— Да уж, денек вы дался, — соглашаюсь я, чувствуя, что у меня слипаются глаза. — Сколько времени?
— Второй час, — отвечает Дебби. — Эй! Я сегодня выхожу замуж.
— Поздравляю.
— Ну, мы, пожалуй, пойдем, — говорит Дебби, наклоняется и целует меня в лоб.
— Спасибо, Пух.
— Я надеялась, что хоть сегодня ты перестанешь меня так называть.
Я задумчиво смотрю на нее.
— Не вижу связи.
Дебби качает головой и улыбается.
— Ладно. Отдыхай.
— Пух…
— Что?
— Я тебя люблю.
— Это на тебя морфий действует.
Отец наклоняется и целует меня в лоб.
— Спокойной ночи, Дуг, — говорит он.
— Пап, спасибо тебе за все. Ты был великолепен. Отец смотрит мне в глаза, гладит по щеке, и я чувствую, как к горлу подкатывает горячий ком.
— С тобой все будет хорошо, — произносит папа.
— Не ешь здесь, — советует мать. — Тут зараза кишмя кишит. Утром мы принесем тебе завтрак.
Клэр чмокает меня и ухмыляется:
— Эх ты, раздолбай.
— Что поделать.
— Но ты мой раздолбай, поэтому, пожалуйста, хватит неприятных неожиданностей.
— Зато нам не пришлось скучать.
— С удовольствием поскучаю.
Расс закрывает за ними дверь и поворачивается было ко мне, но тут возвращается запыхавшаяся Дебби.
— Расс, — говорит она.
— Что?
— Ты сказал потрясающий тост.
Она обнимает его и жадно целует в губы, потом целует еще раз, но уже не так долго, а потом чмокает в лоб.
— Я тоже думаю, что ты красавец, — признается она. — Ну ладно, пока.
Дебби уходит. Расс, пунцовый от смущения, изумленно таращится ей вслед. Наконец его лицо озаряет широкая улыбка.
— Ты там в порядке? — интересуюсь я.
— Погоди, — отвечает он.
Расс запрыгивает на стул, отплясывает на нем, соскакивает со стула, несется через всю палату к окну, распахивает его и издает торжествующий вопль. Потом он закрывает окно и, слегка запыхавшись от прыжков, забирается на койку рядом со мной и улыбается.
— Сегодня, наверно, лучший день в моей жизни, — признается он.
Я просыпаюсь среди ночи, чувствуя голод, и не сразу понимаю, где нахожусь. Рядом со мной, прямо в костюме и галстуке, спит Расс, легонько похрапывая. Я рад, что он здесь и согревает мне постель. Я абсолютно измучен, мускулы горят от усталости, будто в них тлеют угли. Я — человек, в которого стрелял ревнивый муж. Да, я такой. К этой мысли надо привыкнуть. Я оглядываю темную больничную палату, пытаясь разглядеть силуэты неизвестных предметов, но куда бы я ни смотрел, вижу только наведенное на меня всеведущее черное дуло Дейвова пистолета. Вчера я взглянул ему в глаза и заявил, что готов умереть; я лежу в палате, слышу тихое мерное дыхание Расса и понимаю, что ошибался. Я отнюдь не готов умереть. Хватит с меня смерти. Надо жить. Просто впредь стоит относиться к жизни серьезнее.
Глава 39
Проснувшись, я вижу у кровати Лейни Поттер. Она выглядит слабой и усталой, глаза опухли от слез.
— Привет, — тихонько произносит она.
— Привет.
— Расс пошел тебе за завтраком.
— Ага. Здорово.
Лейни кивает и хочет было что-то сказать, но молчит.
— Лейни, — зову я.
— Дуг, мне так жаль, — Лейни плачет. — Я и представить себе не могла, что он отважится на такое.
— Я знаю.
— Он же чуть тебя не убил.
— Все в порядке.
Она подается вперед.
