Грозовой фронт - Шалыгин Вячеслав Владимирович 11 стр.


Апостол остановился у края воронки, окинул яму взглядом, обернулся к Чеху и что-то сказал. Боец кивнул и указал своей группе на руины, в которых затаился Сухов. Всё в точности как в прошлый раз.

Лейтенант тут же попятился, вышел в коридор и бесшумно скользнул вправо. Пройдя метров двадцать, Сухов нащупал перегородившую коридор плиту, присел и всё так же на ощупь отыскал треугольный лаз. Под ногами шуршали скарабеи и стальные крысы, но теперь Павел не раздумывал ни секунды. Он юркнул в лаз, прополз по нему до конца, выбрался наружу и осмотрелся. В прошлый раз у Сухова не нашлось на это времени.

По другую сторону завала коридор выглядел иначе, его стены густо покрывала копоть. Слева вместо двери в очередную комнату зиял пролом, а остатки стены прямо по курсу представляли из себя почти идеальную лестницу. Кирпичи из кладки вывалились на удивление равномерно. Каких-то двадцать шагов, и окажешься на втором этаже. Сухов так и поступил.

Перекрытия второго этажа кое-где оставались полом, поскольку над ними сохранились остатки третьего этажа, кое-где служили лишь крышей для первого, а местами и вовсе отсутствовали. Крыло здания, где затевалось совещание (если события будут развиваться по прежнему сценарию — Сухов всё ещё надеялся, что это необязательно), превратилось в одноэтажную пристройку, но буквально в двух метрах от условной крыши «зала» руины дома имели даже четыре полных этажа. Сухов приметил лестницу и хорошую позицию на третьем этаже. В случае чего имело смысл отходить именно туда.

Лейтенант осторожно, стараясь не оступиться и не зашуршать каким-нибудь кирпичным крошевом, двинулся в направлении «зала». В тот же момент, когда он очутился точно над нужной комнатой, в ней зазвучали голоса. Павел осторожно присел и прислушался.

— Вы удовлетворены? — пробасил Апостол.

«Не совсем», — беззвучно, одними губами опередил инспектора Сухов.

— Не совсем, — ответил посланник непонятных покровителей группировки Апостола.

— Что вас не устраивает, инспектор? Маршрут, степень готовности изделия или квалификация моих бойцов? Я никак не могу понять, почему вы постоянно морщитесь, как дырка от задницы?

— Выбирайте выражения!

«А вот и нестыковка, — подумалось Сухову. — В прошлый раз Апостол выразился помягче. Но что это означает? Я сменил дислокацию, и программа «петли» немного изменилась?»

— Не ершитесь, инспектор, вы не на плацу перед новобранцами. Я могу и не в таких выражениях изложить, в чем ваша проблема.

— Наша проблема?

— Нет, именно ваша. У меня проблем нет. Я хоть сейчас могу начать операцию. Короче! Если имеются замечания по существу, говорите. Если нет, определимся с днем «Д» и разбежимся. Что скажете?

— Нет. Мы пока не готовы. Со дня на день мы получим одно очень важное заключение экспертов…

— Какие ещё вам нужны заключения?! — зло прошипел Апостол. — Вы по-прежнему опасаетесь, что от взрыва сдетонирует энерговещество? Это бред, инспектор! Фантастика! Как в романах о том, что атомная бомба взорвала всю атмосферу.

— Мы должны быть полностью уверены…

— Хотите быть уверены? Проверяйте свои расчё-ты сколько угодно! А мы не будем ждать. Мы точно знаем, что всё пойдёт как надо. Никакой новой Катастрофы не случится, это всё бредни ваших трусливых учёных. Если б они имели яйца, давно нашли бы в себе мужество признать, что перестраховываются.

— Пидоры они все, — проронил кто-то ещё.

Сухов почему-то решил, что это Спилберг, или как там его зовут на самом деле…

— Точно! — одобрительно произнес Апостол. — Но ничего, если нормальные мужики перевелись за Барьерами, они найдутся здесь, в самом пекле. Если судный день чугункам не могут устроить наши коллеги, его устроим мы! Правильно?

В зале одобрительно загудели.

— Кому, как не нам, — заметил ещё кто-то из бойцов.

— Верно! — вновь согласился Апостол. — Ведь мы и есть «Судный день»!..

«Назвался груздем, полезай в кузов, — припомнил Сухов фрагмент из дальнейших словесных излияний Апостола. — И так далее. Ничего нового они, похоже, не скажут. Кое-какие слова добавятся, какие-то изменятся, что-то не скажут вовсе, но суть останется прежней. Ещё пять минут поспорят, затем отправят инспектора восвояси, а сами двинутся к «цеху». Если я дождусь этого момента, то наткнусь на Чеха и его бойцов. Если уйду сейчас, не смогу быть стопроцентно уверен, что в этом варианте «цех» находится в северной части города. Всё, конечно, повторяется, но как наверняка узнать, что мои действия не изменят программу этой «петли» до неузнаваемости? Нет, тут требуется найти золотую середину. Например, подняться на третий этаж, дождаться, когда Апостол уйдёт, но после избежать встречи с Чехом. Позиция для такого варианта идеальная. Всё видно, всё слышно. Значит, так тому и быть».

