- Когда появится Виктор?
- Я не зн...
Она схватила его за воротник и притянула так близко, что их лица разделяло каких-нибудь три сантиметра - неплохо, учитывая, что он был гораздо выше и тяжелее ее - и рыкнула:
- Все ты знаешь.
- Аааа! - Боже, она прямо девочка из фильма "Изгоняющий дьявола"[23] .. - Отпусти или закричу.
Она даже бровью не повела. Лицом к лицу, она отчеканила каждое слово.
- Благодаря нашему общему приятелю Мистеру Лоуренсу, ты мало чего не знаешь. И спасибо большое, что сдал меня, кстати. Моя беременность - не твое собачье дело.
Она небрежно его отпустила, он закашлялся, потирая горло, и оглядел ее, заново оценивая. Миниатюрная, невероятно сногсшибательная, сильная, как бык, и даже не боится надрать задницу, когда это понадобится. Какая женщина!
- Он мой друг, - просто ответил Дерик, тяжело сглотнув, чтобы убедиться, что она не порвала ему никаких сосудов в горле. - Это стало моим делом.
- Да пофиг. Я подожду его здесь.
- В чем дело? - поинтересовался он.
Она посмотрела на него настолько презрительно, что он едва не отступил, но подавил порыв.
- Ты как будто не знаешь.
- Не знаю.
- Ну и ладно.
Он скинул спортивную сумку и развел руками, обезоруживающе улыбаясь.
- Слушай, ты же не собираешься торчать здесь все это время?
Устояв под натиском его шарма, Эшли даже не взглянула на него.
- Иди ты.
- На улице всего 4 градуса. Зайди внутрь - там тепло. Я даже угощу тебя завтраком.
- Отстань от меня. Ты не мог бы вмешиваться в жизнь какой-нибудь другой женщины?
Он продолжал улыбаться.
- Слушай, а давай наденем шлемы, и я разрешу тебе настучать мне по голове? Там, внутри, где тепло?
Похоже, мысль показалась ей соблазнительной - он подумал, что она бы с радостью сделала это без всякого шлема.
- Отстань. Я с тобой не разговариваю.
- Да мы уже минуты две болтаем, - заметил он.
- Может, ты, наконец, зайдешь внутрь, и оставишь меня в покое? - закричала она. – Я не хочу с тобой говорить, понятно?
Он покачал головой.
- И сказать Виктору, что женщина, носящая его ребенка, осталась здесь, чтобы замерзнуть до смерти, пока я жарюсь внутри? Ты думаешь, я успею вымолвить хоть слово, прежде чем он раздавит меня, как букашку?
Это вызвало тень улыбки на ее лице. Он гадал, что именно ее развлекло - его слова или образ того, как его давят.
- Слушай, я пойду сюда… - он указал на кафешку, - чтобы купить нам на завтрак горячего шоколада и бубликов. И мы сможем поесть на улице или зайти внутрь, в тепло. В любом случае, я от тебя не отстану, так что можешь устраиваться поудобнее.
- Чтобы искупить вину за то, что ты натворил, тебе придется кормить меня бубликами всю жизнь, - с каменным выражением лица ответила она.
- Ладно, - тут же согласился он и рассмеялся над ее удивленным лицом. - Не уходи, окей?
Эшли вздохнула.
- Подожди, я скажу, чего хочу. А то вдруг купишь мне какую-нибудь гадость, типа "Овощного сюрприза".
Она опустилась на ступеньку рядом с ним.
Он застонал.
- Только не говори, что ты из тех варваров, что едят бутерброды с рыбой.
- Ах, копченый лосось. Также известный как оранжевое золото, - вздохнула она и снова чуть улыбнулась.
* * * * *
Двадцать минут спустя, когда Виктор вошел в доджо, он был приятно удивлен, увидев Эшли и Дерика завтракающими, сидя на одном из тренировочных матов. Он покачал головой про себя. Итак, Эшли не сердилась, что Дерик "наябедничал", если можно так выразиться. Это было многообещающе. Если в норме она не держала обид, возможно она…
Девушка увидела его и торопливо проглотила то, что жевала, чтобы сподручнее начать на него орать.
