— Уйя, — воскликнул он и как-то странно замахал руками. Она услышал сзади крик, оглянулась и увидела, что все женщины на холме вскочили, а собиравшие ракушки выбежали из реки. Откуда-то ближе раздалось новое завывание, бородатая старуха, наблюдавшая на холме за огнем, замахала руками, и Уау, обтесывающий кремень, тоже вскочил на ноги. Маленькие дети бежали по направлению к ним и тоже кричали что-то.
— Идем, — сказал Уг-Ломи и потянул ее за руку.
Она все еще не понимала.
— Уйя произнес слово смерти, — сказал Уг-Ломи. Она бросила быстрый взгляд на мчавшиеся полукругом и кричавшие фигуры и поняла.
Уау, все женщины и дети бежали к ним разрозненной всклокоченной толпой, завывая и крича. По холму быстро бежали двое юношей. Внизу среди папоротников справа к ним быстро приближался человек, стараясь отрезать дорогу к лесу. Уг-Ломи выпустил ее руку, и оба пустились бежать большими легкими скачками рука к руке, перепрыгивая через тростники. Юдена, зная быстроту своих ног и быстроту ног Уг-Ломи, громко смеялась при мысли об этой неравной погоне. Оба были поразительно быстроногая пара для того времени.
Скоро они достигли открытого места и направились к каштановому лесу, никто из них теперь ничего не боялся, так как не был одиноким. Они даже нарочно немного замедляли шаг. Вдруг Юдена вскрикнула и бросилась в Сторону, указав на что-то между стволами деревьев. Уг-Ломи увидел там ноги нескольких человек, несущихся на них из засады. Юдена уже бежала в новом направлении, но лишь только он повернулся, чтобы последовать за ней, как оба услышали из-за деревьев голос яростно ревущего Уйи.
Сердца их наполнились ужасом, не тем ужасом, который сковывает члены, а тем, который делает человека молчаливым и проворным. Теперь они были отрезаны с двух сторон.
Преследователи уже почти нагнали их. Справа, совсем близко от них, тяжелыми и быстрыми шагами бежали мужчины во главе с бородатым Уйя. Олений рог был у него в руке. Слева, разбросанные, как посеянное зерно, желтыми пятнами посреди папоротников и травы, бежали Уау и женщины. Даже маленькие дети, игравшие на отмели, присоединились к охоте. Оба отряда старались замкнуться перед ними. Уг-Ломи мчался изо всех сил, но Юдена все еще была впереди.
Они знали, что им не будет пощады. Для людей того давнего времени не было более сладкой охоты, как охота за людьми. Как только загоралась жестокая жажда охоты, все слабые проблески человечности тотчас же бесследно исчезали у этих людей. Ночью Уйя отметил Уг-Ломи словом смерти. И Уг-Ломи стал дичью этого дня, ожидаемым пиршеством.
Они бежали напрямик, не выбирая дороги, — это было их единственным спасением, — бежали через колючую крапиву, по открытой прогалине, сквозь заросли травы, из которой рыча выскочила гиена. Потом они снова попали в густую тень леса, где в изобилии росли лишайники и мох, выбежали на круглый склон, одетый деревьями, на большую лесную прогалину, на топкую черную грязь, обманчиво покрытую тонким слоем зеленой растительности, потом снова на открытое место, а затем в заросли колючего терновника с проходящими по нему кое-где тропинками диких зверей. За ними длинной цепью все еще гнались наполовину уже рассеявшиеся преследователи, но Уйя все еще мчался за ними по пятам.
Юдена бежала легко, нисколько не задыхаясь, по-преж-нему впереди своего спутника, потому что у Уг-Ломи в руке был тяжелый камень Огня. Это сказалось не сразу, спустя некоторое время. Юдена услышала, что его шаги отстают. Взглянув через плечо, в то время как они пересекали открытое пространство, она увидела, что Уг-Ломи был намного позади нее, а Уйя совсем близко от него и уже поднял олений рог, чтобы нанести удар. Уау и остальные преследователи только что показались на опушке леса.