Сухов опять прислушался к пламенной речи Апостола. Текст снова звучал знакомо. Более того, теперь в нём почти не возникало отклонений от того текста, что запомнился Павлу. Программа победила наметившийся сбой? Не потому ли, что Сухов не двинул раньше времени напролом через жестяные джунгли, а решил остаться на месте?

— …Почему вы уверены, что вам удастся взорвать фугас? Почему вы не допускаете мысли, что Узел не позволит вам этого сделать?

— Потому, что мы учли этот вариант и подготовились. Узел поймёт, что проглотил опасную наживку, лишь когда сработает детонатор. И ни наносекундой раньше…

Нет, всё-таки этот Апостол выглядел слишком самоуверенным типом. Особенно, если смотреть на него с высоты знаний Сухова. Энергичный и убедительный оратор оказался далеко не лучшим командиром и тактиком. Достаточно вспомнить, как бездарно он погубил почти две сотни своих бойцов. И этот человек вознамерился перехитрить Узел! Инспектора, похоже, терзали такие же сомнения.

— …Да, мы хотим получить бывшие локации Зоны в аренду на длительный срок или даже в собственность. Ну и что? Мы восстановим эти территории, сделаем их пригодными для обитания, отстроим разрушенные города и предприятия. Что в этом плохого?..

Сухов снова отвлёкся, он хорошо помнил детали противоречивого зонального мироустройства «по Апостолу». И хорошо понимал, что это завиральная идея. Осуществить замысел в том виде, в котором его излагал лидер «СД», не по плечу даже трудолюбивым японцам, возродившим когда-то из пепла Хиросиму. Даже если закроются тамбуры, на восстановление разрушенного уйдут десятилетия. Ведь кроме домов и коммуникаций на выжженных пустошах придётся восстанавливать и биосферу, а с ней в локациях Зоны сейчас всё очень сложно. Вероятно, что и вовсе непоправимо сложно.

— …В принципе ничего плохого нет.

— Вот и нечего брюзжать, инспектор! Есть ещё вопросы? Нет? Чех, бери свою тройку, проводите гостя до точки подхвата. До встречи, инспектор.

Павел прислушался к звукам снаружи здания. Чех, бойцы и гость вышли через пролом, обогнули руины справа и двинулись в юго-восточном направлении. Сухов попытался услышать шум двигателей или хлопки лопастей «вертушки», ведь «точка подхвата» располагалась где-то рядом, но ничего не услышал. Несколько раз булькнули лужи под ногами уходящей пятёрки, разок скрипнули жестяные ветки автонов, и всё стихло. Остались только шум дождя и мерный гул голосов внизу, в «зале».

— …Изделие надо переместить в бункер как можно скорее, — говорил Апостол. — Не управимся к утру, можем остаться на бобах. Этот инспектор явно заговаривал нам зубы.

— Думаешь, покровители решили нас кинуть? — спросил кто-то из бойцов.

— Так точно, Князь. Но из бункера им изделие не выудить.

— Так, может, сразу к тамбуру и… алло… досрочный судный день?

— Отставить. Оболочка не готова. Надо ещё два дня. К седьмому числу, думаю, управимся. А там…

«Вот оно! — Сухов даже замер, будто бы опасаясь спугнуть очередную мысль-зацепку. — Теперь до седьмого осталось не три, как в прошлый раз, а два дня. В «петле» идёт какой-то обратный отсчёт! И если я не найду способ его остановить, то погибну в новой Катастрофе вместе со всеми. Возможно, уже без права на воскрешение, а значит, без шанса вернуться в реальность. Но ведь я уже однажды остановил Апостола. Бомба вернулась к военным. Почему не остановился отсчёт? Может, его нельзя остановить? Но тогда нет смысла и пытаться. Лучше взять ноги в руки и двинуть к здешнему Барьеру. А вдруг всё на самом деле просто, и для «петли» это что-то вроде стенки? Пройду и свободен. Почему этого не делают остальные? Потому, что они не знают, что находятся в «петле» и вот уже в который раз тупо прокручивают свой «жизненный ролик»! Но почему об этом знаю я? Два варианта: потому, что способен изменить ход событий и разрушить «петлю», или потому, что способен из неё вырваться. С наскока первый вариант почему-то не удался, хотя делал я всё вроде бы правильно. Теперь надо выбрать, на что потратить вторую попытку».