- Я ничего не понимаю!! - закричала Эшли вместо приветствия, комкая свою салфетку и бросая ее в него, а затем вскакивая на ноги. - Ты знаешь, что я хочу, чтобы ты оставил меня в покое, но ты упорно продолжаешь это делать… это просто фирменный идиотизм Виктора Лоуренса!
-Да теперь-то что не так? - спросил Дерик обескураженно.
- Наверное, вы хотите обсудить это наеди…
- Он оплатил мой долг по кредитке, - ответила она таким обвиняющим тоном, словно сказала "он застрелил мою собаку". - Восемь тысяч! Представь мое удивление, когда я увидела счет, с которого на меня уставилась огромная пустая строка вместо долга!
- Ух, ты, - пробормотал Дерик, собирая салфетки и сливочный сыр. - Я оставлю вас нае…
- Говорю тебе в последний раз, - сквозь зубы проговорила Эшли, - что я не желаю видеть ни тебя, ни твоих денег; не хочу…
- Мне все равно - ласково откликнулся Виктор, что заставило ее ненадолго замолчать. Ненадолго, через пару секунд она снова заорала.
- Забери деньги!
- Не-а.
- Сделай это, Виктор.
- Сама сделай, если думаешь, что это так просто. Деньги уже у них, и их не вернут. Все сделано, Эшли. Кстати, они собирались послать к тебе приставов. Ай-ай-ай!
Она почувствовала, что краснеет от унижения, и на секунду подумала, что от вспышки гнева упадет в обморок. Дерик заметил это с некоторой тревогой, поднялся и шагнул к ней. Когда она заговорила сквозь сжатые зубы, он едва ее понял.
- Отмени. Этот. Чек.
- Не могу. Это был электронный перевод.
Она глубоко вздохнула, и оба мужчины услышали в ее голосе натянутое спокойствие.
- Я говорю тебе в последний раз, держись от меня подальше. Ты можешь быть рядом с ребенком, но не со мной. Больше никогда.
- Извини, - беззаботно ответил Вик. - Ты и ребенок вроде как "два в одном".
- Оставь меня, Виктор.
- Не могу.
Она снова глубоко вздохнула и выдала заведомую ложь.
- Если не отстанешь, я сделаю аборт. Тогда у тебя вообще не будет повода.
Он улыбнулся ей холодной улыбкой, от которой ее сердце сжалось в груди.
- Отличная попытка.
- Не надо меня недооценивать: я на многое готова, лишь бы от тебя избавиться. Если это то, что требуется, я это сделаю и буду считать, что мне посчастливилось отделаться от твоих преследований.
Вик сузил глаза. А когда заговорил, то голос был очень спокойный, почти радостный.
- Неудивительно, что я принял тебя за Кристал той ночью.
- О, Господи, Виктор, - простонал Дерик.
Эшли не хотела показывать, как сильно он только что ее обидел. Сравнение с бывшей женой раздавило зачатки сочувствия, которые у нее к нему были. Был только один способ, как она могла завершить это, разыграть свой козырь и стать свободной. Она открыла кошелек и вытащила оттуда визитку доктора Оупиц, подняв карточку. Виктор, богатенький мальчик, понятия не имел, как она умела сохранять внешнее спокойствие, уж этому в государственных приютах учились с детства.
- Видел? - ласково спросила она. - Вот, я к ней записалась. Пойду я или нет, чтобы сделать это, зависит от тебя, Вик.
Он потерял контроль. Рванул к ней через маты, притормозив только тогда, когда Дерик бросился между ним и Эшли.
- Стоояааать!
Он остановился. Эшли глянула на него из-за плеча Дерика. Она помахала ему визиткой, но это не помогло - Вик уже взял себя в руки. И каким-то нелепым образом, был ей благодарен. Это облегчало его безнравственную задачу.
