— Правда? — сказала Дарли, утирая слезы.
— Зачем мне тебе врать?
— Ну, чтобы мне стало легче.
— Эй, мороженое ты себе, считай, уже получила. Так что легче тебе и без меня станет.
То ли от неожиданности, то ли действительно ей удалось ее развеселить, но на губах у Дарли заиграла тень улыбки.
— А вы смешная, — сказала она.
— Да уж, детка, со мной не соскучишься. Хотя чаще не даю соскучиться я арестованным у меня на допросе.
На этот раз смех Дарли вырвался наружу, хрипловатый, слабоватый, но он зазвенел как раз в тот момент, когда в палату вошли родители девочки.
— Вовремя, — заметила Ева, поднимаясь. — Мы как раз закончили.
— Мы и вам принесли рожок. — Мистер Морганстен неловко сделал шаг вперед и протянул ей вафельный рожок с мороженым, щедро политый сверху какой-то шоколадной жижей.
— Теперь и вам легче станет, — сказала Дарли.
— Да, похоже на то. Спасибо.
— Лейтенант Даллас, — позвала ее девочка, она взяла у отца свою порцию, но продолжила смотреть на Еву. — Когда вы его поймаете и посадите обратно в тюрьму, вы мне скажете?
— Ты первая об этом узнаешь. Обещаю.
Ева вышла за дверь и на секунду прислонилась к стене, просто чтобы подышать спокойно. Она пристально поглядела на дверь напротив, но прямо сейчас не нашла в себе сил туда возвращаться.
«Хватит, — сказала она себе. — На сегодня хватит».
Ева вытащила из кармана телефон, но тут заметила, что шоколадная жижа с рожка начинает подтекать.
«А, черт с ним!» — подумала она и лизнула мороженое.
На экране возник Рорк.
— Я тут закончила, нужно еще пару вещей проверить. Где…
— У тебя там мороженое?
— Ага. Подарили.
— Я бы тоже не возражал против мороженого.
— Против такого никто бы не возразил. Я спускаюсь на парковку, так что…
— А давай-ка я с тобой прогуляюсь, — послышался справа голос выходящего из одного из кабинетов Рорка. — И мороженого твоего попробую.
— Кажется, это называется «Сливочная сладость».
— Неудачное название, — он наклонился и попробовал. — Но вкусно. Как девочка?
— У нее кое-какие повреждения, общее недомогание — и намного больше внутренних сил, чем она сама подозревает. От нее с Мирандой я узнала, что у него есть коричневые кожаные сапоги и пояс — и то и другое с серебряными пряжками, — и ножны с монограммой «AM» сходятся. А также видеокамера со штативом. Раньше он видеокамерой никогда не пользовался. Ни одна из предыдущих его жертв про то, что он их снимал, не упоминала.
— Запись можно найти при обыске, и на суде она станет уликой. Исходя из того, что написано в его деле, ему это не нужно. Он не испытывает потребности заново переживать то, что он и так может запросто получить вживую.
— Вот именно. Раньше у него были девочки. Если он хотел повторить, просто брал одну из них. Он был достаточно умен, чтобы не оставлять документальных свидетельств.
— Но на этот раз он не пытается скрыть то, что он делает. Свой приговор он уже получил. Выходит, видеозапись ему нужна, чтобы заново проигрывать эти моменты? По крайней мере, пока он не найдет себе новую жертву.
— Не думаю. Он делал эти записи для меня. У тебя капает.
Рорк вынул из кармана белоснежный платок и без колебания пожертвовал им, обернув вокруг рожка. Но прежде чем вернуть мороженое Еве, откусил от него в качестве платы еще кусочек.
— Для тебя? — переспросил он.
— Насилуя, он заставлял ее звать меня.
— О господи. Знаешь, что-то аппетит у меня пропал.
Ева в знак согласия вышвырнула остаток мороженого в утилизатор.
— Я проверю опись вещдоков, но ни камеры, ни штатива я в ней не видела. Значит, он взял это с собой. Что указывает на то, что он планирует снимать и дальше.
— С еще одной девочкой? — спросил Рорк и, заметив, как она колеблется с ответом, стиснул зубы. — Нет. Ты хочешь сказать, он планирует снимать тебя, а не для тебя. Как только тебя схватит. Для меня, а может, и для себя.
— Это говорит о том, что он по-прежнему уверен в своих силах. Дарли сообщила мне еще один любопытный факт, подтверждающий — по крайней мере для меня лично, — что он все еще в Далласе.
Ева открыла дверь машины и села на сиденье.
— Когда его напарница вышла перекусить и ширнуться, он рассказал, что планирует оставить Дарли при себе. Она считает, что он не ей лично это рассказывал, и я склонна с ней согласиться. Это не было его извращенной версией разговоров под одеялом, просто мысли вслух. Говорил, что найдет им новую мамочку — что подтверждает то, что мы знаем о его привычках. Напарницы для него играют эдакую извращенную роль мамочек. Он упомянул, что Даллас будет лежать у их ног. Не могу точно сказать, имел он в виду меня или город. Может, и то и другое. Но он однозначно говорил о том, что планирует вернуться в Нью-Йорк. Потом.
— И ты полагаешь, что у него там уже приготовлен запасной вариант.
— Думаю, он уже давно его приготовил. Надо это все обмозговать. Нужно выкинуть из головы лишнюю информацию и заняться этим, — сказала Ева и запустила руку в волосы. — Ладно, что там у нас, — она набрала номер лейтенанта Риккио и передала ему новую информацию. — Мне нужно вернуться в его квартиру, получше там все прочувствовать, что он взял, что оставил. Что…
— И как, скажи на милость, наваливание на себя новых дел поможет тебе отсеять мусор в голове?
— Дополнительная информация даст мне, с чем и с помощью чего работать. В прошлый раз я там не могла как следует осмотреться. Слишком много было народу, и… И я была не в лучшей форме.
Рорк помолчал немного, потом просто сказал:
— Мира ждет нас в отеле.
— Я не готова еще с ней встречаться. Не готова выпускать себе мозги и кишки наружу. Сначала я должна почувствовать, что сделала все, что в моих силах. Я должна сделать все, что должна делать в любой другой ситуации. Так что я собираюсь назад на место преступления.
— Ладно, вернемся туда. Но потом — все, Ева, достаточно. Достаточно для одного дня, дьявол его подери.
«Если только я не найду никаких новых зацепок», — уточнила про себя Ева, но спорить не стала.
— Оставь машину в гараже, — сказала она, когда они уже подъезжали к зданию. — Пройдем по его ежедневному маршруту.
* * *Ева выбралась из машины. Какая-никакая система безопасности в гараже была.
«Камеры он, когда привозил сначала Мелинду, а потом Дарли, заглушил помехами, — сказала она про себя. — Пусть спецы из местного ОЭС проверят записи. Если что вытянут, я гляну. А пока…»
— А знаешь, свою вторую тачку он держал прямо тут, прямо у нее под носом. Да она бы и не догадалась. Зачем было платить за парковку где-то еще и к тому же пешком за ней ходить? И вообще, это так в его стиле. Он любит накалывать других, обводить их вокруг пальца, выставлять дураками.
— Я запросил копии записей с камер наблюдения в здании. Можем вместе их на всякий случай просмотреть.
— Да, чем черт не шутит, — сказала Ева, осматривая помещение, изучая расположение, планировку и, да, постепенно уже начиная чувствовать, что тут к чему. — Жертв он наверняка привозил поздно вечером, так меньше шансов натолкнуться за кого-нибудь из жильцов или их гостей. Но лифт наверняка выключал, чтобы, пока они не закончат, никто не спустился и не поднялся. Значит, он приводит жертву в полубессознательное состояние, ведет ее вверх по лестнице. Вот зачем он предпочитает селиться на нижних этажах.
Ева пошла по направлению к лестнице.
— Тихо, быстро. Он уверен в себе, но чувство риска его все равно возбуждает. Особенно теперь, после такого долгого перерыва. Напарница поднимается первой, проверяет, все ли чисто в коридоре.
Рорк взял на себя эту роль.
— И они просто заводят жертву в квартиру, — продолжила Ева, подходя к двери и отпирая своим ключом полицейский замок. — Мелинду они сразу заводят в комнату для жертв. А вот Дарли — Дарли ведут в спальню, — сказала Ева и пошла в том направлении. — Вводят ее в транс поглубже, привязывают руки к изголовью кровати. Это был какой-то тип парализующего наркотика, жертва в сознании, но не может двигаться. Макквин не хочет, чтобы она корчилась, пока он делает татуировку. Он любит, чтобы все было идеально.
Ева мысленно представила себе эту сцену. Как он раздевает девочку, трогает ее — легонько, пока только чуть-чуть. Снимает с себя одежду, откладывает в сторону. Чтобы все было аккуратно и чисто. Берет инструменты, принимается за татуировку.
— Видеокамера стоит в шкафу, — Ева подошла к дверце, отворила. — Он забрал сапоги. Коричневые, которые видела Мелинда. Он не торопясь выбрал, что взять с собой в дорогу. Никакой спешки, никакого экспромта. Он ничего не выкинул, кроме рубашки с кровью напарницы.
Ева снова внимательно осмотрела одинаковые галстуки, подумала о словах Мелинды. Макквин стоял перед ними — в нерешительности.
Ева задумчиво пощупала рукав пиджака, рубашку.
