Рай же предназначен для тех, кто следует наказам, слушается священников и политиков, для них рай – как награда. Рай тоже великолепно изображали. Его изображали с учетом всех нужд и потребностей определенного времени, определенной страны. Вы сами можете в этом убедиться.
В индийском раю, естественно, очень прохладно – почему? – вы можете это понять, сидя здесь, в Пуне. Очень прохладно. Постоянно, круглые сутки, дует прохладный ветерок. Солнце светит, но не жарко. Другими словами, в индийском раю работает кондиционер. А в аду сплошной огонь. Но в тибетском аду все иначе, потому что он был придуман другими людьми для господства над другой страной. Огонь в тибетском аду недопустим, потому что тибетцы любят огонь, они умирают от холода. Поэтому тибетский ад – это сплошной снег, он никогда не тает, он вечен, и вас зарывают в этот снег. В индийском аду вас бросают в огонь, в вечный огонь.
Понимаете, в чем дело? Индийский ад отличается от тибетского, но если ад существует, он не может быть разным.
Я слышал…
Один человек, индус, умер и попал в ад. Он очень удивился, потому что обычно индусы не верят, что они могут попасть в ад. Они все такие великие религиозные махатмы. Оказавшись в аду, он подумал: «Что-то здесь не так – наверное, произошла какая-то бюрократическая ошибка…» Он спросил:
– В чем дело?
Но привратник ответил:
– Никакой ошибки нет. Тебя привели туда, куда нужно. Теперь выбирай! В какой ад ты хочешь попасть?
– В какой ад? А разве есть другой ад, кроме индийского?
– Конечно, есть. Ты можешь пойти в немецкий ад, или в индийский, или в итальянский, или в японский.
Человек был озадачен.
– Я никогда не думал об этом. Но какая между ними разница? Какая разница между индийским и немецким адом?
– На первый взгляд никакой. Огонь одинаковый, такой же обжигающий, мучения одинаковые.
– Тогда зачем ты велишь мне выбирать?
– Небольшая разница все же есть: в немецком аду все сделано с немецкой тщательностью, а в индийском аду все сделано с индийской небрежностью.
– Тогда я выбираю индийский ад!
Ад не может быть разным. Но священники старались управлять разными людьми и в разных ситуациях. Рай тоже разный, священники по-разному его описывали. Они давали людям все, что те просили. В мусульманском раю есть гомосексуализм. В индусском раю невозможно представить себе гомосексуализм, но в мусульманском раю он присутствует, поскольку был довольно распространен в мусульманских странах и, более того, приемлем. Гомосексуализм там никогда не осуждался.
Рай – лишь награда. Вы получите все, что только пожелаете. И все, что для этого нужно делать, – слушаться священника.
Будда говорит, что нет ни рая, ни ада. Отрицая реальность рая и ада, он выбил землю из-под ног всех священников. Естественно, они рассердились, естественно, они были просто в ярости. Они сердятся и на меня, и их гнев обоснован. Он не иррационален, а вполне рационален – я тоже выбиваю землю из-под их ног.
Я тоже говорю вам: нет ни рая, ни ада – в загробной жизни нет ни награды, ни наказания. Нет никого, кто будет вас вознаграждать или наказывать. Каждое действие само по себе заключает в себе наказание или награду. Когда вы сердитесь, вы наказываете себя своим собственным гневом. И нет другого наказания, кроме этого. Когда вы любите, любовь и есть награда. Никто не ведет счет, никто не записывает все ваши добрые и злые дела, чтобы потом, на страшном суде наградить вас или наказать. Все это глупости.
Каждое мгновение каждый поступок приносит с собой награду или наказание. Священник не нужен. Даже Бог не нужен для того, чтобы наказывать или вознаграждать вас.
Существование автономно. Помогите кому-нибудь – и вы почувствуете огромную радость. Причините кому-нибудь боль – и вам самим станет больно. Это естественный процесс. Священники не должны его эксплуатировать.
Итак, Иккью говорит:
Иккью говорит: «Разве вы помните что-нибудь о рае или аде до вашего рождения? Если вы ничего не помните, то можете быть уверены, что вы туда не попадете – мы возвращаемся только туда, откуда пришли. Источник – вот цель».
Иккью говорит: «Возможно, вы мало что помните, но я помню все. В своем сознании, будучи осознанным, я точно помню – вначале не было ни ада, ни рая, значит, их не будет и в конце».