Дерик выдохнул.
- Ладно, мне уже надоело смотреть, как вы терзаете друг друга.
- Тогда уходи - ровно сказал Вик.
- Эй, это же мой доджо, верно? Когда я соглашался встретиться с тобой для тренировки, я не знал, что ты имел в виду, что мне предстоит предоставить татами для самой главной дуэли века. Если вы двое хотите вести себя как гордые и упрямые ослы, делайте это в другом месте. А, проехали! - заорал он, прежде чем кто-то из них успел произнести хоть слово. - Я уйду. Попытайтесь выйти отсюда в целости и сохранности.
- Что ж, - произнес Виктор, когда они остались одни.
- Что теперь? - резко спросила она.
- Теперь я придушу тебя, за то, что угрожала избавиться от моего нерожденного ребенка, - холодно отозвался мужчина.
- Мне не пришлось бы этого делать, если бы ты не был таким властным, высокомерным диктатором.
- Давай прекратим это, ладно? Дерик прав, это просто смешно. Это все капризы. Ты выйдешь за меня замуж.
Она пнула стол. Сильно.
- Ты слушаешь, но ты не слышишь! Я тебя не хочу!
- А это, - произнес он с горящими глазами, - ложь.
- Ты знаешь, о чем я, - ответила она, краснея.
- Да, и мне все равно. Я совершил ужасный поступок, Эшли, но я люблю тебя и думаю, ты любишь меня. Если бы это было не так, возможно я бы смог все забыть и оставить тебя в покое. Но это правда. Как я могу уйти от тебя? От ребенка? Помнишь, как ты рассказывала, что мать бросила тебя?
Она кивнула, настороженно глядя на него. Он знал, что она жалеет о том, что доверилась ему. Это немного огорчало, но он не показал этого.
- Я сказал тогда, что не отпустил бы тебя без борьбы. Ты думаешь, я солгал? - говорил он с мягкой настойчивостью. - Я был серьезен тогда и борюсь за тебя сейчас. Ради тебя борюсь с тобой, и с теми ужасными воспоминаниями об одной кошмарной ночи.
- Я сказал тогда, что не отпустил бы тебя без борьбы. Ты думаешь, я солгал? - говорил он с мягкой настойчивостью. - Я был серьезен тогда и борюсь за тебя сейчас. Ради тебя борюсь с тобой, и с теми ужасными воспоминаниями об одной кошмарной ночи.
Она покачала головой.
- Все уже сделано, Виктор. Ничего не отменить.
- Но можно пережить. Попытаться найти что-то хорошее в том, что случилось, - ее глаза расширились. - Я очень рад ребенку. Я уже дважды прочитал "Чего ожидать, когда ты в ожидании".
- Правда?
- Да, я собираю коллекцию книг для беременных. Ребенок - это не проблема, как ты не понимаешь? Ребенок - это то лучшее, что случилось той ночью. Мы должны пережить то, что произошло, и двигаться дальше.
Прошу, выслушай, молил он. Прошу, дай мне шанс. Не заставляй меня делать это. Боже, я не хочу этого делать.
- Ты говоришь, будто это так легко, - ответила она тоскливо. - Но мы слишком разные.
- Это нелегко, - признал он, - но я знаю, что мы пройдем через это, если ты дашь мне шанс. Ты говоришь, что мне нельзя доверять, но выгляни из своего мирка и оглянись. За прошлые пару недель ты только и делала, что убегала, ты была намерена скрывать от меня ребенка и вырастить его сама, не говоря мне ни слова. Затем, когда я попытался облегчить твое финансовое положение, ты пригрозила абортом. - Она скривилась, но он был неумолим. - Кому же из нас нельзя доверять?
- Я просто… просто сделала то, что должна была сделать.
- Я знаю.
- Уходи, Виктор. Все, что у тебя есть - это слова. И они не изменят того, что случилось. Оставь меня в покое. - Она придала голосу твердость. - Оставь меня в покое или пожалеешь.
