— Ладно, чего раньше времени умирать! — беспечно воскликнула Матильда. — Скажи спасибо, что он не слыхал, как ты «Утро джентльмена» продавала!
— Ладно, давайте сворачиваться, что-то день сегодня уж больно неудачный!
По дороге домой Костя вдруг спросил:
— Ася, а ты пленку вчера слушала?
— Какую пленку? — Как какую? Я что, зря «жучки» ставил с опасностью для жизни?
— Ой, я забыла совсем! Но вчера же было воскресенье, и там никто не работал!
— Все равно! Надо прослушать, мало ли…
— Да, конечно, как приду, сразу прослушаю!
Мы уговорились продолжить торговлю послезавтра, так как завтра у нас с Мотькой карате.
— Не забудь про пленку! — напомнил мне Костя.
— Теперь уж не забуду! — успокоила его я. Дома, кроме тети Липы, никого не было.
— И где это тебя носит после школы? Голодная небось? Иди скорее обедать, я уж который раз суп грею!
Я помыла руки и с наслаждением села за стол.
— Асютка, что это у тебя за магнитофон? И куда ты свой девала?
— Это Костин, а мой сломался, и он взял его чинить.
— А свой тебе на время дал, что ли?
— Ну да! Чтобы мне не скучно было.
— Хороший парень, однако!
— Да, неплохой!
Ох, до чего же трудная жизнь у сыщиков! Особенно если они сами «под колпаком»! Кто бы мог подумать, что тетя Липа заметит разницу между магнитофонами! Да, надо все время быть начеку.
После обеда я пошла к себе и тихонько включила маг. На пленке ровным счетом ничего не было.
Остаток этого муторного дня прошел нормально. Похоже, Сережа ничего папе пока не сказал.
Глава XI ЖЕНЩИНА В ШУБКЕ
Прошло ещё несколько дней. Все было спокойно. Феликса мы ни разу больше не видели, ничего о нем не знали. Я каждый вечер добросовестно слушала пленку, но абсолютно ничего интересного не почерпнула, кроме забористых ругательств. А в нашем доме уже начиналась подготовка к дедушкиному приезду.
— Хотела бы я знать, — говорила мама тете Липе, — где будет жить эта дама? У нас или в гостинице?
— Да зачем же в гостинице, ежели она жена? — удивилась тетя Липа.
— Ну, пока она ещё не жена!
Дело в том, что дедушка мой влюбился! Влюбился в парижанку, бывшую балерину «Гранд опера». Когда он в последний раз был в Москве, то вел себя как-то странно. Первой о том, что с ним происходит, догадалась Мотька. А в последний день, перед отъездом на очередные гастроли, дед объявил, что собирается привезти в Москву свою невесту — Нину Лаваль. Вообще-то она русская, но родилась и живет в Париже. И вот они скоро должны приехать. Но мама относится к этому с явным недоброжелательством. Я тоже поначалу оскорбилась и возмутилась, но, когда поняла, что мама и тетя Липа заранее невзлюбили парижанку, я для себя решила, что буду на её стороне. Ведь я так люблю деда!
Я уже легла спать, как вдруг вспомнила о «жучках». Мне ужасно не хотелось опять слушать реплики маляров и сантехников, но долг сыщика прежде всего! Я включила магнитофон и, чтобы не заснуть, стала раскладывать пасьянс.
И вдруг мое внимание привлек женский голос. Этого ещё ни разу не было! Я прокрутила пленку немного назад. Сначала голоса слышались невнятно, а потом, видимо, собеседники перешли в кухню, поближе к «жучку». Женский голос спросил:
— А когда же он будет?
— Без понятия, — отвечал уже знакомый мне голос штукатура Семы.
— Но он часто тут бывает?
— Бывает.
— Один приезжает или с женой?
— Жены что-то мы тут не видали. Все сам.
— А это он тут охрану установил?
— Кто же еще! Ясное дело! А вам чего, дамочка, вообще-то нужно?
— Да мне повидать бы его, а подобраться к нему трудно.
