Конечно же, та ударила рыжего мерина и помчалась на помощь певице. Но тут наперехват Люс выехал сам лорд с опомнившимися оруженосцами. Одного ей удалось выкинуть из седла без особых сложностей. Справиться с двумя другими помогло мастерство вольтижировки: Люс перекинула правую ногу через конскую шею, коротким резким ударом в грудь сбросила с коня графского оруженосца, соскочила наземь между двух лошадей и, взлетая на освободившуюся, а это был неплохой серый жеребчик, грудью стремительно легла на седло, вцепившись обеими руками в седельную луку. Ногами же так лихо брыкнулась назад и немного в сторону, что еще один неудачник, размахивая руками, грянулся оземь. Люс развела в воздухе ноги и через секунду сидела в седле, как влитая.
Поменять лошадь стоило еще и потому, что у этой были целыми поводья. А управлять здешними лошадьми при помощи ног было рискованно — они не понимали команд. Теперь Люс могла действительно помчаться на помощь Свирели, которую успели-таки схватить и перевалить поперек лошади.
— Люс, Люс, помоги мне! — вопила Свирель.
Но когда Люс послала коня вперед, в грудь ей чуть не уперлось то самое длинное копье, на котором висел стяг с золотой пантерой. Люс поднырнула под него, но серый жеребчик испугался плещущихся хвостов лордского штандарта и вскинулся на дыбки.
Справившись с конем, Люс послала его в сторону, как будто собиралась дать деру. Она довольно точно рассчитала дугу — и очень удивила свиту лорда, когда внезапно оказалась у него за спиной, перепрыгнула на круп его коня и выкинула его светлость из седла к чертовой бабушке.
Она думала, что таким образом проскочит поближе к Свирели, но было уже поздно. Роскошную красавицу увозили вскачь, а Люс встретили облаком стрел. Со стрелами она сражаться не могла и развернула коня.
Тем временем лорд Блокхед был поднят оруженосцами и водружен на первую попавшуюся лошадь. Те, кто пострадал от нежных ручек и ножек Люс, тоже кое-как поднимались на ноги. Парня с разбитым горлом перекинули через седло. Люс, ускакав довольно далеко, чтобы действительно не попасть под стрелы, видела, как совещаются лорд и его свита, как садятся на коней и отправляются вслед за теми, кто увез плененную Свирель.
И очень скоро Люс осталась на берегу реки одна.
Ей оставалось только мчаться к стрелкам за помощью.
Но, возможно, этого делать уже не стоило.
Как только пленницу в Блокхед-холле спустят наземь, она первым делом схватится за свой браслет хронодесантницы. И прибудет домой в целости и сохранности — даже в большей целости, чем им там хотелось бы.
А Люс придется объяснять молодцам из Шервудского леса, в особенности Черному Джеку, куда подевались сто килограммов цветущей плоти…
Пребывая в таких рассуждениях, Люс медленно ехала через поляну, где только что разыгралось сражение. По всему выходило, что ей нужно двигаться к Блокхед-холлу, чтобы разведать обстановку. Исчезновение Свирели может быть обставлено по-разному. Она с перепугу не постесняется набрать на браслете код при всем честном народе и растаять в воздухе как привидение! А это будет уж вовсе некстати — слух о пойманном привидении разлетится по всей Англии. Лучше всего было бы, если бы у Свирели хватило терпения до ночи. Побег и побег, ничего больше! Тогда и Люс могла бы как-то выкрутиться перед ватагой. Мало ли куда появилась возможность сбежать! Все-таки холм в Шервудском лесу — не самое надежное место для прекрасной Марианны, а Черный Джек — не самый лучший спутник жизни.
И тут Люс увидела у конских копыт что-то блестящее.
Она прищурилась.
Это был хронодесантный браслет Свирели.
7. СПЕЦИАЛИСТ ШИРОКОГО ПРОФИЛЯ
— Орлы! Гвар-р-рдейцы! — с яростной иронией восклицала Люс.