— Я одна во всем виновата. Ты страдал, и я этим воспользовалась. А ведь я вроде как была твоим другом. Потом ты постарался обо всем забыть, и я не смогла с этим смириться. Если бы с тобой что-то случилось…
Со мной и правда что-то случилось, думаю я. Лейни всхлипывает, закрыв лицо руками, а потом лезет в сумку за носовым платком.
— Послушай, — говорю я. — Я виноват ничуть не меньше тебя. Думаю, после смерти Хейли я решил, что мне все позволено. Я вел себя как дурак и эгоист, но больше такое не повторится.
Лейни кивает и откидывается на спинку стула.
— Вчера приходил Майк, чтобы договориться, что мы расскажем полиции. Спасибо тебе.
— Лейни, это на самом деле был несчастный случай.
Она глядит на меня и безотчетно кивает.
— Дуг, как же мы до этого докатились?
Я не знаю, что ей на это ответить, качаю головой и закрываю глаза. Когда я просыпаюсь снова, на месте Лейни сидит Расс и жует бублик.
— С возвращением! — улыбается Расс.
В Уайт-Плейнсе серьезная автокатастрофа, и томограф все утро будет занят, поэтому повторная томография откладывается. Мать забегает меня повидать и передать бублики, прежде чем закружиться в вихре свадебных приготовлений.
— А где папа? — спрашиваю я.
— Он сегодня не в настроении, — отвечает мама, разглядывая ногти.
— Что ты имеешь в виду?
— В каком смысле — что я имею в виду? — удивляется она. — Он проснулся злой, со мной словом не обмолвился, а когда я уезжала, швырялся в Руди всем, что под руку попадется.
— О боже, — выдыхаю я. — А я-то думал, после того, что было вчера…
— Ты думал, что он окончательно выздоровел?
— Ага.
Она качает головой и грустно улыбается.
— Дуг, это теперь на всю жизнь.
— И как же ты с этим живешь? — спрашиваю я уныло.
Она печально пожимает плечами.
— Как всегда, — отвечает мать. — Надеюсь на лучшее.
— Мам, мне так жаль.
— Кроме того, — продолжает она, — я занимаюсь самолечением.
В полдень томограф еще занят, и я начинаю беспокоиться. Расс поставил на подоконник корзину для мусора, и мы на счет бросаем в нее скомканные журнальные страницы. Он выигрывает, потому что я ранен. И еще я неудачник. Когда у нас кончается бумага, Расс собирает все комки и складывает их на полу. Второй раунд.
— Давай делать ставки, — предлагает Расс.
— Я не могу встать с кровати.
— И проиграешь.
— Ладно, начинай.
Он бросает, лежа на полу за кроватью. Он бросает из туалета. Бросает, стоя спиной к стене.
— Всухую! — ликует Расс.
Он открывает дверь, чтобы бросить из коридора. За дверью стоит Брук: она как раз собиралась постучать.
— Мисс Хейз, — произносит Расс.
— Привет, Расс, — здоровается она, выглядывает из-за Расса и смотрит на меня. — Я не вовремя?
— Нет, что ты, — говорю я. — Заходи.
Брук робко заходит в палату. В джинсах и серой футболке поверх черной фуфайки с длинными рукавами она выглядит по-утреннему бодро.
— Я как раз собирался сбегать за газировкой, — встревает Расс. — Вам чего-нибудь принести?
— Нет, спасибо.
Расс уходит, и Брук садится.
— Ты в порядке? — спрашивает она.
— Да. Лучше прежнего. Наверно, должно было случиться нечто подобное, чтобы я кое-что понял.
— Ты пойдешь на свадьбу?
— Не-а, — отвечаю я. — Извини. Мне так хотелось пойти с тобой.
— Думаю, все к лучшему, — признается она, и что-то в ее тоне — жалость? грусть? злость? — меня настораживает. Я инстинктивно чувствую, что ничего хорошего не услышу.
— В чем дело, Брук?
