Друзья и враги - Афанасьев Александр Владимирович 21 стр.


Только всадив в цель три пули, второй номер подошел к кровати и резко сдернул покрывало. Его изумленному взору предстала свернутая красная полиэтиленовая штора для ванн, пробитая тремя пулями.

– Твою мать!

Второй номер, держа на изготовку пистолет, саданул по двери, прикрывающей вход в санузел. Третий страховал его.

– Чисто!

Балкон. Там уже вряд ли.

– Чисто!

Третий номер: набрал номер первого. Доложил коротко:

– Он ушел.


– Сеньор! – крикнул ему портье.

Первый номер бросился к лестнице, на ходу доставая пистолет. Проломился в дверь – и почти в упор столкнулся с тем, кого он искал. В следующее мгновение громыхнул выстрел, и первого как будто ударила лошадь копытом в грудь. Его дед был фермером в штате Айова, и первый номер каждое лето проводил у него на ферме, на природе, набираясь сил. Вот почему крепкого паренька заметили на вербовочном пункте и направили в Форт Брэгг, Мекку для всех, кто имеет отношение к специальным операциям. Но сейчас он проиграл – потому что у англичанина была подготовка, был револьвер вместо пистолета и англичанин выстрелил через карман. Первый номер рухнул на ступеньки, чувствуя, как тяжело в груди и как наполняется соленым рот. Последней его мыслью было то, что он проиграл и подвел отряд…


Капитан Риц-Дэвис выстрелил, не выхватывая револьвера, – через карман, потому что он увидел в руке одного из неизвестных оружие и потому что он был готов к этому. То, что он увидел на экране своего сотового телефона со скрытой видеокамеры, сказало ему все, что он хотел знать, – североамериканцы солгали, североамериканцы пытаются его исполнить. Вступать в сражение с профессиональными убийцами он не собирался – ему надо было просто уйти, раствориться в людском муравейнике двадцатимиллионного мегаполиса. Он знал, как это сделать, он знал, что убийцы караулят с черного хода, и собирался выйти с парадного, потом при необходимости оторваться на улице, но ему не дали это сделать, он уже почти подбежал к двери, ведущей в холл, как она распахнулась, и появился человек с пистолетом. Капитан выстрелил и бросился в другую сторону, к пожарному выходу, как загнанный лось, уже открыто держа револьвер. Изнутри дверь пожарного выхода перекрывалась большой металлической щеколдой, он сбил ее и врезал ногой по двери – та открылась наружу. Куда? Капитан побежал в сторону выхода с грузового двора, не отходя от стены, чтобы не попасть под огонь из окон. Рабочие, кто разгружал машины, привезшие в отель свежее белье из прачечной, продукты, бросились в разные стороны, кто-то упал на землю и закрыл голову руками. Здесь хорошо знали, как себя вести в перестрелке.

Перед воротами он замер, выглянул осторожно – куда?!

Жизнь дала ответ за него – стоящий чуть вдалеке черный «Форд Эксплорер», бегущий ему навстречу человек с короткоствольным автоматом «М4 А1». Пусть этот человек и был им вооружен, но по уровню подготовки это был обычный морской пехотинец, и не ему было тягаться с бывшим бойцом САС.

Капитан ушел от ворот в перекат, выстрелил, лежа на спине. Человек с автоматом, не ожидавший нападения, остановился как вкопанный, а потом медленно стал оседать на землю…


Четвертого, того, кто сидел за рулем, звали Томас Нованте, и он представлял собой сбой в североамериканской системе рекрутирования и психологического анализа. Вот только никто так и не понял этого, до тех пор пока не стало слишком поздно.

Его отец, дослужившийся до ганнери-сержанта морской пехоты в боевом подразделении, сам не раз побывавший в Мексике, участвовавший в событиях в Панаме, отдал сына в специальную школу, которая готовила будущих офицеров. Так получается, что некоторые отцы, да что там некоторые – многие, не видят для своего сына никакого пути, кроме того, который прошли они сами. Мнением сына они поинтересоваться забывают.

Том Нованте, сын Патрика Нованте, закончил школу, потом его перевели на Пэрис Айленд, центр подготовки морской пехоты США. Инструкторы отмечали у него среднюю успеваемость по боевым дисциплинам, но великолепную подготовку по любым гуманитарным наукам: например, Том Нованте знал три иностранных языка, в то время как для обычного морского пехотинца и родной-то был проблемой. Нет, поймите меня правильно, я ничего не хочу сказать о морской пехоте, просто каждый должен заниматься своим делом. Идеальным рекрутом для морской пехоты САСШ был хулиганистый, задиристый мальчишка, с проблемами по успеваемости в школе, но отличной физической подготовкой, у которого нет ни единого шанса получить грант или стипендию для обучения в университете. Возможно даже – член уличной банды, решивший порвать с ней по собственному выбору или по выбору судьи, рассматривавшего его дело. Ведь война мало отличается от столкновения уличных банд, только оружие другое, и законы чести армии мало чем отличаются от законов чести правильной пацанской компании. Армии не нужны умники, разведке – нужны, а армии – нет. Ей просто некуда их девать.

