Любопытная дрянь. Слишком сложная для быстрого убийства, осуществить которое было бы куда проще обыкновенной пулей. Но таращиться на разрядившийся цилиндрик мне было некогда. Упав на спину, я, не вставая, тут же откатился к краю площадки и залег за торчащим из стены обломком потолочной балки. Он являл собой нечто вроде невысокого бортика и мог на короткое время дать мне укрытие.
Думать о Жорике и об Арабеске, которая по моей милости грохнулась ниц с двухметровой высоты, означало терять понапрасну время. Вместо этого я чуть высунулся из-за балки, быстро окинул взором вокзальные стены и в следующую секунду скрылся обратно. Разглядеть многое за этот миг было, конечно, нельзя. Но я видел, откуда прилетел снаряд, и потому знал, куда именно смотреть.
С этого направления мы точно не ждали нападения. По крайней мере нападения врагов, которые передвигаются по земле. Для них было практически невыполнимой задачей прорваться сюда с флангов. Разрушенные правое и левое крылья вокзала превратились в непреодолимые завалы. В них завязли бы даже паукообразные боты-штурмовики — самые вездеходные представители сухопутного техноса. Вдобавок там, скорее всего, встречались ловушки, чья аномальная энергия также поспособствовала формированию курганов из глыб и арматуры. Но даже если бы кому-то из сталкеров или биомехов удалось преодолеть эти нагромождения, перед ними встали бы финальные препятствия — боковые стены главного зала. Все сквозные проходы в них были завалены обломками, и у нападающих, помимо отступления, осталось бы два пути: перелезать через десятиметровые барьеры или взорвать их. Оба этих варианта выглядели слишком опасными и трудоемкими в сравнении с обычными, грамотно скоординированными атаками, какие можно было бы провести одновременно с площади и от железной дороги.
Наши новые противники — я успел насчитать двоих — похоже, не искали в жизни легких путей. Преодолев впотьмах завалы правого крыла, они взобрались на стену главного зала, откуда и взялись обстреливать нас из своих странных винтовок. Немудрено, что им удалось перехитрить Динару, ожидавшую нападения оттуда в последнюю очередь. Чтобы ее подстрелить, снайперу было достаточно закрепиться у вершины стены, высунуться из-за нее, засечь нашего дозорного, прицелиться и нажать на спуск. После чего этим мерзавцам оставалось лишь спуститься по тросам в зал и захватить нас, спящих, врасплох.
Этого не случилось, что, надо полагать, было заслугой Арабески. Дав предупредительную очередь, она попросту вспугнула противника. Дабы не угодить под наши пули при спуске, он предпочел вновь спрятаться за стеной и выждать. И когда тревога улеглась, а мы решили, что враг отказался от нападения, тогда-то он и напомнил о себе повторно.
Один из замеченных мной негодяев уже вылез на вершину стены и, присев на одно колено, нацелил оружие на мое укрытие. Это он подстрелил Жорика и едва не прищучил меня, поскольку его товарищ еще только выбирался к нему на позицию. Больше ничья башка над преградой не торчала, и я сделал вывод, что ублюдков всего двое. Жаль, у меня не было времени получше их рассмотреть. Но даже за то мгновение, что я их видел, удалось понять: экипировка этих парней столь же странная, как их винтовки.
Я не носил сталкерские доспехи, поскольку они мешали мне заниматься верхолазанием. Мои нынешние противники, очевидно, не пользовались ими по той же причине. На их гибких, сухощавых фигурах были надеты усиленные защитными пластинами эластичные комбинезоны, немного похожие на водолазные. Которые, должно быть, были не только прочными, но и достаточно легкими, чтобы прыгать в них ночью по завалам. Шлемов у врагов не имелось. Их роль выполняли комбинезонные капюшоны с пристегнутыми к ним масками, закрывающими нижнюю половину лица. Верхние половины, покрытые камуфляжным кремом, сливались по цвету с одеждой. Поэтому даже днем я вряд ли сумел бы толком рассмотреть и запомнить физиономии этих гадов.
Слишком профессионально экипированы они для обычных бандитов, что ни говори. Да и подготовлены отменно: мыслят нетривиально, не боятся действовать ночью и способны наносить по-настоящему коварные удары. На кого они работают, хотелось бы узнать? Но не сейчас — позже. Сначала надо выяснить кое-что другое: знают ли эти хитрецы, с кем имеют дело. И если да, насколько они подготовились к нашей недружеской встрече.
