Он забрался в микроавтобус, улегся на заднем сиденье под одеялом девочки и закрыл глаза, слушая, как дождь барабанит по металлической крыше.
«Мой день, – подумал он, – огонь и вода».
Джек проснулся посреди ночи.
Теперь он слышал не только взрывы бомб, но и стрельбу, причем все происходило уже в пределах города.
Он перебрался на переднее сиденье и выглянул через ветровое стекло.
Небо осветилось, и Колклу увидел тяжелые тучи над головой и падающий снег.
И мрак ночи.
Потом был гром разрыва артиллерийского снаряда.
Еще одна яркая вспышка на горизонте.
И снова темнота.
Нет, заснуть уже не удастся!..
Глава 30
Джек смотрел, как светлеет небо за ветровым стеклом. Последние два часа он сидел, сжимая руками руль. Казалось, будто он слышит несущийся к берегу ураган – наступающий, несущий ужас… Звуки приближающейся войны.
Джек выпрямился, распахнул дверцу и выбрался из микроавтобуса. Все вокруг было засыпано снегом, и мужчина смахнул его с дверцы, чтобы открылось имя Ди.
Внезапно он понял, что плачет. А что, если охрана не пропустила Коула в город? Станет ли Ди рисковать в такой близости от границы? Нет. Она попытается обогнуть город, чтобы перейти границу в другом месте. Возможно, они уже в Канаде. Или погибли в Вайоминге. Они могли находиться где угодно. Но только не здесь. Не с ним.
Джек сел на снег.
Они не придут.
Они не придут.
Они не…
Колклу услышал автоматный огонь примерно в двух кварталах от площади.
Он поднялся на ноги, ухватившись за ручку двери, и вышел на улицу, по обе стороны которой находились двух– и трехэтажные дома и деревья с несколькими оранжевыми листьями на ветвях.
В трех кварталах он увидел вспышки выстрелов на третьем этаже.
Стрельба продолжалась целую минуту, но потом прекратилась, и в городе воцарилась тишина.
Джеку вдруг показалось, что снежинки зависли в воздухе.
Он долго стоял посреди улицы, но стрельба больше не возобновлялась.
Колклу вернулся к микроавтобусу. Ему вдруг ужасно захотелось есть, однако усталость оказалась сильнее, и он заснул через несколько секунд, положив голову на сиденье. Спал Джек очень крепко, и когда проснулся, ему показалось, что прошла всего минута. Глаза у него горели, и он плохо понимал, где находится. На него со всех сторон обрушился грохот Армагеддона.
Мужчина выглянул через заднее стекло и увидел бегущих через площадь людей, которые уже находилась в двадцати футах от заднего бампера микроавтобуса. Джек успел заметить, что на них нет военной формы, а одежда превратилась в лохмотья. У троих были дробовики, которые они держали на уровне пояса. Они пятились и стреляли, и Колклу заметил, что страх на их лицах смешался с адреналиновым бешенством. Что-то подсказало Джеку, что нужно лечь на пол, но он не мог отвести глаз от страшной картины. Послышались выстрелы, и один из мужчин упал, а потом небольшой отряд скрылся в здании Дэвидсона.
В течение пятнадцати минут ничего не происходило, и на площади царили безмолвие и абсолютная неподвижность.
Затем появилась группа людей, одетых в черное. Одни стали занимать позиции за деревьями, другие бросились в здание.
Джек опустился на пол и прижался к коврику, накрывшись сверху одеялом. Со всех сторон слышались автоматный огонь и крики, а на верхних этажах здания гремели дробовики. Потом по боку микроавтобуса застучали пули, и разбилось одно из стекол. На Колклу посыпались осколки, а в следующее мгновение микроавтобус осел на одну сторону – пуля пробила шину.
Рядом закричал человек. Джек закрыл уши руками и зажмурил глаза. Он чувствовал, как двигаются его губы, произносящие имя Ди, но не слышал слов, даже в собственном сознании – они тонули в безумном шуме, воцарившемся на площади.
Взрыв выбил оставшиеся стекла микроавтобуса, затем все стихло.
А после этого Колклу услышал шаги по бетону – звук, который возникает от множества ног. Кто-то закричал, и когда снова раздались выстрелы, они доносились уже издалека.
Мужчина подождал еще минуту, а потом медленно сел. Теперь в микроавтобусе с тонированными стеклами стало светлее: все они были выбиты. На площади лежали около полудюжины людей, а еще один человек продолжал куда-то ползти.
На четвертом этаже здания Дэвидсона дымился кратер и полыхал огонь.
Джек перебрался на водительское сиденье и приоткрыл дверь.
Внутри здания звучали выстрелы.