Увидав Уг-Ломи в опасности, Юдена, глядя назад, скакнула в сторону и, подняв вверх руки, громко крикнула, как только олений рог взвился в воздухе. Готовый к нападению молодой Уг-Ломи понял ее крик и нагнул голову: метательный снаряд только слегка задел его кожу и перелетел через него, нанеся лишь ничтожную рану. Он мгновенно повернулся и, схватив обеими руками кварцевый Камень Огня, со всего размаху швырнул его прямо в Уйю, который по инерции еще бежал после удара. Уйя вскрикнул, но не успел увернуться. Тяжелый плоский камень ударил его под ребра. Он пошатнулся и, даже не вскрикнув, упал на землю. Уг-Ломи поднял рог, одно острие которого было окрашено его же собственной кровью, и снова пустился бежать. Красная струйка текла на лицо из-под его волос.
Уйя дважды перевернулся и несколько секунд лежал без движения, прежде чем снова поднялся на ноги. После этого он бежал уже медленно. Краска сошла с его лица. Сначала Уау обогнал его, затем и другие. Уйя кашлял и с трудом переводил дыхание, но все же не оставлял погони.
Наконец оба беглеца достигли берега реки в том месте, где она была узка и глубока. Они все еще находились на расстоянии пятидесяти ярдов впереди Уау, каменотеса, самого близкого из преследователей. В каждой руке у него было по одному большому кремню, остро обточенному в виде устричной раковины, но в два раза большей величины.
Оба беглеца кинулись с крутого обрыва прямо в воду, стремительно поплыли и, преодолев глубокую реку двумя или тремя взмахами, вышли на противоположный берег, мокрые и освеженные, чтобы вскарабкаться по его склону. Берег был подмыт водою и весь густо зарос ивами. Было очень трудно карабкаться. Пока Юдена находилась среди серебристых ивовых ветвей речного оврага, а Уг-Ломи еще был в воде из-за оленьего рога, который затруднял его движения, вверху, на высоком берегу, за ними показался на фоне неба черный силуэт Уау, и метко брошенный им камень попал сбоку в колено Юдены. Она с большими усилиями добралась до вершины оврага и упала на землю.
Они слышали, как их преследователи перекликались между собою. Уг-Ломи, взбиравшийся к ней и ловко двигавшийся, чтобы не дать прицелиться Уау, почувствовал, как второй метательные камень задел его ухо и плюхнулся позади него в воду.
В этот момент подросток Уг-Ломи показал, что он достиг возраста мужчины. Пустившись бежать далее и заметив, что Юдена, хромая отстает от него, он повернул назад и со звериным криком и диким от внезапного гнева и струящейся крови лицом быстро пробежал мимо нее обратно к берегу, размахивая оленьим рогом над головой. Юдена все еще терпеливо продолжала бежать вперед, хотя от сильной боли в ноге прихрамывала на каждом шагу.
Когда Уау достиг ближайшего к ним берега и еще цеплялся за свисавшие над ним ивовые ветви, он вдруг увидел Уг-Ломи, стоящего прямо над ним и показавшегося ему гигантской фигурой на голубом фоне неба. Последнее, что Уау успел заметить, это наклонившееся тело и руки, держащие олений рог. Острие рога, свистя, прорезало воздух, и он больше ничего не видел. Вода под ивами забурлила, заволновалась и стала малиновой на шесть футов вниз по реке. Следовавший за ним Уйя остановился по колено в воде, а другой человек, уже переплывавший реку, быстро повернул назад.
Остальные отставшие преследователи (никто из них не был очень силен, потому что Уйя, более хитрый, чем смелый, не выносил сильных противников) тотчас же остановились при виде Уг-Ломи, стоящего над ивами, окровавленного и ужасного, размахивающего огромным оленьим рогом. Казалось, что он вошел в реку юношей, а вышел из нее созревшим мужчиной.
