Богатеи сходили с ума по революции. Молодые, мускулистые, романтичные барбудос были в фаворе у дам, и чтобы добиться скорейшего успеха у любой из этих сучек, нужно было отпустить бороду, мрачно твердить о народных тяготах и призывать к вооруженной борьбе в постели. Организовывались многочисленные революционные кружки, и если днем барбудос и их подруги рыбачили на своих шикарных яхтах, попивали ром и обсуждали возможности выдворения проклятых гринго с острова, то ночью революция творилась между мужчинами и женщинами, и превращалась в свальный грех. У революционеров все было общим.
Дон Хуан был озадачен таким равнодушием друзей и, прямо скажем, задет. Сидя на террасе бунгало, он с удивлением понимал, что внимание со стороны его круга, дух скандальности и запашок неприличия, легкого нарушения норм и обязанностей доброго члена христианской общины стали настолько для него привычны и необходимы, что без них дон Хуан чувствовал себя грустнее маленькиого ребенка, которому родители не подарили обещанную игрушку. Нарушать приличия имеет смысл только там, где это вызовет интерес, зависть, и где за это не сожгут на костре. Но тут из дома выходила заспанная Хуанита, садилась к нему на колени и быстро излечивала его. Они искали покой и они его нашли. Куколка страсти рождала бабочку любви и для этого требовались теплое море, синее небо и горячий песок. Все складывалось не так для того мира - не подозревая об этом, болтуны с бородами действительно переворачивали привычный порядок вещей. Даже страсть имеет свои пределы.
На Варадеро, в этом революционном котле с прокисшим супом наши любовники превратились в невидимок. Они были предоставлены самим себе и чуткая Хуанита всегда находила повод отвлечь внимание дона Хуана от какой-нибудь знакомой стервы, смотрящей сквозь них и призывающей отдаться простому народу. Штучки были самые обычные - кто ими только не пользуется, подогревая чувства любимого, а колдовская кровь страстной девчонки просто валила ее мачо с ног. Например, обнаруживалось, что рассеянная хулиганка забыла надеть на прогулку трусики, или в ресторане, требуя у официанта кукурузу, сжимала початок своего любимого, а что она вытворяла в темных кинозалах, то не мне вам рассказывать - с этим знаком всякий, кто хоть раз влюблялся!
Хуаниту это устраивало. Она знала все о семейной жизни дона Хуана и поначалу не мечтала ни о чем ином, как просто быть рядом с любимым. Никогда не суждено ей поселиться в фамильной резиденции Меридо, называться доной и испытывать озноб от косых взглядов высохших высокородных стерв, заживо сдирающих кожу со смазливой выскочки. Может быть, в такой безнадежности и таилась их страсть, старательно пожирающая сама себя, но, сожрав их, она не пресытилась, а перекинулась на остальной мир. Любовь и есть вчерашняя страсть, остывающий котел с банановой настойкой, еще недавно превращавшая самые трезвые умы в диких обезьян, а сегодня стирающая пыль с окружающего мира, или восковая фигурка с проткнутым иглой сердцем, когда мучительные судороги к следующему дню сменяются вечным покоем.
Почему так получилось знает только Создатель. Но так вышло и безумие парочки превратилось в громадный пустой бассейн, куда и стала стекать любовь всего мира, а ее оказалось ох как мало! И вот любящая женщина уже не мыслила себя без мужчины. У мужчин громадная власть над женщинами, но, к счастью для нас, Он обделил их мудростью. Они думают, что власть у них в штанах, но грех Адамов лишил их возможности разгуливать голышом, и они пользуются ею изредка. И не в языке их могущество. Можно быть немым и давать то, что так необходимо, женщинам что есть смысл их существования, соль для пресной похлебки, противной на вкус даже с самым лакомым куском мяса! Послушайте меня и вразумляйтесь! Кто еще знает правду об этом мире!