Ей никто не отвечал.
Стрелки сладко спали вокруг прогоревшего костра. Теперь не то что графские оруженосцы, не то что городская стража Ноттингема — малое дитя веревочками повязало бы всю ватагу. Спал даже юный пленник — не связанный, а лишь обработанный тем самым элем, который в первую очередь бьет по ногам.
Люс попыталась растолкать одного, другого — бесполезно. Ей уже пришло на ум засунуть в чьи-нибудь штаны головню из костра, но тут она вспомнила про боевой рожок.
Сняв его с первой попавшейся шеи, Люс набрала побольше воздуха и затрубила.
Раздался такой душераздирающий скрип, что у отважной А-Гард мурашки по спине побежали. Но отступать было некуда — она произвела рожком то же самое, только чуточку погромче.
Встрепанные стрелки, ругаясь и шаря неверными руками оружие, повскакивали на ноги.
Убедившись, что спящих не осталось, Люс выдернула из толпы на видное место Томаса-Робина. Вид у него был такой же заспанный, как у прочих — травинки в волосах и в бороде, а физиономия и даже изумительные фиалковые глаза — как и полагается после трехдневного загула.
Стрелки бурчали и с трудом приходили в чувство. Рыжий Питер даже высказался в том смысле, что неплохо бы раннего петуха, который так некстати раскукарекался, утихомирить кулаком по загривку. Он и замахнулся было, только какая же замашка у похмельного стрелка? Люс простейшим приемом айкидо коснулась волосатой ручищи — и Питер, не встретив кулаком никакой цели, пролетел мимо Люс и въехал носом в кучу хвороста. А Люс, положив руку на рукоять кинжала, обвела всю компанию таким ледяным взглядом, от которого здоровенные мужики сразу притихли.
— Первого, кто вставит хоть слово… — нехорошим голосом сказала Люс и посмотрела всем по очереди в глаза, в том числе и стоявшему чуть поодаль юному лорду. Желающих не нашлось. Наступила подлинная тишина.
Тогда Люс коротко рассказала, как похитили Свирель.
К ней выскочил Черный Джек.
— Куда же ты глядел, парень! — воскликнул он, хватая Люс за шиворот.
Неуловимым для взгляда захватом Люс перехватила его руку и мягко уложила неудачливого любовника на траву.
— Будешь суетиться — закину в костер! — пригрозила она. — Ну, ребята, что будем делать? Я здесь человек чужой, ни местности вашей, ни лорда вашего не знаю. Если поможете мне вызволить сестрицу — спасибо скажу. Нет — буду ломать голову сам.
— Странно ты нас просишь о помощи! — загалдели стрелки. — Кто же так к молодцам с просьбой приходит? Ты поклонись! Мы не кто-нибудь тебе — мы ватага!
Люс подбоченилась.
— Хороша ватага! — возмутилась она, глядя, естественно, на вожака. — Ваши часовые до того упились, что собственного имени не вспомнят! Надо было мне привести сюда лорда со всей его свитой! Вот была бы у охотничков добыча!
— И что бы они с нами сделали? — спросил малость протрезвевший вожак. — Связали по рукам-ногам да закинули в подземелье? И поили-кормили бы там, пока не приедет королевский суд? Вот тоже им удовольствие, одни расходы!
Ватага расхохоталась и тут окончательно проснулась.
Вожак обернулся и с удовольствием оглядел крепких парней.
— Ну, что, молодцы? — бодро спросил он. — Когда это мы оставляли женщину в беде?
— Никогда! — рявкнула ватага.
И тут вожак встретился взглядом с юным лордом.
Тот все это время молчал, но посмеивался. И странно было бы ему не веселиться, глядя, как опозорились лесные стрелки. Юноша не отвел взгляда, и, к большому неудовольствию Люс, это пришлось сделать Томасу-Робину.
Естественно, она пришла на помощь.
