Впрочем, мы отвлеклись.
Итак, рассмотрим далее системообразующие различия совокупности всех этих «государевых людей» и людей обычных. Как стремится ответить на любой естественный вызов народ? Говоря современным языком, найти инженерное решение. Ибо, как гласит народная мудрость, «голь на выдумки хитра». В противовес этому вельможное «сытое брюхо к ученью глухо».
В этом поиске «инженерного решения» лидирует средний класс. Именно он «вытягивает ситуацию». Зачастую вопреки воле государства, или, как минимум, при его полном равнодушии.
Такое положение не может не породить глубочайшего антагонизма именно среднего класса и государства. Вся история — это битва среднего класса за ослабление государства.
И средний класс со временем добился, во всяком случае, в странах — цивилизационных лидерах, ослабления государства и свободы в осуществлении собственного жизнеобеспечения.
Этой тенденцией пропитана вся история Нового времени.
Здесь стоит сделать одно отступление. Если говорить о Новом времени, то лидером внутри самого среднего класса было предпринимательское сословие или буржуазия. Однако есть буржуазия и буржуазия.
Часть буржуазии, как, кстати, и часть интеллектуалов, нашла компромисс с государством. Эта поладившая с различными «силовыми крышами» буржуазия выработала схемы обогащения не за счет решения реальных проблем с помощью предпринимательских усилий, а за счет разграбления природы и эксплуатации народа с помощью государства.
Такой путь оказался легким. И такие буржуа стали наиболее богатыми. Именно их, по нашему мнению, и стоит называть олигархами, богатство которых кричаще и совершенно незаслуженно.
И все же не только и не столько богатством отличается олигархия от верхов среднего класса. Ибо олигархи потому и держатся на плаву, что поддерживаются государством. Задаром? Разумеется, нет. Они более чем щедро делятся с чиновниками и силовиками. Делятся регулярно и систематически. Но в этом случае не стоит и отделять олигархию от государства. Вне государства олигархия не существует. Олигархия — это финансовый отдел антинародной государственной машины .
И именно этой принадлежностью к чиновничьей мафии, этой связью с государством, этой прикрытостью от всех невзгод реального бизнеса и отличается олигархия от верхов среднего класса.
Кстати, здесь уместно будет прояснить одну деталь. Вот нынешний Кремль прижал олигархов, посадил Ходорковского. Вроде бы олигархи и государство — враги.
Но ведь большинство остальных олигархов остались при своих. Все эти Абрамовичи, Мамуты, Вексельберги, Аликперовы. Мало того, для нас ситуация от фактической национализации крупных компаний не меняется.
На кой нам черт все эти цифры о налоговых поступлениях? Мы все равно тех поступлений не видели. А вот бензин при господстве кремлевских национализированных или взятых под контроль Кремля нефтяных компаний как дорожал, так и продолжает дорожать.
Ну, и что нам дал разгром ЮКОСА?
Ничего. Ибо это их внутренняя разборка.
И специально для господ национал-социалистов. Хотя автор многократно повторял, что национал-социализм отвергает и презирает, но много, знаете ли, развелось сейчас этой публики. И мы не можем лишний раз отказать себе в удовольствии ткнуть носом этих «государственников» в их тупость. Посаженный Кремлем (который чуть ли не национал-патриотический при Путине) Ходорковский — полукровка. А вот Абрамович, Мамут и Вексельберг евреи чистокровные. Так что даже в этом отношении противостояние «русской бюрократии» (разумеется, «патриотической»!) и «еврейской олигархии» более чем сомнительно.
Впрочем, последние замечания не для наших единомышленников. Они и сами все это понимают прекрасно.
И нам понятно, почему в вековой борьбе среднего класса олигархия для него такой же враг, как и государство.
Тем не менее, в течение всего Нового времени государство (или государство и олигархия) отступали под давлением среднего класса. В этой борьбе, во всяком случае, в странах Запада, средний класс поддерживало простонародье, которое хотело, и не просто хотело, но имело реальные шансы влиться в средний класс. Ибо средний класс расширялся с развитием промышленного производства и повышением его технического уровня.
