Однако еще сложнее оказалось создать нечто типа саперного батальона. Прежде всего потому, что не все понимали, зачем это надо. Но я знал, что быстровозводимые полевые укрепления сыграют свою роль, а потому настоял на своем. Более того, я не пожалел денег на организацию нескольких смотров и тренировочных марш-бросков, в процессе которых мы определились, в каком порядке лучше двигаться, сколько лошадей и человек требуется на одно орудие, и как оптимальнее маневрировать. Надо сказать, мой младший брат Александр, несмотря на свой юный возраст, показал себя с наилучшей стороны. У него реально был талант военачальника. И храбрости хватало.
Основной проблемой была скорость передвижения войска. Пехота и обозы тащились слишком медленно. По идее, эту проблему могли бы решить хорошие лошади - одновременно крепкие и выносливые. Однако пока что Курляндия не могла себе позволить ни разводить породных коней, ни, тем более, их закупать. В перспективе планировалось поднять подобный проект совместно с Россией, но мне результат нужен был как можно быстрее. В результате, получилось нечто вроде повозок Дикого Запада, лошадей припрягли таких, каких нашли, а пехоту неустанно тренировали. Над повозками, кстати, работали довольно долго. Климат Прибалтики и Америки, мягко говоря, отличается. Так что транспортное средство пришлось усовершенствовать под местные реалии.
Мне буквально спать не давали походы Суворова. Мог же он организовать солдат так, чтобы армия быстро передвигалась? На основе его опыта, можно было и курляндских солдат подтянуть. Проблема только в том, что в основном это наемники и новобранцы. У первых абсолютно отсутствует чувство коллективизма, а вторые вообще "деревянные". Пока добьешься отдачи - поседеешь. Плюс, общая численность нашего войска оставляла желать лучшего. Да чего о Курляндии говорить, если Дания со Швецией в том же Лундском сражении воевали силами 8 000 против 13 000. Тот же Алексей Михайлович в свое время только на осаду Риги 25 000 отрядил.
У Курляндии же своей армии практически не было. Пришлось организовывать все "с нуля", причем под пристальным и не очень-то одобряющим польским взглядом. Так что для военных действий я собрал всех, кого только мог. От польских шляхтичей до казаков. Влетело данное удовольствие в копеечку, но 5 000 я наскреб. И теперь это войско подходило к Риге, которую со стороны моря запер наш флот. Дело предстояло трудное. Практически невозможное. Но я рассчитывал на нашу артиллерию и несколько секретов, которые готов был вытащить из рукава, как шулер запасного туза.
Для начала Александр разослал небольшие конные отряды. В основном, для разведки. Хотя некоторые и реквизициями умудрились заниматься. Мы данное дело не одобряли, но и запрещать было бесполезно. Мародерство было вполне нормальным явлением для 17 века, гуманностью здесь никто не отличался, а вызывать среди солдат недовольство в самом начале похода было полным идиотизмом. Достаточно было того, что в собранном с бору по сосенке войске дисциплина поддерживалась на приемлемом уровне. Так что не будем требовать невозможного. Благородные рыцари в блестящих доспехах, с безупречной моралью и возвышенным романтизмом, встречаются только в романах.
Поскольку общая организация процесса из-за этих реквизиций не страдала, я делал вид, что ничего не вижу. А Александр вообще не обращал внимания на такие мелочи - ему и без того забот хватало. Он опасался, что Кобершанц повлияет на продвижение нашего войска - Алексей Михайлович, в свое время, здесь подзадержался. Однако наша артиллерия показала себя наилучшим образом - несмотря на некоторые трудности Кобершанц был взят. И я, воспользовавшись подсказкой из будущей истории, предложил переименовать его в Александршанц.
По моей задумке, отвоеванные территории вместе с Ригой должны были перейти под руку моего брата. То есть, они останутся в составе Курляндии, но Александр станет управляющим. Так что неплохо было бы пропиарить его, как талантливого военачальника. К тому же, первую победу следовало отметить. И, как показали дальнейшие события, старался я не напрасно. Воодушевленный такой немудреной лестью, брат почувствовал себя увереннее, и это не замедлило сказаться на результатах. Динамюнде мы тоже взяли. Даже долгая блокада не понадобилась.
