Лера предположила:
– Возможно – это совпадение. Не будем спешить с выводами.
– Ты не видела сегодняшней серии, – задыхаясь, сказала Ева.
– И что?
– Ты не видела, что было дальше, – повторила она.
– Расскажи.
– Сегодня убили адвоката.
– Я не помню, кто это.
– А тебе и не нужно помнить. Главное – знать, где именно это случилось.
– Где? – В ожидании ответа Лера непроизвольно напряглась. – Ну?
– На карнавале…
– Это правда? – спросила Казанцева.
– Зачем мне врать, – обиделась Ева.
Лера потянулась к телефону:
– Если все так и есть связь с сериалом, мы должны предотвратить следующее убийство. Позвонить следователю? – Она подняла и опустила трубку. – Только не знаю, что ему сказать…
– Что в «Шелковом сердце» адвоката убили.
– Нас никто не примет всерьез. У меня есть другое предложение.
– Никуда не ходить? – догадалась Ева. – Или сказать Кравченко, чтоб отменил карнавал.
– Наоборот. Пойти на карнавал и наблюдать.
– За кем? – Ева не понимала Леру.
– За всеми.
– Думаешь, мы сумеем…
– Другого выхода нет.
Утерев ладонью глаза, Ева тихонько всхлипнула:
– Я не сказала главного…
– Ну…
– Теперь я знаю, как Рита туда попала.
– Куда?.. – Лера оторопела.
– На седьмой этаж… Со мной случилась та же история, и, кажется, я видела там убийцу.
– Когда?
– Десять минут назад.
– Где?
– На седьмом этаже. – Сдерживая подступившие слезы, Ева закинула голову назад. – Одного не пойму, как ему удается поднимать туда лифт, кнопки седьмого этажа давно заблокированы.
Лера сняла трубку.
– Кому ты звонишь? – спросила Ева.
– Шанта-Жорке, – сказала та. – Нужно поговорить.
Глава 20 Мы так не договаривались
Трудовая жизнь Филиции Павловны была не лишена приятных моментов. При покупке новогодних призов ей удалось присвоить треть выданной на них суммы. И можно было бы сказать, что жизнь удалась, если бы не директор компании «Чемодан счастья».
При первом знакомстве Иван Васильевич Трешкин приглянулся Филиции Павловне. Более того: она решила с ним пофлиртовать. Ее ничуть не смущал собственный возраст. Во-первых, она стопроцентно владела искусством флирта, во-вторых, имела твердое убеждение: чем старше вино, тем больше оно пьянит, а следовательно, выше ценится.
Трешкин не заметил ее кокетства. Прижав портфель к животу, он молниеносно перемещался по коридорам бизнес-центра: привозил аппаратуру, юнцов с длинными волосами и наголо стриженных девушек. На всей этой братии стоял штамп креативно-позитивных, что было по-своему скучно и до тошноты предсказуемо. Не понятно, кто из этой шушеры собирался исполнять роль Деда Мороза, а кто – Снегурочки.
Филиция Павловна была готова ко всему, но только не к тому, что случилось за день до карнавала. На ее формальный вопрос о помощи Трешкин провозгласил:
– Сапоги должен тачать сапожник, а карнавалы делаем мы! – И выдал большой список поручений. Филиция Павловна с жаром отринула наглые притязания Трешкина, заявив, что за все им уже заплачено. Но тут выяснилось: заплачено не за все.
Арендаторы, поставленные перед выбором, платить или нет, предпочли более выгодное – не платить. А Кравченко не любил вкладывать деньги в чужие удовольствия (другое дело – в свои). Новогоднему карнавалу присвоили статус экономварианта, и теперь Филиция Павловна должна была напрягаться из-за чужой скупости.
Слава богу, ей удалось установить в вестибюле елку и даже украсить ее экстренно закупленными игрушками (четверть суммы она положила себе в карман).
– Надувные шары! Вы купили надувные шары? – спросил Трешкин, встретившись с ней в вестибюле.
– Нет! – с достоинством ответила комендантша. Но что-то ей подсказало: придется расстаться с частью украденных денег.
– Боже мой… – прошептал Трешкин. – Боже! – Он уронил портфель. – Все пропало!
– Не устраивайте сцен в общественном месте! – сказала Кондрюкова.
Она подняла портфель, взяла Трешкина за рукав и отвела его в сторону. Однако тот бодро вывернулся и завел:
– «Я – дедушка по имени Мороз… Приехал я из северного края. Сюда, где кукуруза и кокос в безоблачном тепле произрастают». С этими словами на празднике появляется Дед Мороз. Кукуруза и кокосы! Понимаете, скучный вы человек? Из чего я, по-вашему, сделаю кокосы, как не из круглых бордовых шариков. А кукуруза? Те же шарики, только желтые. Неужели не ясно? Для этого не нужно быть Энди Уорхолом!