— Так вы поможете?… — обратилась она к вожаку, хотя это и так было ясно.
— Мы поможем тебе и твоей прелестной сестрице, — твердо решил вожак. — Чтобы не говорили о молодцах из Шервудского леса, будто они позволяют лорду обижать девиц! Эй, Черный Джек, ты уже пришел в себя?
В плотно стоявшей ватаге произошло какое-то движение, и на свет Божий был выпихнут Джек. Он, оказавшись перед Люс, уставился на обшарпанные носки своих сапог. И всем своим видом показывал — вот он, подлинный виновник всей катавасии, бейте дурака, только не до смерти…
— Пойдешь выручать невесту? — весело спросил Томас-Робин.
Джек разинул рот, но уставился при этом не на вожака, а на Люс. Он до тех пор смотрел на нее с надеждой, пока она не догадалась — в этом патриархальном веке братья выдают замуж сестер, если поблизости нет родителей, и Джек таким немым образом просит у нее руки и сердца Свирели.
— Что уж с тебя возьмешь… — проворчала Люс.
Это можно было счесть за положительный ответ, хотя вся ватага могла при надобности подтвердить — официального согласия Люс вроде бы не давала.
— Понимаешь, парень, — и Томас-Робин положил тяжелую лапу на плечо Люс, — с одной стороны, мы могли бы выменять твою сестрицу на сэра Эдуарда… если добрый сэр не станет возражать…
Последовал поклон вожака в сторону лорда и ответный высокомерный поклончик лорда вожаку.
— Но, с другой стороны, мы не хотим зря переводить добро.
Чтобы Люс поняла, какое именно добро, Томас-Робин мотнул головой в направлении лорда, а тот уставился на стрелка с большим интересом.
Последовал поклон вожака в сторону лорда и ответный высокомерный поклончик лорда вожаку.
— Но, с другой стороны, мы не хотим зря переводить добро.
Чтобы Люс поняла, какое именно добро, Томас-Робин мотнул головой в направлении лорда, а тот уставился на стрелка с большим интересом.
— За сэра Эдуарда мы много чего получим, если с умом возьмемся за дело. Нам ведь нужно к зиме и самим хлебом запастись, и беднякам помочь. Сэр Эдуард — это, если угодно, наш амбар и даже свинарник.
Получив такой комплимент, юный лорд сложил руки на груди, всем видом показывая: отольются кошке мышкины слезки…
— Так что если другого выхода вовсе не будет — мы обменяем пленника на твою сестрицу. Но сдается мне, что ее удастся вызволить и без таких жертв. Она ведь у тебя красавица!
— Тем хуже для нее, — мрачно сказала Люс и сама порадовалась, как это у нее ловко вышло в средневековом духе. Действительно — красавицу в Блокхед-холле могли ожидать большие неприятности.
— Скорее всего, наш благородный лорд решил, что отбил у стрелков пленницу. Вид у твоей сестрицы самый что ни на есть высокородный, так что в темницу ее не бросят, на хлеб и воду не посадят…
«А вот это было бы неплохо!»— подумала Люс.
— …а окажут ей всяческий почет! Конечно, лорду захочется удержать ее в замке подольше, а вот леди, насколько я понимаю, пожелает от твоей сестрицы избавиться, и чем скорее — тем лучше. Так что у нас есть шанс обойтись без размена пленных…
— Начнем с того, что чужому теперь будет непросто попасть в Блокхед-холл, — возразил юный лорд. — Брат догадается, что разбойники из Шервудского леса так просто не уступят свою красавицу.
— Ничего, добрый сэр, напрасно изволите беспокоиться! — с подозрительной учтивостью поклонился ему стрелок. — У нас есть свои маленькие хитрости. Черный Джек!
— Я, вожак!
— Найди-ка ты поскорее нашего благочестивого брата…
— Дай позавтракать, Том… ну, Робин! — взмолился Джек. — Поем — и сразу в дорогу!
