— Чего задумалась? — Сан Саныч, наверное, сел рядом. Никакого шевеления Александра не заметила, но справа ощутимо потянуло теплом. — Наверное, вычисляешь, откуда я знаю, что у меня нет чувства юмора?
— Да, — призналась Александра. — А правда, откуда ты знаешь, что его нет? Может, как раз есть, просто до сих пор не проявилось? Потому что подходящего случая не было.
— Это точно, — согласился Сан Саныч. — Не было случая. На нашей работе таких случаев не бывает. Любые бывают, а вот такого, чтобы чувство юмора проявилось, — нет, такого не было. Может, сейчас будет… Тихо, не дергайся. Слушай.
Александра все-таки дернулась от неожиданности, когда в ухо ей сунулось что-то маленькое, металлическое и холодное. Сан Саныч раздраженно зашипел, придержал ее голову одной ладонью, а другой прижал холодную железку к ее уху. Это было очень неудобно. По многим причинам. Во-первых, он хватал ее руками. Она разве давала ему повод? Во-вторых, он, кажется, всерьез поверил, что она хотела подслушать. Ну, даже если и хотела… Конечно, нехорошо. Но гораздо хуже то, что он в это всерьез поверил. И теперь буквально заставляет ее подслушивать. Ставит на одну доску с собой. Дает понять, что княгиней она может считаться где угодно, только не здесь, рядом с ним, на деревянной скамеечке за живой изгородью, в абсолютной темноте, которая никак не мешает ему видеть ее насквозь… Александра уже хотела оттолкнуть его руки, встать, сказать все, что она о нем думает, и гордо уйти. Но тут прохладная железка в ее ухе заговорила, и Александра осталась сидеть, замерла, и даже руки Сан Саныча отталкивать не стала — забыла.
— Добрый вечер, дорогая, — грозным голосом Хозяина сказала железка. Александре показалось, что очень громко сказала. Как будто Хозяин находился совсем рядом, буквально за спиной… — Ты уже распустила… э-э… редколлегию? Или у вас просто перерыв в заседании? У тебя найдется пара свободных минут? Я бы хотел с тобой поговорить. Но если ты занята, то, конечно, не смею настаивать. Когда тебе будет удобно — тогда и поговорим.
— Что, донесли уже? — Хозяйка старалась говорить независимым тоном, но было заметно, что она нервничает. — Интересно, кто ж это тебе стукнул? Неужели эта стерва?.. Ой! Ты что? Володь, отпусти! Больно же…
— Никогда не обзывай мою службу безопасности такими грубыми словами, — холодно посоветовал Хозяин. — Она у меня лучше всех. Я ею горжусь. Поняла?
— Да поняла, поняла… Отпусти, больно, что у тебя за шуточки всегда какие-то… Я вообще не про твою службу безопасности говорила.
— А про чью? — с подчеркнутым удивлением спросил Хозяин.
Над свободным ухом Александры тихонько фыркнул Сан Саныч. С чего бы это? У него же нет чувства юмора. Наверное, это он так негодует вместе с Хозяином по поводу грубых высказываний Хозяйки.
— Володь, я твоих шуток не понимаю, ты же знаешь, — обиженно сказала Хозяйка. — Что ты со мной как с дурочкой какой-то?.. Причем — всю жизнь. Ладно, донесли и донесли, мне плевать. Я тут не подлянку какую-нибудь замутила… Свой бизнес — чего плохого? Тем более что я в этом профессионалка.
— Никогда не говори, что ты профессионалка. Особенно при посторонних. Ведь кто-нибудь может и поверить. Понимаешь? — Хозяин тихо засмеялся. Второй раз за один вечер! Наверное, заболел. — Хотя я надеюсь, что в живых не осталось никого из тех, кто знал, что ты профессионалка. Но все равно, на всякий случай — не говори. Говори, что ты профессионал. В это уж точно никто не поверит, но звучит все-таки приличнее. Да, кстати, давай уточним: в каком виде деятельности ты профессионал, дорогая? На случай, если меня кто-нибудь спросит.
— Ты меня вообще за дуру держишь! — Хозяйка, похоже, готова была впасть в истерику. — Я журналистка! Я в газете работала! Между прочим, я своей карьерой ради тебя пожертвовала!
— А я поломал тебе жизнь, да? — насмешливо подсказал Хозяин. — Если бы не замужество, ты бы уже стала ведущим репортером в своей газете. Может быть, даже до зав отделом доросла бы. Получала бы четыреста баксов в месяц. Или даже пятьсот.
— Ничего, мне хватило бы! — злобно заорала Хозяйка. — Миллионы людей так живут! Зато ни от кого не зависят!.. Ой… Отпусти!
— Заткнись, — равнодушно сказал Хозяин. — Миллионы людей живут не так. Миллионы людей даже и не мечтают о пятиста долларах… Хватило бы ей! На что бы тебе хватило? На визажиста по вызову тебе хватило бы? На «мерседес» каждый квартал тебе хватило бы? На кокс тебе хватило бы?..
— Это неправда! — испуганно перебила Хозяйка. — Кто это тебе наболтал? Черт знает что!.. Я их всех поувольняю!..
— Кого? — зловеще поинтересовался Хозяин.
Пару минут Александра слушала тяжелое молчание, вздохи и всхлипыванья Хозяйки и щелканье зажигалки Хозяина.
— Как ты мне надоела, — наконец тихо и очень спокойно сказал Хозяин. — Как же ты мне надоела, профессионалка косорылая… Придется нам расстаться, дорогая.
— Как это? — испугалась Хозяйка. — Почему это? Володь, ты что?.. Володечка, ты пошутил, да?.. Володечка! Любименький!..
— Какие уж тут шутки, — брезгливо и как-то устало сказал Хозяин. — Теперь уж не до шуток…К тому же, я вообще не умею шутить, у меня нет чувства юмора, ты забыла? Вот интересно, почему все забывают главную особенность моего характера? Ну, ладно, не пугайся раньше времени. Живи пока, черт с тобой. Но будешь жить не здесь. Офис для твоей затеи уже нашли. И квартиру рядом. Завтра тебя туда отвезут.
— Как это — завтра? — растерялась Хозяйка. — Я же собраться не успею!
— А что именно ты хотела собрать?
Опять повисло тяжелое молчание, полная тишина, даже уже без всхлипов и без щелканья зажигалки. На этот раз молчание прервала Хозяйка:
— Я поняла. Ты меня выгоняешь из дому. Как собаку. На улицу. Без копейки, да?! В чем есть! Чтобы я под забором сдохла! О-о-о!
Это прозвучало очень драматично, но последнее «о-о-о!» испортило все впечатление. Перебор.
— Перебор, — подтвердил Хозяин мысли Александры. — Дорогая, давай не будем устраивать драмкружок, ладно? Ты ведь все поняла: я финансирую твою затею, помогаю с помещением, с оргвопросами, с охраной… Ну, рекламу кой-какую обеспечу. Типографию найду. Бухгалтера. Юриста. Что еще?..Там видно будет. И начинай свой бизнес. Профессионалка ты наша… Но за это — выполнение нескольких ма-а-аленьких условий. Во-первых, своим бизнесом ты будешь заниматься не здесь. Во-вторых, здесь ты вообще показываться не будешь. Ни ты, ни подружки эти твои… Ни под каким предлогом. В-третьих, ты не даешь никому никаких обещаний от моего имени. Не ссылаешься на мое мнение. Не упоминаешь о моих планах. Тебе все ясно? Первое нарушение любого условия — и ты сдыхаешь на улице под забором. Да, чуть не забыл… На телевидении светиться тебе тоже не надо. Особенно в таком… не совсем трезвом виде. И по кабакам с мальчиками по вызову шататься не надо.
— Ты чего, вообще, что ли? — возмутилась Хозяйка. — Когда это я с мальчиками шаталась?
— Например, позавчера, — с готовностью откликнулся Хозяин. — Глянь-ка… Какое качество, а?
— Да фигня все это, — не очень уверенно сказала Хозяйка. — Там же еще пять девушек… При чем тут я? Я этих мужиков вообще не знаю.
— Ты хочешь сказать, что их сняла твоя Дашка? — удивился Хозяин. — Оригинальная версия… Ты, наверное, забыла, что твоя Дашка — лесбиянка. А эти вешалки мужиков не покупают, эти вешалки сами продаются. А Света и Лена просто подошли поздороваться, они в «Грине» со своими постоянными были, вот здесь даже стол видно, а за столом — их постоянные… спонсоры. Ты ведь их знаешь, правда, дорогая? Ну, и кто из всех этих девушек приволок в «Грин» двух стриптизеров по рупь-двадцать?
— Ей-богу, не знаю, — совершенно искренне ответила Хозяйка. — Володечка, я сроду стриптизеров в кабаки не водила… да и вообще никуда. Слушай, а это не монтаж? Тебе кто эти фотки сделал? Я правда их не знаю. И даже не помню совсем… Позавчера! Какие стриптизеры?! У меня же вообще почти ничего не было, только наличными сотни три, что ли… В «Грине» Дашка расплачивалась, я же помню. Она же меня и домой подбросила. Или не она? Нет, по домам нас Лариса развезла, Дашкина знакомая… А мальчиков никаких не было, это я точно помню.
— Что ты можешь помнить, Ксан? — как-то очень печально заметил Хозяин. — Ты же каждый день… никакая. И каждую ночь. День и ночь — сутки прочь. Недели… Месяцы… Годы… Жизнь. Ксан, может, тебе полечиться? Ты же молодая еще. Жить бы да жить. Занялась бы чем-нибудь.
— Так я и занялась, — после довольно долгого молчания сказала Хозяйка напряженным, звенящим от слез голосом. — То есть займусь! У меня будет свое дело! И независимость! И деньги свои!.. И я не больная! От чего мне лечиться? Ты меня в психушку хочешь отправить?!
— Хочу, — спокойно признался Хозяин и вздохнул. — Конечно, хочу. Но не могу. Представляешь, как журналюшки всякие обрадуются? Представляешь, ты же из их стада… Ну, и зачем мне вопросы о сумасшедшей жене? Да я — ладно, мне это уже вряд ли сильно повредит. А Насте еще расти и расти…Ей сумасшедшая мать в биографии совершенно ни к чему. Так что будем лечить тебя домашними средствами. Двое из моей охраны будут всегда при тебе. Любого, кто притащит дурь, поломают. Ты уж своих… сотрудников предупреди, чтобы не рисковали. В квартире всегда будет медсестра. С ней ссориться не стоит, она самбистка. И дзюдоистка. И еще кто-то… В общем, раньше в каком-то спецподразделении служила. По борьбе с наркомафией. Вот она — профессионал, да. Говорят, однажды шестерых уродов голыми руками положила. Тебе будет помогать. И охранять заодно. Перекупать ее не надо, она наркоманов не очень уважает. Даже, можно сказать, совсем не уважает…
— Хочу, — спокойно признался Хозяин и вздохнул. — Конечно, хочу. Но не могу. Представляешь, как журналюшки всякие обрадуются? Представляешь, ты же из их стада… Ну, и зачем мне вопросы о сумасшедшей жене? Да я — ладно, мне это уже вряд ли сильно повредит. А Насте еще расти и расти…Ей сумасшедшая мать в биографии совершенно ни к чему. Так что будем лечить тебя домашними средствами. Двое из моей охраны будут всегда при тебе. Любого, кто притащит дурь, поломают. Ты уж своих… сотрудников предупреди, чтобы не рисковали. В квартире всегда будет медсестра. С ней ссориться не стоит, она самбистка. И дзюдоистка. И еще кто-то… В общем, раньше в каком-то спецподразделении служила. По борьбе с наркомафией. Вот она — профессионал, да. Говорят, однажды шестерых уродов голыми руками положила. Тебе будет помогать. И охранять заодно. Перекупать ее не надо, она наркоманов не очень уважает. Даже, можно сказать, совсем не уважает…
— Я не наркоманка! — сдавленно выкрикнула Хозяйка. — Они все врут! Сволочи… Это специально… Это чтобы ты меня бросил… Они сами за тебя замуж хотят!..
— Тоже оригинальная версия, — серьезно сказал Хозяин. — Очень оригинальная. Но вряд ли кто-нибудь из моей службы безопасности хочет за меня замуж. Насколько я знаю, они все традиционной ориентации. К тому же, почти все — женаты… Ладно, Ксан, пошутили — и хватит. Я сегодня устал, а завтра опять рано ехать… Мы ведь обо всем договорились, дорогая?