Колклу посмотрел в сторону банка – до него было не больше двадцати ярдов. Он мог войти внутрь, отыскать какой-нибудь кабинет, спрятаться под письменным столом и дождаться, когда прекратится стрельба.
Джек бросил еще один взгляд в сторону здания Дэвидсона и увидел, что из вестибюля вышел мужчина, который затем направился к площади, не сводя глаз с микроавтобуса. Джек нырнул под руль. Снова послышались голоса. Кто-то выкрикивал приказы, но потом все эти голоса стали постепенно удаляться.
Колклу снова сел на сиденье и выглянул через выбитое ветровое стекло. Мужчины в черном выстроили группу горожан посреди улицы и под дулами автоматов заставили их опуститься на колени.
Вперед выступил мужчина в красной бандане. Он встал перед ними, и Джек услышал его слова:
– Я с радостью пущу пулю в голову каждому и не сомневаюсь, что такой исход будет для вас самым благоприятным. Если кто-то окажет сопротивление, мои люди до конца дня будут вас пытать, пока вы не умрете.
Некоторые пленники заплакали. Колклу видел, как дрожат их плечи, но никто не шевелился.
Мужчина в бандане подошел к первому пленнику, вытащил из кобуры пистолет и выстрелил ему между глаз.
После этого он пошел вдоль ряда стоящих на коленях людей, стреляя в каждого и останавливаясь только для того, чтобы перезарядить оружие. Джек смотрел, как головы приговоренных дергались и они падали на асфальт, и вдруг обнаружил, что не может оторвать взгляда от каждого следующего человека, к которому подходил убийца.
Предельное напряжение – а потом пустота. Десять мертвецов лежат на заснеженной улице, там, где тридцать секунд назад стояли на коленях десять живых человек. Солдаты оставили их на тротуаре и пошли по Сентрал-авеню к реке, выстроившись так, что у Джека не осталось никаких сомнений – это военные.
Когда последний из них скрылся из виду, Колклу снова начал дышать и положил голову на руль.
Он понимал, что оставаться на площади нельзя. Город по-прежнему находился в осаде.
Значит, нужно идти дальше.
И тут из-за угла здания Дэвидсона появился мужчина в красной бандане. Он шел через площадь, направляясь к машине. Сердце Джека замерло, а потом отчаянно забилось – на него нахлынула паника.
Он ударил плечом в дверцу, выскочил из микроавтобуса и помчался в сторону банка, ожидая выстрелов. Разбитые окна звали его к себе, ждали его, обещая спасение. Когда Джек был уже совсем рядом, он услышал три выстрела, сделанных с удивительной быстротой, а потом влетел в вестибюль, с удивлением отметив, что в него не попали. Он свернул налево, взбежал по ступенькам и метнулся в сторону отдела ипотеки. Внутри было темно, и свет едва проникал в окна кабинетов, выходивших на площадь.
Джек остановился.
В вестибюле послышались шаги.
Затем звук шагов раздался с лестницы.
Колклу оказался в лабиринте выгороженных кабинетиков и письменных столов. С каждым шагом, уводившим его от окон, мир вокруг становился все темнее.
Беглец опустился на четвереньки и заполз под письменный стол, оказавшись отрезанным от внешнего мира. Он задыхался, и звук его дыхания заглушал все остальное. Мужчина закрыл глаза, стараясь успокоиться. В конце концов его сердце стало стучать ровнее, и он услышал приближающиеся шаги – тихие, как у мыши.
Джек дышал через нос, медленно и глубоко, и, несмотря на то что в здании было темно и холодно, по лбу у него катится заливающий глаза пот.
Он услышал, как вздохнул его преследователь, который теперь находился всего в четырех или пяти футах.
Затем шаги стали удаляться в темноту, и теперь Колклу слышал лишь слабое шуршание подошв по ковру.
Ноги Джека горели. Он забился под письменный стол, и ему в спину впился какой-то острый угол.
В полной тишине прошло пять минут.
Десять.
Двадцать.
Час или даже больше. Джек уже потерял счет времени.
Он наклонился вперед, постоял немного на четвереньках, слегка раскачиваясь на руках и ногах, а затем, чувствуя покалывание в затекших ступнях, прополз несколько футов в темноте и поднялся на ноги. Они едва его держали.
Оглянувшись через плечо, Колклу увидел за углом слабый луч света. Может быть, ему следовало снова заползти под стол и подождать еще несколько часов? Может быть, мужчина в красной бандане ушел за фонариком? А может, он не собирается возвращаться или ждет сейчас за углом?
Джек осторожно двинулся вперед, между кабинками с письменными столами, к свету.
Он вышел в коридор. Спустился по лестнице, пересек вестибюль, остановился возле окна с выбитым стеклом и выглянул на площадь.