— А вы ему кто будете?
— Да никто! Я журналистка, интервью хотела у него взять!
— Журналистка? Так вам не сюда, вам к секретарю его обратиться надо! Если хотите, могу телефончик дать. Мы с ним тоже только через секретаря — если что.
— Спасибо вам большое, записываю! Еще раз спасибо! До свидания!»
Женщина ушла. Через некоторое время я опять услышала голоса. Сема разговаривал со своим напарником:
— Слышь, Илюха, чегой-то мне эта баба не понравилась!
— А че, по-моему, вполне справная!
— Справная-то справная, да на журналистку вроде не похожа. И вопросы у неё какие-то дурацкие!
— А что, дурных журналисток, что ли, не бывает?
— Я вот как рассуждаю: вопросы такие разве что совсем соплюха может задавать, а это уже взрослая баба. Если журналистка — зачем она хозяина тут ищет, неужели сама не знает, что надо к секретарю обратиться?
— Так что ты думаешь?
— Или у неё крыша поехала, или она чего-то замышляет! — Чего?
— Почем я знаю! Но подозрительная бабенка, очень даже подозрительная!
— Так, может, предупредить ребятишек?
— Каких ребятишек?
— Ну, этих, охранников!
— Молоток, Илюха! Давай, иди к ним и все расскажи как есть.
— Да нет, Сема, лучше ты иди, ты чего-то подозреваешь, тебе и карты в руки. Давай, иди!
— Нет, пошли вместе, тем более рабочий день все равно кончается! Соберем манатки и пойдем!»
На этом разговор закончился. Интересно, очень интересно! Я глянула на часы. Поздно, половина двенадцатого. Значит, придется все отложить до завтра, да и то с утра я могу только с Мотькой поделиться новостями. Одно хорошо — рабочие предупредят охрану. Что же это за женщина? Действительно нерасторопная, начинающая журналистка, бывшая возлюбленная Феликса или подосланная его врагами убийца? Но для убийцы она слишком уж неосторожна и неумна. Сема прав. И для журналистки — тоже. Значит, скорее всего бывшая возлюбленная. Но и бывшая возлюбленная тоже может быть убийцей! А вдруг она хочет свести с ним счеты? Или она сошла с ума от любви к нему? Меня бы это не удивило! Я с нежностью взглянула на розы, все ещё стоявшие у меня на столе.
Утром я, выскочив из дому раньше обычного, помчалась к Мотьке — обсудить впечатления.
— Подумать надо, — сказала Мотька, выслушав мой рассказ. — Конечно, может быть, это зацепка, а может, и вовсе ерунда. Черт, с одной стороны, полезная штука эти «жучки», а с другой, если мы узнаем что-то важное, как мы объясним, откуда информация?
— Да-а! — глубокомысленно проговорила я.
— Вот то-то и оно! Опять мы в дурацком положении, как тогда — с Альбининой квартирой. Знаем много, а сказать не можем!
— Пока что мы ничего не знаем
— Слушай, а какой голос у этой женщины был?
— В каком смысле?
— Ну, культурный или простой совсем?
— Да нет, обычный. А что?
— Понимаешь, мне кажется, что у его жены или подруги голос должен быть такой…
— Какой?
— Необыкновенный!
— Почему?
— Да разве он на обыкновенную женщину клюнет? Он вот на тетю Тату глаз положил — так она необыкновенно красивая, а голос!.. Я видела, как он на неё в театре смотрел, когда она пела! • — Прекрати!
— Ладно, молчу, — с грустью отвечала Мотька.
— Мотька! Я вспомнила, эта женщина букву «л» не выговаривала!
— Голова садовая! Это же примета! Да ещё какая! Ох, до чего неохота в школу идти!
— Мне тоже, а что делать?
— Можно бы прогулять, но мы в этой четверти и так уже много прогуляли! Скорей бы каникулы!
Мы нехотя поплелись в школу, а после уроков пошли ко мне. Сегодня у нас неторговый день. Мальчики наши «качаются». А торговать нам одним они не разрешают.