— О чем мы договорились? — Хозяйка опять начала хлюпать носом и вздыхать. — Мы ни о чем не договорились, ты сам все решил. И помогаешь только потому… только для того, чтобы я из дому убралась. Чтобы мы отдельно жили. Еще не известно, правда будешь помогать или так, сейчас только обещаешь. Чтобы я скорей уехала.
— Ксан, а зачем тебе этот журнал вообще понадобился? — помолчав, вдруг спросил Хозяин с интересом. — Ведь дурь же.
— Деньги зарабатывать, — огрызнулась Хозяйка. — Мне надоело копейки считать! И каждый раз отчитываться! И… и родителям помочь даже не могу! Отец звонил, говорит, матери лекарство выписали, очень дорогое, пять тысяч нужно… А у меня вообще ни одной нету! Паршивые триста баксов остались! Я отцу говорю: у меня нет таких денег! А он говорит: ну, ладно, на лекарство я у знакомых назанимаю, а на наши похороны ты деньги найдешь? Он мне не поверил, понимаешь?! Он мне просто не поверил, он думает, что раз ты миллионер — так и я миллионерша! Пять тысяч! Блин! Ты мне на целый месяц больше трех тысяч сроду не давал!..
— Ты в каком государстве живешь? — перебил жену Хозяин. — В России имеют хождение рубли, дорогая. Твой отец просил пять тысяч рублей. И не на что-нибудь, а на лекарство для твоей матери. Насколько я знаю, просил впервые… Кстати, а что у твоей матери? Давно она болеет?
— Откуда я знаю? Он трубку бросил… — Хозяйка помолчала и недовольно добавила: — Как это рублей?.. Им что, пять тысяч рублей негде взять? Чушь какая. Из-за такой ерунды он не позвонил бы.
— Твой отец позвонил именно из-за такой ерунды, — холодно сказал Хозяин. — Кстати, если тебе интересно, могу сообщить, что у твоей матери рак.
— Что у тебя за шутки?! — возмутилась Хозяйка. — Ты вообще думаешь, что говоришь?
— Ты редкая дрянь, дорогая… Хотя нет, не такая уж и редкая. И не такая уж дорогая. Ты дешевая дрянь… Я звонил Леонарду Семеновичу. Сначала он не хотел со мной говорить… Рассказывать ничего не хотел. У них все прекрасно, и они ни в чем не нуждаются, вы подумайте… Твои родители думают, что ты их бросила потому, что я так захотел. Они никогда ни за чем не обращались к тебе потому, что думали, что я буду недоволен. Не хотели ставить тебя в затруднительное положение… Никому не говорили, кто у них зять… Ты что им наплела обо мне? И почему мне о них черт знает что наговорила? Никто тебя из дому не выгонял, родители у тебя нормальные люди, любят тебя… Тьфу, черт… Кому я это говорю?
— Ты ничего не знаешь, — трагическим голосом сказала Хозяйка. — Ты даже не представляешь, как я с ними настрадалась! У них же никакой духовности! Какие-то мелкие, пошлые интересы: где покупать кефир, сколько картошки в этом году сажать, у кого взаймы просить, чтобы ботинки купить…
— Кому ботинки купить, тебе? — спросил Хозяин.
— Да какая разница?! — раздраженно рявкнула Хозяйка. Спохватилась и опять заговорила трагическим голосом: — Я у них ничего не просила! А когда просила — так всегда денег нет! Никогда ни на что денег не было! Оба работали, а денег ни на что не хватало! А питались с огорода!
— Ну да, полная бездуховность, — печально подтвердил Хозяин.
Опять повисло тяжелое молчание, и Александра вдруг подумала, что друг с другом они разговаривают совсем не так, как с посторонними. И даже не так, как при посторонних. Хозяйка ни разу не заговорила с мужем светским голосом, но и ни разу не только не выругалась, но даже не сказала ничего вроде «ды прям» или «шо хоть ты». И зубом ни разу не цыкнула. А Хозяин, хоть и грубил жене просто недопустимо, говорил при этом не привычным грозным голосом, а… разным. Чаще всего — печальным. И чем печальнее у него был голос, тем откровеннее боялась Хозяйка.