И опять же заметим, нижний средний класс от простонародья отделяют не только и не столько уровень доходов, а менталитет. Средний класс, даже его относительно небогатая часть, инициативен, оптимистичен, мобилен. Даже в невзгодах он помнит, что знавал лучшие времена. Не склонен опускаться, надеется на более счастливое будущее и делает все, чтобы это будущее приблизить.
Вместе с тем надо сказать, что среди части простонародья всегда существовали чувства зависти и недоброжелательства к более успешным соседям из среднего класса. Эти чувства имели возможность реализоваться, ибо государство, особенно государство сильное, сдерживало самооборону среднего класса от маргиналов. Кроме того, маргиналы в иные моменты четко понимали, что опасно протестовать против государственного произвола, но довольно безопасно враждовать с более удачливым соседом.
И в ХХ веке государство и олигархия использовали в борьбе со средним классом простонародье. В ХХ веке государству и олигархии удалось-таки «оторвать» значительную часть простонародья от среднего класса и временно блокировать средний класс.
В некоторых случаях от этого пострадали и сами олигархи (СССР), а выиграли только «государственники». В других случаях часть олигархов объединилась с победившими «государственниками» (Третий рейх и нынешняя Россия).
Однако в итоге, в этой борьбе в большинстве развитых стран мира плоды победы над средним классом разделили между собой олигархи и государственники. Причем олигархи стали играть первые роли.
7. Необходимое разъяснение № 3. О борьбе классовой и борьбе национальнойЧто, читатель, проняло вас? Согласитесь, неожиданная схема «классовой борьбы». Кардинально отличающаяся и от марксистской схемы, и от схемы либеральной. Кстати, отличающаяся и от национал-социалистической схемы.
Однако эта схема позволяет объяснить многое, что не может быть объяснено в рамках только что упомянутых доктрин.
Попутно отметим, что для простонародья или, если угодно, народа во всех коллизиях классовой борьбы возможны лишь немногие варианты самоопределения.
Первый — разделить идеалы среднего класса и вместе с ним вести борьбу за процветание и прогресс против олигархов и государственников. При этом народ должен выработать в себе самоуважение и, как следствие, веру в то, что большинство народа сможет жить (ибо достойно этого) по стандартам среднего класса.
Второй — поддержать государство в борьбе со средним классом. А взамен потребовать от этого государства поделиться награбленным «у кулаков». Вопрос взаимоотношений олигархии и государства в этом случае остается вне компетенции народного волеизъявления. Государство само решает, с кем ему дружить, а с кем нет.
Третий — поддержать олигархическое государство. В обмен на все тот же «скромный гарантированный достаток».
Четвертый — вообще не играть активной роли, а просто вымирать ограбленным олигархией и «государственниками» и брошенным собственным средним классом.
Это, так сказать, варианты «классового» поведения народа.
Но есть еще и национальный аспект. Как мы покажем ниже, классическое государство не может без коррупции. И в этих условиях этнические мафии легко скупают чиновничество и становятся еще одним грабителем народа.
А вот при слабом государстве сильный средний класс легко подавляет любых инородцев. Подавляет сам, отмахиваясь от попыток государства этому помешать. При этом инородцы либо уничтожаются, либо обращаются в рабство (если это экономически целесообразно).
Данный тезис мы тоже здесь доказывать не будем. Ограничимся его яркой иллюстрацией. Наиболее тотальный геноцид — индейцев в Северной Америке и тасманийцев в Австралии — осуществили неконтролируемые государством, не связанные его законами первопроходцы. И эти первопроходцы так радикально разобрались с индейцами, что тех остались считанные проценты от первоначальной численности.
Нет-нет, мы не агитируем за геноцид. Просто констатируем факт: так решались такие коллизии в недавнем историческом прошлом.
Рабство негров, кстати, тоже было возможно только до укрепления государственности Линкольном. Рабство оказалось несовместимым с этим укреплением.
Вот уж воистину «не воруй. Государство не любит конкурентов».
По сравнению с этими примерами, пресловутый Третий рейх просто неуклюжее эпигонство. Кстати так ничем толком и не закончившееся. Вернее в итоге закончившееся крахом для немцев и образованием еврейского государства Израиль.