Она ждала, что он отступит, уйдет. Долго же ей пришлось бы ждать.
Боже, помоги мне. Помоги сделать это.
- Ты доказала, что ты готова пойти на все, лишь бы оказаться от меня подальше, даже угрожала убийством своего ребенка. И именно поэтому ты выйдешь за меня замуж.
- Я не…
Ее блеф оказался ключом к ситуации. Он ни на минуту не поверил, что она сделает аборт, но она должна была думать, что он поверил. В каком-то смысле, она оказала ему услугу.
- Я обнаружил записи о твоем приговоре, - сказал он, открывая первую карту в раскладе.
- Моем… что? - ее глаза расширились от страха: она поняла.
- О твоем условном сроке, - объяснил он терпеливо. - Хорошо, что тебе было всего пятнадцать, а то посадили бы надолго.
- Но ведь это скрытая информация. Они…
- Скрытая - не значит уничтоженная.
- Но я этого не делала!
- Нет? - в его голосе сквозило вежливое любопытство, не больше. Она не могла этого вынести.
- Слушай. Ты должен меня выслушать. Отец в моей последней приемной семье был слишком заинтересован во мне, понятно? Поэтому я сбежала и попала в дурную компанию с другими детьми.
- Только это были не дети, верно?
- Нет, от восемнадцати и старше. Но они приняли меня и не приставали ко мне, пытаясь заняться сексом, понимаешь? Мне было куда пойти, с кем поговорить. Я не знала, чем они занимались, пока они не рассказали мне об ограблениях и не показали украденные драгоценности и бумажники. Я ушла той же ночью, но никому не сказала, чем они занимались. Так что они продолжили заниматься своим дурным ремеслом.
- И одна из жертв погибла.
Она кивнула.
- Да. Дженни Хильдегаард, тридцать семь лет, жена и мать. Она боролась изо всех сил, не желая отдавать свое обручальное кольцо. И они ее за это убили.
- И тебя забрали вместе с ними.
- Они сказали полиции, что я знала обо всем с самого начала, хотя это было не так. И они сказали, что я ничего не сделала - а это было правдой. Виктор, мне было пятнадцать! Все, чего я хотела - просто уйти от них. Я думала, этого будет достаточно.
- Таким образом тебя прижали как сообщника.
- Да.
- Но не посадили.
- Нет. Дали условный срок. Судья пожалела меня. И она обещала скрыть записи о приговоре, когда я вырасту.
Ему хотелось обнять ее, сказать, что все в порядке, что она была просто ребенком и сделала все, что могла. Что она не была виновата в смерти миссис Хильдегаард, это вина тех грязных подонков. Но он не мог этого сделать. Ему придется причинить ей боль, и он ждал этого с таким ужасом, которого никогда раньше не испытывал.
- Что ж. Как мило. Соучастница в убийстве будет воспитывать моего ребенка.
Она даже не защищалась. Просто выглядела убитой.
- Вот что, Эшли. Ты станешь моей женой, или я пойду к судье и объясню, что я сильно переживаю за судьбу моего нерожденного ребенка. У тебя есть привод, и ты все еще выбираешь себе странных друзей. Я уверен, что доктор Лангенфельд из Карлсона-Муша подтвердит мои слова. Он также подтвердит, что ты постоянно оказываешь разрушительное влияние на психику его пациентов. Как бы ты его не ненавидела, он - уважаемый психиатр, и он у меня в долгу - на пятьсот тысяч, кстати говоря. А судьи не любят работающих матерей – на случай, если ты не смотришь новости. Они ненавидят мам, которые сдают ребенка в садик на пятьдесят часов в неделю. Когда родится ребенок, мне, скорее всего, дадут полную опеку. Даже если нет, у меня достаточно средств, чтобы судиться на протяжении многих лет. Ты быстро разоришься, оплачивая адвокатов.
- Ты… ты говорил, что неважно… что моя тайна не имеет значения.
Он заставил себя пожать плечами.
- Я передумал.
