– Но выпить-то надо. Заодно поговорим.
Кнехт распахнул тяжелую дверь паба. Барро учтиво кивнул и прошел внутрь.
– А лейтенант не покойник, – бросил он через плечо. – Сам не полезет, щенят угробит двоих-троих. Вон топают – кандидаты на тот свет.
Кнехт в дверях оглянулся. По улице шли полицейские, трое совсем еще молодых ребят, очень гордых своей отутюженной формой, начищенными ботинками, а особенно – тяжелыми пистолетами в ярко блестящих кобурах.
Один из полицейских заметил Кнехта и улыбнулся ему.
– Тебе пива или чего покрепче? – спросил издали Барро.
– Боюсь, это не те люди, которые тебе нужны.
– Других нет. Я слил инфу, пришли эти двое. Послушайте, сеньор капитан, так или иначе, они наведут меня на урода. А уж возьму я его сам, – сказал лейтенант. – Округ сэкономит на награде.
– Округ будет тебе благодарен, – отозвался в наушнике капитан. – А если удастся все сделать тихо – очень благодарен. Ну, ты меня понимаешь. Но только осторожнее с этими двумя.
– Вы их знаете, сеньор капитан?
– Просто слышал кое-что… Они любят фокусы, театральные эффекты – цену набивают, – вот за ними и тянутся слухи. Этот волосатый, Барро, много болтает и выпендривается, на самом деле он так отвлекает внимание на себя. Главный в паре – немец. Командир и основная боевая единица. А Барро просто ищейка, «нюхач», как они это называют. Владеет гипнозом, ты на всякий случай не смотри ему в глаза. И если что, ломай его первым, он треснет мигом.
– Когда они закончат свою часть работы, я выставлю обоих из города, и дело с концом.
– Аккуратно, чтобы у них не было повода упереться.
– Как я понял, их вышибли из Истребительной Бригады за разгильдяйство, – сказал лейтенант. – Там это зовется «уволены по медицинским показаниям». На самом деле они лентяи, выпивохи и трусы. Вряд ли им взбредет в голову упираться. Пойдут искать добычу полегче.
– Все-таки не забывай: эти двое разгильдяев – бывшие военные, и не простые. Тому, что они знают и умеют, в полицейской академии не научишься. Будь внимателен. Ладно, удачи тебе, и докладывай сразу. Возьми урода. Давно пора доказать, что мы это можем не хуже прочих. А то развелось, понимаешь, охотников за головами… Дикий Запад!
– Никакого Дикого Запада, – пообещал лейтенант. – Только не здесь.
Он повернулся к монитору и бесстрашно посмотрел в глаза оператору Шестой Международной Миротворческой Бригады Г. Барро (двенадцать личных нейтрализаций, двадцать восемь подтвержденных обнаружений, два законченных контракта, уволен по медицинским показаниям до истечения срока третьего).
– Надрать бы тебе уши, фокусник, – буркнул лейтенант. – Циркач дешевый… Ухлопал дюжину уродцев и решил, что крутой? Ничего, ты у меня попляшешь… После.
В пабе Барро залпом выдул кварту темного и блаженно обмяк на стуле.
Кнехт заказал яичницу с беконом и апельсиновый сок.
– Как пойдем? – спросил он.
Барро удивленно поднял брови. Кнехт с каменным лицом ждал ответа. Барро вздохнул и сдался.
– Тупо, по секторам. Карту только надо. Городишко крошечный.
– Пригород зато большой… – Кнехта снова пробрал сухой кашель.
– Сильно болит?
– На себя посмотри.
– Мы больше так не будем, правда? – Барро потрогал синяк. – Выпендреж перед девочками того не стоил.
– Зато девочки слили нам инфу по мутанту.
– Которую им слил лейтенант… Слушай, а что это было вообще? Ну, между нами? Что-то новенькое, и оно меня беспокоит. Мы ведь раньше не дрались.