Филиция Павловна вскинула подбородок:
– Я бы попросила не сквернословить!
Глаза Трешкина подернулись грустью.
– Безрадостный вы человек! Без надувных шаров я решительно отказываюсь работать.
– Немедленно уймитесь и пройдемте в дирекцию, – с металлом в голосе произнесла Филиция Павловна.
С неожиданной легкостью толстяк просеменил в другой конец вестибюля. Комендантша поспешила за ним. Достигнув условленной точки, Трешкин остановился:
– «Чтобы всюду хоровод, чтобы дом был тесен, чтобы встретить Новый год вихрем лучших песен». После слов «вихрем новых песен» ведущий проводит конкурс с кокосами. – Трешкин шагнул к комендантше и прижал ее к себе, будто для танца, не забыв сунуть между ней и собой портфель.
– Что это значит?! – спросила Филиция Павловна.
– Конкурсанты танцуют, зажав между собой шары, а по окончании танца прижимаются друг к другу так тесно, что шары с треском лопаются! – Трешкин стиснул Кондрюкову, и ей показалось, что он не безнадежен. Однако портфель смазал все впечатление.
– Оставьте свои глупости, – сказала Филиция Павловна уже значительно мягче. – Сколько вам нужно шаров?
– Сто, – мгновенно выпалил Трешкин.
Быстроту, с которой он сориентировался, Филиция Павловна расценила по-своему: «Охочь до чужого!» – и отрезала: – Хватит и сорока!
– Хорошо. Пятьдесят так пятьдесят. – Он деловито направился к выходу. – И не забудьте, после слов «С Новым годом вас, друзья» – мы садимся и выпиваем.
– Это что же, столики из кафе тащить в вестибюль? – встрепенулась Филиция. – Мы так не договаривались! Выпиваем и закусываем на веранде! В кафе!
– У елки, – на ходу бросил Трешкин. – «За стол новогодний мы сели. Хрусталь, шоколад, запах ели…»
– Насчет хрусталя мы тоже не договаривались! – воскликнула комендантша.
Но за Трешкиным уже захлопнулась дверь.
* * *В кабинет Филиции Павловны вошли сначала Лера, а за ней Ева Полонская.
«С утра не заладилось», – подумала комендантша и сунула недоеденный бутерброд в верхний ящик стола.
Подправляя помаду и одновременно дожевывая кусок бутерброда, она чуть не нарисовала себе усы.
– Слушаю, – любезная улыбка заняла свое место на ее лице.
– По седьмому этажу бродит маньяк, – заявила Ева.
– Ага-а-а… – комендантша вскинула брови. – И что?
– Постой… – Отодвинув подругу, Лера приблизилась к столу: – Скажите, лифты могут останавливаться на седьмом этаже?
– Нет, – ответила та. – Кнопки в кабинах заблокированы.
– А как Рита туда попала? – вмешалась Ева.
– Наверное, по лестнице, – предположила Филиция Павловна.
Лера покачала головой:
– Камера зафиксировала, что она вышла из лифта.
– И верно, – вспомнила Кондрюкова. – В тот день рабочие лестницу ремонтировали. С ними Олег Иванович был. Он никого не видел. А с лифтом что?.. – Она говорила рассеянным, почти безразличным тоном. – Не знаю, может, это была неполадка.
– Та же неполадка случилась со мной сегодня! – с жаром воскликнула Ева. – Меня чуть не убил маньяк!
– И что ему помешало? – поинтересовалась Филиция Павловна.
– Смеетесь? – Ева побагровела. – Издеваетесь?!
– Идемте. – Комендантша медленно поднялась из кресла, выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.
Она вышла из кабинета и направилась к лифтам. Подождала, когда подруги ее догонят, и вошла в одну из кабин. Демонстративно нажала седьмую кнопку. Лифт не только не сдвинулся с места, даже дверь не закрылась. Филиция Павловна вызвала следующую кабину и проделала то же самое.
– Убедились?
Лера задумчиво спросила:
– А с седьмого этажа можно вызвать кабину?
– Да нет же! – вскрикнула Ева. – Я говорила тебе. Нет!
– Идем на седьмой, – Филиция проследовала в сторону лестницы.
На седьмом этаже у лифта по-прежнему валялось оцинкованное ведро. Рядом с ним растеклась голубая краска.
– Откуда это? – Филиция Павловна по неосторожности ступила в краску. – Ах ты ж зараза! Рабочие-паразиты с лестницы занесли.
– Вот-вот… – Ева обошла ведро. – Он споткнулся и потому меня не убил.
– Опять вы, Ева, за старое. Эти ваши фантазии… – Кондрюкова достала платок и вытерла испачканную туфлю. Затем методично обошла лифты, поочередно нажимая на кнопки вызова.