Секунду она смотрит мне в глаза, потом отворачивается.
— Дуг, — тихо начинает она.
— Что, все так плохо?
— Думаю, да.
Я киваю, обдумывая новость. В общем, после всего, что случилось за последние сутки, такое развитие событий меня не удивляет. Я вспоминаю, что у нас было всего несколько свиданий, и это вовсе не конец серьезных отношений. Но сквозь морфиновое отупение я чувствую, как во мне что-то меняется: словно я потянул мышцу, и потом она будет болеть.
— Я все понимаю, — говорю я.
— Не думаю, — возражает Брук. — Когда ты со мной не переспал, я сначала подумала, что ты еще не готов к сексу, но, оказывается, чего-чего, а секса тебе хватает. Ты просто был не готов к сексу со мной.
— Потому что ты много для меня значишь, — настаиваю я. — Клянусь, это правда.
— Я знаю, — печально улыбается Брук. — Я тебе верю. И не обижаюсь. То есть, конечно, обижаюсь, но как-нибудь переживу. Видишь ли, ты не смог переспать со мной, потому что я для тебя много значу, но при этом спокойно занимался сексом с замужней женщиной, чьи чувства тебя не волновали. Я тебя не осуждаю, Дуг. Пожалуйста, не думай, что я тебя осуждаю. Ты страдал, ты был одинок, а она твой друг, она тебя пожалела. Бывает. Но пойми: тот, кто действительно готов к настоящим отношениям, так себя не ведет. Ты мне слишком нравишься, чтобы я дала себя впутать в эти игры.
Иногда на улице проходишь мимо симпатичной девчонки и вдруг понимаешь, что за внешней красотой скрывается что-то еще — доброта, ум, чувство, сексуальность. И за три секунды, что ты на нее глазел, успеваешь влюбиться по уши. В такие моменты ощущаешь, каковы ее губы на вкус, чувствуешь, как нежно ее кожа касается твоей, слышишь, как она смеется, и знаешь, что один ее взгляд сделает тебя счастливым. А потом она проходит мимо, и спустя пять секунд ты оплакиваешь утрату сильнее, чем думал. У Брук как раз такое лицо, и я не прошел мимо, я остановился, и между нами завязались отношения… Но теперь мне все равно суждено ее потерять.
— Давай хотя бы останемся друзьями.
— Как вы с Лейни Поттер?
— О боже, Брук.
— Извини. Нехорошо получилось. Просто… мне тяжело.
— Так не бросай меня.
— Я должна.
Она встает.
— Я лишь хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
— Все было в порядке, пока ты не зашла.
Она грустно усмехается, наклоняется и нежно целует меня в висок.
— Прости.
Брук так близко, что у меня сердце разрывается. Она мучительно прекрасна. И она никогда не была моей. Значит, мне ее не потерять.
— Знаешь, что самое обидное? — спрашиваю я, когда она идет к двери.
— И что же?
— Что все менялось. Я наконец-то начал оправляться от пережитого. А сегодня был бы первый день моей новой жизни.
Брук сжимает дверную ручку и на секунду прислоняется лбом к двери.
— Мне всегда было трудно выбрать момент, — признается она, улыбается напоследок и уходит.
— Проклятье! — раздраженно произносит Расс, вернувшись и увидев выражение моего лица. — Больше никаких посетителей.
Но вскоре приходит еще кое-кто. Днем раздается стук в дверь.
— Не открывай, — умоляю я, — ради всего святого!
— Кто там остался? — интересуется Расс, поднимая глаза от журнала. — Разве еще не все унылые озабоченные бабенки пришли?
Стук повторяется. Дверь распахивается, и входит Стивен Айвз, наследник навозного состояния.
— Привет, — здоровается он и пододвигает стул к кровати.
— Привет, — отвечаю я.
— Слышал, тебя подстрелили.
— Добрые вести не лежат на месте.