Тетя Липа покормила нас обедом и ушла. Мы остались одни в квартире и не знали, куда себя девать.
— Может, в нарды сыграем? — предложила я.
— Неохота, — лениво протянула Мотька. — Что за день сегодня такой, ничего не хочется.
— Может, видик посмотрим?
— Да ну его! Аська, а давай-ка послушаем, что там в квартире Феликса делается.
— Давай!
Но на пленке ничего интересного не было.
— Ой, тоска! — простонала Мотька.
— Может, пойдем, пошляемся?'
— Пошли!
Мы с Мотькой очень любим иногда часами шляться вдвоем по старым московским переулкам, с радостью отмечая, что вот ещё один старинный особнячок восстановили и еще. Сказано — сделано. Мы быстренько оделись и вышли.
— Куда двинем?
— На Спиридоновку!
Мы сели в троллейбус, доехали до нужной остановки, перешли Садовое кольцо и не спеша побрели по Спиридоновке, потом свернули налево — к Патриаршим прудам. Погода была чудесная, морозная, но уже с привкусом весны. В такую погоду гулять по старой Москве одно удовольствие. Мы даже почти ни о чем не говорили, просто наслаждались свободой. Мы устали от суеты и напряжения последних двух месяцев.
Вдруг Мотька толкнула меня в бок.
— Смотри!
Я посмотрела туда, куда она указывала. В глубине одного из дворов стоял трехэтажный, с иголочки, особняк, на вывеске которого красовалась надпись: «Ключ-банк». А перед ним был разбит сквер, сейчас ещё голый, но уже со скамейками.
— Посидим?
— Посидим!
Мы сели. Кроме нас на сквере сидел еще какой-то пожилой мужчина и гуляла с коляской молодая женщина.
— Посидим!
Мы сели. Кроме нас на сквере сидел еще какой-то пожилой мужчина и гуляла с коляской молодая женщина.
— Здорово тут все устроено, правда? — спросила Мотька. А потом добавила с тоской:
— А Феликса нет.
Я взглянула на неё с удивлением.
— Понимаешь, у меня какое-то предчувствие нехорошее. Как ты мне утром сказала про эту женщину, так мне сразу муторно сделалось. И, видишь, ноги сами нас сюда принесли. Аська, я все время за него боюсь.
— Ладно врать-то — ноги сами принесли! Небось давно сюда тянуло! На визитке-то его адрес есть! А я, дура, поверила!
— Аська, ей-богу, вот чем хочешь клянусь, забыла я этот адрес! Визитка у тебя осталась!
— Это верно.
К скверу подъехала старая «Волга», оттуда вылезла женщина лет тридцати, в просторной пушистой шубке, и решительно направилась к соседней с нами скамейке. Машина тут же уехала. Женщина села, поправила шапочку и достала из сумки пудреницу. Мотька смотрела на неё во все глаза.
— Матильда, ты чего на неё пялишься? Шуба понравилась?
— Да на фиг мне её шуба! Погоди, я сейчас!
Мотька вскочила и подошла к женщине.
— Скажите, пожалуйста, который час?
Женщина нервно подняла глаза, потом глянула на часы и сказала:
— Без четверти четыре!
— Большое спасибо!
— Пожавуйста! — ответила женщина, и я вздрогнула: тот самый голос, и букву «л» не выговаривает!
Мотька вернулась ко мне.
— Слыхала?
— Да, кажется, это она!
— Ты понимаешь, что она не зря тут сидит? Она его поджидает. А может, у неё под шубой пистолет!
— Что же делать?
— Сидеть и ждать!
— А если не успеем?
— Успеем! — проговорила Мотька с железной решимостью.
— Ты что-то придумала? Да?
— Да! Только ты меня сейчас не трогай! Лучше следи за улицей! Как заметишь «мерс», сразу скажи!