Уг-Ломи знал, что находилось позади него. Там было широкое пространство, поросшее травой, а за ним лесная чаща, в которой Юдена могла спрятаться. Это ясно представлялось его уму, хотя его умственные способности были слишком слабы, чтобы сделать вывод о дальнейших последствиях. Уйя стоял по колено в воде, нерешительный и безоружный. Его огромный рот был открыт, обнаруживая собачьи зубы, он тяжело дышал. Волосатый бок был весь разбит и красен. У стоящего рядом с ним человека в руках была заостренная палка. Остальные преследователи подходили к берегу один за другим: косматые длиннорукие люди с кремнями и палками в руках. Двое из них побежали вдоль берега по течению реки и бросились в воду туда, где, всплыв на поверхность, слабо барахтался Уау. Но прежде чем его успели схватить, он снова исчез под водой. Двое оставшихся на берегу осыпали Уг-Ломи угрозами и бранью.
Он отвечал им криками, ругательствами, жестами. Уйя, стоявший все еще в нерешительности, заревел от ярости и, размахивая кулаками, нырнул в воду. Его последователи бросились за ним.
Взглянув через плечо, Уг-Ломи увидел, что Юдена уже почти исчезла в чаще леса. Быть может, он и подождал бы Уйю, но тот предпочитал браниться, стоя внизу в воде и поджидая на подмогу остальных. В те дни человеческая тактика во всяком серьезном бою была тактикой стада. Загнав дичь в безвыходное место, ее окружали, и все вместе кидались на нее. Уг-Ломи, предчувствовавший такое нападение, швырнул рогом в Уйю, повернулся и убежал.
Взглянув через плечо, Уг-Ломи увидел, что Юдена уже почти исчезла в чаще леса. Быть может, он и подождал бы Уйю, но тот предпочитал браниться, стоя внизу в воде и поджидая на подмогу остальных. В те дни человеческая тактика во всяком серьезном бою была тактикой стада. Загнав дичь в безвыходное место, ее окружали, и все вместе кидались на нее. Уг-Ломи, предчувствовавший такое нападение, швырнул рогом в Уйю, повернулся и убежал.
Достигнув чащи деревьев и оглянувшись назад, он увидел, что только трое из его преследователей переплыли на другой берег, но теперь уже снова возвращались обратно. Уйя, со струящейся из рта кровью, был снова на противоположном берегу реки, но значительно ниже по течению и держался рукою за бок. Остальные стояли в реке и тащили что-то на берег. Охота была, во всяком случае хотя бы на время, прекращена.
Некоторое время Уг-Ломи стоял на месте и рычал при виде Уйи. Затем он повернулся и исчез в чаще леса.
Через минуту к нему подоспела Юдена, и, взявшись за руки, они отправились дальше. Он смутно сознавал, что она чувствовала боль из рассеченного и ушибленного колена, и выбирал более удобные пути. Они шли весь этот день милю за милей, через леса и заросли, пока наконец не дошли до известняковой местности, открытых поросших травою полян с редкими буковыми лесами и березами, растущими около воды, и не увидели перед собою Уэльденских гор и стад пасущихся лошадей. Они осторожно продвигались вперед, держась всегда около чащ и укрытий, так как это была совершенно незнакомая для них страна. Все в ней было ново и странно. Местность постепенно поднималась, пока, наконец, под ними широкой синеватой полосой не раскинулись каштановые леса и не засеребрились далекие болота Темзы. Они не встречали людей, потому что в те времена люди только что появились в этой части земного шара, и медленно двигались вдоль водных путей. К вечеру они снова подошли к реке, текущей теперь в долине между высокими, белыми, меловыми скалами, которые в некоторых местах свешивались над водой. Под скалами росли низкорослые березки, среди ветвей которых ютилось множество птиц. Высоко на верхушке одной скалы оказался небольшой выступ близ корней дерева, и они взобрались на него, чтобы провести ночь.