И он немедленно ухватил кость с остатками мяса.
— Я пойду с ним, — сказала Люс.
Вожак посмотрел на подтянутую, сосредоточенную Люс, посмотрел на расхристанного Джека, впопыхах обгрызающего кость, и решил, что от Люс проку будет больше.
— Тогда пойдем, паренек, посовещаемся, — и с этими негромкими словами красавец-стрелок увлек Люс подальше от ватаги.
— Куда ты посылаешь Джека? — спросила Люс.
— В аббатство за рекой. Есть у нас там верный человечек. Так по нему и не скажешь, что годится в дело! — стрелок хитро прищурился. — Ручонки хиленькие, ножонки дохленькие, идет — от ветра качается, ну, как сэр Эдуард. Однако в беде всегда выручит. Вот я и хочу, чтобы этот убогий монашек сходил в Блокхед-холл. Благо он там свой человек. Его ни в чем не заподозрят, а он поговорит с кем надо, хоть бы и с самой леди, и вызволит твою сестрицу.
— Ну, монашка в аббатстве я и без Джека найду, — решила Люс. — Скажи только, в какой оно стороне.
Она чуть было не попросила дать ей записку к этому самому монашку, но вовремя вспомнила — в ватаге не было ни одного интеллектуала, освоившего хотя бы азбуку.
— Девушка ты, конечно, отважная, — усмехнулся стрелок. — Да только монашек наш чужому не доверится. Он же пуглив, как горлинка! Он же понимает — такого дохленького каждый обидеть может. Вот и осторожничает. Так что придется тебе, красавица, идти с Джеком. Заодно и объяснишь ему, как нужно обходиться с благородными девицами.
— Не зови меня красавицей, Том, — как можно жалостнее сказала Люс. — Какая из меня красавица? Ни кос, ни здесь, ни там… Пустое место!
— Ну, это как на чей вкус, — принялся выкручиваться стрелок. — В конце концов, ты девушка ловкая, шустрая, с характером. Есть такие, кому с характером подавай…
— А тебе, Том, без характера, но чтобы сала побольше? — осведомилась Люс. — Вот выпучу сестрицу, выберу время, съезжу на ярмарку и найду тебе там самую что ни на есть прекрасную йоркширскую свиноматку… Так что извини за шутку и давай простимся. Заберу я Джека и пойду с ним в аббатство.
— Ты поосторожнее, — забеспокоился Томас-Робин. — Лорд тебя видел. Ты ему на глаза не лезь!
— А почему бы и нет? — прищурилась Люс. — Может, ему даже интересно будет. Вон у него леди — такая же тощая, как и я. Значит, ему всякие нравятся, и худенькие тоже. Может, я в конце концов с этим вашим лордом Блокхедом найду свое счастье? Буду с ним на охоту ездить в Шервудский лес…
Стрелок уставился на Люс, как на привидение.
— А то годы идут, молодость улетает, и никому уж я больше не буду нужна… — запричитала Люс, поглядывая на ошарашенного такой внезапной скорбью стрелка. — И высохну, и почернею, и совсем одеревенею…
Тут она картинно почесала в затылке, изобразила на физиономии некое сомнение, ноги ее сами собой разъехались, и она села на траву в прямой шпагат. Стрелок непроизвольно ахнул.
— Что, миленький? — безмятежно спросила Люс, мгновенно собираясь в комочек, обхватывая колени руками и исподлобья глядя на своего ошалевшего избранника. Затем она внезапно раскинулась перед ним на спине и с протяжным стоном закрыла глаза. А когда Томас-Робин, всерьез перепуганный всей этой гимнастикой, решил было наклониться над ней, чтобы убедиться — дышит ли, она внезапно напряглась и встала на мост.
Робин— Томас отпрыгнул, как от гадюки.