В отличие от фасадной стены, на которой находился я, боковая была заметно уже. Ее верхний край после обрушения крыши представлял собой ломаную линию, подобную графику акционерных котировок во время биржевых лихорадок. Перелезть через такой зубчатый барьер было возможно. Но вот передвигаться по его вершине прыжками умел лишь один из известных мне обитателей Пятизонья — ваш покорный слуга. Мой энергетический симбионт (или, по версии доктора Свистунова, — аномальная аллергия) наделял меня достаточной силой и ловкостью. За счет чего он выживал сам и позволял выживать мне — своему бессменному носителю. И сейчас сложился весьма благоприятный момент для того, чтобы воспользоваться моим тактическим превосходством и контратаковать противника по всем правилам военного искусства — на «переправе».
Какими бы матерыми спецами ни были эти двое, им требовалось как минимум полминуты, чтобы перецепить кошки и перебросить фалы для спуска по внутренней поверхности стены. Все это время верхолазам приходилось балансировать на узкой, неровной опоре. Причем со спусковыми устройствами возился лишь один из них. А второй был вынужден его прикрывать, поскольку сразу оба не рискнули поворачиваться ко мне спинами.
Прежде чем приступить к делу, они обстреляли мое укрытие, дабы отбить у меня желание высовываться. На сей раз огонь велся обычными пулями. По тому, как быстро враги сменили его режим, я смекнул, что они вооружены компактными штурмовыми комплексами типа «ИПП плюс мини-картечница (ракетница, лазерный пульсатор, парализатор и т. п.)». Все до единого выстрелы угодили в бортик, за которым я прятался, хотя тот был невысок — едва скрывал меня, лежащего на животе. Ни одна очередь не прошла выше. О чем это говорит помимо того, что противники — хорошие стрелки? О том, что они старались не попасть в стену рядом со мной, поскольку срикошетившая от нее пуля могла меня зацепить. Планируй они заполучить мой труп, к чему, спрашивается, им сдалась бы такая меткость?
Впрочем, нежелание этой парочки убивать нас не было чем-то из ряда вон выходящим. Егеря Ковчега, ищущие биологический материал для своих исследований; рыцари Ордена, пополняющие свои ряды порабощенными вольными сталкерами; наемники, поставляющие живой товар и тем и другим… Кто из них выследил нашу компанию, не имело значения. И уж тем более это не обязывало меня проявлять к охотникам за нашими головами ответный гуманизм.
Перекатившись на спину, я приподнял «Ультимар», положил его стволом на бортик, навел его примерно туда, откуда летели пули и, едва огонь стих, дал, не глядя, подряд два выстрела картечью. Расстояние до ублюдков было невелико, и я расслышал, куда попал. Звук, что издает дробь при попадании в кирпичную стену и в защитные пластины доспехов, заметно различается. По крайней мере один мой заряд достиг цели. Вскочив на колени, я моментально определил, кого из противников зацепил первыми выстрелами, после чего выпалил в того верхолаза, которому от меня покамест ничего не перепало…
Как отмечалось мной ранее, стрелковое оружие полувековой давности уступает импульсному по убойности и практичности. Зато психологический эффект, какой оно производит на жертву, даже если вы промазали, равносилен легкой контузии. Те нынешние вояки, которые в буквальном смысле никогда не нюхали пороха — и тем паче не слышали, как он взрывается, — реагируют на выстрел порохового патрона одинаково: впадают в кратковременное замешательство. Особенно когда этот выстрел произведен по ним.
Головорезы, с которыми я столкнулся, были опытными, носили современную амуницию, и я не надеялся уложить их наповал с двадцати шагов из короткоствольного дробовика. Однако патрон двенадцатого калибра — это вам не новогодняя петарда. И коли он рявкнул в вашу сторону, равнодушным он вас не оставит. Уж поверьте, будь вы хоть обвешанным с головы до пят медалями ветераном дюжины войн.
Первый ошарашенный мной из «Ультимара» мерзавец схлопотал не весь заряд картечи, а от силы его треть. Поэтому и устоял на ногах, разве что покачнулся, но успел вовремя схватиться за стенной выступ.
Второму негодяю, которого я обстрелял уже не наугад, повезло меньше. Он едва успел присесть, намереваясь заняться фалами, как по нему тут же хлестанула свинцовая россыпь. Рассеяться на таком расстоянии картечины еще не могли и уложились в цель на загляденье кучно.
Заряд дроби отбросил противника назад, как будто ему с размаху влепили по груди молотом. Попробуй-ка тут сохранить равновесие на опоре шириной в полметра! Подстреленный враг, всплеснув руками, сорвался со стены и скрылся с моих глаз, не успел я загнать в патронник новый патрон. Щелчок помпового механизма и глухой стук упавшего тела, которое, что любопытно, при этом героически молчало, прозвучали почти одновременно. Но радоваться некогда. Меня уже искал луч целеуказателя ИПП другого стрелка, и задерживаться на одном месте мне было нельзя.