— Дорогие. Дорогой материал. Ему, должно быть, жалко было их бросать, особенно учитывая, что многое здесь поносить он так и не успел. Он захочет купить им замену. Будет ли он ждать возвращения в Нью-Йорк? Не знаю. Не могу сказать.
Ева вернулась в комнату.
— «Даллас у их ног». Если он имел в виду город, значит, у него есть квартира пошикарней этой. Он перерос уже недорогое жилье. Для этого района у него уже слишком много роскошных шмоток. Это уже не просто несколько тщательно отобранных костюмов, как раньше. Значит, он планирует, думает, что пора переходить на следующий уровень. Туда, куда он заслуживает. И ему нужно затащить туда меня. То есть квартира для этого либо уже оборудована, либо ему теперь придется этим заниматься.
Ева прошла в ванную, остановилась посреди комнаты, осмотрелась, вернулась в гостиную с пятном крови ее матери на полу.
«Она правда думает, что ее это никак не трогает? — подумал Рорк. — Неужели она не замечает, что смотрит на все, кроме этого пятна?»
— В этой комнате он проводит много времени. Ему нравится простор. В клетке слишком тесно. Тут можно наблюдать на экране за Мелиндой с Дарли или смотреть телик, слушать музыку, читать. Но ему не сидится. Ему не хватает города. Он выходит прогуляться, побыть в людных местах. В магазинах, ресторанах, торговых центрах, клубах. Отсылает напарницу и идет гулять. Ему нужно проветриться, отдохнуть от ее запаха. Нацепить новую маску, посидеть в баре какого-нибудь модного клуба. Завести пару разговоров, пофлиртовать с какой-нибудь женщиной. А если удастся кого-нибудь обдурить, вообще отлично. Потом он вернется, запрет замки, проверит, как себя ведут его «гостьи». Может, выпьет вина, пока пересчитывает добычу. А затем уснет как младенец.
Ева прошла в кухню, проверила автоповара, холодильник, шкафчики.
— Он многое тут бросил. И знаешь что? Тут тоже много лишнего. Кому нужны полдюжины банок фаршированных оливок?
— Снова жадность? — предположил Рорк.
— Да, может быть, — сказала Ева, но сама она была в этом не уверена. — Ему пришлось многое бросить, потому что собирать еду слишком нудно и долго. Он может купить еще. Нужно проверить магазины для гурманов — надо внести в список. И клубы — те, что помоднее. Если выясним, куда он ходил тогда, когда похитил Мелинду и Дарли, узнаем, какого типа развлекательные заведения он предпочитает.
— Он туда не вернется. Найдет себе новые, — уверенно сказал Рорк и добавил, увидев, что Ева нахмурилась: — Не вернется, в том числе потому, что есть ненулевая вероятность, что там будут те кого он обработал.
— Да, ты, наверно, прав. Дельная мысль. Значит, если найдем их, сузим круг поиска. Но мы узнаем, что он предпочитает.
Она подошла к окну, посмотрела вдаль, вниз. «Даллас у их ног», — снова подумала она.
— Он говорил о том, что хочет остановиться в отеле с пентхаусом. Жить с размахом. Верхние этажи, дорогие номера, жизнь на широкую ногу. Если, выбирая вторую квартиру, он отступил от своей стандартной схемы, нам нужно искать квартиру на последнем этаже с хорошим видом из окна. Большие окна, может, с террасой. Много свободного места. Ближе к центру, я думаю. Все остальное — как обычно. Минимум две комнаты, здание с гаражом, — Ева закрыла глаза, напрягла извилины. — Может, одна из тех квартир, что корпорации для сотрудников снимают? Или долгосрочная аренда? Или…
— Ты тыкаешься, потому что устала. Ева, ты устала и стараешься не думать о том, что стоишь в шаге от места, где пару часов назад истекла кровью твоя мать. Но ты не можешь об этом не думать. Это не то место, где ты могла бы здраво или взвешенно мыслить, ты должна себе в этом признаться.
— Я думаю, — медленно и четко произнесла Ева, — он оставил еду, вино, одежду и оборудование, но захватил всего понемногу. Думаю, он взял лучшее из каждой категории. Думаю так, потому что он перебирается в квартиру получше. И я думаю, если мы сузим поиск до верхних этажей — даже не так, до верхних этажей в более дорогих зданиях, ближе к центру, с более люксовыми апартаментами, — мы его найдем.
— В таком случае поручи это одному из своих коллег, чтобы они могли приняться за поиски.
— Да, я так и сделаю.
— Хорошо. Сделай это, пока я звоню Мире. Вернемся в отель, выпьем с ней по бокалу.
— Не хочу я…
— Уже решено. Это тебе же самой необходимо. Если не хочешь ради себя, сделай это ради меня. Пожалуйста, прошу тебя, сделай это ради меня.
Старательно не глядя ни на пятно крови, ни на Рорка, Ева вытащила свой телефон и, набирая номер Риккио, вышла из квартиры.