Павел отлично понимал, что оба варианта ничего не гарантируют. Если он снова ввяжется в противоборство с Апостолом, пусть даже снова его выиграет, не факт, что «петля» наградит героя долгожданной свободой. А если он плюнет на всё и уйдёт к Барьеру, не факт, что дойдёт. Вот и получалось, что выбор небогат, но при этом и не прост. Будь у Сухова в кармане монетка, он положился бы на жребий, но монетки по нынешним временам редкость, а уж тем более в карманах у чистильщиков.

«Значит, придётся действовать по обстановке, — сделал вывод Сухов. — Куда вывезет кривая, туда и поедем. А там сориентируемся».

Сухов проводил взглядом удаляющихся бойцов «Судного дня» (уходили они снова в северном направлении) и прислушался. Где-то поблизости слонялся Чех и его компания. В прошлый раз они вернулись минут через пять после ухода Апостола.

Внутренние часы отсчитали требуемые пять минут, но поблизости от здания по-прежнему царила тишина. Сухов выждал ещё пару минут. Чех так и не появился. Лейтенант осторожно подобрался к краю крыши, окинул взглядом местность и прислушался. Кроме шума дождя Сухов ничего не услышал. Автоны не шуршали, грязь не хлюпала, голоса Чеха и его приятелей не звучали даже вдалеке.

— А это что ещё за хрен среди полыни? — вдруг послышалось откуда-то издалека.

— Мочи его, Чех!

— Не наш, что ли?

— Вот ты тупой! Чистильщик это!

Павел отреагировал на знакомые слова довольно живо, вовсе не так, как в прошлый раз. Даже не пытаясь определить, с какой стороны теперь подкрались бойцы «СД», Сухов резко сдал назад, а затем бросился вправо, в тень третьего этажа.

— Какой ловкий клоун! — удивлённо проронил Чех. — Куда делся? Вылезай, бродяга, не то хуже будет!

Сухов прижался спиной к остаткам стены и поднял к плечу «Шторм». Чех и его напарник не спеша поднимались по стене с импровизированными ступеньками. Оружие они держали наготове, но особой опасности пока не представляли, новую позицию Сухова надёжно прикрывали остатки кирпичных межкомнатных перегородок. Главная опасность снова исходила от другой двойки бойцов чеховской группы, от той, которая подкрадывалась бесшумно и непонятно откуда.

Павел попытался прислушаться, но Чех, чтобы отвлечь внимание Сухова, продолжал нарочито громко комментировать ситуацию:

— Нет, ты понял, Спилберг! Мы кордоны ставим, патрулируем день и ночь свой сектор, а эти крокодилы спят на постах. Наверняка через сектор Гимаева прокрался бродяга. Совсем страх потеряли эти оборотни в погонах, думают, им тут, как на прежнем месте службы, всё с рук сойдёт. Нет уж, я всё Апостолу как есть доложу, пусть вставит им по самые помидоры!

Чех молотил языком, как заведённый, без пауз, и заткнуть его у Сухова не имелось никакой возможности. Стенка, которая прикрывала лейтенанта, заодно мешала Сухову прицелиться и влепить разговорчивому бойцу пулю в лоб. Но главное, что своими комментариями Чех заглушал все прочие звуки.

И всё-таки Сухов услышал шаги второй двойки. Бойцы крались по третьему этажу. Павел взял под прицел лестницу и, как только на ней появился один из воинов, Сухов полоснул ему по ногам короткой очередью. Воин кубарем покатился по лестнице, и в эту же секунду слева от Павла, через пролом в потолке спрыгнул другой боец. Вернее, попытался спрыгнуть. Павлу ничто не мешало резко сместить прицел и срезать «чеховца» ещё до его приземления. Боец рухнул большим кулём, а Сухов прыгнул вперёд, кувырком перекатился на новую позицию и наугад выстрелил в ту сторону, откуда приближался Чех.

Болтливый Чех и его напарник уже взобрались на второй этаж, но предпочли не отсвечивать, а сразу же спрятались за ближайшей грудой кирпичных обломков, поэтому выстрелы Сухова не попали в цель. Во всяком случае, Чех точно уцелел. Он невнятно чертыхнулся и выстрелил в ответ. Секундой позже захлопал и второй импульсник. Павлу пришлось откатиться в сторону и сдать назад. Всем хороши импульсные пистолеты-пулеметы системы Карташова (а по западной классификации — гаусс-винтовки) «Шторм», одна беда — высокая скорострельность. Магазин ИПП пустел со скоростью света. Сухову пришлось не просто сдавать назад, а пятиться до того места, где рухнул второй боец «засадной» двойки. Лейтенант позаимствовал у погибшего противника оружие и все запасные магазины и на четвереньках перебрался ближе к лестнице. С этой позиции он сумел разглядеть напарника Чеха, и это обернулось для последнего крупными неприятностями. Очередь из трофейного «Шторма» Сухова буквально смела «Спилберга» со второго этажа.