- Вот как ты обращаешься с той, которую, как заявляешь, любишь? - прошептала она.
- Ты не оставляешь мне выбора, - признался он откровенно. - Как поступим, Эшли?
- Сюприз, Виктор. - Немного огня в голосе, что было, несомненно, лучше, чем тон побитой собаки ранее. Он почти улыбнулся от облегчения. - Ответ тот же - нет.
- Плохое решение, Эш. В тебе говорит гордыня. Если выйдешь за меня, у ребенка будет все самое лучшее. В противном случае, ты лишь зря потратишь первые годы его жизни, судясь со мной, и работая по шестьдесят часов в неделю в журнале, чтобы оплатить адвокатов. А когда я выиграю - а я выиграю - ты вообще не сможешь с ним видеться иначе, как на моих условиях. Это, конечно, если предположить, что судья вообще позволит тебе визиты к ребенку. Которые, возможно, сначала будут проходить под наблюдением.
Она ухватилась за стол, ее лицо побледнело, а Вик засунул руки в карманы, иначе он бы обнял ее, взял свои слова обратно, согласился на ее условия, пообещал никогда не видеть ее и ребенка снова, только бы она перестала чувствовать себя такой преданной и испуганной.
- Еще один довод в пользу того, что я прав, делая это, Эш. Ты принимаешь решение, не взяв в расчет интересы ребенка. Ты отказываешь мне, чтобы сохранить лицо, и ради чего?
- Да что же это будет за брак такой? - шокированно прошептала она. - Ты же принуждаешь меня к нему шантажом.
- А ты не оставила мне иного выбора. Я могу быть хорошим мужем и хорошим отцом, но ты должна дать мне шанс доказать это. А ты не даешь. Вот так мы и пришли к этому. Мне жаль.
Самое ужасное, что она слышала искреннее сожаление в его голосе. Он, возможно, думал, что поступает правильно, злобный идиот. Его слова грохотали в ее голове, и она держалась за край стола, пытаясь не рухнуть перед ним в обморок… снова. Она пыталась найти выход из того угла, в который ее загнали, но ничего не видела.
Виктор смотрел, как она пытается принять решение. Она выглядела ужасно, но если бы она начала падать - он бы поймал ее, не дав опуститься на пол. Он ненавидел все это, но не солгал в одном: он по-настоящему верил, что другого выхода не было. Какая ирония: ведь он не поверил в блеф Эшли, но видел, что она не сомневалась в его словах. Ей даже в голову не пришло обвинить его во лжи, что с одной стороны, играло ему на руку, а с другой - огорчало. Она и, правда, верила, что он смог бы совершить по отношению к ней такую чудовищную несправедливость. Ни на секунду не усомнилась. И это как ничто другое доказывало, насколько изменились их отношения.
- Ладно.
Ее голос был так тих, что он едва расслышал.
- Я сказала, что согласна. Я выйду за тебя.
Чувство триумфа угасло, когда он увидел, как Эшли медленно осела на пол, закрыв лицо руками, и зарыдала, будто только что продала душу дьяволу. Виктор смотрел на нее в ужасе, и сделал шаг вперед. Даже не подняв головы, девушка закричала, чтобы он убирался, уходил, просто оставил ее в покое и валил к чертовой матери, так что он медленно развернулся и вышел.
Он не мог успокоить ее в этот раз - ведь он и был причиной ее страданий. Смотреть на это он тоже не мог. Поэтому он ушел, и когда он подошел к своей машине, его трясло. В этот момент Виктор поклялся, что никогда, ни единого раза Эшли не пожалеет, что вышла за него замуж. Он будет обращаться с ней, как с королевой, чего бы она ни пожелала, навеки. Когда-нибудь она скажет ему, что рада, что вышла за него замуж. Возможно, даже признается в любви. И тогда Вик объяснит ей, что он солгал, это был просто жестокий трюк, чтобы она дала ему еще один шанс. Он извинится настолько горячо, насколько способен, и пообещает никогда больше так не делать.