Вот уж воистину «не воруй. Государство не любит конкурентов».
По сравнению с этими примерами, пресловутый Третий рейх просто неуклюжее эпигонство. Кстати так ничем толком и не закончившееся. Вернее в итоге закончившееся крахом для немцев и образованием еврейского государства Израиль.
В примере с Америкой это было бы аналогичным краху США и образованию империи негров и индейцев. Но в Америке этого не произошло. Ибо Америка была страной белого среднего класса с ограниченными функциями государства.
Впрочем, тогда была, добавим мы. Сейчас все по-другому. Но об этом потом.
Кстати заметим, еще раз сравнивая Америку 1800-х годов и Германию 1930-х, что американские вольные первопроходцы сократили число индейцев в десятки раз, а гитлеровцы, столь много вещавшие об антисемитизме, в итоге преуспели значительно меньше. Во всяком случае, в Европе евреев через десять лет после войны было примерно столько же, сколько до войны.
Мы здесь не обсуждаем, был ли пресловутый Холокост, а просто констатируем факт. Тем более не сочувствуем Гитлеру, еще раз напоминая о нашем неприятии национал-социализма. Но «назвался груздем — полезай в кузов». Американские пионеры ничего не провозглашали, но индейскую проблему решили, а вождь рейха Гитлер много чего истерично провозглашал, но ничего из провозглашенного не выполнил.
То есть, показал себя не только людоедом, но, что для современных националистов не менее важно, вульгарным трепачом.
Итак, в Германии итог был именно таким, каким был. Потому, что Германия Гитлера тужилась стать империей, государством сверхсильным. Но именно имперское государство несовместимо с народным самоорганизующимся национализмом. Несовместимо по определению, концептуально. Ибо имперские структуры изначально «заточены» под многонациональное государство. «У меня нет русских и нерусских. У меня есть верноподданные и скверноподданные», — сказал император Николай I. И был прав. Ибо император Николай I понимал суть империи гораздо лучше художника-недоучки Гитлера, который попытался совместить несовместимое и в итоге проиграл все.
Вообще, любая борьба государства с нацменьшинствами в жизни оборачивается своей противоположностью. Пример у нас перед глазами. Вот подавили чеченское сопротивление. И теперь Чечня в составе России. Но что, от этого присмирела чеченская мафия в русских городах? Наоборот, усилилась и обнаглела.
И это закономерно. Имперское государство, и государство вообще, проблемы цивилизационных и этнических маргиналов не решает. Не решает нигде: ни в России, ни во Франции, ни в Германии. Эту проблему могут решить только не связанные по рукам и ногам государством свободные люди. Или люди, очень сильно ограничившие государство в своих интересах. Как, например, в Швейцарии.
Нам представляется, что читатель, симпатизирующий национализму, из этих рассуждений уже понял, что белый национализм может быть реальным только как народный национализм. Национализм, не ограниченный (и кстати не организованный) государством. Этот национализм возможен лишь при такой общественной организации, когда в народе преобладают ценности среднего класса, как это было на Западе в Новое время.
В такой ситуации подавление этнических мафий идет параллельно с ослаблением государственных структур. Параллельно же идет и борьба с олигархией, которая в этом случае имеет в лице слабеющего государства все более «дырявую крышу».
И наконец последнее в этом разделе. Отвратить народ от ценностей среднего класса можно по-разному. Например, сделать его деградирующим паразитическим быдлом. Этот способ подходит в случае, если имеется некий резерв средств для подкармливания плебса.
Такой резерв был в Древнем Риме, где население собственно Вечного города превратили в «пролетариев» — людей, умеющих только размножаться и требовать «хлеба и зрелищ».
В итоге, готский вождь Алларих, глядя на это быдло, сказал, готовясь к битве: «Чем гуще трава, тем легче ее косить».
В ХХ веке при использовании простонародья для борьбы со средним классом олигархи и государственники тоже предварительно сделали народ быдлом.