У меня от напряжения слезились глаза. Мотька была как натянутая струна. Бог её знает: может, и вправду интуиция ей что-то подсказывает! Женщина на соседней скамейке не сводила глаз с банка. И, казалось, ничего вокруг себя не замечала. Да, ситуация… Время тянулось томительно медленно — и вдруг словно с цепи сорвалось. Все произошло в считанные секунды. В переулке показался серебристый «Мерседес» и подкатил к банку. Женщина вскочила и бросилась к машине. И тут же Мотька сорвалась со скамейки и кинулась прямо ей под ноги. Женщина вскрикнула и упала в сугроб. А из машины спокойно, ни о чем не подозревая, вылез телохранитель Феликса, повертел головой, кивнул, и за ним показался уже сам Феликс. Я от обалдения так и застыла на месте. Феликс стремительно вошел в банк. Женщина в сугробе горько рыдала. А Мотька с торжеством глянула на меня, встала и отряхнулась как ни в чем не бывало. Она спасла Феликса!
— Почему? Ну почему? — плакала женщина. — Помоги мне встать! — жалобно сказала она, обращаясь к Мотьке. Та растерянно протянула женщине руку. — Зачем ты это сдевава? — спросила она. — Ты же нарочно это сдевава, да?
Она поднялась и, прихрамывая, направилась к ближайшей скамейке, а ближайшая скамейка была моя. Женщина плюхнулась со мной рядом, достала из сумочки зеркальце, глянула на себя и разрыдалась ещё пуще. Мы с Мотькой недоуменно переглянулись. Что-то здесь было не так. Не может эта женщина быть убийцей. Кажется, и до Мотьки это стало доходить.
— Я свыхава, что подростки сейчас такие жестокие, но я не верива, а теперь… Ты понимаешь, ты, может быть, мне жизнь свомава…
Женщина вскочила и бросилась к машине. И тут же Мотька сорвалась со скамейки и кинулась прямо ей.
— Я думала, вы хотели его убить! — выпалила вдруг Мотька.
— Убить? Я? Да я люблю его больше жизни, а он не хочет меня видеть, я перед ним виновата, я пытаюсь поговорить с ним, мне это не удается, наконец я узнава, когда он здесь будет, а ты… ты… Теперь все насмарку! Я неделю его высвеживаю, я думава, что на улице он не оттовкнет меня, на виду у всех, высвушает меня… — Вдруг до неё дошло. — Что ты сказава? Кто хочет его убить? Его и вправду хотят убить? — воскликнула она и вцепилась в Мотькин рукав. — А ты кто такая? И почему ты бросивась мне под ноги, думая, что я убийца? Боже мой, неужели ты тоже любишь его?
— Нет, — пробормотала Мотька, краснея, как помидор. — Просто вот она, — Мотька указала на меня, — живет с ним в одном подъезде, и там говорили, что на него уже было покушение!
Женщина схватилась за сердце.
— А почему вы тут сидели? Вы следите за ним?
— Нет, — решительно ответила я. — Просто мы гуляли и увидели вывеску «Ключ-банк». Мы сели отдохнуть, а тут вы… Нам почему-то показалось, что вы… Словом, вы вели себя странно, нервничали, не сводили глаз с банка, вот Матильда и решила, что вы…
— Матильда? — Женщина вдруг улыбнулась. Улыбка у неё была нежная, добрая. — Знаешь, Матильда, а может, и хорошо, что ты меня остановива… Я могва такого ему наговорить, что потом хоть вешайся. А ты спасва меня от унижения. Да, наверное. Вадно, девочки, пойду я. Я ведь специально из Питера приехава, чтобы с ним поговорить, но, видно, не судьба… Буду жить дальше… без него. А ты, Матильда, смотри, не влюбляйся в него. Ты хоть и девочка совсем, но… он очень опасный чевовек. И спасибо тебе большое! — Она вдруг поцеловала Мотьку в щеку. — До свидания, девочки! Она ушла.
— Вот тебе и раз! — пробормотала Мотька. — Жалко её, правда?
— Правда. Интуиция у нас! Дурные пред чувствия! Знаешь, Матильда, про это никому говорить не будем, не надо!