Тем не менее Том Нованте прошел и Пэрис Айленд, после чего попал в боевое подразделение. Командир этого подразделения, капитан Бреннинг, понял, что представляет собой сын Патрика Нованте, и как честный офицер, не послал его на передовую, где он, вне всякого сомнения, сломался бы, и очень быстро. Вместо этого он сначала прикомандировал молодого парня к своему заместителю, G2, специалисту по разведке, где он был на своем месте. Умный, способный разобраться с аппаратурой беспилотника, выполнить роль переводчика, помочь штабу с бумажной работой – Том Нованте отслужил положенное, а при первой возможности Бреннинг послал его в офицерскую школу. Оттуда вернулся уже лейтенант Том Нованте, специалист по разведке.

Современная война намного жестче и страшнее, чем войны до этого. Это война, где одна сторона явно слабее другой, но сдаваться не желает. Это сторона, где воюют все, включая женщин и детей. Это война, где взятие столицы врага означает не конец войны, а только начало новой ее стадии. Это война ножей, всаживаемых в спину по самую рукоятку, война без линии фронта. Война, где ломаются даже самые стойкие. Что говорить о человеке, который с детства мечтал стать художником и втихомолку писал картины.

Сломался и первый лейтенант Том Нованте. Они находились в Кулиакане, скверном, очень скверном месте, вотчине наркомафии, месте, где культивированием и продажей наркотиков занимаются в поколениях, где еще в двадцатые годы суровые крестьяне с гор собирали опиумную смолу и продавали ее – в те времена кокаин продавали в аптеках[46], а про героин и ЛСД и слыхом не слыхивали. Связи, деловые отношения здесь складывались десятилетиями, и приход североамериканцев мало что изменил. Все знали, что дон Серхио Лопес – близкий друг скрывающегося босса всех боссов Мануэля Альварадо и смотрящий за его легальным бизнесом, но официально он был в статусе «сотрудничающего лица», главой администрации города Кулиакан. Однажды морские пехотинцы в результате блестящей операции в горах разгромили склад с прекурсорами, которых тайным лабораториям должно было хватить на полгода работы, причем навел на этот склад осведомитель Тома Нованте. А через несколько дней на улице взорвали и обстреляли патруль, а к одному из полицейских участков, которые назывались здесь «объединенные станции безопасности», подбросили мешок с головами североамериканцев. Студентов, которым хватило ума поехать работать волонтерами в разорванную гражданской войной страну. Типичный обмен любезностями – вот только Том Нованте счел себя виновным в гибели этих людей. И еще он был сыном Патрика Нованте, и рано или поздно это родство должно было прорваться на поверхность.

Прорвалось…

Для офицера, отвечающего не только за разведку, но по совместительству и за работу с документами в штабе батальона морской пехоты, Тому Нованте не составило труда поддержать несколько требований. По этим требованиям он получил пулемет «М60 Е4» с несколькими лентами, гранатомет SMAW с несколькими термобарическими зарядами и бронированный транспортер HMMWY с автоматическим гранатометом на турели. Со всем этим арсеналом первый лейтенант Том Нованте подъехал ночью к одной из вилл в деловом районе, где жил дон Серхио, и открыл огонь из автоматического гранатомета. Когда гранаты закончились, он выстрелил несколько раз по дому из гранатомета, и дом загорелся и частично обрушился от попадания термобарических зарядов. Тех, кто еще был жив, первый лейтенант выкосил из пулемета, а потом поехал и сдался представителям военной полиции САСШ.

Лейтенанта по закону ждал расстрел, но вмешались специалисты из СРС. Они решили, что такой кадр, который в одиночку вершит правосудие и замазан в массовом убийстве, – то, что надо для специальных групп, занимающихся грязными и совершенно незаконными делами в зонах вооруженных конфликтов. Вот только они просчитались в оценке психологического состояния первого лейтенанта. Интеллигентный человек, загнанный в угол, потрясенный чем-либо до глубины души, может быть очень жестоким, он может сотворить такое, на что никогда не решится профессионал. Но от этого он не перестает быть интеллигентным человеком.

Лейтенанта по закону ждал расстрел, но вмешались специалисты из СРС. Они решили, что такой кадр, который в одиночку вершит правосудие и замазан в массовом убийстве, – то, что надо для специальных групп, занимающихся грязными и совершенно незаконными делами в зонах вооруженных конфликтов. Вот только они просчитались в оценке психологического состояния первого лейтенанта. Интеллигентный человек, загнанный в угол, потрясенный чем-либо до глубины души, может быть очень жестоким, он может сотворить такое, на что никогда не решится профессионал. Но от этого он не перестает быть интеллигентным человеком.

И не становится большим профессионалом, чем он был, а лейтенант лично был в перестрелке только один раз, когда колонну обстреляли по дороге в аэропорт и он сам отстрелял магазин непонятно куда.

Вот почему лейтенант, когда услышал выстрелы, повел себя совершенно неправильно. Правильно было бы засесть с автоматом, который у него был за машиной, и взять на прицел задний двор отеля и выезд из него. В этом случае любой, кто пытается сбежать, оказывается под огнем автоматической винтовки – а сам лейтенант был бы защищен от ответного огня массивным телом внедорожника. Вместо этого первый лейтенант, ставший «четвертым» в раскладе группы ликвидаторов – порядковые номера в группе менялись по мере гибели ее членов, – схватив автоматическую винтовку, бросился на помощь…


Вскочив на ноги, капитан Риц-Дэвис подскочил к убитому или тяжело раненному им человеку – и то и другое было приемлемо, главное – выведен из строя. Он сунулся в карман – его учили, что в первую очередь у противника следует искать документы и деньги, но тут его взгляд упал на автоматический карабин «М4 А1», лежащий рядом с нейтрализованным им человеком.

Пальцы нащупали в кармане что-то наподобие бумажника, там же были ключи от машины. За поясом – автоматический «Кольт». Капитан забрал и то, и другое, и третье – и тут у него возник план. Он был зол на североамериканцев, а хвост надо было рубить, и рубить капитально. Эти ублюдки сообщат о том, что произошло, и начнется охота. Охота на него.

Подхватив карабин, капитан Риц-Дэвис рванул назад, на ходу перекинул магазин на полный, у североамериканцев в большом ходу были капплеры, специальные стяжки, позволяющие скреплять магазины друг с другом. Он не знал, сколько патронов осталось в том магазине, который был в карабине, и поэтому сменил на полный. Уже через три секунды он был у ворот.

Североамериканцы выскочили из той же двери, из которой выскочил он, они бежали, как волки, держа дистанцию и прикрывая друг друга, но капитан был частично прикрыт стеной, а они – нет. Они увидели друг друга одновременно, но для североамериканских убийц было сюрпризом, что загнанная жертва перешла в контратаку, а вот капитан знал, что он увидит во дворе отеля, и был готов к этому. Карабин коротко дернулся в руках – и из головы одного из убийц вырвалось красное облачко, он упал с ходу, грохнувшись в пыль и грязь. Второй, чуть отстававший, ответил двумя выстрелами с ходу, одна пуля прожужжала мимо, вторая – врезалась в забор, за которым частично укрывался капитан, и не пробила его. Североамериканец попытался уйти от ответного огня, длинным прыжком пытаясь укрыться за массивной мульдой для мусора, но короткая очередь настигла его в прыжке, и он грохнулся на землю уже мертвым…

Капитан сделал несколько выстрелов в сторону двери – на случай, если кто-то захочет проверить, что творится во дворе – и бросился прочь. На ходу достал ключи с брелком, нажал на кнопку, и черный «Форд» приглашающе мигнул фарами…


Никакого наблюдения с воздуха за отелем в этот момент не велось. Североамериканские спецслужбы были не такими дураками, чтобы фиксировать на пленке собственные противозаконные действия…

Поздно вечером, забившись в нору в одном из нищих барриос юга столицы, – капитан САС Джейкоб Риц-Дэвис долго не мог уснуть. Видения преследовали его, вспышками, с грохотом… и эти видения были страшны.


04 июня 2012 года.

Мехико-Сити, Мексика

«Форд Эксплорер», почти новенький, капитан загнал вечером в одном дурном районе Мехико за восемь тысяч долларов. Это было дешево, но все лучше, чем бросать. Там же за три тысячи он загнал автоматическую винтовку, а вот это была хорошая цена. Машину можно было просто угнать, а вот оружие, тем более с автоматическим режимом огня, – хорошая, стоящая вещь.

Там же, в барриос, он зашел в дешевый магазин, где торговали собранными в САСШ благотворительными организациями вещами, и полностью переоделся. Теперь он был похож на местного ублюдка – майка, обтягивающие джинсы, легкая куртка, цепь и браслет из чего-то, напоминающего золото.

Тут же его попытались ограбить – но наличие револьвера и глаза капитана сказали грабителям все, что должны были сказать. Малолетние подонки извинились и пошли своей дорогой. Это неправда, кстати, что если вы зашли в барриос и вы белый, то вас непременно ограбят. Тамошний народ очень четко чувствует, с кем можно связываться, а с кем не стоит, кто хищник, а кто – жертва. Если вы офисный клерк в поисках острых ощущений – то вас там, конечно же, ограбят. Если вы оперативник британской разведки и бывший офицер САС – вряд ли.

С местной резидентурой он и не пытался связаться. Он прекрасно понимал, что североамериканская разведка перекроет ему все пути к отступлению, и в первую очередь – возьмет под контроль все местные контакты. Учитывая то, что североамериканцы считались друзьями, контакты эти они знали досконально.

Ублюдки траханые.

Капитан Риц-Дэвис относился к североамериканцам с той же долей снисходительности, с какой старший брат относится к младшему. В сознании англичан североамериканцы были всего лишь колонистами – и чего бы они ни достигли в жизни, они так и оставались колонистами. Но тем не менее североамериканцы были своими. Они думали так же, выглядели так же, говорили на одном языке. Наконец, в мировой войне они стояли плечом к плечу, и хотя потом они предали, нарушив торгово-финансовое эмбарго[47], все равно их воспринимали как младших братьев, хоть младших, но братьев, членов большой семьи под названием «Содружество наций». Он мог представить себе, что в ответ на вопрос о князе Воронцове – Маллоу выругал бы его и приказал убираться из страны и забыть эту фамилию. Он бы, конечно, не прекратил своих усилий – но по крайней мере он понимал бы расстановку сил. Представить же себе, что его старый друг солжет ему, глядя в глаза, а потом хладнокровно прикажет убить – вот этого капитан представить себе не мог. В принципе не мог – не делается так…

В разведке на самом деле очень мало убивают. Существуют отряды ликвидаторов, но они предназначены – никто в этом не признается, но это так и есть – для того, чтобы убивать своих. Оступившихся информаторов, отказавшихся от сотрудничества нелегалов, собственных перебежчиков. Если твой информатор оступился и привлек внимание местной контрразведки – ты его убиваешь. Обычно для таких дел нанимают местных уголовников, и делает это офицер, с которым был на связи информатор – для того чтобы спасти свою шкуру. После того как уголовники сделают свое дело, ты их убиваешь, потому что на допросе они расколются и выдадут тебя, а на тебе скорее всего не один этот информатор, а целая сеть – и вся она будет скомпрометирована. А если уголовники свое дело не сделают, то убьют тебя, чтобы обрубить концы. А если дело повышенной секретности, то и тому, кто тебя убьет, жить остается недолго, иногда даже и его убийцу тоже убивают – зачищают по два, по три звена в цепочке, чтобы гарантированно замести следы. Хорошо работать разведчиком, не правда ли? Убей – иначе убьют тебя, а если убьешь – то, может, тебя не убьют, а может, и убьют.

Но во всей этой вакханалии убийств есть одно табу. Ты можешь убивать своих, но не можешь и пальцем коснуться чужих. Потому что если ты убьешь британского разведчика – британцы в своей стране убьют твоего. Если ты будешь пытать британского разведчика – британцы будут пытать твоего. Месть наложится на месть, и начнется вакханалия взаимного уничтожения, после чего от разведывательных служб останутся дымящиеся руины, а поля незримых битв будут залиты вполне даже зримой кровью. Поэтому по негласной договоренности в отношении провалившихся разведчиков противника допустимо было применять только те меры, которые применяют к твоим разведчикам, и нельзя было отказываться от обмена, если тебе его предлагали, можно было лишь торговаться о его условиях. Нарушителей этих правил, тех, кто пошел вразнос, преследовали свои же.

Поэтому, выходя на контакт с американцами, капитан не предполагал ничего такого. Он ждал удара от мексиканцев, которых мог нанять Воронцов, но не от американцев. Черт возьми, он просто задал несколько вопросов и дал кое-какую информацию, но не более того. Они могли принять ее и потрепать его по плечу, они могли отвергнуть ее, они могли дружески посоветовать убираться отсюда первым же рейсом. Но вместо этого они дружески улыбнулись ему, а когда он отвернулся, попытались его убить. Сразу. Без объяснений, без разговоров, без попытки решить как-то иначе. Когда он вернулся в отель, там его уже ждали убийцы.

Назад Дальше