Заряд дроби отбросил противника назад, как будто ему с размаху влепили по груди молотом. Попробуй-ка тут сохранить равновесие на опоре шириной в полметра! Подстреленный враг, всплеснув руками, сорвался со стены и скрылся с моих глаз, не успел я загнать в патронник новый патрон. Щелчок помпового механизма и глухой стук упавшего тела, которое, что любопытно, при этом героически молчало, прозвучали почти одновременно. Но радоваться некогда. Меня уже искал луч целеуказателя ИПП другого стрелка, и задерживаться на одном месте мне было нельзя.
После такого отпора любой охотник за головами без колебаний превратил бы потенциальный живой товар в уже не столь прибыльный мертвый. Но эти молчаливые ублюдки являли собой образец профессиональной выдержки и хладнокровия. Вместо ожидаемой мной автоматной очереди опять раздалось «чихание», и в меня полетел новый цилиндрик, заряженный неизвестной мне энергией — судя по всему, не смертельной, а просто парализующей. Что, разумеется, не умаляло нависшую над нами угрозу, ибо вот уже пять лет несвобода и смерть являлись для меня синонимами.
Противник стрелял навскидку, да к тому же одной рукой, поскольку второй он все еще держался за выступ. Не лучшие условия для поражения быстро движущейся цели, в которую я преобразился мгновением раньше. Или, точнее, цели, резво скачущей по фасадной стене в контратаку.
Снаряд торопливого охотника просвистел примерно в метре надо мной и унесся в темноту. Я же и не думал больше таиться. Мой патронташ лежал внизу вместе с гранатами, а в подствольном магазине «Ультимара» оставалось лишь два патрона. И расстреливать их следовало с умом. Ведь в случае промаха я окажусь от врага на невыгодной мне дистанции, не имея шанса ни выстрелить в него, ни дотянуться до него ножом, ни улизнуть от его снарядов.
Попасть в противника, сигая с одного зубчатого выступа на другой, задача не из легких. Впрочем, сейчас моя стрельба необязательно должна быть меткой. Удастся хотя бы сбить противнику прицел и не дать поразить меня на подходе — значит, можно считать, полдела сделано.
Бах!
С-с-чхин-н-нь!
Очередной обмен любезностями. Два промаха. Но если мой враг этим раздосадован, то меня такой расклад вполне устраивает.
Все мое внимание сосредоточено на стенных зубцах, по которым я скачу, словно двуногий архар. Еще слишком темно, чтобы полагаться при такой акробатике на обычное зрение. Но алмаз в моей левой глазнице — один из семи аномальных сгустков, что испещряют мое тело, — видит во мраке контуры окружающих меня объектов. Включая все нужные мне выступы. Жаль, мои глаза не вращаются автономно один от другого, будто у хамелеона. Приходится следить за врагом боковым зрением. И им же — целиться. Но жать на спусковой крючок я повременю. В ушах у противника еще звенит грохот моего последнего выстрела. Поэтому рановато делать ему очередной впрыск адреналина, когда он не отошел от предыдущего.
С-с-чхин-н-нь!
Проклятый сукин сын!.. А он парень не промах… слава богу, пока лишь в фигуральном смысле. Не паникует, хотя в магазине его пушки также осталось не больше двух-трех шоковых снарядов. Я перепрыгнул на очередной зубец, и именно в эту секунду вражеское оружие «чихнуло». Выпущенный им цилиндрик пронесся настолько близко от меня, что я даже мельком заметил разгорающееся в нем красное свечение.
Все ясно: стрелок старается предугадать, куда именно я прыгну, и бьет на опережение. Чтобы подойти к нему достаточно близко, мне предстоит пробежать еще по трем-четырем выступам. Но если противника не подведет глазомер и его рука не дрогнет, он достанет меня уже следующим выстрелом!
С-с-чхин-н-нь!..
Глазомер у ублюдка отменный. И руки у него растут из правильного места. Он стреляет аккурат туда, куда нужно, и в нужный момент. Даже если это заслуга вживленного во вражью башку тактического импланта, он выдал своему носителю верную информацию, правильно рассчитав скорость и траекторию моего передвижения.
В одном ошибся стрелок: в том, что на сей раз я сиганул не на вершину зубца, а во впадину, через которую вроде бы намеревался перемахнуть. Снаряд пронесся там, где я должен был сейчас теоретически находиться, но практически отсутствовал. Впрочем, отсутствовал крайне недолго. Обойти препятствие справа или слева я не мог, и мне в любом случае предстояло преодолевать его поверху. И сделать это было необходимо до того, как враг поймет, что опять промазал, и подготовится к очередному выстрелу.