Павел снова переместился, незаметно прокрался по левому флангу в тыл противнику и услышал негодующий вопль Чеха уже будучи у него за спиной.

— Ах, ты тварь! — взревел Чех. — Я тебе жопу до темечка порву!

Сухов выстрелил, целясь чуть правее. Пули вспороли кладку стены, за которой прятался Чех, и кирпичное крошево накрыло бойца красноватым дождем. Воин мгновенно сориентировался в ситуации, бросил оружие и положил руки на стену.

— Не стреляй! Сдаюсь!

— А Спилберг тебе говорил, мочи сразу! — негромко сказал Сухов. — Хороший совет.

— В следующий раз послушаюсь, — Чех чуть повернул голову, пытаясь разглядеть Сухова боковым зрением. — Ты молодец, парень, сориентировался. Давно в Зоне?

— В Зоне давно, а здесь только второй день.

— А здесь что, не Зона? — Чех удивленно хмыкнул. — Я повернусь?

Чех медленно обернулся, сложил руки на затылке и приклеил к физиономии почти дружелюбную улыбку. Что-то в этом Чехе показалось Сухову знакомым. Может быть, встречались? Но где и когда, если не считать вчерашнего забега по изрядно пересеченной местности?

Лишние размышления ослабили бдительность, и Сухов едва не попался на собственный трюк. Чех молниеносно выхватил из ножен, спрятанных внутри левого рукава, финку и бросил ее точно в Сухова. Лейтенант едва успел отреагировать. Он резко шагнул назад, отклонился, откинул голову и присел на опорной ноге. Финка, просвистела чуть выше обра-щённого к небу носа лейтенанта. Но избежав одной неприятности, он нарвался на другую. Чтобы не потерять равновесие, Сухов сделал ещё один шаг назад, как раз туда, где в крыше зиял пролом. Так что второй шаг оказался для Сухова шагом в пустоту. Павел едва успел сгруппироваться и потому не грохнулся оземь плашмя. В этом случае новая череда подвигов могла бесславно оборваться. Сухов треснулся бы затылком о многочисленные кирпичные обломки, и Чех добил бы нокаутированного противника короткой очередью прямо со второго этажа. Но лейтенанту повезло, он приземлился на ноги и почти сразу взял высокий старт, пытаясь убраться с открытого пространства.

Чех оказался не менее ловким бойцом. Он быстро поднял свой «Шторм», спрыгнул вниз и открыл огонь с ходу, а возможно и «с лёту», ещё до приземления. Пули вспороли остатки штукатурки на стене справа от Сухова, затем слева, а одна даже звякнула по корпусу «Шторма» и вдребезги разнесла новейший прицел оружия. Но Сухов удержал импульсник в руках. Лейтенант резко бросился вправо в ближайшую комнату без крыши и, не задерживаясь, прыгнул «рыбкой» в окно, прямиком в колючий жестяной кустарник.

Несколько шипов на ветках автонов впились Сухову в щеку и, когда лейтенант дёрнулся, оставили глубокие царапины. Павел заработал новый очаг дикой нанозаразы. Нехорошо. На лице вообще нехорошо. На другом месте, допустим, на заднице, очаг спонтанной имплантации нанороботов можно просто стабилизировать, армейские мнемотехники справлялись с такими задачками на раз. Ну останется на память вросший в кожу серебристый медальон, ну будет иногда побаливать в этой области. На досуге его можно запрограммировать, сделать из него, допустим, накопитель информации или какой-нибудь сканер (придав тем самым смысл выражению «как жопой чувствовал»), или просто убрать. Тогда на месте имплантации останется шрам, от которого на Большой земле частные врачи избавят в пять минут. Но на лице… всё сложнее в сто раз. Убирать очаг придётся сразу, а это и для мнемотехников более трудная задача, и для врачей. Ведь это косметическая операция, а врачи в армии по большей части специализируются на военно-полевой хирургии, а не косметологии. Короче, проблемы будут. И ещё какие.

Сухов размазал по лицу рукавом кровь. Да и черт с ним! Волков бояться, в лес не ходить! Павел снова сгруппировался и прыгнул, выставив вперёд «Шторм». Лейтенанту удалось проломить коварный кустарник и последующим кувырком закатиться в руины другого здания, доисторической «панельки». Как раз в этот момент из окна кирпичных развалин выглянул Чех. Выглянул, повертел головой и сдал назад. Теперь шансы противников уравнялись, Сухов тоже нашёл себе укрытие, поэтому Чех благоразумно решил не нарываться.

— Гимаев, на связь! — рявкнул Чех, прячась за толстой кирпичной кладкой. — К твоим позициям залётный бежит! Троих наших завалил! Мочи его!

Назад Дальше