Семья - вот подлинная власть мужчины над женщиной, власть, во имя которой склоняются даже самые гордые красотки перед самым ничтожным из мужчин. Может быть, очень часто эти кобели и недостойны такого поклонения, но без столь ничтожной добавки не имеет смысла и женщина. Лишь к седьмому дню Господь завершил творение свое, и лишь к венцу жена становится женщиной. И потому, когда схлынула страсть, Хуанита действительно поняла что ей нужно. Но препятствия на таком пути были неодолимы для обычного человека. Строго говоря, их было только два. По двум причинам дон Хуан не мог бросить свою костлявую дону Магду и обвенчаться с прекрасной Хуанитой. Первой причиной был его сын, а второй - его дочь. А в то же самое время безумный Пеле добрался до гасиенды дона Хуана.
Путешествие Пеле на тот свет было ужасным. Все окружающее превратилось для него в смрадную помойку, на которой он много лет назад и был найден, а люди напоминали зомби, восставших из могил только для того, чтобы помешать Пеле вызволить свою Хуаниту и вернуть свое мужество. Язвы разъедали его кожу, глаза заплыли гноем, и он беспрестанно кашлял, выплевывая из себя черноту. Старая колдунья все-таки владела секретом жутких проклятий. Денег у Пеле не было, и он вообще забыл, что на этом свете за все надо расплачиваться. Он не понимал злости владельцев бензоколонок и маленьких закусочных, где он не ел, но брал салфетки и бинты. Его пистолет отплевал уже все свои пули, но оставался нож. Мертвецы переполняли его машину, кусали за пальцы и отвлекали от дороги. В конце концов Пеле лишился и автомобиля, утонувшего в болоте. Распиравший безумца трупный газ спас его и он шатаясь вышел к гасиенде, выбирая путь по запаху, проклятый и голодный оборотень.
Только ангельские собаки с белыми пятнами над глазами не испугались упыря и отогнали его прочь. Испуганные слуги, вооруженные мачете и ружьями что-то орали ему, но Пеле к тому моменту не понимал речи. Язык умер раньше его и гнил во рту. Шатаясь он побрел прочь по дороге обратно в сторону Гаваны, а проезжающие мимо машины были полны раздетых Хуанит, которые дразнили его и весело смеялись.
Ну а дона Магда спокойно готовилась к тому, в чем бы ее никогда не заподозрил этот слепец и похотливый кобель муженек, которого она когда-то боготворила. Пребывание под безумцем Пеле что-то навсегда сломало в ней. Физически она осталась верной женой, но вот в душе Магда поняла, сколько всего она потеряла, лишилась, добровольно отказалась ради этого негодяя. Все-таки проклятый Пеле сослужил ей добрую службу, лишив душевной невинности. Подлец с помойки всегда был любителем лишать невинности.
Поэтому дона Магда вскрыла ножом кабинет мужа, в который он никогда ее не удосуживался пригласить, и тщательно проверила все его бумаги. Кроме непристойных фотографий с муженьком и его шлюхами в главных ролях, ей больше всего понравились любовные письма тех воспитанных сучек, считавшихся ее подругами и втайне отдающихся ее кобелю чуть ли не на биде во время званных приемов. Многих слов и выражений, из-за их чувственной грубости, она не поняла, но была приятно поражена языком высокообразованных дам, изъяснявшихся с этим жеребцом на диалекте нищих кварталов и дешевых притонов.
Отложив фотографии и письма с тем, чтобы перечитать и пересмотреть перед сном, она, наконец, нашла копию завещания, где, как благородный сеньор, дон Хуан все оставлял жене и детям. Однако сквозь строки дона Магда отчетливо читала намерение мужа вычеркнуть их имена и вставить туда свою новую немытую давалку (выражение было заимствовано из письма доны Эльзы). Выбора дон Хуан доне Магде не оставил никакого, предусмотрительно развесив на стенах кабинета разнообразные ружья. Сняв первое подвернувшееся и зарядив, дона Магда тут же опробовала его на их свадебном портрете и удовлетворенная спустилась вниз в спальню. До самого приезда дона Хуана с Хуанитой она оттуда больше не выходила и никого к себе не пускала.
