Волкогонов Дмитрий Ленин (Глава 4)
ДМИТРИЙ ВОЛКОГОНОВ
Ленин (продолжение)
Глава 4
ЖРЕЦЫ ТЕРРОРА
Гражданские войны целиком принадлежат
самой иррациональной стихии революции.
Николай Бердяев
Власть в руках Ленина оказалась сказочно легко. Без баррикад, кровавых сражений, интервенции высшая власть в государстве перешла к людям, которые обещали очень быстро сделать людей счастливыми: дать мир, землю, свободу. Согласно каноническим марксистским схемам все представлялось просто: ликвидировать частную собственность, сломать буржуазное государство, заменить армию вооружением народа, выдвинуть к руководству рабочих (можно и "кухарок"), огласить все тайные договоры, провозгласить право народов на самоопределение, установить в обществе жесткий социальный контроль, утвердить диктатуру большинства. Казалось, Ленин своими трудами, наподобие "Государство и революция", предусмотрел все. По созданным чертежам нужно было лишь построить социалистическое здание. Но оказалось, что жизнь гораздо сложнее начерченных ленинских схем. Надвинулся голод, встали многие заводы, крестьяне прятали хлеб, армия рассыпалась, бесчисленные банды правили в России свой бал... Страна погрузилась во мрак и хаос.
Ленин быстро почувствовал, что только "железная рука" диктатуры спасет его революцию. Выступая на заседании ВЦИК 14(27) декабря 1917 года, Ленин подчеркнул, что нельзя победить "без диктатуры пролетариата и без наложения железной руки на старый мир"1. И эту руку "накладывали". Вводили трудовую повинность, облагали буржуазию бесконечными поборами, "чистили" учреждения, требовали от "осколков старого мира" всевозможные справки о "выполненном общественно-полезном труде", уплотняли буржуев в их квартирах, постоянно грозили новыми и новыми карами. Казарменные порядки тихо вползали в многочисленные комиссариаты, конторы, Советы, пролетарские органы.
327
Троцкий вспоминал, что, когда Ленин узнал о протесте наркома юстиции Штейнберга против использования насилия, репрессий как способа решения социальных проблем, Председатель Совнаркома воскликнул:
- Неужели же вы думаете, что мы выйдем победителями без жесточайшего революционного террора?
Это был период, когда Ленин при каждом подходящем случае вколачивал мысль о неизбежности террора... Такие тирады можно было слышать десятки раз на дню, и они всегда метили в кого-нибудь из присутствующих, подозреваемых в пацифизме.
- Если мы не умеем расстрелять саботажника-белогвардейца, то какая же это великая революция? Да вы смотрите, как у нас буржуазная шваль пишет в газетах? Где же тут диктатура? Одна болтовня и каша...2
Мы знаем, каким настойчивым умел быть Ленин. Достаточно вспомнить его одержимость идеей вооруженного восстания. И пусть многие называли его курс на социалистическую револю-цию "бредом", Ленин добился-таки своего. Так и теперь, постоянно подчеркивая необходимость ужесточения диктатуры "для спасения революции", он постепенно, но быстро превратил свою установку на проведение "железной рукой" беспощадного террора в практический курс больше-виков.
Да, Ленина к самым жестоким мерам часто подталкивала надвигающаяся безысходность и прежде всего - голод в стране. Вождь, по существу, говорил: с помощью террора можем спастись от голода. Нужно "взять хлеб" у богатеев. Нужно расстреливать спекулянтов. Выступая в Петро-градском Совете по вопросу о мерах борьбы с голодом, Ленин особо нажимал на необходимость "поднять массы на самодеятельность". Смысл той "самодеятельности" - массовые обыски и реквизиции в поисках хлеба. "Пока мы не применим террора - расстрел на месте - к спекулян-там, ничего не выйдет". Ленин толкает людей на самосуд: "С грабителями надо также поступать решительно - расстреливать на месте", а "зажиточную часть населения надо на 3 дня посадить без хлеба, так как они имеют запасы..."3
Обстановка чрезвычайщины, классовой вседозволенности, полное игнорирование прав личности толкали людей
328
из "буржуазии" к сопротивлению, протесту, саботажу. С другой стороны, использование силы становилось нормой, гранью повседневной жизни. Те, кто искренне кричал: "Смерть троцкистско-бухаринским двурушникам" в 1937 и 1938 годах, первые страшные импульсы получили сразу после Октября.
"Отказ от террора" есть реформизм в его современной постановке - так характеризовал Ленин попытки ограничить "классовое насилие".
Да, можно и нужно говорить о жестоких обстоятельствах момента, о глубочайшем кризисе общества, сопротивлении "вчерашних", но исторически курс на массовый террор оправдать нельзя ничем. Тем более что он начался вскоре после октябрьского переворота, стал основой социальной методологии режима. Как оценить в этой ситуации Ленина, его роль в терроре? Как мог человек, обладающий пониманием гуманистических принципов, сделать ставку на террористические методы? Было ли это случайностью или исторической неизбежностью? Думаю, что в этой связи можно отметить три момента.
Первый. Ленин элементарно растерялся перед лавиной проблем. Нельзя забывать, что вчера он был просто интеллигент-эмигрант, который практически никогда не работал, в обычном понимании слова, ничем никогда не управлял (кроме сект своей партии), был оторван от грозных реалий российской жизни. Даже при выдающейся силе ума ему было трудно руководить всем (а на первых порах так и было: записки о выделении комнаты старому большевику, помощи подмосков-ному селу, контроль за совнаркомовской столовой, бесконечные пропагандистские выступле-ния...). Старая машина государства рухнула, новой не было. Рычаги власти были в твердых, но совершенно неумелых руках.