– Да мы и вчера не дрались. Ты хотел показать мне свой коронный удар в горло.
– Ничего не помню, – виновато признался Барро. – Показал? А как он бьется, удар этот? А ты?..
– Да оба мы хороши, – Кнехт издал короткий хриплый смешок, от которого нервно подпрыгнул бармен.
– Скучно жить, – сообщил Барро. – Вот и валяем дурака. Возраст, не иначе.
– Это алкоголь, – отрезал Кнехт.
– А я тебе говорю – возраст. Мне уже тридцать пять, и вчера было тридцать пять, и завтра будет. Опять тридцать пять. Кругом тридцать пять. И самые яркие дни позади, и самые красивые дела. Тоска – застрелиться в пору. Я эту идею лейтенанту транслировал, когда прижал его в участке, – видал, как мужик впечатлился?
– Пить надо меньше, – посоветовал Кнехт и кашлянул.
– Тьфу на тебя. Карту хочу, – сказал Барро.
Он встал и направился к стойке. Через минуту вернулся с бумажным путеводителем, раскрыл его и принялся изучать. Кнехт меланхолично жевал яичницу.
– Городишко крошечный, – повторил Барро. – За день весь его прочешем. Можно изобразить паб-кролл, это будет убедительно. Не спеша, руки в брюки, пройдемся по заведениям… Заодно поем горячего. Должны тут где-нибудь делать луковый суп-пюре. Не бывает курортных местечек, чтобы без лукового супа.
– Если тут пусто, двинем глубже на юг?
– Тут не пусто. Говорю с полной ответственностью, как бывший нюхач твоего взвода. Мутант здесь. Думаю, он рано подался в бега, добежал аж досюда и хорошо прикрылся. Сам не высовывается, действует через посредников. Вот его и не взяли до сих пор – он просто не виден. А лейтенанту настучал кто-то, у кого зуб на посредников мутанта. Или это вообще пустой донос был, голое вранье. Но мутант – есть. Он тут сидит давно и плотно, успел пустить корни.
– Пустил корни… Как грустно, – сказал Кнехт.
– Невыносимо, – поддакнул Барро. – Меня прямо слезы душат. У мутанта тут дом, может, даже семья, дети, все как у людей. И вдруг появляемся мы. И ставим мутанта толстой жопой к теплой стенке. Ужас просто. Но… В свете некоторых обстоятельств… А оно нам надо?
– Это мутант, – напомнил Кнехт и снова кашлянул.
– Нам не дадут нейтрализовать его. Спорим, когда мы наведем полицию на цель, нас выпрут из города. Допустим, мы вызовем группу зачистки – прощальный жест доброй воли, так сказать… Но ребятам лететь сюда верные сутки, а Ортега ждать не будет, поэтому кровавое месиво с активным участием полиции в роли фарша я обещаю. И мутант сбежит, ищи его потом. Не говори мне, что твой план именно такой.
– Поглядел бы я, как нас отсюда выпрут, – сообщил Кнехт безмятежно. – Поглядел бы, да.
– Мы вообще-то свободные люди теперь, – сказал Барро с нажимом. – Что, забыл? Мы работаем за деньги.
Кнехт допил сок и звонко припечатал стакан донышком к столу.
– Пойдемте, коллега, – сказал он.
Барро развел руками и встал.
Когда они вышли, бармен повернулся к компьютеру и набрал номер полицейского участка.
На улице двое привычно взялись за пояса и посмотрели в разные стороны.
– Бармен стукнул, гад, – сообщил Барро. – Ух, солнце какое… Где мои темные очки?
– А вон тот парнишка на роликах – наружник, – сказал Кнехт.
– Ну обложили просто со всех сторон… Где очки мои, неужто я их в отеле забыл?
– Ты их вчера подарил своей прекрасной собутыльнице.