Весь этот день они ничего не ели. Ягоды еще не появились, а у них не было времени расставлять силки или подстерегать какое-нибудь животное. Они тащились голодные, усталые и молчаливые, обгладывая ветви и листья. Но на поверхности скал они нашли множество улиток, а в кустарнике — только что снесенные яйца какой-то маленькой птички. Затем Уг-Ломи ударом камня убил сидящую на буковом дереве белку, так что, в конце концов, они сытно поели. В продолжение ночи Уг-Ломи сторожил, опустив голову на колени. Он слышал недалеко от себя крики молодых лисиц, шум и возню мамонтов внизу и визг гиен, похожий на смех, вдали. Было холодно, но они не решались зажечь огня. Как только Уг-Ломи начинал дремать, его душа отправлялась странствовать и тотчас встречала душу Уйи.
Между ними происходила схватка, и всякий раз Уг-Ломи чувствовал себя настолько парализованным, что не мог ни сопротивляться ему, ни убежать, и внезапно просыпался. Юдена тоже видела дурные сны и Уйю, а, проснувшись в страхе, они увидели при лучах рассвета отбившегося от стаи косматого носорога, бредущего внизу по долине.
Весь день они ласкали друг друга и радовались солнечному свету. Нога Юдены так одеревенела, что она целый день пролежала на выступе утеса. Уг-Ломи заметил на поверхности скалы большие торчащие кремни, такие огромные, каких он еще никогда в жизни не видел. Он вытащил некоторые из них и принялся обтачивать, чтобы иметь оружие против Уйи, когда тот появится снова. Над одним кремнем он от души смеялся, Юдена также смеялась и они играя бросали его друг другу. В камне была дыра. Они просовывали в нее свои пальцы, и это было действительно очень смешно. Затем они принялись смотреть друг на друга в его дырочку. Затем, найдя палку и случайно ткнув ею в этот нелепый кремень, Уг-Ломи как раз попал в дырку, и палка застряла в ней. Он так сильно воткнул ее, что уже не мог вытащить. Это было еще удивительнее, немножко смешно и почти страшно, так что некоторое время Уг-Ломи не решался прикоснуться к ней. Казалось, будто кремень укусил палку и крепко вцепился в нее зубами. Но потом он освоился с этим странным сооружением. Он принялся размахивать палкой и тут заметил, что с тяжелым кремнем на конце она лучше наносила удары, чем всякое другое оружие, какое он знал до сих пор. Он ходил взад и вперед, размахивая и ударяя ею по всему. Наконец это ему надоело и он швырнул ее в сторону. Вечером он взобрался на край белой скалы и лег, наблюдая кроликов и поджидая, чтобы они появились играть в своем излюбленном месте. Нигде здесь не было людей, и потому кролики не были пугливы. Он бросил в одного из них метательный камень и убил его.
В эту ночь они сделали костер из листьев папоротника, зажгли его искрами кремня, и сидя около него, разговаривали и ласкались друг к другу. Дух Уйи явился снова к ним во сне, и в то время как Уг-Ломи тщетно пытался бороться с ним, палка с глупым кремнем неожиданно попала ему под руку, и, ударив ею Уйю, он вдруг убил его! Потом пришли другие сны, Уйя был снова убит, — так как духов можно убивать множество раз. После этого кремень не хотел уже больше держаться зубами за палку. Усталый и мрачный Уг-Ломи проснулся и все утро был задумчив, несмотря на нежности и ласки Юдены. Вместо того чтобы идти на охоту, он сел и принялся заостривать край своего удивительного кремня, поглядывая на Юдену со странным выражением в лице. Затем, привязав продырявленный камень к палке полосками кроличьей кожи, он принялся шагать взад и вперед по выступу скалы, ударяя по чему попало, бормоча что-то про себя и думая об Уйе. Ему было так ловко держать это удобное и тяжелое оружие в своей руке.