Израсходованный им зазря снаряд еще не упал на площадь, а я уже вскочил на выступ. В дробовике оставался последний патрон, и истратить его следовало так, чтобы мне не было потом мучительно больно за бесцельно выпущенную картечь…
Бах-с-чхин-нь-ГРАКХ!!!
Произошло то, чего я больше всего опасаюсь. Противник мгновенно осознал свой просчет, предугадал мои действия и повторно нажал на спусковой сенсор. Причем нажал тогда же, когда я спустил курок «Ультимара». Вражеский автомат все еще нацелен на верхушку выступа, и у меня нет ни единого шанса разминуться с мчащимся мне навстречу снарядом…
…Чего опять-таки не происходит!
Едва вылетев из ствола, цилиндрик напоролся на картечь и разорвался с оглушительным треском где-то на полпути между нами. В воздухе вспыхнул и тут же погас клубок из длинных красных молний. Увернуться от них не удается никому из нас. Куда при этом попадал свинец, я уже не вижу. Но если он не испарился при взрыве, значит, помимо энергетического удара, мой враг заработал еще и дробовой.
Нет, назвать это полноценным энергетическим ударом все-таки нельзя. Точнее, он вообще не похож на удар. Молниевые плети стегают меня, и не успеваю я испугаться, как все мои конечности наливаются тяжестью, будто воздух вокруг вдруг в одно мгновение превратился в прозрачный кисель. Что, разумеется, всего лишь иллюзия. Это не воздух загустел, а все мои мускулы охватила предательская скованность. Они по-прежнему подчиняются головному мозгу, но исполняют его приказы с такой неохотой, что иначе как мышечной забастовкой это назвать нельзя. Мое тело движется по инерции вперед, но ноги за ним больше не поспевают. Сделав три шага, я валюсь ниц, выронив в падении отныне бесполезный дробовик и выставив руки перед собой, дабы не разбить лицо о кирпичи…
Краем глаза я заметил, что мой противник испытывает те же проблемы, только упал он не вперед, а назад. Но сейчас меня беспокоил не он. Как в таком заторможенном состоянии мне удержать равновесие и не навернуться вниз? Задача, которая обычно не отняла бы у меня сил, теперь кажется столь же неосуществимой, как покорение Эвереста. Мне удалось кое-как ухватиться за край вершины, пока мое тело неминуемо сползало со стены. Помешать этому я уже не мог и в итоге оказался в незавидном положении: повис вниз ногами над главным залом и не мог подтянуться, чтобы вытащить себя обратно на стену.
Радовало то, что я уцепился за нее достаточно крепко. По крайней мере в ближайшие минуту-две не сорвусь, это точно. Но что потом? Если за это время ко мне не вернется подвижность, я все равно упаду и переломаю себе ноги. Или сверну шею — смотря как меня угораздит приземлиться. Окликнуть Тиберия? Но чем эта сильная умом, но не телом ученая крыса сумеет мне помочь? И что он вообще сейчас делает, хотелось бы знать?..
Все ясно: я напоролся на неполноценный заряд парализующей энергии. Но вот насколько неполноценный? Поди определи! Никакого облегчения я не замечал. Скорее наоборот, чем дальше, тем конечности тяжелели все больше и больше. Или мои руки-ноги всего лишь затекают от усталости? Но как бы то ни было, раньше они не подвели бы меня вот так сразу, без упорной борьбы.
Также угодивший под молниевый сполох да вдобавок ошарашенный картечью мой противник тем не менее ощущал себя не в пример лучше. Даже упав навзничь, он умудрился удержаться на стене. А вскоре уже сидел на ней верхом и, дотянувшись до ближайшего фала, взялся его выбирать. Вставать на ноги охотник не спешил. Судя по всему, опасался, что, встав, утратит равновесие. И все же у него хватало сил себя спасать, а вот у меня — нет. Обидно. Тем паче что правда была сейчас на моей стороне.
Вытянув трос, негодяй перебросил его через стену, но не перецепил кошку, а, зажав ее в кулаке, пополз в мою сторону. Оружие он поместил в специальный магнитный зажим на спине, из чего следовало, что стрелять в меня охотник не собирается. Или собирается, но позже — после того как поможет мне выпутаться из дерьма, в какое я вляпался.
Прицепив кошку рядом со мной и проверив, надежно ли она закреплена, враг сначала улегся на живот, развернулся поперек стены, а затем, манипулируя одними ногами, пропустил через них фал так, чтобы на него опереться. Потом, держась за стену, скатился по тросу ниже. И лишь когда смог прицепить к нему висевшую у него на поясе альпинистскую мини-лебедку, дал мне лаконичный совет: