Если сейчас выйти из каюты, то на центрифуге обнаружится спящий Жобан. Он теперь все «ночи» проводит на центрифуге. Крутится с ускорением в один «жэ» и дремлет. А Бруно в командной рубке смотрит на Землю, на то, что от нее осталось. И выражение лица у него – как у тормознутого садиста. Весельчак Бруно.
Аникеев выплыл из каюты. Так и есть, неспешно кружит центрифуга. Спит прихваченный ремнями Жобан. Лицо умершего ребенка. Центрифуга охватывает своим кольцом вход в командную рубку. Там Пичеррили. Оторвался от иллюминатора. Взгляд тяжелый, но бесцельный. Этот человек привык внушать, раскалывать чужую личность на безжизненные черепки. Этому подавай контакты не с людьми, а с кем-нибудь покруче…
– Они как два трехкаратника, команданте, – негромко произнес Пичеррили. – Диабло, где из них Земля, где Луна?
Аникеев лишь пожал плечами.
Бруно коротко хохотнул.
– Верно, какая разница? Вряд ли мы туда вернемся. Остается только шутить. Бруно Пичеррили ведь такой шутник, правда, команданте? И Жобан тоже шутник. Как это по-русски? Свой в дерево?
– Зачем валять дурака, Бруно? Ты отлично знаешь, как это по-русски.
– Последние две шутки были нехороши, но логичны, – мрачно произнес итальянец.
Аникеев глядел на блистающие в чудовищной дали бриллиантики Земли и Луны, и ему хотелось напиться.
– Например, шутка с салатом? Как это было сделано? И кем?
– О, это очень, очень просто. Портреты нанесены еще на Земле, потом глубокая заморозка без разрушения клеточных структур. Образцы хранились в морозильной камере, а главный повар теперь я. Ты, командир, понимаешь верно: это заготовки психологов, чтобы создать позитивную установку, но я пустил их в дело, чтобы сорвать космическую гонку. Не надо обгонять китайцев, командир. Ноль пятьдесят шесть астроединиц от Солнца – это очень, очень большой риск. Земля далеко, и нам надо теперь держаться вместе, как один. Пускай мы и не вернемся.
Итальянец небрежно вертел в пальцах персональную флешку. И флешка эта превращалась то и дело в золоченый тюбик губной помады.
– «Двойное зеркало», если не ошибаюсь? – заметил Аникеев.
– О! – Пичеррили уважительно поднял палец. – Я знал, что у тебя хорошая подготовка.
– Ты «ломал» Гивенса и Андрея?
– Я.
– И что?
– Ничего. Вероятно, в них разные личности, одна на другой.
«Знаешь, Слава… очень странно. Я точно помню, что в восемнадцатом я был переводчиком миссии в Китае и общался с Ху Цзюнем, и точно так же помню, что тогда же был в свадебном путешествии с Янкой. Как так?»
Бедный Андрей.
– И на кого же ты работаешь, Бруно?
– На очень могущественные силы.
– Какие?
– Неважно.
– Мы же теперь должны быть как один?
– Одно другому не помеха, команданте, одно другому не помеха…
«Логика есть, но это не наша логика», – отрешенно подумал Вячеслав.
Остронаправленная антенна на внешнем корпусе корабля, доселе смотревшая строго в сторону Земли, внезапно пришла в движение и совершила поворот на девяносто градусов. Впрочем, она недолго оставалась в этом нештатном положении – всего лишь несколько секунд, а затем вернулась в исходное…
* * *В первых числах апреля для этой встречи было снято небольшое кафе на берегу Женевского озера. С веранды открывался вид на тихую в утренний час, словно спустившуюся с небес, озерную гладь в холодной туманной дымке.
Администрацию президента США представлял его советник по международному сотрудничеству, доктор Донован, переходивший вот уже с десяток лет из одного начальственного кресла в другое. Он ничего не советовал. Изредка заходил к главе государства, сообщал некую информацию. И президент всякий раз оставался доволен. Это госсекретарю директивы Круга просто доводились. А на вечный вопрос всех госсекретарей – почему мне следует придерживаться данной линии? – следовал обычный ответ: «Ведь вы состоите в Совете по международным отношениям и Бильдербергском клубе, в самой что ни на есть мировой элите, вы и так все знаете». А президенту Донован передавал слово в слово то, что просил сообщить Круг, ничего не требуя, ни на чем не настаивая. И президент чувствовал себя посвященным: он знал то, что никому в администрации больше не дано было знать.
За столом собрались: руководитель Отделения космического сотрудничества Управления военно-морской разведки США полковник Брейгель, глава авиакосмической корпорации «GLX Corporation» Козловски и представитель Круга лорд Квинсли.
Лорд задал только один вопрос:
– Меня интересует последнее сообщение нашего человека. Именно эти слова: «Мы – избранные»? Что это значит?
Информация с «Ареса» снималась через зонды, запускавшиеся на протяжении полугода до самого старта экспедиции. Они двигались впереди и сзади, веером охватывая трассу межпланетника. Зонды прослушивали все электромагнитные излучения корабля, чтобы на Земле могли расшифровать работу его систем, в том числе и частные записи космонавтов на личных ноутбуках. Зонды были изготовлены корпорацией Марка Козловски. Сообщения с них принимались сотрудниками «GLX Corporation».
Козловски не смог сообщить лорду Квинсли ничего внятного. Тогда тот уточнил:
– Вы располагаете агентом на корабле, не так ли? Мне думается, он мог бы прояснить ситуацию.
Козловски принялся путано объяснять, почему набрался наглости сыграть в свою игру, и вроде бы да, агент завербован, его должен наверняка знать Перельман, но вот такая история – и он не знает. Так что агента вроде бы как и нет. Перельман срочно отправлен в Россию разбираться.
Квинсли дослушал Козловски и обратил взор на представителя Управления военно-морской разведки:
– Должен ли я считать, что там не все в порядке?
Офицер объяснил, что до сих пор ситуация развивалась штатно, то есть через серию запланированных форс-мажоров. В итоге у русских остался лишь номинальный контроль за экспедицией. Реально ситуация до сих пор контролировалась его ведомством и, конечно, администрацией президента. Но сейчас анализ информации, поставляемой зондами «GLX Corporation», указывает на резкое снижение общей активности экипажа. Прекратились переговоры по внутренней связи, персональные компьютеры не задействуются.
– Дон, – обратился лорд Квинсли к советнику президента. – У меня сложилось впечатление, что ситуацию следует вернуть к норме. Люди на корабле должны взять себя в руки. Им предстоит выполнить программу, которую мы каждому из них назначили. Кроме того, надо пресечь бессмысленную китайскую гонку. Было бы не лишним, если бы твой патрон активизировал европейцев и заинтересовал русского президента решением этой проблемы…
* * *В рубку вплыл Булл.
– Тоже не спится, джентльмены? – поинтересовался он. – А я с хорошими новостями. Земля нас не забывает, Земля о нас помнит!
Он глянул в иллюминатор, и по лицу его скользнула гримаса отвращения.
– Американское правительство отменяет космическую гонку!
Аникеев промолчал. Сумасшедшая ночь, час Быка, время открывать карты… но не все.
– Не верите? One moment, please. – Первый пилот тускло уставился на хронометр.
Снова пьян? Нет, не похоже.
Булл щелкнул пальцами, на пульте связи загорелся сигнал приема видеопакета. Аникеев активировал канал – пакет пришел из Хьюстона. Мэтью Андерсон, директор НАСА, собственной персоной – от имени и по поручению Госдепартамента и лично президента, во имя и с целью, и так далее и тому подобное…
– Да, джентльмены, тот факт, что сообщение пришло на мой персональный компьютер, откуда я его перегнал на основной, не отменяет его смысла, isn’t it? Я думаю, вы понимаете, что моя страна нашла асимметричный ответ китайской угрозе и нам нет смысла рисковать. У нас и так нет никаких шансов на возвращение! Мы должны объединиться в единое целое…
«Кажется, я уже слышал эту песню», – подумал Аникеев.
– Свой приказ без команды из Москвы я не отменю, – сквозь зубы процедил он.
* * *Яна рассматривала невзрачного похитителя уже скорее с любопытством, чем с досадой. Этот самый Перельман обитает, оказывается, в гостинице, его фирма сотрудничает с Роскосмосом… Между нашими странами мир и дружба. Он только спросонья показался страшным, а так даже забавный. Сейчас они допьют чай, и он все объяснит.
– Дорогая Яна Игоревна, – действительно начал объяснения Перельман, отставив пустую чашку на казенную прикроватную тумбочку. – У меня к вам несколько необычное предложение. Поучаствовать… э… в небольшом научном эксперименте – уверяю, совершенно безобидном! – который поможет вам больше узнать вашего… хм… супруга. А нам поможет подготовить определенные рекомендации по психологической поддержке Андрея.
– Значит, безобидном?
Вот и не верь после этого в сны.
Перельман потянул из-под кровати чемодан. Внутри оказался какой-то электронный прибор, иностранец неторопливо размотал провода, заканчивающиеся липучками и присосками.
– Значит, безобидном?
Вот и не верь после этого в сны.
Перельман потянул из-под кровати чемодан. Внутри оказался какой-то электронный прибор, иностранец неторопливо размотал провода, заканчивающиеся липучками и присосками.
– Все это я должен присоединить к вашей очаровательной головке, а потом задать несколько вопросов. Только и всего.
Теперь этот Перельман похож на кота, поймавшего мышь. Снова не хочется ему верить.
Словно угадав ее мысли, иностранец мягко произнес:
– Вам, случайно, не снятся в последнее время всякие странные сны?
– Сдаюсь, – попробовала улыбнуться Яна.
Прибор гудел тихо, кожу под липучками и присосками едва ощутимо покалывало.
– Что вы скажете об этом человеке? – Перельман показывал фото Андрея.
Яна изобразила недоумение. Совсем забавный старичок. Неужели у них это называется «экспериментом»?
– Мой муж, космонавт Андрей Карташов.
Перельман склонился над шкалами и индикаторами прибора, поколдовал с тумблерами.
– Это замечательно. Когда вы с ним познакомились?
– Летом семнадцатого года.
– Что вы делали в августе восемнадцатого года?
Яна хотела было ответить: «Мы тогда были в свадебном путешествии», – как острая боль ударила в виски.
– Все, Яна Игоревна! Все-все-все, – откуда-то издалека ворковал Перельман. – Это единственная неприятность.
Она обнаружила, что снова сидит в кресле, а не лежит на кровати, никаких присосок, никакого чемодана.
– Так вы помните теперь, что вы делали в августе восемнадцатого? – переспросил Перельман.
Яна лишь кивнула.
– Это будет нашей маленькой тайной! – заверил ее иностранец. – Вот ваш плащ, я провожу вас домой.
Вернувшись, начальник спецотдела «GLX Corporation» извлек из кармана коммуникатор, выбрал адрес и отправил шифрованное сообщение. И в ожидании того, кто должен был прояснить вопрос с космическим агентом, принялся расхаживать взад-вперед по тесной комнатенке. Заварил еще чаю. Наконец в комнату вошел полковник Кирсанов. Несмотря на предутренний час, выглядел он безукоризненно свежо. И нагло.
– Надеюсь, Лева, что вы побеспокоили меня по достаточно веской причине, – не здороваясь, сказал он. – Опасно встречаться просто так.
– Вы! – выпалил Перельман, ткнув в полковника пальцем. – То есть ты! Сукин сын! Ты решил надуть меня, Леву Перельмана! В двойную игру, в двойную игру играешь, гаденыш! Ты кого мне подсунул? Алкоголика этого Цурюпу мне подсунул? Пустышку эту Яну мне подсунул? Если ты мне прямо сейчас не скажешь, кто наш человек на борту, я тебя с дерьмом смешаю, ты меня понял?
– Не горячись так, Лева. Вон, чайку хлебни. Я и не собирался скрывать от тебя имя агента. И насчет прочих фигурантов готов дать самое исчерпывающее объяснение.
Лева шумно перевел дух, плюхнулся в кресло.
– Ладно, докладывай.
И потянулся за чашкой.
Быстрое и точное движение рукой – могло показаться, Кирсанов лишь коснулся волос Перельмана. Но лишь могло. Между пальцами полковника хищно поблескивала игла.
13 В поисках сенсаций Антон Первушин
…Все тонуло в непроглядной оранжевой мгле. За ней нельзя было различить отдельные предметы, но Лева Перельман кожей чувствовал, что там кто-то есть – какое-то непонятное живое существо. Оно двигалось, но неловко и заторможенно, словно мгла была вязкой и сковывала движения. Вряд ли существо представляло угрозу, но Перельман вдруг испытал сильнейший страх. Он попытался отпрянуть, развернуться и убежать, но не смог пошевелить и пальцем. Тем временем существо надвигалось неотвратимо – сквозь мглу проступили контуры огромной нечеловеческой головы. Казалось, что эту чудовищную голову окружает шевелящаяся грива, как у мифической Медузы Горгоны. Перельман закричал и тут же поперхнулся собственным криком…
В один миг оранжевая мгла развеялась. Начальник спецотдела частной авиакосмической корпорации «GLX Corporation» обнаружил, что находится в ярко освещенном помещении с белыми стенами и потолком. Сходство с больничной палатой усиливали слабый запах нашатырного спирта и тележка из хромированного металла, на которой кто-то заботливо разложил хирургические инструменты. Сам Перельман сидел в жестком деревянном кресле, представлявшем собой нечто среднее между троном доисторических королей и электрическим стулом. Запястья начальника спецотдела были прикованы к подлокотникам, щиколотки – к ножкам кресла.
– Доброе утро, Лева, – дружелюбно сказал Кирсанов. – Рад снова тебя видеть.
Полковник отошел в угол белой комнаты, аккуратно бросил ненужную больше ватку в мусорную корзину, вернулся и встал напротив кресла, спрятав руки за спиной. При этом он разглядывал Перельмана с нескрываемым любопытством, словно видел впервые в жизни.
