[6] Eihandgranate M39 - ручная граната образца 1939 года.
3. От исходных
20 июля 1944 года
Поляна (30км. юго-восточнее Львова)
...- Уже, а? - прошептал капитан Марчук.
- Типа того. Поздравляю с успешным выходом на орбиту, - ободрил оперативную группу Коваленко.
Все озирались, словно в пещеру артефактов плюхнулись. Неизбежная реакция. Младший сержант Земляков справедливо считал себя опытным оперативником, но все равно башкой вертел и поудобнее увесистый мешок перехватывал. Должно быть, со стороны смешно выглядит.
Трава, неожиданно тяжелая, влажная, пахнущая недавним теплым дождем. Реденькая роща. Небо, недавно просветлевшее, ветра нет, душновато. Пахнет летом и ... В общем, глубоко сельской местностью попахивает. Рокочет на горизонте. Нет, гроза ушла в другую сторону. Это артиллерия. Вон какие физиономии у Марчука и Спирина одинаково потрясенные - не слыхали офицеры такого количества стволов. Но пока до них далеко...
- О, встречающие, - Женька увидел трех человек, поднявшихся из кустов на краю поляны.
Марчук и Спирин вздохнули, кажется, с облегчением. Коваленко - наоборот. Вот же странный человек ИО начальника Отдела - нет бы улыбнуться сердечно.
Встречающие подходили и товарищ Торчок, забрасывая за спину ППС, уже издали поприветствовал:
- Здравия желаем, товарищи офицеры. Вот тож с благополучным прибытием.
Павло Захарович не сильно изменился: все тот же компактный, длиннорукий, по-пехотному близкий земле, на мятых погонах одинокие ефрейторские лычки. Пилотка поперек головы, вид сугубо фронтовой, обтрепанный, хотя гимнастерка новая. Старшина Шведова тоже та самая - лицо строгое, дабы миловидность изгнать и спрятать как можно дальше. И сумрака на том лице вроде бы поменьше - впрочем, Женька старался не разглядывать: неприлично, да и есть кое-кто кому старшина поинтереснее.
Со старыми знакомыми встречал капитан: сухощавый, среднего роста, с эмблемами войск связи на погонах. ППШ за плечом, ничего особенного. Впрочем, именно таким и должно быть доверенное "лицо контактной группы".
Товарищи офицеры проясняли обстановку, Спирин вслушивался и пытался прийти в себя, Женька беседовал с младшим командным составом.
- Нормально, - сказала Марина. - Подготовились основательно. Транспорт, охрана, связь. Осталось Львов освободить. Только я так и не поняла - почему этот ваш эсесовец в городе остается? Диверсант?
- Пока не ясно, - Земляков с некоторой нервностью оглядел старых друзей. - Слушайте, а как со стволами? Вроде бы должны нас снабдить.
- То попозжей, - объяснил Торчок. - Оружье, имущество - всё подвезут.
Шведова молча расстегнула полевую сумку, извлекла знакомую кобуру.
- Вот понимающий человек, - Женька покосился на офицеров. Марчук смотрел на кобуру с нехорошей завистью, Коваленко упорно не желал поворачивать голову - понятно, не на пистолет, а на старшину опасался глянуть.
Подмывало проверить "Лахти" - привычка есть привычка, но возиться на глазах безоружного командования было нетактично. Женька спрятал кобуру за пазуху.
Двинулись к транспорту: "виллис" был замаскирован срубленными ветками в рощице. Сложили груз, с трудом втиснулись, свешивая ноги и иные части тел. Торчок старался не упираться сапогами в "импортные" мешки:
- Оборудование? Тож помнем случаем...
- Опирайтесь, вполне безопасно, - разрешил капитан Марчук.
Капитан "контактной группы", назвавшийся Поповым, сел за баранку. Перегруженный "виллис" закряхтел, дернул с места, подминая ветки и кусты. Женька, приобняв старшину, крепче вцепился в борт:
- Извиняюсь, исключительно в целях техники безопасности.