Если вы углубитесь в свой источник, что не трудно сделать, потому что вы там уже когда-то были… С целью труднее. Размышление о цели, о месте назначения – это фантазирование, потому что вы никогда там не были.
Позиция Иккью прагматична. Он говорит: «Не беспокойтесь о цели – как о ней можно что-то знать? Вы никогда там не были! Она в будущем. Но вы можете вернуться к источнику, ведь вы из него вышли. Вы можете погружаться в свое существо все глубже и глубже и, наконец, дойдете до самого истока. Он там! Ничто никогда не теряется. А увидев его, вы познаете и цель».
Те, кто слой за слоем проникал в свое существо и достиг самого дна, согласны с Иккью: на дне нет ни ада, ни рая. Более того, там никого нет – есть лишь чистое небытие, пустота, шуньята, «ничто». Возникнув из этого «ничто», мы к нему и вернемся.
Если вы поймете это посредством медитации, посредством собственного внутреннего поиска, вы никогда не станете выбирать искусственные цели. Все искусственные цели уводят в сторону. Вы просто начнете расслабляться в естестве, вы станете своим собственным изначальным естеством, своей подлинностью. В этой подлинности, в этой обычной естественности и состоит природа Будды, просветление.
Все различия условны: дождь, снег, лед. Все различия условны. Река может замерзнуть и превратиться в лед, или она может быть водой и течь, а может испариться и стать паром и облаками – но это одна и та же река.
Деревья, животные, мужчины, женщины, все возникают из одного «ничто». Различия утилитарны, но не истинны, они необходимы, но не абсолютны. Когда мы исчезаем, мы снова возвращаемся в эту космичность, в это единство, в эту целостность.
Будда никогда не использует слово «бог», потому что Бог стал ассоциироваться со многими неправильными вещами: со священником, с храмом, с писанием, с ритуалами. Поэтому Будда избегает этого слова. Его слово для обозначения Бога – «ничто». Почему он настаивает на этом слове? Потому что вы не можете молиться «ничто». А когда невозможно молиться, священник исчезает.
Вы не можете разговаривать с «ничто». Это будет очень глупо выглядеть. Вы можете разговаривать с Богом. Вы можете сказать: «Отче наш, сущий на небесах…», но вы не можете сказать: «Ничто, сущее на небесах…» Это глупо. Вы не можете сказать «ничто»: «Спаси меня!» Это нелепо.
Вы не можете молиться «ничто»! Вы не можете создать ритуал. Вам не нужен священник. Вам не нужно читать писания. В этом красота слова «ничто». Оно просто отсекает самый корень так называемой религии. Оно создает иную религиозность – религиозность, которая понимает, а не молится, религиозность, которая безмолвствует, а не разговаривает с существованием, религиозность, которая не знает иного диалога, кроме тишины, абсолютной тишины.
Видите всю красоту этого слова? Будда выбрал одно из самых по-настоящему емких слов – шуньята. Английский эквивалент, английское слово «nothingness» («ничто») не так прекрасно. Поэтому я хотел бы немного изменить его и использовать слово «no-thingness» («ни-что»), потому что «ни-что» – это не просто ничто, это все. Оно содержит в себе все возможности. Оно обладает бесконечным потенциалом. Оно еще не проявлено, но содержит все.
Так же и мы все растворяемся в природе, когда возвращаемся к истоку. Вначале природа и в конце природа, так зачем суетиться посередине? Зачем так беспокоиться, тревожиться, стремиться к разным целям – зачем доводить себя до такого отчаяния?
Из «ничто» в «ничто» – вот и все путешествие.
В буддизме есть аллегория для выражения этого. Будда говорил: «Холодной ночью, холодной темной зимней ночью во дворец через окно залетает птица, она порхает по залу некоторое время – в зале уютно, светло, тепло, это царский дворец – и затем снова вылетает из комнаты через другое окно». Будда говорит, что таков и сон жизни – мгновение тепла, уюта, дворцовой роскоши и снова погружение в «ничто».
Мы приходим из «ничто» и в «ничто» уходим – а посередине мимолетный сон. Зачем к нему так привязываться? Зачем так зацикливаться на нем? Понимая, что мы приходим из «ничто» и уходим в «ничто», посередине мы тоже можем быть «ничто». Это и есть природа Будды. Просто быть ничем… ничем особенным, ничем необычным.
Вот почему монах дзен – это самый обычный в мире человек. Он рубит дрова, носит воду из колодца и при этом говорит: «Как чудесно! Как изумительно!» Он продолжает заниматься простыми житейскими делами. В этом красота дзен. Но люди всегда ищут чего-то необычного.
На днях я читал лекцию У. Г. Кришнамурти. Он говорит, что ездил встречаться с Рамана Махарши. Тот не произвел на него впечатления, так как резал овощи. Да, Рамана Махарши такой человек, самый обычный человек. Резал овощи! У. Г. Кришнамурти, наверное, ожидал увидеть какого-то необычного человека, восседающего на золотом троне или что-то в этом роде. А Рамана Махарши просто сидел на полу и резал овощи для кухни! У. Г. Кришнамурти был сильно разочарован.
Затем на другой день он пришел и увидел, как Рамана Махарши читает анекдоты. Тот совсем упал в его глазах! Этот человек ничего не знает. Он обычный человек. У. Г. Кришнамурти покинул ашрам, решив, что ему там делать нечего. Но я хочу сказать вам, что этот человек, Рамана Махарши – один из величайших будд, когда-либо рождавшихся в этом мире. Таким было проявление его природы Будды.
У. Г. Кришнамурти, наверное, искал притворщика. Он не смог увидеть красоту и благость обычности этого человека. И тот же самый У. Г. Кришнамурти жил семь лет со Свами Шиванандой из Ришикеша – а этот парень просто глупец – и занимался с ним йогой. Через семь лет он понял, что все это ерунда, но только через семь лет, у него ушло семь лет на то, чтобы понять это. Это просто показывает, что он тоже безнадежно глуп. Семь лет, чтобы понять, что Шивананда пустышка. Семи секунд более чем достаточно! А с Раманой Махарши ему хватило семи секунд, чтобы сделать свой вывод, потому что он увидел, как тот режет овощи, читает анекдоты и рассматривает картинки. Именно так работает обычный, эгоистический ум.
Эго всегда ищет чего-то большего, оно ищет еще большее эго.
А у настоящего мудреца нет эго, он обыкновенный человек. Он совершенно обыкновенный – и в этом его необыкновенность!
Обыкновенный ум интересуется внешним. Внешнее интригует, удивляет, кажется достойным исследования. И мы исследуем его ради денег, ради престижа, ради чего-то еще, а затем в один прекрасный день, когда мы порываем с так называемыми мирскими заботами, мы начинаем искать мастера, Будду, Христа – но все равно снаружи! Мы начинаем искать путь, но опять снаружи. А Будду нельзя найти снаружи. Путь нельзя найти снаружи.
Искать снаружи – значит все дальше и дальше удаляться от пути, потому что путь находится внутри, Будда живет внутри.
Вы можете искать всю ночь, всю эту темную ночь – миллионы жизней, и не найдете ничего, кроме этой истины. Если вы наткнетесь на нее, считайте, что вам повезло.
Если после всех разочарований вам удастся понять, что снаружи найти ничего невозможно, и, увидев и осознав это, вы повернете внутрь, тогда ваш собственный ум станет всем, тогда вы все найдете внутри себя:
Постепенно, все больше и больше углубляясь в свой ум, вы проникнете от ума к не-уму. Внешний слой – это ум, внутреннее содержание – не-ум. Внешний слой – эго, внутреннее содержание – не-эго. Если вы войдете внутрь, вначале вы встретите ум, мысли, желания, фантазии, воспоминания, грезы и тому подобное. Но если вы продолжите углубляться, то вскоре вы достигнете пространства тишины и безмыслия. И вы будете все ближе и ближе подходить к сокровенной сути вашего существа, которая вне времени и пространства.
И как только вы окажетесь в том месте, где нет ни времени, ни пространства, вы достигли. Но это достижение есть возвращение к своей собственной естественной сущности. Вы достигли не чего-то нового, вы достигли того, что уже было вам дано и всегда было вашим.
Когда вы достигнете этого момента, вы поймете, что не нужно ничего делать – все происходит само собой. И никогда не нужно было ничего делать. Все происходило само собой. Вы напрасно беспокоились. Вы тянули это бремя, потому что были невежественными. Все и так происходило само.
В мире все устроено так гармонично, красиво, совершенно, но из-за того, что мы считаем себя отдельными от него, возникает проблема: «Как нам жить?» Если вы знаете, что вы часть мира, беспокоиться не о чем. Этот космос, этот бесконечный космос, отлажен превосходно – в нем можно жить, не зная забот. Но существует обособленность.
Вы убеждены, что вы отделены от космоса. Если же войти глубоко внутрь, эта обособленность исчезает.
Вот что я имею в виду, когда говорю: «Возникает не-эго». Эго означает обособленность. Эго означает: «Я существую отдельно от целого». Эго означает, что часть объявляет себя независимым целым. Эго означает, что часть заявляет: «У меня есть мой собственный центр, и я должна отстаивать себя и бороться за свою жизнь. Если я не буду себя отстаивать, кто будет меня защищать? Если я не буду бороться за свою жизнь, меня убьют».
Чувство опасности возникает из-за эго. Когда эго исчезает, наступает полная безопасность. В сущности, тогда нет ни опасности, ни безопасности, всякая двойственность исчезает. Жить в этом – значит быть в нирване, значит быть просветленным.
Это не значит, что вы не будете ничего делать. Например, я сейчас говорю – это действие. И, тем не менее, я говорю вам: «Я этого не делаю, потому что в этом нет делателя». Говорение происходит так же, как цветут деревья, или как поют птицы, или как на деревьях появляются новые листья. Когда я вижу вас, вижу ваши вопросы, ко мне приходят новые ответы. А в остальное время мой ум пуст. Это отклик: вы зовете меня – и я откликаюсь.
То, что я вам говорю, – это то, что вы во мне вызвали. Нет никого, кто это говорит. Никого нет… Когда я иду, никто не идет. Когда я ем, никто не ест. Еда, ходьба, говорение, слушание происходят сами по себе, за ними никого нет. Есть только чистое «ничто», зеркальная пустота. Деятельность не исчезает, исчезает деятель.
Будда исчез, когда ему было сорок лет. И, тем не менее, он прожил до восьмидесяти двух лет – он прожил еще сорок два года. И он очень многое сделал, но при этом не было делателя, все происходило естественно. «Естественное» – это то, что происходит само собой.
Вот почему люди дзен говорят: «Когда голоден, ешь, а когда устал, спи».
Великий мастер умер, и его главный ученик, сам известный на всю страну просветленный, начал плакать. Собралось много людей, и они были поражены, так как думали, что этот человек просветленный. В действительности, именно благодаря ему старый мастер стал знаменитым, иначе он остался бы безвестным. Мастер был очень молчаливым, скупым на слова человеком. Он обрел известность только благодаря этому ученику, который обладал харизмой и магнетизмом.
И теперь этот ученик плачет? Людям казалось, что это неправильно. Они сказали ему: «Не плачь, пожалуйста – что подумают люди? Столько людей приходит попрощаться с мастером, и если они увидят тебя, просветленного человека, плачущим, на них это произведет очень плохое впечатление».
Но просветленный ученик ответил: «Но что я могу поделать? Слезы льются, а меня больше нет, чтобы их остановить. Когда возникает смех, я смеюсь. А когда появляются слезы, я плачу! Что происходит, то происходит. Меня нет, чтобы предотвращать, и меня нет, чтобы создавать, – делателя больше нет».
В этом состоянии, в этом естественном состоянии, в этом совершенно обыкновенном состоянии – Рамана Махарши, режущий овощи, или плачущий человек дзен, или смеющийся Бодхидхарма – в этом состоянии никого нет! Понаблюдайте… вы тоже иногда делаете такие вещи, в которых вас нет, и только тогда вы испытываете блаженство.
Разве вы не замечали в своей жизни моменты, когда вас нет? Утро, восходит солнце, прохладно, поют птицы… и вдруг вы теряете себя, вас настолько захватывает восходящее солнце, прекрасное утро, что на мгновение вы забываете, что вы есть. И тут же возникает красота.
Красота возникает не из-за восхода солнца, поскольку многие идут по той же дороге и даже не смотрят на восход. Она возникает в вас, потому что вас нет.
Иногда вы исчезаете, занимаясь любовью. Когда вы исчезаете, возникает оргазм, удивительная красота, огромная радость, бесконечное блаженство, экстаз – но только тогда, когда вы исчезаете. Когда вы желаете оргазма, тогда нет никакой красоты, никакой благодати, потому что есть вы со своим непрестанным желанием. Как может случиться оргазм, если вы есть? Оргазм есть, когда вас нет. Экстаз есть, когда вас нет. Красота есть, когда вас нет. Бог есть, когда вас нет. Любовь есть, когда вас нет.