Полагаю, дело было в том, что несмотря на отсутствие связи, слухи расходились быстро. И все уже знали о многочисленных шведских поражениях. То есть народ просто понимал, что на выручку никто не придет. Плюс, перспектива была сомнительной - по сути, выбор стоял между Курляндией и Россией. И учитывая блага, которые мы предлагали, а так же шляхетские вольности, которые прилагались к статусу подконтрольной Польше территории, жестокого сопротивления мы не встретили. Один из наших конных отрядов подступил к Кокенгаузену, находящемуся от Риги вверх по Двине. Оказалось, что гарнизон крепости насчитывает меньше двух сотен людей, так что не составило труда принудить его к сдаче, пообещав право свободного выхода для вояк. И, разумеется, слово свое мы сдержали.
Под шведским владычеством Рига находилась уже без малого полвека. Но горожанам еще были памятны те времена, когда их город имел статус вольного имперского города Священной Римской империи. И если бы у них был выбор, они бы предпочли вернуть этот статус. Но Рига была слишком важна, чтобы ее упускать. Так что к ее осаде мы подошли со всевозможным тщанием. И, конечно же, начали с того, что предложили сдаться по-хорошему. Зачем портить такой хороший город и приносить горожанам финансовый ущерб?
Что касается самих рижан, то они (может быть) и согласились бы. Однако бал правили шведы, которые наотрез отказались сдаться. Что было весьма предсказуемо. Представляю, что сказало бы им их начальство на бездарную потерю города. Одно дело - уступить в бою (и то по головке не погладят), и совсем другое - просто взять и подарить город врагу. Никто и не рассчитывал, что все будет просто. Наше предложение о сдаче было просто соблюдением правил приличий.
Я даже обещал, что грабежей не будет, что при необходимости я выкуплю город у своих войск. Это, в общем-то, было обычной практикой. Плюс, мы гарантировали Риге особый статус и еще большее развитие торговли. Я мечтал иметь собственный Амстердам. Но основывать его следовало не на пустом месте, а на хорошей базе.
Я бы даже закинул торговцам свои предложения по этому поводу, если бы это не было разглашением наших военных планов. Впрочем, вряд ли это изменило бы ситуацию. Все наши призывы канули втуне. Сдаваться, естественно, рижане не собирались. Ну и ладно. Как говаривал Джон Сильвер, "Вместо нас заговорят наши пушки и тогда живые позавидуют мертвым". Пока мы не покажем силу, никто нас всерьез не воспримет. Так что после небольшого военного совета было решено начинать более активные действия. Брат расположил артиллерию в свежепереименованном Александршанце. Пушки наши были надежными, испытанными, так что довольно успешно начали обстрел Риги. Особо удачным оказалось попадание в башню рижской цитадели, где находился порох. Взрыв получился феерическим.
Однако в качестве артиллерии рассчитывал я вовсе не на пушки, и даже не на ядра с картечью. Не зря же я столько денег вбухивал в Академию! И не напрасно собрал вокруг себя столько гениев. Мои ученые, после долгих ошибок и множества попыток, довели-таки до ума ракеты. Нет, до "Тополя-М" и полетов на Луну было по-прежнему далеко, но оказалось, что увеличить их точность все-таки можно. Если разобраться с оперением и запускать с направляющих трубообразного типа. Тут мало было расчетов, тут еще и с материалом пришлось повозиться.
За основу мною была взята ракета Конгрива. Помнил я о ней не так много, но даже некоторых наметок хватило для того, чтобы толкнуть вперед научную мысль. Да, я не могу сказать, что теперь ракеты стали идеально точными. До этого еще было работать и работать. Но они, по крайней мере, летели в нужную сторону и имели дальность больше двух километров. Полагаю, что в дальнейшем мне удастся усовершенствовать это изобретение, но пока я желал проверить, насколько оно вообще действенно. Выяснилось, что для стрельбы по городам - вполне.
Под Ригой мы застряли на несколько месяцев. Однако блокада и постоянный обстрел сделали свое дело. А уж когда в городе начались пожары, требования рижан сдать город стали еще громче. Многочисленные перебежчики рассказывали, что в Риге голодно и страшно. И что жители угнетены. Пришлось повторить свои обещания не допустить погромов и разграбления, а так же настоять на встрече с представителями местного торгового сообщества.
Может быть, некоторые наивные люди и думают, что странами и городами правят чиновники, но по моему опыту - правят торгаши. И чем крупней капитал, тем больше давления на власть. Сохранить свои деньги, а еще лучше - их приумножить, хотят многие. Вот и сейчас я собирался закинуть удочку именно тем, кто мог повлиять на ситуацию. А уж они сами оплатят выгодный вариант. Рига - богатый город. Но кто не желает стать еще богаче? Зачем покупать курляндские товары у перекупщиков, когда можно торговать напрямую? Когда можно создать свою биржу, в пику Амстердамской? Когда планируется открыть несколько банков?