- Да ладно, товарищ младший лейтенант, я ж вас знаю. Держитесь. Не женились еще?
- Нет. Но добился твердого согласия.
Шведова по-простому улыбнулась.
Машина выбралась из леска, дунул свежий ветер.
- Вот, проветримся, - с облегчением сказал Марчук. - А то духотища.
- Это, товарищи, не духота, а последствия пребывания немецко-фашистских захватчиков, - пояснил крутящий "баранку" Попов. - Не знаю уж что за кавалерия за рощей стояла, но гадили их першероны изрядно. Мы пока вас ждали, и так, и этак, с наветренной стороны... В пору противогазы надевать.
- Да, с точкой рандеву мы не очень угадали, - пробормотал Коваленко. - Еще и ждать нас пришлось.
- С санитарной точки зрения, ничего страшного, - заверила Шведова. - Пехотные части в этом отношении опаснее.
Засмеялись. Виллис катил под горку, стиснутые и перемешанные с "аборигенами" оперативники начали акклиматизацию.
***
По большаку прокатила колонна машин - заправщики и грузовики спешили догнать ушедшие вперед танки и дорога вновь опустела. Та странная полоса относительной тишины: фронт прорван, немцы частью огрызаются в больших и малых котлах, частью поспешно отходят на запад. Где-то наши танки движутся с опережением и грозят новым котлом, где-то нет никаких крупных соединений и жизнь замерла в шаткой неустойчивости. Прорывы, клещи, котлы, паническое бегство...
Впрочем, здесь у сгоревшего, должно быть, еще в 41-м хуторка царил порядок и относительная тишина. Проверялась техника, пехота набиралась сил, наверху стояли часовые, бдили наблюдатели у крупнокалиберных зенитных пулеметов. Тут имелось все: два взвода автоматчиков, грузовики, новенькие виллисы, мотоциклы, трофейный тягач, полевая кухня, санитарный фургон-полуторка (правда, довольно потрепанный). Спецотряду придавалась и ударная сила: крошечный БА-64[1], танковый взвод в количестве трех Т-34-76, полугусеничная ЗСУ М17[2] и пара роскошных, еще пахнущих заокеанской краской, ощетинившихся пулеметами "Скаутов"[3]. Кроме танковых радиостанций в отряде имелось и прикомандированные связисты с надежными "Северами"[4] - тоже три.
Все это вверялось командованию опытного московского смершевца - майора Коваленко. "Потяжелевшая" звезда на погоне начальнику Отдела не давила - вошел в курс, командовал уверенно, и главное стал смотреть во все стороны, даже и в старшинскую.
Женька со Спириным ознакомились с бронетранспортерами, на которых предстояло двигаться, пообщались с водителями и пулеметчиками машин. Спирин не мандражировал -- интеллигент, конечно, но в приделах разумного. Для порядка осмотрели ЗСУ.
- Собственно, кого мы ждем? - поинтересовался Спирин, присаживаясь на корточки и осматривая ходовую бронированного чуда противовоздушной обороны. - В Спрингфилде изощрялись. Смотри, как натяжитель оригинально усовершенствовали.
- Полагаю, начальство мы ждем и выдачи личного оружия, - пробормотал Земляков, все же сомневающийся что вся эта группировка техники и живой силы призвана облегчить работу одной единственной опергруппе. - Ты, Вадим Алексеевич, бронетехнику, конечно, изучай, она мощная и интересная, но в пустой кобуре хотя бы огурец положено иметь.
- Насколько я понимаю, мы головами должны работать, а не пистолетами, - заметил лейтенант Спирин и попросил:
- Жека, а Жека, попроси у своих знакомцев нормальный карандаш. Я пока специфику зарисую. Мы же все равно ждем...
- Дождались, - Женька увидел свернувший от большака "виллис".