— Я так и знал, что член тебя до добра не доведет. Стоящий у окна Расс внезапно хватает корзину для мусора и запускает ею в Стивена, тот уворачивается и падает на колени.
— Эй! — кричит Стивен, вскакивая на ноги.
— А, теперь узнаю, — со злой усмешечкой произносит Расс. — Ты муж Клэр.
— Ты что, сдурел? — спрашивает Стивен, сверкая глазами.
— У Дуга сегодня выдался нелегкий день, — настаивает Расс. — Хватит с него чужого дерьма.
Стивен пристально смотрит на Расса и, виновато кивнув, поворачивается ко мне.
— Ты прав. Извини, — признается Стивен. — Неловко получилось.
— Да уж, черт подери, — соглашается Расс, явно нарываясь на ссору. Мы целый день сидим в палате, и парень весь как на иголках.
— Прости, Дуг, — говорит Стивен, присаживаясь рядом со мной. — Я дурак.
— Забудь, — отвечаю я.
— Тебя сегодня выпишут?
— Должны были выписать несколько часов назад. Похоже, вокруг томографа настоящий ажиотаж.
— Я рад, что с тобой все в порядке. Мы не очень-то ладили, но мы ведь одна семья, верно? По крайней мере, пока.
— Спасибо, Стивен, — неожиданно растроганно говорю я. — Я знаю, что раньше вел себя по отношению к тебе как последняя свинья, но в глубине души я всегда подозревал, что ты не так уж плох.
Он кивает и откашливается. Мы отворачиваемся друг от друга.
— Меня ты не убедил, — заявляет Расс, и мы все с облегчением фыркаем от смеха.
— Я так понял, ты не идешь на свадьбу? — интересуется Стивен, и тут до меня доходит, что он в смокинге.
— А ты что, идешь?
Он кивает, краснеет и проводит рукой по волосам.
— Дуг, я должен ее видеть. Я умру, если ее не увижу.
В резком флюоресцентном свете ламп я вижу, насколько ему тяжело: он похудел, лицо осунулось, воспаленные усталые глаза смотрят загнанно. Он напоминает мне меня.
— Ага, — соглашаюсь я. — Думаю, должен.
— И каковы, на твой взгляд, мои шансы?
— Ну это же Клэр, — отвечаю я. — Какие могут быть шансы. Тут уж как выпадет.
— Ладно, — произносит Стивен, вставая, — засиделся я у тебя. Могу я тебе чем-то помочь?
Я гляжу на Расса, стоящего у стены в помятом со сна костюме.
— Есть у меня одна идея, — признаюсь я.
Расс смотрит на меня.
— Ты думаешь о том же, о чем и я?
— Моя младшая сестра выходит замуж, — говорю я, вставая с постели. Мне больно, но не так сильно, как я предполагал.
— Ага, — кивает Расс и подходит мне помочь. — Мы думаем об одном и том же.
Он идет к шкафу и достает оттуда мои заляпанные кровью штаны.
— Ты не можешь вот так уйти, — замечает Стивен.
— А вот увидишь.
— Но как же томография?
— Я ждал ее так долго, что уже не смешно.
Когда мы стоим у лифта, нас замечает одна из медсестер.
— Куда вы его везете? — спрашивает она, подбегая к нам.
— Туда, — отвечает Расс.
— Но вас еще не выписали! — кричит она, когда мы заходим в лифт. — Вы не можете просто взять и уйти.
— А вот увидите, — говорит Стивен, и двери лифта закрываются.
У Стивена двухместный «порше» с узенькой кожаной полочкой вместо заднего сиденья, но Рассу как-то удается туда втиснуться. Его длинные ноги высовываются за рычаг переключения передач, а ступни упираются в приборную доску. Я сижу на пассажирском сиденье, облокотившись на ноги Расса, и кряхчу от боли на каждом ухабе.
Ухаб.
— Уй.
— Прости.
— Все в порядке.
Ухаб.
— М-м-м.
— Ой, прости.
— Все нормально.