Словом, спустя еще неделю, Рига капитулировала. Мне, правда, пришлось раскошелиться, "выкупая" город у собственного войска, но жалеть об этом не стоило. Хорошее отношение важнее денег. А достигнутые договоренности грозили принести прибыли не только рижским торговцам, но и Курляндии в целом. Так что вскоре гордый собой Александр уже въезжал в город через Песочные ворота. И, нужно отдать должное местным чиновникам, нам довольно быстро удалось навести порядок.
Вероятнее всего, свою роль еще сыграло и то, что действовал я не только на суше, но и на море. Курляндский флот не только обеспечивал блокаду. К нему потребовалось добавить небольшую армию наемников, и мы нагло захватили весь Моонзундский архипелаг. С дальним прицелом, разумеется. Ежу было понятно, что данные территории мы не удержим. Это даже Дании не понравится, не говоря уж о шведах. Но если я хочу закрепить за собой Ригу, мне нужно нечто, чем можно торговаться!
После захвата города и островов дела пошли лучше. Несмотря на то, что шведы твердо стояли на этих землях уже полвека, любви у местного населения они не сыскали. Да и кто будет питать теплые чувства к захватчикам? Так что мы получили множество желающих присоединиться к нашей операции. И я вовсе не обольщался, что они это сделали от большой любви к Курляндии или Польше. Причиной становилась и месть, и выяснение отношений, и желание обогатиться.
Глупо не использовать то, что само идет в руки. Пришлось мне, как истинному прогрессору и попаданцу, раздавать множество обещаний. Но партизанское движение оказалось как нельзя кстати. Когда громят твои обозы и стреляют из-за угла, воевать уже не слишком хочется. К тому же, основные войска Швеция бросила против более сильных противников. А на нашу долю осталось местное ополчение. Понятно, что они не горели желанием воевать. Перспектива оказаться под властью Курляндии (читай Польши) отторжения у них не вызывала. Местным феодалам шляхетские вольности импонировали куда больше шведских строгостей. Ну и русские не казались им приемлемым вариантом. Так что мы больше договаривались, чем реально сражались.
Тем более, что на большой кусок рта я не разевал. Захватить территорию мало, ее еще удержать нужно. Так что наше войско остановилась у устья Гауи. И постепенно мы начали наводить порядок. Как вы понимаете, дошедшие до нас русские не обрадовались, что их опередили. Но что им оставалось делать? Воевать с союзником? Глупо как-то. Тем более, что русских-то шведы встретили во всеоружии. И большой вопрос, кто бы победил в этот раз, если бы не Сконская война.
К счастью, упираться русские не стали. Вполне вероятно, решили разобраться с Курляндией уже после того, как нагнут шведов. Рига была для них важна, но не менее важными казались и Орешек, и Ниеншанц. Ну а поскольку шведская армия, сражавшаяся сразу на нескольких театрах военных действий, просто не могла разорваться, дела у Алексея Михайловича пошли неожиданно хорошо. И к осени 1677 года русские войска добрались до Выборга и Кексгольма. Бедный Карл XI не знал, что делать. Остатки его флота были разбиты у острова Лолланн (только пленными союзная эскадра взяла почти 2000 человек), да и армия держалась из последних сил. Весной датчане захватили Мальмё, а обнаглевший флот союзников напал на Стокгольм. (Вот где я погордился одним из своих братьев!*). Пиратский грабительский рейд принес неисчислимые убытки и заставил шведов запросить мира.
*В реальной истории Карл Якоб умер в 1677, но в моей аи он проживет долгую и насыщенную жизнь.
...Осень 1677 года я неожиданно встретил в Англии. Озабоченный моим будущим браком, папенька буквально выпнул меня за границу, сообщив, что дальше они и без меня справятся. Я и не сомневаюсь. Все отлажено, организовано, и при умелом руководстве (а у Якоба данного таланта не отнять) вполне может работать без моего участия. Другое дело, что мне совершенно не хотелось покидать страну в такой ответственный момент. Вдруг потребуется срочное вмешательство?
Однако увильнуть от визита было нельзя. Он был связан с весьма значительным событием - сестра моей будущей невесты, Мария, выходила замуж за Вильгельма Оранского. И мое присутствие на церемонии было очень желательным. Блин, в Англии погода и так-то мерзкая, а уж в октябре тем более. И, чтоб вы знали, Сент-Джеймсский дворец чертовски холодный. А его комнаты - тесные и ветхие. Плюс, с Анной пришлось встречаться отдельно, поскольку на церемонию ее не пустили.