И вот что нужно еще и еще раз сказать. Уж если что-то идет не так, то оно идет не так до самого конца. На везение в этом пути надеяться не стоит. Пересолив кашу, ешь ее до конца, а не пытайся добавить в нее сахара, или придется совсем ее выкинуть. Дон Хуан, Хуанита, дона Магда и Пеле знали эту истину точно и выскребли заваренное до самого донышка! И если Божье проведение все-таки вмешалось в эту историю, то только потому, что она затронула много-много невинных душ. А это и дает надежду - если мы еще не пропали, если не вострубил архангел, что в потолке пробили дырку, то значит запас светлых душ под небом еще не закончился, значит есть еще специи, превращающие кипящую бурду мира в нечто съедобное.
Ночной попугай даже дневного павлина перекричит, а женщина мужчину в постели всегда переубедит. Есть такой моментик (скажу по секрету), когда слова женщины еще легче проникают в сердце мужчины, чем его семя в ее лоно. Умная не та, что говорит, а та, что говорит в нужный момент. Хуаниту Бог не обделил умом и чутьем на такие мгновения. Волна скалы точит, а уж красотка дружка завсегда переломает. И еще раз говорю, что не надо винить Хуаниту. Не думаю, что она строила какие-то планы на его богатство, или мечтала обокрасть его детей. Ей был нужен он, дон Хуан, а все остальное могла забирать его стерва жена. Даже против детей она ничего не возражала. Дети - это святое, и неискупимый грех лишать их отцовского внимания и любви. Дети могут жить с ними, она любит детей и никогда не будет разделять их на своих и чужих.
Она готова полюбить и высокомерных сучек, что косятся на них во время прогулок что твоя лошадь. Она будет улыбаться и молчать, ей ведь недоступны правильные и приличные слова. Она будет его немой женушкой. Единственное, что она не позволит, так это всякие многозначительные перемигивания с бывшими подружками и прочие чисто мужские компании с игрой в карты. Знает она и подружек, и игры эти с подстольным обслуживанием. Пусть только попробует, она всем махам в округе глаза повыцарапывает. Он ее и только ее!
Дону Хуану поначалу было смешно, лестно, но потом он начал пугаться. Нет, он не боялся ее шутливых угроз, но он почувствовал, что он сам желает этого - Хуаниты, одной и единственной Хуаниты на всем белом свете. Стоило ему представить самое короткое их расставание и сердце замирало в тоске. Сквозь свою девочку смотрел он теперь на мир и вне ее были пустота, тьма и холод. В ней собирались красота, краски, запахи и все остальное. Там, куда она не входила, царили затхлость, влага и плесень. Дон Хуан не любил плесени, особенно в своем доме. Он отпустил бороду как местные барбудос и готовился к революции. Хуанита чутко уловила перелом, суп закипел и не стоило подбрасывать в печь еще дров.
Она лишь в собственных сомнениях грызла по утрам ногти, смотрела на океан, восход и мерзла от свежего ветра. Ей хотелось забеременеть, но Господь не дал ей поблажки. Порой она плакала. Но вот однажды сонный дон Хуан в такой же ранний час вышел на веранду, выкинул пару хамелеонов в кусты, посмотрел на волны и сказал что пора собираться в Гавану. Партизанская война ему надоела и пришло время штурмовать казармы. Хуанита не особо поняла о чем он толкует, но послушно пошла одеваться. Она всегда беспрекословно слушалась своего мужчину.