— Конечно. Про такое можно было бы только твоему дедушке рассказать, а больше никому.
— Да, дедушке, наверное, можно. Но когда он приедет, ему уж совсем не до нас будет. Концерт — в Москве, два концерта — в Питере, да ещё эта Нина.
— Ой, до чего же мне охота на неё поглядеть! — воскликнула Мотька. — А тебе?
— И мне тоже!
— А тетя Тата? Как она к этому относится? — Плохо относится. Они с Липочкой заранее её невзлюбили.
— Нашли домой, Аська, а то день сегодня какой-то дурацкий.
Глава XII КАФЕ В ПЕРЕУЛКЕ
Когда я пришла из школы, раздался телефонный звонок. Звонил дедушка.
— Дед! Ты где, в Париже?
— Нет, в Риме! Аська, я прилетаю послезавтра, у меня немножко изменились планы.
— Ты один прилетаешь?
— Пока один, — рассмеялся дед. — Так будет лучше, а Ниночка приедет через четыре дня. Как ты там, Аська? Все в порядке? Сколько ещё бандитов изловила?
— Нисколько! Но ты мне все равно очень нужен!
— Опять какие-то тайны?
— Нет, дед, я просто соскучилась уже!
— Я тоже ужасно соскучился! А мама дома?
— Нет, её нет. И папы нет, и даже Липочки!
— Тогда запиши номер моего рейса! Будешь встречать?
— Конечно!
— И напомни Липочке про щи!
— Да чего ей напоминать, она и так знает!
Всякий раз к дедушкиному приезду тетя Липа варит щи. Зимой — кислые, а летом — свежие. Дедушка говорит, что больше всех заморских деликатесов любит щи.
Сразу после дедушки позвонил Митя.
— Привет! Ася, ты что сейчас делаешь?
— Да ничего особенного, я только недавно пришла.
— А как ты посмотришь, если я приглашу тебя в кафе?
— Положительно посмотрю!
— Ну и отлично! Тут неподалеку новое кафе открылось, я его только вчера обнаружил. Там очень симпатично!
— А есть какой-то повод?
— Есть. Я одну работу на компьютере сделал, и мне за неё неплохо заплатили.
— Здорово! Когда идем?
— Давай прямо сейчас! Ты ещё не ела?
— Нет!
— И не ешь! Говорят, там очень вкусно! Значит, я сейчас за тобой зайду!
— Давай!
Вдвоем с мальчиком в кафе я ещё никогда не ходила! Надо скорее «причепуриться», по выражению тети Липы. Я натянула новенький бледно-зеленый свитерок, распустила волосы и чуть-чуть обвела губы маминым контурным карандашом. Потом подумала и побрызгалась маминой туалетной водой.
Вскоре зашел Митя, галантно подал мне куртку, и мы отправились в кафе. Народу там было совсем мало. Две женщины сидели у окна и ещё какой-то парень — в дальнем углу. Мы сели за столик у стены, подальше от всех. Настроение у нас было приподнятое. Подошла официантка.
— Здравствуйте, молодые люди! Вот вам меню, посмотрите, разберитесь. Вы не очень торопитесь?
— Нет, — сказал Митя. — Спасибо. Официантка отошла. Кажется, мы ей понравились.
— Ну, что будем заказывать? — спросил Митя. — Нормальный обед, с супом?
— Нет уж! Я не хочу обед, это неинтересно!
— А что же ты хочешь?
— Не знаю пока. — Я смотрела на цены, мне вовсе не хотелось разорять Митю. Он понял мои терзания.
— Ты на цену не смотри, у меня есть деньги. Ты только скажи, чего тебе хочется, а там уж мы сообразим.
— Я хочу салат с брынзой и…
— Давай возьмем мясо в горшочке? — предложил Митя, которому, видно, наскучила моя нерешительность.
— Ладно, давай!
Официантка подошла к нам снова.
— Ну, что, ребятишки, выбрали?
— Да, будьте добры, один салат с брынзой, один бульон и два мяса в горшочках, — с достоинством заказал Митя.