История довольно занятная на самом деле. Началось все с того, что я буквально заставил свою невесту привиться от оспы. Как я уже говорил, несмотря на доказанную пользу данной операции, далеко не все к ней прибегали. Мария, например, наотрез отказалась. И заставлять ее никто не стал. Ну а тут произошла очередная неприятная история - оспой заболела гувернантка Анны, леди Фрэнсис Виллерс. Причем так заболела, что в конечном счете скончалась.
Казалось бы: вот он - повод убедиться в том, что прививка от оспы необходима. Ведь сама-то Анна не пострадала. Но нет! Мария пошла по пути наименьшего сопротивления. Она просто запретила Анне присутствовать на свадьбе и посещать одни и те же мероприятия и помещения. Женская логика такая логичная... Ладно, я хоть посмотрел на Вильгельма Оранского. Интересная личность все-таки. Немного на ворону похож, но властность так и прет. Немудрено, что он возжелал получить английский трон.
Встреча с невестой тоже оказалась довольно интересной. Пока что Анне было всего лишь 12 лет, но еще года три, и, пожалуй, алчные английские дворяне спихнут ее за меня замуж. Меня буквально одолели, пытаясь выпытать секреты, навязать договоры и даже отравить. От последнего я уберегся чудом - предназначенное мне блюдо сожрала одна из собак, в изобилии бегающих по дворцу. И, глядя на судороги животного, я понял, что посижу на диете. Резко расхотелось не только жениться, но и дышать одним воздухом с этими уродами, которые привыкли собственные проблемы решать через чужие смерти.
К счастью, мне не нужно было долго задерживаться в Англии. Для исполнения долга вежливости вполне достаточно было поприсутствовать на церемонии и познакомиться с невестой. Милая девочка, кстати. Вполне может вырасти в яркую, интересную женщину. Я подарил множество подарков, погулял с ней в парке (свита не в счет, я уже и сам перестал замечать постоянно трущихся рядом со мной людей) и результативно пообщался. Неглупая девочка, прагматичная, чувствующая себя в семье не слишком уютно, и стремящаяся как можно быстрее вырваться из Англии. Из таких девочек, обычно, вырастают хорошие жены. Особенно если муж приложит минимальные усилия, сохраняя в доме тепло и уважение.
Анна Стюарт
Девочке было страшно. По-настоящему страшно. Она всегда знала, что ее, как принцессу, ждет брак по расчету. Но сейчас складывалось ощущение, что ее стремятся как можно быстрее сбыть с рук. Словно она товар, который вот-вот прокиснет. Жаль, но Анну никогда не любили. И не стремились держать рядом. Сначала ребенок жил у своей бабушки по отцовской линии - у королевы Генриетты Марии. Затем у тетки, тоже Генриетты, герцогини Орлеанской. А в Англию Анна вернулась только после смерти последней, всего семь лет назад. И не нашла здесь ни особой любви, ни тепла.
Сосватали ее чуть ли не с рождения - жених был старше Анны на целых 15 лет. Но, как ей заявили, других достойных вариантов не было. Брат датского короля Георг неожиданно женился, а если выбирать из остальных кандидатов, то наследник Курляндского герцога оказался самой выгодной партией. Маленькая страна производила чудесные вещи. Очень дорогие и очень востребованные. Дамы при королевском дворе хвастались большими зеркалами, столовыми предметами из глауберита* и яркими тканями прекрасной выделки. К тому же, Анна слышала, что ее жених весьма талантливый музыкант и сочинитель.
* Напоминаю, что в данном мире так называется мельхиор.
- Не волнуйтесь, ваше высочество, - успокаивала принцессу перед встречей с женихом новая гувернантка Генриетта Хайд. - Я видела Фридриха Кетлера. Он хорош собой и отменно воспитан.
- А какой он? - женское любопытство неистребимо в любом возрасте.
- Он одет по моде своего герцогства. На первый взгляд, не так пышно. Но присмотревшись, понимаешь, что одежда сшита из весьма дорогих тканей и довольно изящно украшена. Кажется, сын герцога любит простые, лаконичные линии, но не чужд роскоши. Он привез великолепные подарки. И часть из них решил вручить вам лично, при встрече.
- Как ты думаешь, там будут чудесные янтарные безделушки? Такие, которыми хвастались придворные дамы?
- Могу сказать точно, что там будут ткани, - вздохнула гувернантка. - Большего, к сожалению, узнать не удалось. Фридрих хорошо умеет хранить свои тайны. Но полагаю, он щедро вас одарит. Никто не может упрекнуть его в скупости. К тому же, подарки - это тоже политика.