Баба стояла и ошарашенно смотрела на сияющее, румяное лицо девушки, совершенно не понимая, что происходит.
– Ты чего это замерла у порога? Проходи, чай наливай, он еще горяченький, – продолжала веселиться Женя, бросая лукавые взгляды в сторону оторопевшей тетки.
– А где Генка? – растерянно спросила та.
– Гена вроде на рыбалку ушел. Решил голову немного проветрить, она у него травмированная как-никак, – спокойно ответила Женя, продолжая уплетать яичницу.
– Почему травмированная? – не поняла Марья Васильевна и с подозрением покосилась на Евгению.
– А он на грабли в сарае наступил, вот и поранился.
– На какие такие грабли, они ж в кладовке стоят? Ты чего это, поиздеваться надо мной решила? – взвилась бабища, переходя на свой визгливый дискант.
– Ты что развизжалась, как поросенок? Он мне сам так сказал, а я за что купила, за то и продаю, – повысила голос Женя. – И нечего на меня орать, прошу это запомнить раз и до конца дней своих. Если я начну показывать здесь свои вокальные возможности, думаю, тебе мало не покажется, – бросив вилку на стол, поднялась девушка со стула. Баба настороженно посмотрела на нее и на всякий случай сделала шаг назад. – Не боись, не трону, – захохотала Женя, видя, как перепугалась баба. – Я человек мирный, до поры до времени. Меня если не задевать, я спокойная, как удав. Так что заходи, чувствуй себя, как дома.
Баба вытаращила на Женю глаза и не могла сообразить, что ей сказать в ответ. Такой наглости она, естественно, не ожидала и была крайне обескуражена. Женя тем временем ополоснула тарелку с вилкой и, аккуратно поставив посуду на место, прошла мимо тетки к себе в комнату. В это время послышался шум у входной двери, и Женя увидела, как на пороге появилась женщина с сумкой почтальона.
– А, Наденька, здравствуй, милая. Как твои дела, как здоровье? – приветливо улыбаясь, проговорила румяная женщина. – Жара сегодня, – вздохнула она и, снова посмотрев на девушку, улыбнулась. – Ну, чего замерла-то? Пойдем, буду деньги тебе отсчитывать.
Женя чуть не ляпнула – какие деньги? – но, вовремя прикусив язык, кивнула головой и пошла вслед за женщиной, которая уже скрылась за дверью комнаты. Та уселась за стол и вытащила из сумки большую простыню ведомости.
– Так, деточка, вот здесь и здесь распишись. Паспорт принесла?
– Паспорт нужен? – растерянно спросила Женя.
– Надя, да что это с тобой сегодня? – удивилась почтальонка. – Разве ты не знаешь, что нужен? Уж сколько лет к тебе хожу, пора запомнить.
– Ага, я сейчас, – Евгения помчалась в комнату Нади. Она начала рыться в шкафу, надеясь, что паспорт ее сестры окажется именно там. Но в шкафу его не было, и девушка метнулась к тумбочке. В тумбочке его тоже не оказалось, и Женя задумалась.
«Надя убежала из этого дома и наверняка прихватила с собой паспорт. Что же мне делать? Скажу, что потеряла», – махнула девушка рукой и вернулась в комнату, где сидела почтальонша. Она уже открыла было рот, чтобы объявить пренеприятное известие, но увидела, что женщина держит в руках паспорт и записывает данные в ведомость. Рядом с ней стояла Марья Васильевна и подобострастно улыбалась.
– Надя, ты что, забыла, что твой паспорт лежит у тети? – улыбнулась почтальонша. – Иди распишись и получи деньги.
Евгения не спеша подошла к столу и взяла в руки авторучку.
– Где я должна расписаться? – напряженно спросила она.
– Вот, напротив твоей фамилии, – ткнула женщина пальцем в галочку. Женя быстро прочитала фамилию: «Гаврилова» и нерешительно поднесла авторучку к галочке.
«Черт возьми, сейчас распишусь не так, объясняй тогда, в чем тут дело», – думала она и, наконец решившись, поставила витиеватую роспись. К ее великому облегчению, почтальонша даже не взглянула, что там изобразила девушка, и начала считать деньги. Отсчитав положенную сумму, она положила ее на стол. Женя быстро взяла в руки паспорт сестры и засунула его в задний карман джинсов. Марья Васильевна одарила ее злобным взглядом, на который Женя лишь ехидно улыбнулась.
– Ну вот, ваш дом у меня последний. С семи утра сегодня на ногах, устала, как собака, – проговорила женщина и, свернув ведомость, засунула ее в сумку. Женя увидела, как тетка хотела взять деньги, и, опередив шуструю «родственницу», накрыла купюры ладонью. Она вытащила из пачки двадцать рублей и протянула их почтальонше:
– Это вам за труды, – улыбнулась Женя.
Женщина удивленно посмотрела на тетку, которая стояла рядом, поджав губы, и покачала головой.
– Нет, Наденька, не нужно, вон тетушка твоя будет против.
– Что значит будет против? – приподняла Женя брови. – Это мои деньги, и я могу ими распоряжаться по своему усмотрению. Или я не права, тетушка? – ехидно посмотрев на застывшую «тыкву», спросила Женя. – Вот видите, молчание – знак согласия, – улыбнулась девушка и сунула две десятки в карман сарафана почтальонши. – Берите, берите, целый день на ногах, вы заслужили эти деньги. И потом, не такие уж они и большие, чтобы заострять на этом внимание. На двадцатку лишь пару батонов хлеба и купишь.
– Ну, спасибо на добром слове, – кивнула женщина и поднялась, чтобы уйти. – Всего хорошего, – сдержанно бросила она тетке. А девушке приветливо улыбнулась: – До свидания, Наденька, здоровья тебе, деточка.
– И вам не болеть, – улыбнулась Женя и пошла вслед за почтальоншей, чтобы проводить ее до дверей, не забыв прихватить со стола деньги. Она вернулась буквально через минуту и посмотрела на тетку веселым взглядом.
– Пойду-ка я в магазин схожу, куплю себе чего-нибудь вкусненького, – проговорила она, наблюдая за реакцией Марьи Васильевны. Та поджала губы и процедила:
– Нечего на глупости деньги тратить, мне нужно новый халат купить, этот вон порвался уже весь.
– А ты, как я посмотрю, не работаешь? – задала вопрос Женя и сама же на него ответила: – Конечно, не работаешь. Где тебе с таким-то задом? Вот и результат появления дырок на твоем халате. Кстати, когда платят деньги квартиранты, которые в моей квартире живут?
– Какие квартиранты? – прикинувшись непонимающей, спросила тетка.
– Я что, непонятно задала вопрос или ты глухая? – нахмурилась Женя. – Я про свою квартиру говорю, которую ты в аренду кому-то сдала. Когда тебе жильцы отдают деньги?
– Они мне уже отдали, за полгода вперед, – расправив свою мощную грудь, с вызовом ответила баба.
– Где они?
– Кто?
– Ты, Маня, лучше меня не нервируй, а отвечай на вопрос, когда тебе его задают. Я спрашиваю, где деньги, которые ты получила от жильцов?
– Их нет, потратила, – все так же подбоченившись, сказала Марья Васильевна. И тут же, не дав Евгении возмутиться по этому поводу, заорала: – А ты что же думаешь, я тебя за просто так кормить должна? За твои красивые глазки? Ты уж не ребенок, а взрослая девка, на тебя вон сколько всего уходит.
– Я и смотрю, – прищурилась Женя. – Особенно дорого тебе та каша обходится, которую я тебе на голову опрокинула. А уж шмотья-то в моем шкафу столько, что до самой смерти не переносить. Особенно мне нравятся трусики, от дырок ажурные. Про все остальное мне и говорить не хочется, сразу видно, что «только вчера куплено». А постельное белье ты случайно не на свалке нашла? А, тетушка? – говорила Женя, приближаясь к бабе. Та увидела, что у девушки сжимаются и разжимаются кулаки, и заголосила дурным голосом.
– Ой-ой, люди добрые, она меня убить хочет. Эта ненормальная совсем с ума сошла. Помоги-и-и-те-е, – взвизгнула она и проворно сиганула к входной двери, чего трудно было ожидать от такой жирной тетки. Евгения успела подставить ей ногу, и та со всего маху опрокинулась на пол, издавая при этом страшный грохот вперемешку с воем пикирующего бомбардировщика. Женя встала над распростертой на полу «тыквой» и совершенно спокойным голосом спросила:
– Не ушиблась, дорогая? Как же это ты неаккуратно так? Теперь вон пол придется ремонтировать. По-моему, ты его проломила. Тебе помочь подняться? – как ни в чем не бывало улыбалась Евгения. Марья Васильевна с ненавистью на нее смотрела снизу вверх и, не переставая, всхлипывала. Она злобно оттолкнула протянутую руку девушки и, встав на четвереньки, попыталась подняться самостоятельно, без посторонней помощи. Женя отошла и, скрестив руки на груди, стала молча наблюдать за титаническими усилиями тетки. Ей почему-то было совсем ее не жаль, и она равнодушно смотрела на расползающиеся, как у коровы на льду, толстые ноги. Даже наоборот, Жене очень хотелось надавать пинков по необъятному заду. Евгения вспомнила, как эта баба науськивала своего сына изнасиловать ее, вернее, не ее, а Надю, и что уже сегодня это бы у них наверняка получилось, если бы на месте Надежды не оказалась Женя.
«Что же вы хотите от моей бедной сестры, господа хорошие?» – мысленно задавала вопрос девушка, но ответа у нее не было, и она решила для себя, что обязательно узнает, в чем здесь дело, чего бы это ни стоило.
А пока Женя хотела ненадолго смотаться в город, к себе на квартиру, чтобы взять кое-что из вещей и средств личной гигиены.
– Я съезжу в магазин, надо купить кое-что, – сказала она «тыкве», которая уже поднялась с пола и стояла напротив, с ненавистью буравя девушку своими глазками, очень похожими на поросячьи. – В Москву поеду, здесь в вашем сельпо только таким, как ты, и отовариваться. Часа через три-четыре вернусь. Смотри мне, чтобы дома все в порядке было, – предупредила Женя «тыкву» и многозначительно посмотрела на нее. – Теперь будем жить по моим правилам, – добавила она и, стукнув по косяку двери рукой, величаво удалилась.
Женщина смотрела вслед девушке тяжелым взглядом, лихорадочно соображая, что делать.
– Нужно срочно принимать меры. С девкой что-то не то творится. Как бы она не сорвала все мои планы. Все то, что делалось с таким трудом, – и Мария проворно засеменила в свою комнату. – Что я тогда буду делать? Только и останется, что на работу идти. От моего сыночка-придурка толку никакого. На него надеяться – с голоду на старости лет помрешь.
* * *– Вот это я понимаю, совсем другое дело, – разглядывая со всех сторон преобразившуюся Надежду, довольным голосом говорила Лена. – Остался последний штрих, и все будет о’кей.
– Какой штрих? Неужели что-то еще нужно? – удивленно поинтересовалась Надя и бросила взгляд в зеркало. Она увидела там утонченную красавицу с роскошной прической, в элегантном платье, с умеренным макияжем, который удачно подчеркивал правильные черты лица. – По-моему, я уже на себя не похожа, – пробормотала она.
– Это тебе так кажется, – засмеялась Елена. – Только сейчас ты и стала по-настоящему на себя похожа. Вернее, на Женьку. А последний штрих – это твои руки. Посмотри, на что они у тебя похожи.
Надя недоуменно уставилась на свои руки.
– А что в них такого? Руки как руки, – пожала она плечами.
– Женька сроду таких ногтей не носила. У нее всегда отличный маникюр. Вот мы сейчас и тебе такой сделаем. Пошли, пошли, будем ногти наращивать.
– Зачем мне их выращивать? Они сами вырастут, – нахмурилась Надя и спрятала свои руки за спину.
– Не выращивать, а наращивать, – захохотала Лена. – Ой, горе ты мое луковое. В каком же ауле тебя воспитали? Пошли, не бойся. Эта процедура совсем безболезненная, правда, долгая. Но, как известно, красота требует жертв, так что придется немного потерпеть.
Надежда пошла вслед за Леной, то и дело останавливаясь и почесывая свои ноги.
– Что с тобой? – оглянулась на нее Елена. – Ты что, блох нахваталась?
– Похоже на то, – проворчала Надя и снова почесала ногу. – После того, как мне эту эпи… эпиляцию сделали, мои ноги как будто в муравейнике побывали. Неужели так и будет чесаться?
– А-а-а, вот в чем дело! – улыбнулась Лена. – Это с непривычки, скоро пройдет.
– И зачем было нужно волосы на ногах выдергивать? Лично мне они совсем не мешали, – проговорила Надя и, смешно сморщив носик, снова наклонилась, чтобы почесать ногу.
– Это для эстетики, дорогуша. В женщине все должно быть прекрасно, начиная от прически и заканчивая ноготочками на пальчиках ног. Неужели тебе нравится женщина с ногами, как у орангутанга? А если еще и под мышками клоки волос торчат, вообще караул, мама дорогая.
– Не знаю, никогда не обращала на это внимания, – пожала Надежда плечами.
– А мужчины обращают на это внимание, и, между прочим, не в последнюю очередь. Так что ножки должны быть не только красивой формы, но и гладкими, как попка у младенца. Про подмышки я даже и напоминать не хочу, это должно быть, как «отче наш», назубок и регулярно. Кстати, завтра еще одна процедура предстоит, похожая на эту же, что проделывали с твоими ногами, – напомнила Алена и лукаво посмотрела на Надю. – Так что будь готова, подружка.
– Что на этот раз? – резко остановилась Надя.
– Бикини нужно обработать.
– Как это, обработать бикини?
– Обработать бикини – это значит удалить волосы вокруг лобка, – терпеливо объяснила Елена.
– Это еще зачем? – округлила Надя глаза.
– Так надо, – вздохнула Елена. – Слишком на этом не заморачивайся, будем надеяться, что все пройдет нормально и тебе не придется демонстрировать свои прелести. Ведь здесь должна быть Женька, а не ты, – тихо добавила она.
Надежда мало что поняла, пожала плечами и покорно поплелась за своей новой подругой.
Когда утомительная процедура с ногтями была закончена, Лена сказала:
– Ну, на сегодня хватит. Теперь едем к тебе домой.
– Куда? – вытаращилась Надя. – Я ни за что туда не поеду.
– О, господи, что же ты такая зашуганная? – увидев испуганный взгляд девушки, всплеснула Лена руками. – Не к тебе домой, не бойся. К Женьке, сестре твоей поедем, успокойся и дыши ровно. У меня ключи есть, заодно и машину ее нужно пригнать, будешь проходить курсы молодого бойца.
– Какие еще курсы?
– Я тебе уже говорила, что Женя всегда на машине ездит, она без нее шагу лишнего не сделает. Для того чтобы поддерживать ее имидж, тебе придется научиться водить машину.
– А я сумею?
– Не знаю, посмотрим, – пожала Елена плечами. – Маловероятно, конечно, за двое-то суток. Ну ничего, в крайнем случае, если не получится, придется сказать, что она у тебя сломалась и стоит сейчас на приколе. А за это время, может, уже и Женька объявится.
Девушки вышли из косметического салона и сели в машину Алены. Они подъехали к большому семнадцатиэтажному дому через двадцать минут, и Лена повела Надежду к подъезду.
– Валер, привет, – улыбнулась Елена охраннику. Тот, подняв голову, удивленно уставился на Надежду и, глупо улыбаясь, кивнул головой.
– При-вет, – медленно проговорил он. – А вы разве… а когда же… – он запнулся на полуслове и потер рукой лоб. Девушки тем временем уже подошли к лифту, и он тут же открыл перед ними автоматические двери. Лена помахала охраннику ладошкой и нажала на кнопку «четыре».
– Женька почти всегда пешком поднимается, чтобы форму не потерять, как и я, впрочем. В тренажерный зал сходить не всегда времени хватает, на машине в основном ездим, на заднице сидя, вот и разминаемся на лестничных пролетах. Жалко, что не очень высоко, всего четыре этажа, а у меня вообще квартира на втором.
Девушки вышли на нужном этаже, и Елена достала из сумочки ключи. Надя схватила ее за руку.
– Подожди, Лен, у меня сердце сейчас из груди выпрыгнет. Я так волнуюсь, ты даже не представляешь, как сильно.
– Чего волноваться-то? Тебя там никто не съест, – улыбнулась Лена.
– Ты не понимаешь. Ведь я сейчас попаду в дом, где живет моя родная сестра. Увижу, чем она жила все это время. Ай, – махнула она рукой. – Это очень трудно объяснить, это нужно почувствовать.
– Во-во, – интенсивно закивала Алена головой. – Женька мне совсем недавно про тебя рассказывала, и точно так же, как и ты сейчас, говорила. Это, говорит, невозможно объяснить, это нужно чувствовать. Господи, до чего же вы с ней одинаковые, – всхлипнула девушка и вставила ключ в замочную скважину. Она повернула его один раз, и дверь открылась. – Что за черт? – нахмурилась Лена. – Я хорошо помню, что, когда уходила, закрывала его на два оборота.
Она осторожно просунула нос в прихожую и проговорила:
– Эй, кто здесь? Я милицию вызвала, – для убедительности соврала она. Не услышав никакого движения в квартире, девушка вошла в прихожую и включила свет.
Надя просочилась в дверь за Еленой и замерла у зеркала. Прямо над ним висела фотография Жени в компании с Еленой и Семеном.
– Это мы в прошлом году фотографировались в поселке у Семена, – увидев, как Надя разглядывает снимок, сказала Лена. – Ты чего застыла? Давай в комнату проходи, осматривайся и обживайся, – и Лена, схватив девушку за руку, потащила ее в глубь квартиры. Когда они вошли в гостиную, Надя остановилась у порога.
– Как здесь хорошо, – прошептала она. – Если бы у меня была своя квартира, я бы именно так ее устроила.
– Неудивительно, вы же с Женькой близнецы, а это значит, и вкусы у вас должны быть близкими, – засмеялась Лена. – Ты пока осматривайся, а я пойду на кухню, что-нибудь поесть приготовлю, а то у меня желудок уже к спине прирос. С самого утра ни крошки во рту не было.
Надежда, оставшись одна, начала медленно ходить по комнате и трогать вещи руками. Она присела на диван и погладила ладонью мягкий велюр. Взяла в руки большого белого медведя, который чувствовал себя полным хозяином на этом диване, и посмотрела в его глазки-бусинки.
– Ну что, Потапыч, как тебе здесь живется с моей сестренкой? Если бы ты только знал, как я боюсь встречи с ней. А вдруг я ей не понравлюсь и она отправит меня снова к тетке? Только не это, – вскочив с дивана и посадив медведя на место, прошептала девушка. Она прошла к другой двери и открыла ее. Это была спальня. Широкая двуспальная кровать под балдахином занимала здесь значительное место. – Ух ты, – выдохнула Надя. – Не то что в моей комнате у тетки в доме.