Люс из мостика встала на руки, прогнулась в спине и оказалась на ногах, но это было еще не все. Она сделала свой коронный трюк — вскинула левую ногу так высоко, что та образовала как бы продолжение правой, опорной ноги.
Обняв себя за левое бедро и без видимых проблем сохраняя равновесие, Люс прижалась щекой к собственной серой штанине и опять исподлобья взглянула на стрелка.
— Это ты во Франции научилась? — сообразил он. — Там, говорят, такие по городам ходят, которые на голове стоят, по веревке бегают и нож проглотить могут. Не упадешь?
— Вот если растолстею, то обязательно упаду, — пообещала Люс. — А скорее всего, сало просто помешает мне задрать ногу так высоко. И живот тоже помешает. Приходится выбирать, милый Том…
— А что ты еще умеешь? — оживился стрелок. — А ходить на руках? У лорда жил старый шут, так он складывался вдвое и прыгал на руках, как лягушка. И еще квакал при этом! Из Шотландии приезжали посмотреть!
— Когда-нибудь покажу тебе, что я еще умею, — тут Люс небрежно опустила ногу ему на плечо и стала заботливо расправлять отворот крошечного сапожка. Справившись с отворотом, она в третий раз взглянула на стрелка исподлобья и убрала ногу.
Томас— Робин онемел. Деревенские красавицы, отвечая взаимностью на его ухаживания, могли игриво толкнуть локотком в бок, наступить на сапог, прижаться грудью. Это было понятно и приятно. Но чтобы вдруг закидывать ногу на плечо -такое он видел впервые.
А пока вожак ватаги стоял столбом, пытаясь осознать, что же это такое было, Люс раскланялась еще не вошедшим в моду тройным реверансом и смылась.
У костра она обнаружила всю ватагу за завтраком.
Отцепив Джека от неизвестно которой по счету обглоданной кости, Люс пообещала покормить его в ближайшей харчевне, с ужасом подумав при этом, что вот еще один музейный пенни из взятых под расписку придется потратить непонятно на что.
И они двинулись в сторону аббатства.
Не имевший пуговичных плейеров, вставляемых в ухо, век способствовал становлению самодеятельных талантов. Чтобы не было скучно шагать по лесной тропе, Джек запел.
— Двенадцать месяцев в году, считай иль не считай, но самый радостный в году веселый месяц май! — гремел он. — Вот едет, едет Робин Гуд по рощам и лугам, и видит старую вдову у въезда в Ноттингем…
— А едет он туда, очевидно, к молодой вдове, — заметила Люс. — Ты бы, Джек, чем горланить, о моей сестрице подумал бы. Ей там — хоть в петлю, а ты орешь на весь Шервудский лес и жизни радуешься!
И Люс, чтобы прекратить самодеятельность, очень увлекательно рассказала Джеку, как именно бедную красавицу взвалили на лошадь, до какого места задралась ее эфемерная рубашка, каково при этом было выражение лица у лорда и что открылось восхищенным взорам охотников, если учесть, что Свирель уложили на конскую шею вниз лицом…
Джек, с каждым словом свирепея все больше, ходко вел Люс лесными тропами, ориентируясь по приметам и по солнцу. Они шли так довольно долго, чуть ли не до полудня, и Люс поняла, что Джек-то оказался умнее ее — как следует поел на дорогу. А вот обещанная ею харчевня что-то им не попадалась.
В конце концов голодная Люс не то чтобы просто устала от путешествия, а ее начало утомлять общество простого парня Джека. И она сказала, что если бы знала, какая дорога предстоит, не бросила бы лошадь на опушке. Говорить же этого не стоило — Джек опять запел.
— Верхом не езди, Ричард Ли, учись ходить пешком, и будешь в зарослях у нас лихим лесным стрелком! — насмешливо пропел он, даже не пытаясь объяснить, что это за Ричард Ли, и чем ему навредила верховая езда. Вместо аплодисментов раздался собачий лай, и на тропу выскочили два огромных, мордастых, лохматых пса.