Снегопад продолжался, и все вокруг застыло в неподвижности. Микроавтобус с отверстиями от пуль стоял на прежнем месте. Некоторые мертвецы лежали рядом со своим оружием, и у Джека возникло желание снова взять в руки пистолет.
Он сделал десять шагов через площадь и наклонился, чтобы снять ремень автомата, обернутый вокруг руки одного из лежащих на земле мертвецов.
И замер, когда его рука коснулась ремня. Его спину сковал ледяной холод: Колклу услышал, как скрипнула дверца микроавтобуса.
Он отпустил ремень, выпрямился и начал медленно поворачиваться.
Человек в красной бандане сидел на пассажирском сиденье и курил сигарету.
– Наконец-то! – сказал он и глубоко затянулся. – Не хотел, чтобы ты увидел дым.
Мужчина вылез из автомобиля, направился к Джеку и махнул рукой с пистолетом, предложив ему отойти от мертвеца с автоматом.
– К фонтану, – скомандовал он.
Колклу пересек площадь, не сводя глаз с этого мужчины, словно это могло каким-то образом склонить чашу весов в его пользу.
Фонтан представлял собой круг старого бетона диаметром футов в пятнадцать, с каменной фигурой в центре, из которой раньше била вода. Теперь почти вся она испарилась, а остатки ее покрылись кусочками льда.
Мужчина сел в пяти футах от Джека, и тот увидел, что его руки покрыты засохшей кровью, которая потрескалась, словно старый асфальт. Колклу посмотрел на площадь – микроавтобус, мертвецы, кровь на тающем снегу…
Вблизи человек в бандане выглядел совсем не так, как показалось Джеку издали. У него было доброжелательное лицо, трехдневная щетина, внимательные глаза и завитки черных волос, выбившиеся из-под банданы. Комбинезон его оказался не черным, как решил сначала Колклу, а темно-синим.
Лет ему было примерно столько же, сколько и Джеку, возможно, чуть меньше…
Он курил и смотрел на Колклу. Пистолет лежал у него на колене, но был направлен в живот Джеку.
– Ди жива? – спросил он внезапно.
Колклу не ответил.
– Где твоя семья, Джек? – повысил голос человек в бандане.
Любопытство, наконец, победило страх, и Колклу заговорил:
– Откуда ты знаешь мое имя?
Мужчина улыбнулся, и после этого Джек узнал его.
– Кирнан… – удивленно протянул он.
– Я видел ее имя, написанное по всей площади, но понял, что это значит, только после того, как ушел оттуда.
– Что ты здесь делаешь?
– Я и мои приятели-гвардейцы сбежали из Альбукерке. Мы двигались на север, как и вы, убивая и насилуя всех подряд. Лучшее время моей жизни! Ты ждешь здесь Ди и своих детей? Тогда мы можем подождать вместе. Я только «за».
– Я давно их не видел.
– Вы потеряли друг друга?
Джек кивнул.
– Где? – спросил его соперник.
– В Вайоминге. Где твоя семья, Кирнан? Кажется, Ди говорила, что у тебя есть дети.
Мужчина в бандане сделал еще одну глубокую затяжку.
– Гниют на заднем дворе в Нью-Мексико.
– Я сожалею.
– Все в порядке. Я сам их убил.
Даже в свете всего того, что он пережил, Колклу почувствовал, как его охватывает новый ужас.
Кирнан улыбнулся и кивнул на свою сигарету:
– Куришь?
– Не курил уже много лет.
Любовник Ди вытащил из внутреннего кармана смятую пачку «Мальборо» и предложил ее Колклу.
– Угощайся. Не думаю, что это теперь имеет значение. Как ты считаешь, Джек?
У Колклу дрожали руки, когда он вытаскивал из пачки смятую сигарету. Он взял зажигалку и сумел закурить лишь с четвертой попытки. Кирнан достал еще одну сигарету для себя.
– Так почему ты здесь, Джек? – спросил он. – Почему выбрал именно эту площадь на всем Диком Западе?
Колклу не ответил – он лишь втянул дым, который оказался неожиданно сладким и одновременно обжигающим.
– Ты думаешь, Ди найдет тебя здесь, не так ли? – поинтересовался Кирнан.
Джек выдохнул, чувствуя, как никотин начинает действовать, заставляя его погружаться все глубже в себя, словно превратившись в фильтр между этим мгновением и его восприятием. Страх начал притупляться.
– Могу я задать тебе вопрос? – спросил Колклу вместо ответа.
– Пока горит сигарета.
– Когда ты пытаешься заснуть, ты видишь лица жены и детей?
– Иногда.
– Почему ты не покончил с собой?
– Твой вопрос объясняет, почему вас всех убивают. А теперь ответь на мой вопрос. Почему ты здесь?