Товарищ Попутный сидел в джипе плотно, истинно по-полководчески, окидывал технику и бойцов орлиным взором, от коего ничто укрыться не способно. Женька невольно подтянулся и попытался локтем сдвинуть подальше разбитую гусеницами и колесами твердь... Женька онемел...
- Личная снайперша? - пробормотал Спирин. - Вот устроился полковник. Кстати она, на эту, вашу, похожа...
Масккостюм в стандартных "амебах", ремни, солдатские сапоги - вполне можно и обознаться. Но манера закидывать на плечо СВТ и пилотка, неподражаемо сбитая набок и непонятно каким чудом держащаяся на светло-золотых локонах - неповторимы. Ну и, конечно, манера двигаться...
Улыбалась издали...
Прошли мимо к торопящимся навстречу товарищам офицерам. Женьке старший сержант Мезина украдкой подмигнула, Попутный вообще не заметил - деловито отряхивал фуражку...
Коваленко рапортовал, полковник требовательно обозревал технику и бойцов - лейтенант автоматчиков уже прокричал "становись!".
- Так это она и есть? - уточнил Спирин. - Откуда? Она же вроде бы того...
- Иногда они возвращаются, - промямлил ошеломленный Земляков.
Из-за бронетранспортера высунулся Торчок:
- Отож, товарищи лейтенанты, дело нынче пойдет? Раз такое подкрепленье...
...Стояли в строю. Полковник Попутный прошёлся вдоль шеренги, отечески поправил чехол с диском юному автоматчику, и выступил с краткой речь: мыслью по древу растекаться не стал, на удивление лаконично и без шуточек, напомнил о "важности задания и осознании ответственности". Выглядел он крайне убедительно: не иначе прямиком из Ставки, а то и вообще боязно сказать откуда...
Армейцам было приказано "вольно, разойдись". Опергруппа осталась стоять, начальство махнуло Мезиной, ждавшей в сторонке, и приблизилось к короткому строю опергруппы.
- Вижу, здоровы и готовы к выполнению, - Попутный соизволил поручкаться с каждым из оперативников. Отдельно поздравил украинского капитана с прибытием, Спирину сообщил, что "без него как без рук работали". Ефрейтору Торчку было рекомендовано "все-таки научиться по-человечески бриться, поскольку Красная Армия выходит к границам Европы, а народец там нервный, будут потом всякие бредни о сибирских неандертальцах выдумывать". Товарищу Землякову указали на то, что времена партизанщины закончились и ношение трофейных пистолетиков есть "манерничанье недостойное звания советского офицера". Наконец, полковник представил личному составу старшего сержанта Мезину:
- ...Принято решение укрепить опергруппу. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Товарищ Мезина - опытный оперативник, полагаю, сработаетесь. Задача старшего сержанта - на завершающем этапе уточнить у взятых пленных определенные технические детали вредоносной работы "Кукушки". Кроме Мезиной, вопросом никто не владеет, прошу это учитывать и авантюр не допускать. Товарищ старший сержант, встаньте в строй!
Катерина встала на левом фланге. Женька подумал, что она здорово изменилась. Понятно, волосы подлиннее и загар охренительный, но и еще что-то...
Попутный снял фуражку, утер отглаженным платком лоб:
- Да, жарко, товарищи. И будет еще жарче! О значении предстоящей операции напоминать не буду - все в курсе. Но напомню о том, что операция не последняя. Нам еще работать и работать. Из чего логически вытекает, что все вы обязаны остаться живыми и невредимыми. Вводить в оперативные мероприятия новых людей нам некогда. Прошу и требую учесть это обстоятельство. Всем ясно?
Опергруппа ответила "так точно!".