– О черт. Эй, парень! – рявкнул Барро на всю улицу. – Да куда ты так рванул сразу… Хм… Кого бы мне теперь спросить… О, сеньор! На пару слов!
– Что ж вы кричите, сеньор Барро, – сказал молодой полицейский, выскочивший быстрым шагом из-за угла. – Напугали парня на роликах – вон как рванул от вас. Тут не привыкли к крику, место тихое…
– …Респектабельное, – подсказал Барро. – Сеньор, а где бы мне купить респектабельные темные очки?
– Второй квартал налево, лавка Матиаса. Если скажете, что вы от Фернандо, – получите скидку.
– А очки точно будут респектабельные?
– Во всем округе дороже не найдете, – заверил полицейский. – И не кричите так больше, сеньор Барро, люди спят еще. Честь имею.
Когда полицейский убрался обратно за угол, Кнехт сказал:
– Что-то мне это напоминает. Тишина…
– Обычный курорт, – отмахнулся Барро. – Все гуляли до рассвета, теперь спят до обеда. Только мы да стражи порядка на посту. И кстати, прошлым вечером тут было совсем не тихо. Лично я чуть не оглох. И мы еще к морю не ходили, где всякие пляжные танцульки. Ненавижу.
– Вот это точно возрастное, – сказал Кнехт. – Ты работать думаешь?
– Как только куплю очки. Если трудиться из-под палки, то хотя бы в комфортных условиях.
В лавке Матиаса респектабельных темных очков не нашлось, только модные и дорогие. Барро, недовольно сопя, долго перебирал товар. Потом вдруг задумался. Небрежно бросил очередные модные очки в общую кучу. Обернулся к пожилому сонному приказчику, глянул на него в упор и ошарашил вопросом:
– А что, дед, жиды в городе есть?!
Приказчик впал в ступор и ничего не ответил.
– Стукнул дед в полицию, – сообщил Барро, стоя посреди улицы и недовольно озираясь. – И еще кому-то стучит. Ох, сейчас начнется… Бедлам и пандемониум. Весь городишко на уши встанет. Запомнит он нас.
– Ты иногда бываешь невыносим, – заметил Кнехт.
– Очки хочу, – сказал Барро. – И чашку лукового супа.
– Теперь нас пасут двое.
– Через полчаса нас будет пасти все свободное от работы население. Тут-то мы его и понюхаем. Слушай, вот я вижу кафе «Парижский дворик». И думаю…
– А я вижу еще один паб.
– Паб, – согласился Барро и тоскливо зевнул.
Первым делом он как следует напугал официанта.
– Меня зовут Жак Деррида, – доверительно сообщил Барро. – Я, видите ли, француз. А это коллега Ле Бон. Мы прогрессивные мыслители, на гастролях тут. И нам нужен французский луковый суп! Иначе труба!
Юный официант, что-то промямлив, удрал и больше не появлялся. Спасать заведение от агрессивных мыслителей пришел старший смены.
В пабе лукового супа не оказалось. Кнехт взял кружку темного, а Барро, после мучительного раздумья, тоже кружку темного и еще айриш стью.
– Поесть-то надо, – объяснил он.
Вместо миски густой мясной похлебки ему принесли нечто в горшочке.
– Айриш стью?.. – недоверчиво спросил Барро.
– Как заказывали, мсье Деррида, – заверили его.
Барро осторожно приоткрыл крышечку, заглянул в горшочек, принюхался, хмуро огляделся по сторонам и сказал:
– Ты не поверишь, коллега, но тут все, включая шеф-повара, уверены, что это именно айриш стью. Что оно такое вот.
Кнехт тоже заглянул в горшочек, принюхался и поставил диагноз:
– Еда.
Барро отхлебнул пива и запустил в горшочек вилку. Некоторое время он жевал, а потом сказал:
– Чертовски не хочется работать.
Кнехт в ответ только фыркнул.
– Чертовски не хочется, – повторил Барро.