Кнопки не загорались. Кабины с тихим гулом перемещались где-то внизу.
Кнопки не загорались. Кабины с тихим гулом перемещались где-то внизу.
– Бесполезно, – Лера нахмурилась и, глядя на ведро, рассеянно обронила: – Вот грохоту было…
– Грохот… скорее скрежет, – сказала Ева. – В конце коридора маньяк будто исчез. Готова поклясться, на лестницу он не вышел. Потом я услышала странные звуки. Как будто закрылась ржавая дверь.
– Пора с этим кончать, – Филиция Павловна не скрывала своего раздражения. – Следуйте за мной!
Все трое двинулись к лестнице.
– В здании есть еще один лифт. Грузовой. – Комендантша подошла к обычной металлической двери и распахнула ее. – Он не прошел госпроверку и потому опломбирован. Принято решение сменить механизм.
Отодвинув Филицию Павловну, Лера приблизилась к сетчатой дверце:
– Где пломба?
– Что? – отозвалась комендантша.
– Где… ваша… пломба? – раздельно повторила Лера.
– Вот она, – сказала Филиция Павловна и осеклась. – Что такое?..
– Пломбы нет. Любой желающий может в нем прокатиться.
Раздражение комендантши в мгновение испарилось.
– Я помню… Я сама… – глаза ее помутнели.
– Пломбы нет, – отрезала Лера.
Филиция Павловна сорвалась с места и бросилась к лестнице. Подруги побежали за ней. Сначала они завернули на шестой, потом на пятый, затем на четвертый… На всех этажах двери лифта были опломбированы.
– А цокольный? – спросила Ева. – Лифт опускается на цокольный этаж?
– В подвал? – Филиция Павловна напряглась и поджала губы. – Да…
Чтобы попасть в цокольный этаж, они проследовали в другое крыло здания, спустились по лестнице, ведущей на автостоянку, пересекли подсобные помещения.
Первой у грузового лифта оказалась Лера.
– Ну, что? – спросила ее запыхавшаяся Филиция Павловна.
Лера молча отступила в сторону. Дверь лифта была открыта. В кабине горел свет.
– Смотрите! – вдруг заорала Ева.
Все посмотрели на дно кабины. На пыльном полу отпечатался голубой след мужской подошвы.
– Он был! Он там был! – вскрикнула Ева и, вцепившись в Леру, истерически зарыдала.
* * *Это был самый простой способ забыться, но Лера прибегала к нему редко, только в случае крайней необходимости. Она сидела на кухне, перед ней стоял бокал с коньяком. В квартире висела мертвая тишина.
За стеной у соседей раздался крик, потом заплакал ребенок. Лера закрыла глаза. Она не переносила детские слезы и женщин, орущих на малышей. По себе знала: у детей выбора нет.
Настырная тоска заползла в душу.
«Откуда взялась эта опустошенность?»
Гибель Риты, огрызки обоев. Выстрел в нежданного визитера…
Вспомнив о ночном приключении, Лера взяла бокал, встала и подошла к окну. Глядя в темноту, улыбнулась, ей показалось, она услышала, как падает снег.
У соседей снова заплакал ребенок, взвизгнула женщина, потом заматерился мужчина. Лера залпом осушила бокал, втянула в себя воздух. В носу защекотало, на глаза навернулись слезы. Лера вспомнила недавнюю встречу с матерью.
В их семье не было ссор. Родители жили тихо. Казалось, для счастья у них имелось все. Но чего-то самого главного не хватало. Чего именно, Лера поняла, оказавшись на именинах у своей одноклассницы. Мать подруги постоянно чмокала дочь и смотрела на нее сияющими от счастья глазами. В ее собственной семье все обстояло иначе.
Для того чтобы жениться на Лериной матери, ее отец, Николай Михайлович, бросил семью. Его родители были против развода и против новой жены. Долгое время они не поддерживали с сыном никаких отношений. После смерти мужа старуха-профессорша немного смягчилась, и Лера познакомилась с бабушкой.
Любовь, из которой возник брак, с годами переродилась в партнерские отношения. Отец в одностороннем порядке освободил себя от каких-либо обязательств по отношению к семье, как, впрочем, и Лерина мать. Отпуск они проводили порознь, ни тот, ни другая не заботились друг о друге и уж тем более о своей дочери. Такое положение дел казалось Лере нормальным, потому что другого она не знала.
Когда ей исполнилось восемь лет, родители уехали за границу. Ее оставили бабушке. Нельзя сказать, что многое изменилось. Просто по утрам в кухне уже не звучали родительские голоса, а гудел закипающий чайник и шкварчали оладьи.
Через три года родители возвратились в Россию, но Лера продолжала жить у матери Николая Михайловича.