Полковник вздохнул:
- Мне бы вас на месте проконтролировать. Есть в рядах личного состава люди склонные к легкомыслию и позерству, не изжиты и иные недостатки и пережитки. Но у меня самолет "под парами", ждут в столице и еще много где. Порваться на части я не имею права. Так что разгружайте гостинцы и вперед! Мезина, покажите бойцам, что забрать...
Из "виллиса" выгрузили мешки с оружием и формой. Попутный еще переговорил с Коваленко и Поповым, подошел:
- Пора мне, товарищи. Где сувениры?
Женька вытащил из транспортного мешка "импортный" бронежилет. БэЖэ был новенький, со склада, но к немедленной эксплуатации годился ограниченно - металлические пряжки и наконечники ремней сняты в Отделе. Впрочем, основным керамическим бронеэлементам жилета Прыжок повредить не мог.
Полковник поскреб ногтем штамп на подкладке, потом, примерил-приложил "панцирь" к груди, задумчиво пошлепал губами:
- Да-с, нонсенс, однако. Ладно, разберемся. Упаковывай, Евгений, в одном экземпляре. Второй передаем в пользование товарищу Мезиной. В качестве именного личного оружия.
Шведова, стоящая с мешком одежды, изо всех сил старалась не ляпнуть дерзость - аж полосы румянца на скулах запунцевели. Попутный повернулся к ней, назидательно взмахнул пухлым пальцем:
- Вот это правильно, старшина. Сдержанность - вторая мудрость! Для вас, кстати, ношение сей кирасы столь же обязательно, как и для всех оперативников. Дисциплинка у тебя, Шведова, еще та, но узнаю, что манкировала защитой - накажу старшего по команде, и вообще кого попало, подряд и выборочно. А я всё узнаю.
- Так точно, - пробормотала Марина, от злости пламенея уже до ушей.
- С кем работать приходиться, - проворчал полковник. - Бардак бессознательный. Торчок, ты у меня все помнишь?
- Отож. Как конспект.
- Ладно. Работайте, товарищи, - полковник обернулся к молчавшей Мезиной и сделал невероятную вещь.
Шведова аж задохнулась, Павло Захарович ухмыльнулся, а младший сержант Земляков позавидовал. Нет, конечно, приходилось видеть, как джентльмены-аристократы целуют ручку настоящей леди, но, то преимущественно в кино или на театральной сцене. В быту как-то не помнилось. Но ведь как изящно выглядит - воистину "приложился к руке".
- Екатерина Георгиевна, я вас убедительно прошу... - Попутный не спешил отпускать пальцы старшего сержанта.
- Не волнуйтесь, Виктор Иванович, постараемся сосредоточиться исключительно на мозговых штурмах.
- Верю, - полковник забрался в машину, барственно укутался в кожаный реглан, кивнул водителю: - Гони, голубчик. А вам, товарищи, - успешного выполнения задания. Евгений, жду открытку.
"Виллис", взревел, запрыгал прочь по колеям от гусениц.
- Еще и открытку? - процедила Шведова. - Поздравительно-рапортующую?
- Полагаю, на приглашение на свадьбу намекалось, - объяснил Женька.
- Развели мещанство, курорты с опереттами, - Шведова в упор глянула на камуфляжную, но насквозь обуржуазившуюся красавицу-сержантку.
- Не надо меня жечь огнеметами, - попросила Мезина. - Это не у меня свадьба. Я вообще человек простой, насквозь не романтичный.
- Я так и поняла, - отрезала старшина. - Кирасу не забудь напялить, снайперша московская.
Мезина, игнорируя нелестную классификацию, протянула руку ефрейтору:
- Рада видеть, Павло Захарович. Вспоминала. И тебя, и винтовку твою рекордную.
- Да, было дело, - согласился Торчок, степенно пожимая ладонь старой знакомой. - Повоевали. А чего ж вдруг сержантка? Начудила?
- Не особенно. Для конспирации. Служба, сам понимаешь.
- Отож я и думал, шо уж не меньше капитана, - кивнул Торчок.