Он воткнул вилку в горшочек, встал, упер руки в боки и повернулся всем телом из стороны в сторону. Вышел из-за стола, сделал несколько шагов вперед, потом в сторону. Официанты, сгрудившись у барной стойки, опасливо наблюдали за его эволюциями.
Барро покрутился на месте, вернулся к столу и в два глотка допил пиво. Отошел к окну и уставился на улицу.
– Я ж тебе говорил – паб, – сказал Кнехт.
– А я что, упирался?.. Какая прелесть эти маленькие респектабельные городки… А помнишь тот поиск в Эл-Эй? Когда у меня шкура облезла на нервной почве? Три месяца ни малейшего следа! Ужас.
– Это ты не застал поиск в Москве. Вот где мы застряли намертво. У некоторых из наших там сейчас дети растут.
– Подумаешь, дети. Что это доказывает?
– Что там много красивых женщин и очень сильный фон. Мы просто не могли работать.
– Из-за женщин? – Барро по-прежнему смотрел в окно.
– Из-за фона. Нюхач брал мутанта со ста метров, не дальше. Поэтому у русских нюхачи считались простыми операторами, вот как я. И тут мы приперлись, крутые, учить их вздумали. А они только смеялись над нами.
– Это меня в Москве не было, – надменно заявил Барро, возвращаясь к столу. – А что у них так фонило?
– Русские, – сказал Кнехт просто. – Ну?..
Барро почесал в затылке.
– Пойдем. След очень приличный. И между прочим, ты прямо на нем сидишь.
– Я знаю. – Кнехт кивнул с самым невинным видом. – Я нарочно тут сел. А то ведь ты с похмелья ни черта не соображаешь.
– Скажи еще, что разобрал характер следа, ты, прогрессивный мыслитель. – Барро обиженно надулся.
– Нет, но я могу судить по твоей реакции. Научился за столько-то лет. Сюда захаживает один из посредников, верно?
– Пойдем… Командир, – сказал Барро.
По улице Барро шел медленно, всем своим видом показывая, как он вял, ленив и расслаблен. Кнехт держался чуть сзади и сбоку. Барро часто останавливался, разглядывая витрины лавок и магазинчиков, вдруг сворачивал в переулки и тут же возвращался, один раз надолго встал у ничем не примечательной скамейки, потом взялся рассматривать пальму, да так пристально, будто вот-вот на нее полезет. Кнехт покорно сопровождал нюхача.
Это выглядело как сосредоточенная работа, как поиск следов на местности. Это и было работой, только на самом деле Барро ничего не искал. Общее направление он и так вычислил, теперь ему нужно было узнать как можно больше деталей. И информация сама шла к нему, стекаясь со всех сторон. Люди глазели на удивительного чужака, прячась за занавесками и тонированными стеклами окон, дверей, витрин. Люди знали, что чужак ищет «урода». Это настораживало и завораживало. А когда он заинтересовался «жидами», это просто ошеломило. Слух разнесся по городку мгновенно, и теперь каждый считал долгом как следует рассмотреть чужого.
Помимо синяка под глазом, в нем не было ничего особенного. Бесформенная цветастая рубашка с короткими рукавами, белые тонкие брюки, белые легкие туфли. Так же был одет его лысый приятель, только брюки и туфли он носил бежевые.
Два беспечных оболтуса средних лет, которые вчера напились и подрались. Такие не задерживаются на ретрокурортах. Здесь для них слишком тихо и дорого. Побродят денек-другой, вспомнят милые города своего детства, повздыхают об ушедшей эпохе, опять напьются и наконец уедут туда, где современно. Уберутся в большой мир, где шумно и быстро, где повсюду в воздухе плавают голограммы, а сам воздух так накачан рекламными запахами, что не продыхнешь.
Опасный мир, породивший мутантов, потом долго истреблявший их, теперь добивающий выживших, но так и не ответивший на главный вопрос – правильно ли это.