В тот же год отец влюбился в свою аспирантку, его умеренный эгоизм принял форму вопиющего безрассудства. Он помолодел и поглупел. Марина Львовна, мать Леры, решила не мучить себя объяснениями и подала на развод. После того как родители разошлись, Леру навсегда оставили бабушке.
Однажды, в день рождения мамы, Лера купила торт и приехала к ее дому. Консьержка не поверила, что она дочка Казанцевой, и не впустила ее в подъезд. Лера прорвалась, дождавшись соседки. За родительской дверью шумело застолье, звучали голоса и веселая музыка. Лера позвонила. Ей открыла оживленная, немного пьяная мать. Увидев дочь, она поскучнела:
– Тебя бабушка прислала?
– Нет. Я сама. – Лера протянула ей торт. – Это тебе.
– Спасибо, – сказала мать, взяла подарок и закрыла перед дочерью дверь.
«Родителей не выбирают», – эту науку Лера постигла слишком рано, и у нее было достаточно времени, чтобы ее усвоить.
Глава 21 Праздник
Красная Пресня, Центральный округ столицы, восемь часов вечера. Каким обжитым и домашним кажется он в предновогодние дни, с живописными елками, огнями, шумом автомобилей и толпами людей, снующих по магазинам. Свет неона, переполненные кафе, очереди у палаток с блинами, гамбургерами и на углях печенной картошкой.
Проехав по Трехгорному Валу, Лера свернула. Вопреки ее ожиданиям улочка оказалась свободной от снега и от машин.
«Восемь вечера, – подумала Лера. – Это тебе не восемь утра».
У бизнес-центра «Пресня Палас» одна за другой останавливались машины. Из них выходили гости в карнавальных костюмах. Сапоги, ботинки и туфельки всех мастей ступали на дорожку, ведущую по ступеням в здание.
В вестибюле уже расставили столы, вокруг них кружились юркие официанты. Лера прошла к лифтам и поднялась на шестой этаж.
Дверь приемной была распахнута, повсюду сновали наряженные сотрудники адвокатской конторы. По костюму Дракулы Лера узнала Шостока. Леночка была в эротическом костюме медсестры.
Лера сняла пальто.
– Какой ужас! – воскликнула Леночка.
– Что случилось? – безучастно спросил Шосток.
– Посмотри на свою секретаршу…
– На мою помощницу, – Шосток поцеловал Леночку в обнаженное плечико и оглянулся на Леру. – По-моему, прекрасный костюм… Пионерки?
– Пеппи Длинныйчулок, – сказав это, Лера гордо «взвела» косички.
– Пеппи Синийчулок… – передразнила ее жена шефа.
– Ха-ха-ха… – наблюдая за тем, как жена поглаживает рукой большой бутафорский градусник, Шосток поцеловал ее в шейку.
* * *В салоне «Саваста Фьоре» заботились о своих работниках, поэтому карнавальные костюмы привезли в офис. Еве достался костюм Герды. Во время дележки она замешкалась и теперь потела в подбитой фальшивым горностаем накидке и шляпе, постоянно съезжавшей ей на нос. Муаровая лента, на которой держалась шляпа, неприятно елозила по ушам.
Если бы не план, разработанный Лерой, Ева не пошла бы на карнавал. Но Маша и Надя поддержали эту затею и не оставили ей выбора. Для наблюдения Еве отвели часть вестибюля.
– Но ведь там есть видеокамеры, – возразила она.
– Делай, что говорят, – таков был ответ.
Ева намеренно избегала лишних контактов, не хотела, чтобы ее жалели, поэтому пришла в вестибюль первой, села в сторонке и стала ждать начала мероприятия.
Ее желание быть незаметной осталось только желанием. Через вестибюль прямиком к ней шел Андреа, одетый в костюм Кая.
Оглядевшись, Ева увидела, что рядом никого нет. Итальянец целенаправленно шагал к ней.
– Чао, – он плюхнулся рядом.
– Чао.
Андреа дернул за концы банта:
– Белла, – сказал он, указывая на Евину шляпку, которая тут же сползла ей на лоб.
– Белла, – согласилась Ева и поправила шляпу.
– Ты тоже красивая, – Андреа продолжал говорить по-итальянски.
Ева замерла, потом удивленно повернулась к нему и спросила:
– Коза?[3]
Он улыбнулся и неопределенно развел руками.
* * *– Настоящая льдинка… – Сергей обнял Надю, переодетую в костюм Снежной королевы. Они стояли друг против друга в ее кабинете, и она закрепляла на нем черный плащ Дракулы.
– Не мешай… Кровопийца…
– Не я выбирал костюм. Ты.
– На студии других не было.
– Тогда люби меня таким, каков я есть. – Сергей чмокнул жену в щеку и, надев маску с клыками, направился к двери, бросив: – Я на склад.
– Зачем? – напряглась Надя.
– Завскладом попросил заглянуть.
Она взглянула на часы:
– Через десять минут начало.