По дороге Стивен по телефону вызывает лимузин с водителем, который будет дожидаться нас около моего дома. Оказавшись дома, Расс принимает душ и переодевается в темный костюм, а я, выбиваясь из сил, обтираюсь мокрой губкой и сбрызгиваю волосы сухим шампунем, так как неохота менять повязку. Потом Расс помогает мне влезть в нелепый серый смокинг, который Майк выбрал для свадьбы. Мы разглядываем наше отражение во весь рост в зеркале за дверцей шкафчика Хейли. Мы выглядим, как на картинке. Мы молоды, стройны, печальны и прекрасны. Мы опаздываем уже на сорок минут.
— Отпад, — замечает Расс.
— Да, нам не откажешь в своего рода вульгарном шарме, — соглашаюсь я.
— Ну так поехали.
— Только чур не пить.
— И не истекать кровью.
— Ни при каких обстоятельствах не приставать к невесте.
— И никаких перестрелок.
— Заметано.
— Договорились.
Разумеется, лимузин невероятно длинный. А что еще мог Стивен по-быстрому заказать по телефону? Когда мы выходим из дома, Стивен стоит у обочины, докуривая сигару.
— Ну наконец-то, — произносит он и тушит сигару о подошву. — Я уже готов был выслать на ваши поиски отряд спасателей.
Мы разваливаемся на шикарных кожаных сиденьях, и лимузин плавно отчаливает от тротуара, как яхта от причала. Мы сидим молча и таращимся в окно сквозь тонированные стекла. Каждый из нас погружен в свои невеселые мысли. Расс просматривает коллекцию CD, которая лежит сбоку от проигрывателя, и выбирает антологию старых песен «Кисс». Раздается уханье барабанов и завывание гитар. Делать нечего; мы подхватываем дурацкий текст, выплескивая напряжение в такт грохочущему ритму музыки. «Я хочу танцевать рок-н-ролл всю ночь, тусоваться все дни напролет! Я хочу танцевать рок-н-ролл всю ночь, тусоваться все дни напролет»! Подпевает даже Стивен, притопывая и кивая. Мы поем во всю глотку, раскачиваемся на сиденьях и похлопываем по обивке салона, выплескивая остатки нервного напряжения. Песня быстро кончается, и ничего сверхъестественного не происходит: рок-н-ролл нас не спас. Слова следующей песни никто из нас не знает; это «Кисс», а кто же знает больше пары песен «Кисс»? Поэтому Расс выключает музыку, и мы опять таращимся в окно. Лимузин с крейсерской скоростью летит в соседний штат с тремя несчастными, запутавшимися щеголями на борту. Мы на всех парах несемся на север, чая неизвестного спасения и жизни вечной, а снаружи в вечернем небе медленно догнивают последние цепкие побеги солнца.
Глава 40
Время коктейлей прошло, и гости высыпали на улицу. На крутом берегу, выходящем на пляж, перед помостом с балдахином-хупой расставлено пятьсот складных стульев. Сквозь балдахин виден закат над океаном. На яркий свет окружавших площадку фонарей, как сумасшедшие, слетаются ночные мотыльки; с поля для гольфа, расположенного за высоким деревянным забором примерно в пятидесяти метрах от нас, то и дело доносятся еле слышные резкие звуки ударов по мячу. Когда мы приехали, квартет перестал играть, молитва завершилась, и Дебби с Майком уже стояли под хупой в окружении подружек Дебби в элегантных черных платьях и скромной горстки шаферов Майка. Надо было ему подобрать варианты. Я с облегчением замечаю, что Дейва Поттера нет: я думаю, что если бы он пришел на свадьбу, получилось бы неловко.
Обряд совершает рабби Гросс, раввин храма моих родителей и неизменная надежда и опора матери во всем, что касается религии. Рабби Гросс только что подошел к микрофону и откашлялся. Свободных мест, похоже, нет; мы со Стивеном и Рассом незаметно встаем позади кресел.