Странный мир, так и не ответивший ни на один из множества главных вопросов, включая самый главный – зачем это все.
Загадочный мир, который сто раз мог погибнуть, но все еще как-то держался, с каждым днем усложняясь и усложняясь, порождая очередные страшные угрозы, смело преодолевая их и тут же создавая новые на пустом месте.
Эти двое были оттуда. Они не мечтали сбежать отдышаться на тихий островок спокойствия, как нормальные курортники. Нет, они просто заглянули сюда и скоро уберутся.
Поскорее бы.
Солнце поднималось выше, и все сложнее было идти по теневой стороне улиц – она таяла на глазах. Но Барро по-прежнему брел в известном только ему направлении, а Кнехт невозмутимо шагал рядом.
Вдруг Барро резко остановился, помотал головой и огляделся пустыми глазами.
– Не переигрывай, – попросил Кнехт. – Ну?
– Картина в целом ясна. Надо бы группу сюда вызвать прямо сейчас, – сказал Барро, озираясь. – Для очистки совести хотя бы. А с другой стороны – какой смысл? Они не успеют… Черт возьми, опять паб! Это уже просто неприлично. Местные подумают, будто я – айриш-алкоголик.
– Не похож. На айриша.
– Но поесть-то надо, – сказал Барро и быстро нырнул в дверь.
В пабе он тем не менее решительно потребовал текилы, а про еду даже не вспомнил.
Кнехт ушел в дальний угол, там присел на диван за низеньким столиком и взялся за свой коммуникатор.
Барро принес от стойки не рюмку текилы, а бутылку. Кнехт неодобрительно поглядел на емкость, но промолчал.
– Маскировка, – объяснил Барро, посыпая сгиб ладони солью. – Уж если играть алкоголика, то надо убедительно. Налить тебе на два пальца?
– Нет. – Кнехт сосредоточенно водил пальцем по экрану коммуникатора.
Барро лизнул соли, выпил и, жуя дольку лайма, отвалился на спинку дивана.
– Только не вздумай прямо сейчас вызывать подмогу и вообще разводить аларм, – сказал он. – Сначала поговорим.
Кнехт недобро прищурился.
– А не пойти ли тебе… Поискать лукового супу? – спросил он.
– Нет, – отрезал Барро. – Оставь в покое свой ком и выслушай меня. Есть идея. Плодотворная дебютная идея.
– Опять?!
– Но в прошлый-то раз получилось.
– А в позапрошлый мы драпали – только пятки сверкали.
– Я тогда перестарался, виноват. Но в прошлый-то… А?
– Не мое это, – сказал Кнехт. – Не мое амплуа. То есть я могу, но не получаю никакого удовольствия.
– Ты просто стесняешься признать, что в тебе погиб великий актер, – настаивал Барро. – Давай по маленькой – и все обсудим!
Он принялся разливать текилу. Кнехт убрал коммуникатор на пояс и с обреченным видом взялся за солонку.
– Я так понимаю, мы влипли, – сказал он. – И выхода нет. И ты хочешь сначала подстраховаться.
– Ты еще не знаешь, насколько мы влипли. А когда узнаешь, сразу примешь мой план действий, – пообещал Барро.
– Чего я не знаю? Ну, коллега, прозит.
– Ничего. Коньо, коллега.
Кнехт прожевал закуску и сказал:
– Я не знаю одного: имени. А вот степень угрозы…
– Порядок цен, – перебил его Барро.
– Рановато тебя сегодня развезло, – сухо произнес Кнехт.
– Да пойми же наконец, коллега, мы больше не служим. Мы работаем за деньги.
– Я – служу, – холодно сказал Кнехт.
Подумал и добавил:
– А ты как хочешь.
Барро поймал его за пояс и дернул вниз. Кнехт, который уже вставал, неловко сел обратно на диван.