В голову Джеку пришла мысль броситься на сидящего перед ним человека, но сквозь никотиновый туман на него тут же обрушились жуткая слабость и страх.
Кирнан усмехнулся.
– У тебя бы ничего не получилось. Даже в лучший твой день и худший мой. Проклятье, ответь на мой вопрос!
– Я здесь потому, что у меня закончился бензин.
– Почему ты пытаешься меня рассердить?
Джек продолжал курить.
– Во время долгого путешествия на север я постоянно искал ваш зеленый «Лендровер», – сказал Кирнан. – Преследовал вас с Ди, хоть и не рассчитывал найти.
– И на что это похоже? – вновь вернулся к своей теме Колклу.
– Что именно?
– Стать таким… каким ты стал?
– Всю жизнь, Джек, мы задаем себе разные вопросы. Но теперь я знаю ответы.
– То есть ты был слеп, но неожиданно прозрел?
– Что-то вроде того.
– И что ты узнал нового?
– Раньше ты преподавал философию?
– Да.
– Значит, должен знать… слова лишь уничтожают истинный смысл. И даже если б я мог заставить тебя это понять, я не стану.
– Почему?
– Ты не видел свет… Давай все же проясним ситуацию: ты не знаешь, как войти в контакт с Ди, но думаешь, что она здесь появится. Почему? Вы с нею договорились заранее…
– Я здесь три дня. Она не появится.
– Она могла погибнуть.
– Это все, о чем я думаю. Сколько у тебя было детей?
– Трое.
Джек стряхнул пепел.
– Ты смотрел им в глаза, когда убивал?
– Я плакал. Они тоже плакали и спрашивали, что они сделали не так. Моя жена кричала… Ужасный был день. Я должен узнать, почему ты здесь, до того, как догорит твоя сигарета. Меня мучает любопытство.
– Я уже сказал. У меня закончился бензин.
Кирнан покачал головой:
– Ты вынуждаешь меня тебе угрожать. Разве не так?
– Да пошел ты вместе с твоим светом!
Кирнан выронил сигарету, которая зашипела на снегу, встал и приподнял свою рубашку, чтобы Джек увидел боевой нож «Ка-Бар».
– Когда я вскрою тебя и начну скармливать тебе твои собственные кишки, ты заговоришь. Ты расскажешь мне все, что я хочу знать, и много больше. Ты будешь проклинать Наоми и Коула до последнего вздоха и просить меня сделать с ними то же самое.
Оставался еще дюйм сигареты, но Джек выбросил окурок в бассейн.
– Ты знаешь, что не можешь чего-то понять, и это тебя убивает, верно?
– О чем ты говоришь?
– Даже если бы я мог заставить тебя увидеть, я не стану.
Кирнан убрал пистолет в кобуру и вытащил «Ка-Бар».
– И последнее, – сказал Колклу. – Ты и твои спятившие друзья сломали наш мир, но вы сделали меня настоящим отцом, заставили меня снова полюбить жену, и за это я вам благодарен.
Он посмотрел в бассейн.
Лед в нем растаял, вода стала прозрачной, и фонтан заработал. Джек поднял глаза к небу, ставшему пронзительно-синим. Наступил полдень.
Дюжины людей едят ленч на площади, ослепительно светит солнце…
И сам Колклу сидит и пьет кофе со льдом – до конца перерыва осталось десять минут.
А она устроилась за тем же столом в пятнадцати футах от него и полностью погрузилась в учебник, отодвинув в сторону поднос с недоеденным салатом. Третий день подряд Джек не может оторвать от нее взгляд.
Он не раз подходил к незнакомым женщинам прежде и приглашал их на свидание. Никаких проблем – Колклу был симпатичным и высоким. Уверенным в себе. Но что-то в этой девушке мешало ему, останавливало. Да, конечно, она была красоткой, но за этим стояло нечто большее. Может быть, на него производил особое впечатление белый халат (у него уже появились кое-какие фантазии по его поводу) или та сосредоточенность, с которой она читала: девушка сидела совершенно неподвижно – лишь переворачивала страницы и убирала с лица распущенные темно-рыжие волосы, в которых проглядывали золотые пряди.
Вчера он целый час собирался с духом и наконец, когда до конца перерыва осталось пять минут, встал. Его слегка трясло, во рту у него пересохло, а когда он проходил мимо девушки, то уловил какой-то аромат – шампуня или лосьона – и понял, что сейчас выставит себя дураком.
Он прошел вперед, так ничего и не сказав, и остановился в вестибюле банка «Уэллс энд Фарго», откуда продолжал наблюдать за ней через тонированное стекло до тех пор, пока она не спрятала книгу в рюкзак и не ушла по своим делам.