– Шо цэ було? Хде я? – с трудом выдавил из себя Лева и только после этого понял, что говорит на языке, который вроде бы давно позабыл.
Вряд ли он мог рассчитывать на ответ, но Кирсанов отозвался:
– Это место называется «Ангар». Думаю, можно не продолжать?
Перельману ничего не сказало название «Ангар», но он не решился уточнить, а качнул головой, будто бы соглашаясь. Ему очень не нравилось и это помещение, и инструменты на тележке, и то, как развязно вел себя Кирсанов. Но больше всего пугало внезапно пришедшее понимание, что правила игры изменились, а он, бывалый пройдоха Лева Перельман, не имеет представления, какая роль в этой игре уготована ему – пробивного слона или разменной пешки. Придется сыграть вслепую. Все равно ничего другого не остается. Лева расправил плечи и изобразил сильнейший гнев:
– Предатель! Ты ответишь за это!
– Не беспокойся, Лева, – сказал полковник. – Отвечу. Но сначала тебе придется ответить на мои вопросы.
Перельман не сумел справиться с собой, невольно покосившись на тележку. Кирсанов перехватил взгляд.
– Да, да, – подтвердил он. – Если понадобится, я использую допрос третьей степени. Мы, русские, известные садисты, не так ли?
Начальник спецотдела сглотнул и постарался умерить отчаянное сердцебиение. Получалось плохо.
– Вопрос первый! – объявил полковник. – Что ты на самом деле хотел выяснить у Коршун?
– У какого коршуна? – глупо переспросил Лева.
Кирсанов вдруг захохотал – громко и заливисто. Смеялся он с полминуты, потом остановился и без тени улыбки посмотрел на Перельмана:
– Так вы ничего не знаете? Боже мой, какие дураки!
* * *Огнев – идеальная фамилия для журналиста. Зажигательная. Запоминающаяся. Но Семен все равно предпочитал подписывать свои работы псевдонимом Проницательный. Семен Проницательный. Звучит выспренно, но народу нравится. Нынче Семен трудился в штате сетевого журнала «Сенсации XXI века» и был обязан сдавать один «ударный» материал в три дня, что стесняло личную свободу, зато приносило стабильный доход. Специфика издания подразумевала наличие форматной «желтизны», и это Семена вполне устраивало: придумывать сумасбродные гипотезы в наше суровое время куда безопаснее, чем работать с горячей информацией, затрагивающей интересы сильных мира сего.
С утра главред «Сенсаций…» прислал Семену очередное письмо, в котором просил посвятить следующую статью Первой марсианской экспедиции – дескать, давненько мы эту тему не поднимали, аж со старта «Ареса», а тут хороший информационный повод. Какой именно повод, главред не уточнил, и Семену пришлось лезть в новостную ленту.
Серьезного информационного повода Огнев там не нашел. Более или менее значительный резонанс вызвали два события – штатное сокращение каналов связи «Ареса» с Землей, обусловленное тем, что межпланетный корабль улетел уже достаточно далеко, и «программное» выступление новоиспеченного Генерального директора Совета Европейского космического агентства, озвученное на научной конференции в Париже. Семен вчитался в перевод сообщения. Первая марсианская экспедиция, новые рубежи… бла-бла-бла… особое значение имеет международное сотрудничество в интересах всех народов мира… хм-м-м… это он про кого? про китайцев, что ли?.. бла-бла-бла… и отдельно хотелось бы отметить вклад России… бла-бла-бла… Общие слова, малоинтересно. Семен пробежался по активным ссылкам. Внезапная смерть предыдущего Генерального директора. Инфаркт миокарда. На инфоповод тоже не тянет, ибо «безвременно ушедшему» не далее как в этом году исполнилось семьдесят. Удивительно, что он вообще столько протянул на подобной «расстрельной» должности!..
Идем дальше. Семен заглянул в блог космонавта Карташова – официального летописца экспедиции. Новых записей пока нет. Последняя – двухнедельной давности. Но в ней… вот те на!.. фигурирует некто в черном. А это уже намного интереснее!
Вообще блог Карташова производил странное впечатление. Космонавт то изливал романтическую дребедень, то становился до отвращения официален, страницами цитируя Энциклопедию космонавтики, то без перехода начинал многословно вспоминать свое прошлое. Конечно же, это не самое простое дело – вести блог, за которым следят миллионы людей, но уж больно по-разному смотрелись отдельные записи. Словно не один человек их писал, а двое или даже трое. Кстати, вариант! Нет никакого Карташова, и «Ареса» никакого нет, а сидит на Земле команда таких же борзописцев, как Семен Проницательный, и клепает по очереди фантастический роман о межпланетной экспедиции. Тянет на сенсацию? К сожалению, не тянет. Скучно, пошло, а главное – вторично. Придется искать в другом месте.