В продолжение нескольких дней оставались Уг-Ломи и Юдена на выступе скалы. Прошло, быть может, пять, быть может, шесть дней — во всяком случае, больше, чем умели считать в те отдаленные времена. Они перестали бояться людей, и их костер горел красноватым пламенем каждую ночь. Им было весело вдвоем, у них каждый день была пища, пресная вода и никаких врагов. Колено Юдены зажило в два-три дня, так как у доисторических дикарей раны заживали чрезвычайно быстро.
Уг-Ломи и Юдена были очень счастливы.
В один из этих дней Уг-Ломи бросил со скалы кусок кремневого голыша. Он видел, как он упал и, прыгая вдоль берега, поскакал в реку. Смеясь и думая, что его уже не найти, Уг-Ломи бросил другой. Этот очень интересно раздробил куст орешника. Они провели все утро, бросая со своего выступа кремневые голыши, а после полудня открыли, что это новое времяпрепровождение было также возможно и на вершине утеса. На следующий день они уже забыли об этом удовольствии, или, по крайней мере, им показалось, что они забыли.
Но Уйя все еще приходил к ним во сне и портил этот рай. Три ночи подряд являлся он бороться с Уг-Ломи. По утрам, после таких снов, Уг-Ломи бегал взад и вперед, грозя ему и размахивая своим топором. Наконец, в одну ночь, после того как Уг-Ломи раздробил голову выдры и оба они хорошо наелись, Уйя зашел слишком далеко. Уг-Ломи проснулся, нахмурил свои толстые густые брови и, взяв свой топор, протянул руку к Юдене и велел ей ожидать его на этом месте. Он спустился вниз по белому склону, еще раз взглянул на нее с подножья, взмахнул топором и, уже больше не оглядываясь, пошел вдоль берега реки, пока нависшая скала не скрыла его из виду.
Два дня и две ночи сидела Юдена у огня на выступе скалы, ожидая Уг-Ломи. Каждую ночь вверху, на утесах, и внизу, в долине, завывали звери. На скале напротив нес черными силуэтами вырисовывались на фоне неба сгорбленные гиены, высматривающие себе пищу. Но, кроме страха, она не испытала ничего дурного. Один раз, вдали, она услыхала рычанье льва, преследующего лошадей, которые вместе с весной двигались к северу на луга. Все время она ждала, а ожидание всегда мучительно.
На третий день Уг-Ломи вернулся назад. Перья ворона были в его волосах. Первый человеческий топор был запятнан кровью, и на нем висели длинные черные волосы. В его руке было ожерелье, принадлежавшее возлюбленной Уйи. Он смело шел по мягкому лугу, не стараясь скрывать своих следов. Кроме свежего шрама под челюстью, у него не было никаких ран.
— Уйя, — восторженно крикнул Уг-Ломи, — и Юдена поняла, что все кончилось хорошо.
Он надел на нее ожерелье, и они снова ели и пили вместе. Окончив еду, он принялся рассказывать ей все происшедшее, начиная с того мгновения, как Уйя бросил свой взгляд на Юдену, и как, схватившись друг с другом в лесу, они должны были бежать от медведя.
Он пополнял недостаток своих слов обильной мимикой, вскакивая на ноги и яростно размахивая своим каменным топором, когда дело доходило до описания битв. Но когда, топая и крича от возбуждения, он принялся описывать последний и решительный бой, он так ударил топором по костру, что целые потоки искр понеслись в ночную темноту. А Юдена сидела у костра, вся облитая его красноватым светом, пожирая его глазами, с залитым румянцем лицом и блестящими глазами. На шее висело ожерелье Уйи. Была чудная ночь, и звезды, глядящие теперь на нас, глядели на нее — нашего предка, умершего пятьдесят тысяч лет назад.