с фотографиями, перебирая в уме факты, составляя их в закономерности, отбрасывая, меняя местами. И все время поглядывая на часы.
С момента задержания Цивета прошло не так уж много времени. Чтобы расколоть наркоторговца его уровня и опыта нужно много попотеть, нужно терпение и тонкий подход.
«Но какого хрена они до сих пор ни капли из него не выжали?»
Ева прошла в соседний кабинет, где Рорк сидел сразу за тремя компьютерами, вполголоса поругиваясь на них, стараясь отыскать тайные счета Макквина.
— Может, устроишь мне видеоконференцию с Нью-Йорком? Чтоб я голографически участвовала в допросе.
Рорк оторвался от экранов, размял плечи и, повернувшись, внимательно на нее посмотрел.
— Если ты действительно хочешь, это можно устроить.
— Я смогу на него сильнее надавить. Может, отыщу у него еще какое-нибудь слабое место.
Рорк, ничего не отвечая, продолжил ее разглядывать.
— И испорчу им весь настрой, — добавила Ева. — Запорю им работу и сшибу самомнение с Пибоди. Да, я понимаю, что ты это тоже понимаешь. Просто сидеть тут, ждать, это…
— Трудно. Ждать всегда трудно, это разочаровывает, даже если знаешь, что так нужно. Наверное, оттого, что знаешь, даже еще труднее.
«Да, он все понимает, — подумала Ева. — Близкие копов как никто знают, что значит ждать».
— Тебя это тоже из себя выводит?
— Случается, что не на шутку.
— Но мне сегодня больше нечем заняться. Нечего расследовать. Все, что мне остается, — это снова и снова перебирать то, что мы и так уже знаем, и ждать, пока какая-нибудь сволочь не выдаст что-нибудь еще.
— Ну так отвлекись, пусть все утрясется. Когда отыщу что-нибудь новое, я тебе сообщу.
И Ева сдалась, пошла сделать себе еще кофе.
* * *В то время как Ева, вернувшись в свой кабинет, наворачивала круги вокруг доски с фотографиями, Дарли Морганстен примеряла самый клевый жакетик в своей жизни. Он был розовый — ее любимого цвета — и с блестками по воротнику. В нем она была ну чисто кинозвезда!
Правда, стоил он столько, что копить пришлось бы целых три месяца. А карманные деньги за этот она уже потратила на ну просто невозможно шикарную сумочку, остаток с прошлого месяца на еще какие-то — не помнила какие, но совершенно позарез необходимые вещи, и теперь была в полном пролете.
Несмотря на все это, Дарли вдоволь покрасовалась в жакетике перед зеркалом, не обращая внимания на пристально наблюдавшего за ней продавца, таращившегося на нее и ее лучшую на свете подружку Симку с той самом секунды, как они вошли в магазин.
— Дарл, ты обязана его купить. Он на тебе ну просто шикарно в суперской степени смотрится, — сказала та.
— Может, папа даст мне карманные деньги авансом? Мама точно не даст, — сказала Дарли, притворно закатив ярко-зеленые глаза. — От нее только и дождешься, что…