Собирать ничего особо не пришлось. К своему удивлению дон Хуан обнаружил, что за все время их связи он купил Хуаните несколько платьев (если модные лоскутки, еле прикрывающие попу и грудь, можно было так назвать), да еще какие-то дешевые разноцветные безделушки. В отличие от всех его предыдущих любовниц, она была самая нетребовательная к вещам. Сам дон Хуан никогда ничего на свой вкус женщинам не приобретал и не любил этого делать, предпочитая оплачивать готовые счета, следя лишь за тем, чтобы количество нулей не превышало количества нулей на его банковском счете. Он был, что называется, скуп в своей щедрости - таких любят шлюхи, виснувшие на шее и упрашивающие купить вон ту замечательную побрякушку, и от таких страдают скромницы, не смеющие попросить несколько центаво на зубную щетку. Хуанита скромницей не была, но в очаге страсти совсем забыла, что надо во что-то одеваться.
Они были совершенно готовы к отъезду, но кости судьбы еще не упали нужным образом. Пеле брел по дороге к Гаване, порой подвозимый добрыми крестьянами, и тогда он, сидя на телеге, грозил кулаком своим преследователям и плевал в их мертвые лица. Дона Магда лежала в постели с ружьем, хохотала над письмами и фотографиями и никого к себе не допускала. Слуги чувствовали неладное, но до господина дозвониться не смогли - ураган порвал телефонные линии, а пригласить врача или духовника на свой страх и риск они не решались.
Ураган разрушил дороги, нагромоздив обломки пальм, домов и машин, дождь заливал проклятую землю, а в море гуляли высокие волны. Все три пути, чтобы покинуть курорт были перекрыты, светская жизнь переместилась в холлы гостиниц, в бары, где мощности генераторов хватало лишь на холодильники, а вести разговоры, пить ром и ругать погоду приходилось при свете свечей. Береговая охрана переселила всех из бунгало в каменные убежища отелей, и высший свет с некоторым удивлением обнаружил сколько же много его достойных представителей отдыхают на Варадеро инкогнито и отнюдь не с сыновьями и племянницами. Появление очередной парочки в сумрачном ресторане вызывало не меньшую чем за окном бурю восторгов, революционеры-барбудос яростно хлопали в ладоши, макали сигары в ром и призывали разнополый пролетариат всех стран соединяться. Унылые гринго только морщились.
Дон Хуан и Хуанита наконец получили свою порцию известности. Дону Хуану пришлось даже проучить одного особо остроумного комментатора-бородача и после у него болели костяшки кулаков. Тем не менее, какой-то гринго, ужасно смахивающий на пьяных барбудос, подсел к ним за столик и на ломаном испанском высказал свою полную поддержку благородному дону, на что благородный дон предложил выпить за красоту его подруги, а Хуанита, когда мрачный гринго признался в своей страсти к рыбалке, рассказала ему о своем дедушке, который однажды поймал такую крупную рыбину, что ее размер превосходил все возможные границы лжи и хвастовства и очень смахивал на правду.
Как бы то ни было, короткая передышка позволила очагу хорошо прогореть, чану с водой закипеть, а овощам и специям приготовиться к варке. У гринго оказалась яхта и как только ветер погасил волны он предложил нашей парочке воспользоваться случаем попутешествовать до Гаваны морем. Влюбленная парочка с радостью согласилась, тем более запасы выпивки на Варадеро иссякли, и отдыхающие, покончив с ромом и текилой, примеривались к той банановой бурде от которой люди начинают себя чувствовать и вести как обезьяны.