Это было достигнуто:
1) некоторыми подачками;
2) навязыванием обыдляющей массовой культуры и СМИ;
3) дарованием массам политических прав, которые они по большому счету не завоевали и которыми не умеют пользоваться.
Им дали то, что средний класс отвоевал у государства и олигархии веком-двумя раньше в упорной борьбе.
Но средний класс это отвоевал . А простонародью это дали . Именно дали. Причем, возможно и для того, чтобы девальвировать завоевания среднего класса, растворить их в массах. Внимательное рассмотрение политической динамики приводит к такому выводу. Впрочем, мы не будем здесь обосновывать этот тезис.
Такие подачки обычно не бывают эффективными. Как говорится «Не в коня корм». И простонародье не получило реального контроля над властью ни на олигархическом Западе, ни в СССР, ни в Третьем рейхе, ни в постсоветской России. Хотя во всех этих местах участие народа в политике так или иначе декларировалось.
Однако, не получив реальной власти, массы приучились к политическому кривлянию. Что существенно осложняет поиск прорывных решений в условиях глобального цивилизационного кризиса.
8. Необходимое разъяснение № 4. О бюрократизации и коррупции
Многие наши рассуждения базируются на том, что коррупция является неизбежным последствием так называемого «укрепления государственности». Тезис слишком важен, чтобы изложить его облегченно. Поэтому просим читателя потерпеть и прочитать этот раздел внимательно. Ибо в данном случае мы излагаем не публицистический вариант изложения темы, но почти профессиональный.
Итак, государство изначально — это структура, не терпящая над собой никакого контроля и ограничения. Эта структура строилась исходно как линейная (термин из научного менеджмента). То есть вышестоящие отдавали приказы нижестоящим. И в этих приказах могла ставиться не только цель и сроки, но и методы ее достижения. У нижестоящих не было никаких прав перед вышестоящими и никакой свободы маневра при выполнении задания — только обязанности. Также между начальником и подчиненными не было посредников. В идеале государство должно было оставаться таким и впредь. Однако классические линейные схемы при росте организации не срабатывают.
В теории менеджмента перечислены различные виды эволюционно сложившихся модификаций линейных схем. Однако, несколько упрощая теорию, можно сказать, что в итоге линейные схемы осложняются. Возникает аппарат, который служит посредником между начальником и подчиненными. Но аппарат не может пользоваться таким же доверием, как непосредственный сообщник пахана. Пардон, министр фараона или генерал императора.
В итоге, с аппаратом необходимо работать не на принципе «доверие-ответственность», а с помощью инструкций.
Вот аппарат, ограниченный в работе массой инструкций, и составляет бюрократию. Без бюрократии и ее развития уже немыслимо никакое укрепление вертикали власти. А говоря научно, — линейных схем построения оргструктур.
Далее мы процитируем наш учебник по менеджменту, выдержавший уже два издания («Менеджмент в восемнадцати лекциях» М.: УРСС, 2006 — 147 с).
В дословном переводе «бюрократия» означает «власть стола». Тенденции к бюрократизации управления возникли до появления научного менеджмента. Однако в рамках последнего были формализованы М. Вебером.
Согласно Веберу, который, кстати, не считал бюрократию пороком, бюрократическое управление опирается на:
— ясно обозначенные цели;
— разделение труда по функциональному признаку;
— формализацию прав и обязанностей;
— использование власти должности;
— отделение управляющих от собственности;
— иерархическое построение системы управления;
— наличие центрального офиса управления;
— ответственность каждого руководителя только перед вышестоящими уровнями;
— построение отношений как отношений между должностями, а не личностями;
— подбор кадров по формальным признакам;
— поощрение сотрудников за добросовестность.
Принципы бюрократического управления Вебера можно упростить, сгруппировав их, сведя некоторые к общему знаменателю и выделив главные.
В таком виде они могут быть представлены как:
— строго иерархическое построение управления с отчетностью только перед вышестоящими;
— максимальная формализация управления;
— исключение личного фактора.
Надо признать, что такого рода структуры были конкурентоспособны при определенных условиях и на определенных этапах развития человеческого общества. В противном случае они не могли бы так долго существовать и непосредственно, и в виде тенденции.