- Капитан Немо, - усмехнулся Женька. - Внезапное всплытие.
- Ага, в некотором роде импровизация, - улыбнулась товарищ старший сержант и так сгребла за шею, что Женька невольно охнул. - Жив, здоров, и он уже женится! Офигеть можно...
Все-таки приятно обниматься с красивой женщиной, даже из чисто дружеских побуждений...
Спешно переодевались и вооружались. Катрин объяснила, что стволы пристреливали в Москве и весьма тщательно, амуниция и снаряжение проверялось, одежда подобрана по размеру, но обувь, понятно, не привезли - разнашивать времени нет. Подбором снаряжения занимались знающие люди, полковник сказал: "можно доверять". Действительно, всё добротное, ничего не заедает, даже вечно тугие петли подсумков словно на заказ подгонялись.
Кажется, капитана Коваленко появление сержанта-блондинки не особенно шокировало. Посматривал без восторга, настороженно, но без возмущения - что ни говори, рекомендации свою роль играют.
Колонна техники уже выстроилась, жужжала, ревела и плевалась выхлопами, посему было приказано окончательную подгонку снаряжения произвести на марше, а сейчас - "по машинам!".
----------------------------------
***
Сиденье было неожиданно удобным, и хотя бронетранспортер потряхивало, процесс шел успешно. Катрин работала финкой, сужая ремни, Женька крепил пряжки. Фурнитуры отсыпали порядочно, и хотя железки не совсем подходили, бронежилет принимал рабочий вид.
- Да, нож могли бы и нормально заточить, - проворчала старший сержант.
- Грех жаловаться. Прошлый раз вообще по-вохровски бегали - с одними карабинчиками.
- Наслышана. Товарищ полковник шибко возмущался нескоординированностью действий. Но ты ничего. Уверенность появилась, хвост отпал. Уже "Жека".
- Ты удивительно добра и великодушна. Наверное, полковник генштабовским обедом угощал.
- Поснидали наспех, но вполне прилично. Давай-ка ситуацию растолкуй. Конечную цель я осознаю, но о конкретной обстановке в городе Попутный не знает - "не его уровень", понимаешь ли...
Земляков рассказал. Бывшая наставница выслушала, задала наводящие вопросы и резюмировала:
- Выходит, непосредственно о боестолкновениях на улицах почти ничего не известно?
- Наоборот, излишне много известно. Наши одно пишут, поляки другое, от немецких источников лишь ошметки уцелели, "бандерлоги" о своем самостийно-геройском врут.
- Значит, на месте придется разбираться. Но город мы точно уже взяли? А то вкатим, а там какая-нибудь егерская дивизия в полном составе.
- Это вряд ли. Немцы лишь прикрытие оставили, да всякие запоздавшие подразделения через Львов спешно драпают. Собственно, наши уже на окраинах, но подошли разрозненно: где танки без пехоты, где пехота без танков и артиллерии. Со связью не очень, посему до подхода уральцев глубоко втягиваться наши не рискнули.
- Ладно, город большой, мимо не проскочим. Меряй, давай...
Женька поерзал в непривычном бронежилете - жить можно, но движения стесняет. Впрочем, бегать не придется, а защита от случайного осколка и пули вполне приличная.
Обернулся стоящий у своего "браунинга" пулеметчик, встревожено крикнул "воздух"! Тревога оказалась ложной - над дорогой проскочили свои истребители, возвращающиеся с запада.
- Быстро катим, - заметила Катрин, подгоняя ремешок каски. - Прямо все условия созданы. Эти бы колеса с крыльями, да пораньше...
Женька подумал, что может она единственная в колонне, кто вернулся. Вернулся сюда, в эти поля и дороги летней Львовщины. В 41-м контратаковали, огрызаясь, отступали, пробивались из окружений. Сейчас обратно, на запад. Понятно, что Катерина не единственная: их еще много, помнящих тот июнь и начало июля...