— А Настя даже не догадывается, что у нее есть еще одна бабушка и еще один дедушка, — совсем уж печальным голосом сказал Хозяин.
— Володечка, ты меня убьешь? — Хозяйка задохнулась, закашлялась и принялась мучительно икать, торопливо выговаривая слова в коротких паузах: — Володечка! Ик… Любименький! Ик… У нас ведь… ик!.. Ребен… ик!.. Как же… как же… как же она без матери-и-и… ик!..
Хозяйка зарыдала, не переставая икать, а Хозяин равнодушно посоветовал:
— Воды попей. Я сказал: воды! У тебя что, обычной воды нет?
— Не-е-ет! — рыдала Хозяйка. — Любименьки-и-ий! Не убивай меня-а-а-а!..
— Действительно, воды нет, — удивленно пробормотал Хозяин. — Ну, что ж теперь, придется обходиться подручными средствами.
Звякнуло стекло, забулькала жидкость — и тут же Хозяйка резко прекратила рыдать, опять задохнулась, закашляла и зачихала. Прокашлялась, продышалась и возмущенно просипела:
— Ты что, с ума сошел?! А если бы в глаза?
— Успокоилась? — спросил Хозяин. — Вот и хорошо. Иди к себе. Нет, бутылки брать не надо. И ключик от кабинета я заберу. И телефон свой отдай-ка мне на всякий случай… Телефон, быстро! Вот так, молодец. Ну, хватит, что ты так расстраиваешься… Радоваться надо. Офис у тебя уже есть, квартира есть, охрана есть, медицина есть… Да, кухарку завтра же найдут. Иди, иди, я дверь закрою. Спокойной ночи, дорогая, приятных сновидений. И не вздумай шататься по дому, а то мне придется тебя запереть. Что бы ты предпочла: чердак или подвал? Я думаю — подвал, зимой там все-таки теплее будет…
— Какой ты жестокий, — с ужасом прошептала Хозяйка. — Неужели ты правда на это способен? Лишить ребенка матери!..
— Какие глупости, — печально сказал Хозяин. — Нет, ну какие глупости ты говоришь, Ксан, подумай своей головой! Я никогда не допущу, чтобы Настя осталась без матери. Правда, в случае необходимости у нее может оказаться совсем другая мать. Но ведь и это не такая уж редкость в наше время. Ничего, дело житейское, привыкнет к новой матери. Вот хоть бы нянька ее, эта Александра, — чем не мать? К ней Насте и привыкать не надо, и так давно уже привыкла… Нет, серьезно, ничего кандидатура в матери нашей дочки, как ты считаешь, дорогая? Главное — совершенно трезвый образ жизни. Ну, и образование, конечно, тоже, и воспитание. Родословная. Из князей! Шутка ли? Согласись, Ксан, кандидатура подходящая.
— Володечка, не надо так шутить, — жалобно попросила Хозяйка.
— Я не шучу! — грозно рявкнул Хозяин. — Сколько раз всем вам повторять: я никогда не шучу! У меня нет чувства юмора!
Хозяйка тоже что-то заорала, но Александра уже не слушала. Она и так услышала больше, чем надо… Кому надо, зачем надо? Никому ни зачем не надо было слушать все это… Она просто думала, что сможет понять, что происходит, что затевает Хозяин, чем все это может грозить ей и Насте… Не надо было слушать! Примерно то же самое она уже слышала много лет назад! Примерно те же слова говорил ее первый хозяин своей жене, и тогда ей было так же страшно, как сейчас, и тогда она знала, что все это добром не кончится… И сейчас знает.
Александра оттолкнула руку Сан Саныча вместе с разговорчивой железкой. Это следовало сделать сразу, а не сидеть тут чуть ли не полчаса, не подслушивать чужие разговоры… И почему Сан Саныч практически заставил ее подслушивать? Может быть, по приказу Хозяина? Тогда что это должно означать? Ничего хорошего это означать не может. А если Сан Саныч проявил инициативу — значит, он нарушил все мыслимые правила, запреты, законы… Чем они там руководствуются, привидения из службы безопасности Хозяина? А если нарушил — то у него должна была быть серьезная причина. До такой степени серьезная, что Александре даже думать об этом не хотелось.