По дороге они времени не теряли. Американец загорелся поймать рыбину не меньше дедушкиной, Хуанита подавала ему самые безумные советы и бормотала над наживками страшные заклятья, которые знала еще бабушка, дон Хуан стоял за штурвалом и смеялся. Море из зеленого стало белым. Водоросли и обломки деревьев превратили пляжи на всем пути до столицы в помойки, крупная рыба ушла на глубину и только акулы мрачно крутились вокруг яхты, привлеченные запахом тухлого мяса. Дон Хуан старался найти поток свежего ветра и направить его себе в ноздри, от чего лодка виляла из стороны в сторону, а рыбаки валились со стульчиков. Хуанита во всю веселилась, но не могла отделаться от ощущения, что забыла добавить в праздничный пирог крошек пейотеля и радость гостей теперь быстро пожирается горячей текилой. Дона Хуана тоже мучили предчувствия и иногда ему казалось, что утони они на этом корыте миру от такой печали стало бы только лучше.
Рыбаки ничего не поймали и вскоре на горизонте появилась наша обожаемая Гавана, белая, как трусики красотки, ароматная и вкусная, как кухня в ресторане "Устрица", мулатка и метиска, соль и перец, сладость и восхищение Кариб. Она - стерва, как все женщины, непостоянная и изменчивая, веселая и страстная, и хоть таила она у себя под юбкой Пьетро-Гранде не только наслаждения, но и болезни трущоб и нищеты, это был тот город на Кубе, где настоящий кубинец воочию видел свою душу. Можно сколько угодно долго ругать жадных гринго и нашего идиота Папу, решившего присвоить все богатство на Острове, но в одном им никак нельзя отказать - они вложили деньги в наш солнечный город, совсем похожий на ангела, если бы не его приделанные крылья.
Что эта пустая история! Люди они есть люди со своими страстями. Как говориться в святой Библии, нет ничего нового в кулинарных рецептах - мясо и травы все те же от века. Красота самой очаровательной девочки недолговечна - ее стирают дети и слизывают домашние заботы, а вот Гавана будет всегда. Господь Бог благословил нашу землю, наш остров, наш город и в милости своей безмерной дал нам еще один шанс. Вы спрашиваете: а как же любовь? Не зарезав курицы, не сваришь бульон. А таких куриц по набережной бегает, ох, как много, спросите об этом любого мачо. Уж они-то охочи до курочек.
Любовники распрощались с гринго, дон Хуан дозвонился до шофера, и уже знакомый Хуаните лимузин подобрал их в порту и доставил в фамильную резиденцию. Наверное, снаружи дом семьи Меридо произвел большое впечатление на Хуаниту. Спрятавшись среди зелени, словно большая желтоватая головка сахара, он был полон историй про благородных донов, гордых и красивых дон, а аккуратные дорожки через парк как будто были выложены золотыми песо. Девушка держалась за руку своего господина, пока он вел ее мимо бассейна, розовых кустов и кланяющихся садовников. Слух о приезде сеньора с новой сеньоритой разнес шофер, слуги обзвонили всех своих знакомых, поделившись столь скандальной новостью, кто-то попытался докричаться до доны Магды, но та только смеялась.
Испорченный, но добрый ребенок получил в свои руки красивую игрушку. Именно так можно описать состояние Хуаниты. Все мы живем несбыточными надеждами, они как пылью покрывают нашу жизнь и под нею трудно увидеть настоящие краски. Надо не забывать делать уборку в душе, мыть и чистить, чтобы увидеть - мечты еще не все на свете. И вот эта пыль должна была стать судьбой нашей замарашки. Наверняка в детстве ей рассказывали глупую сказку о бедной служанки, выходящей замуж за принца. Но оказалось, что принц женат, и служанке предстоит выгнать его жену из дома.
Нет, конечно, она не совершила настоящий поступок - не вырвала свою руку из руки дона Хуана, не сказала ему, что невозможно сварить похлебку из гнилых овощей и что сахар никогда не заменит перец - каждому свое место, как об этом и позаботился Господь. Нельзя требовать от нищей девчонки то, на что неспособен и богач. Иначе ее опять ожидали какие-нибудь Пепе или Пеле, пропивая и проигрывая все то, что она зарабатывала, раздвигая ноги. Позади был Ад, впереди ее ждал Рай, и ради этого стоило пройти через Чистилище.