19
Рорк знал это молчание. То, что она согласилась поговорить с доктором Мирой и даже признала, что ей это нужно, ничего не значило. Он ее заставил — заставил остановиться, отвлечься от своего расследования, от преступника, жертв, вопросов и ответов. Остановиться для нее означало дать прошлому нагнать себя — ее прошлому.
Значило, что теперь придется разобраться со своими чувствами по поводу того, как ее мать жила и как умерла.
То, что она могла, что ей нужно было перенаправить свое нежелание делать это в обиду на него, он мог понять. На ее месте он, скорее всего, поступил бы так же.
«Ну мы и парочка», — внутренне усмехнулся Рорк.
Ее реакцию, когда двери лифта открылись и Ева увидела, что Мира уже сидит у окна в их номере, он тоже мог понять и принять. Один-единственный брошеный на него взгляд, полный презрения за такое неожиданное предательство, пронзил его прямо в сердце.
— Я как раз любовалась открывающимся видом, — сказала Мира.
— Шарлотта, рад вас видеть, — сказал Рорк, идя ей навстречу. — Как долетели?
— Очень хорошо.
— А как устроились?
— Спасибо, номер чудесный.
За спиной Рорка повисло громогласное молчание взбешенной Евы.
— Не хотите немного вина? — начал Рорк.
— Валяйте, обменивайтесь любезностями, — колким ледяным тоном оборвала его Ева, — а мне надо принять душ.
Она в гневе протопала по лестнице наверх, едва не с грохотом захлопнула за собой дверь ванной комнаты. И тут увидела, что на кровати сидит, лениво уставившись на нее разноцветными глазами, кот.
Внутри у нее все сдавило, к горлу подкатил комок, а на глаза едва не навернулись слезы. Она рванулась к кровати и грохнулась на колени.
— О, Галахад!
Кот боднул ее в голову и заурчал, как тяжелый аэробус.
— Он попросил ее тебя привезти, — Ева потерлась носом о шерсть зверя. — Он попросил ее привезти тебя мне. Боже, боже, я вконец расклеилась.
Ева села на полу, опершись спиной о кровать, кот прыгнул ей на колени, и ее накрыло волной уюта. Галахад потоптался, кружа по бедрам и слегка выпуская когти.
— Ладно, ладно, — пробормотала она и провела пальцами от макушки до хвоста. Потом закрыла глаза и, обняв толстого мурлычущего кота, снова попыталась отыскать в себе точку опоры.
* * *— Я прошу прощения, — обратился Рорк к Мире. — Я не предупредил ее, что вы будете нас ждать. Я знал, что иначе она будет всячески оттягивать встречу, пока все не… Думал, будет хуже. Пожалуй, я все-таки схожу за вином.
Он подошел к бару и выбрал из стойки одно наугад. Пока он откупоривал бутылку, Мира присоединилась к нему.
— Ты выглядишь очень уставшим. С тобой такое нечасто случается.
— Я-то не так уж устал. Скорее раздосадован. Надо бы дать ему подышать, но пошло оно все к дьяволу… — Он наполнил два бокала.
— Раздосадован по поводу Евы?
— Нет. Да, — оговорился Рорк и отпил вина. — Нет. Пожалуй, нет. На нее сейчас много всего давит, никому такого не пожелаешь. И я тоже. Не знаю, что мне для нее сделать, что сказать. И мне не нравится, когда я не знаю, что сделать и что сказать человеку, который для меня важнее всего на свете. Ах да, прошу прощения. Пожалуйста, присаживайтесь. Ваш бокал.
— Спасибо, — Мира села и, пока Рорк метался взад-вперед по комнате, словно зверь в клетке, стала, как она это всегда делала, понемногу отпивать, выжидая. — А что ты сам думаешь, ты должен сделать или сказать? — спросила она.
— Ну вот, в этом-то и вопрос! Не знаю, дьявол меня подери. Должен ли я дать ей просто загнать себя до полного изнеможения? Ну так же нельзя. Но я прекрасно понимаю, что работа ей необходима, что ей нужно следовать инструкциям, действовать упорядоченно, чтобы разобраться со всем этим, — он запихнул руку в карман, нащупал серую пуговицу и стал крутить ее в пальцах. — Но ведь это все уже ни по какой не по инструкции, так? Это не просто очередное дело, очередное расследование.
— Да, ей трудно. Трудно возвращаться в этот город.
— Ладно бы только это, одни только назойливые воспоминания. Пока мы сюда не вернулись, ее кошмары уже почти прошли. А сегодня ночью было такое, чего я за всю нашу совместную жизнь не припомню. Вы же знаете, какая она у меня бесстрашная. И вот теперь мне видеть ее настолько перепуганной, настолько полностью беззащитной…