Добившись монополии на власть, Ленин оказался отрезанным от широкой поддержки кресть-янства, интеллигенции, специалистов. О растерянности, даже временами панике, свидетельствуют его некоторые распоряжения и телеграммы. Вот телеграмма Антонову-Овсеенко и Дзержинскому в Харьков: "Ради бога, принимайте самые энергичные и революционные меры для посылки хлеба, хлеба и хлеба!!! Иначе Питер может околеть. Особые поезда и отряды. Сбор
329
и ссыпка. Провожать поезда. Извещать ежедневно. Ради бога!"4 Вспомнил Ленин и про Бога... Это просто крик отчаяния, свидетельствующий, что вождь готов буквально на все. Растерянность, паника ходили по соседству с жестокостью.
Второй момент. У этих людей, российских якобинцев, существовала совсем другая шкала нравственных ценностей. Беспощадность, классовая ненависть, обнаженный макиавеллизм выглядели в их глазах высшей революционной добродетелью. Даже заложничество - отврати-тельный метод достижения целей было взято Лениным на вооружение. Это было тотальным крушением морали.
Момент третий. Ленин просто хотел запугать, подавить террором людей, взять на свое вооружение страх. При помощи террора Ленин рассчитывал сломить волю к сопротивлению у миллионов людей. После убийства Володарского Ленин телеграфирует Зиновьеву: "Это не-воз-мож-но! Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает"5.
Ленина трудно заподозрить в личной жестокости (хотя, например, будучи в сознании, он не спас жизнь Ф.Каплан). Она у него носила ярко выраженный социальный, философский характер, как у человека-руководителя, лидера, вождя. Главным аргументом оправданий террора больше-виков было постоянное утверждение Ленина: это в интересах пролетариата. Как будто есть разница: отобрать жизнь у человека во имя какого-то класса или против него! В своей статье "Плеханов о терроре" Ленин внешне простодушно говорил о разнице террора буржуазии и большевиков: первые "практиковали террор против рабочих, солдат и крестьян в интересах кучки помещиков и банкиров, а Советская власть применяет решительные меры против помещиков, мародеров и их прислужников - в интересах рабочих, солдат и крестьян"6.
Нетрудно видеть, что эта аргументация абсолютно несостоятельна ни в правовом, ни в нравственном отношениях; так можно оправдать любое преступление, если представить его осуществленным в "интересах пролетариата"! (А
330
почему и не в интересах какой-то группы?) Но нельзя не видеть, что террор уже вскоре после революции стал чертой образа существования не благодаря криминальным проявлениям снизу, а главным образом в результате инициирования его сверху. Вожди революции стали Жрецами террора. Красный террор вызвал и террор белый. Но там инициатива, в основном, принадлежала низовой массе как реакция на большевистские бесчинства.
В условиях голода, разрухи и нарастания классового террора России выпали новые испытания: угроза германского нашествия. Ослабить его смог только унизительный договор, подписанный 3 марта 1918 года Г.Я.Сокольниковым, отодвинувший европейскую Россию к грантам, рубежам смутного времени...
Анатомия Брест-Литовска
Кажется, о Брестском мире мы знаем все. Ленин якобы мужественно пошел на позорный для России мир, чтобы спасти "завоевания революции". А точнее, все выглядит иначе: во имя власти и призрака мировой революции Ленин был готов отдать пол-России... Была борьба, но у Ленина хватило сил и умения "обуздать левых". Все вроде бы так. Но я думаю, что суть ленинской позиции в этом вопросе можно полностью понять, если проследить ее с момента борьбы, а затем от заключения "грабительского" мира до его денонсации 13 ноября 1918 года. Только такая временная и пространственная анатомия мирного договора позволяет уловить оттенки и эволюцию взглядов Председателя Совнаркома.
Как известно, большевики 20 ноября (3 декабря) 1917 года, менее чем через месяц после захвата власти, пошли на сепаратные контакты с Германией, а уже 9 декабря (22-го) начались мирные переговоры. Этого хотела и Германия, когда она помогала большевикам. В начале января германская делегация выразила согласие подписать мирный договор при условии очень крупных территориальных уступок со стороны России (свыше 150 тысяч квадратных километров). Ленин предложил условия принять и подписать мир. Вот здесь-то и развернулись драматические события.
331
Партия, по существу, раскололась. Началась борьба между сторонниками Ленина и так называемыми "левыми коммунистами", которые не без основания считали заключение грабительского мира предательством революции.
Самое интересное, что ни сторонников Ленина, ни сторонников Бухарина не пугали гигантские территориальные потери (в конце концов были вынуждены уступить около 1 миллиона квадратных километров. Больше территории самой Германии!). Для Ленина главным было сохранить власть, а значит, как говорил вождь, и сохранить "революционные завоевания". Он был готов к утрате Петрограда и даже Москвы, лишь бы сохранить власть. "Я хочу уступить пространство фактическому победителю, чтобы выиграть время. В этом вся суть и только в этом... Подписание договора при поражении есть средство собирания сил". Если вести революционную войну, как предлагает Бухарин, это "вернейший путь сбросить нас сейчас"7.
"Левые коммунисты" главное видели в другом: отвергая мир, призывая к революционной войне, они надеялись использовать европейскую революционную ситуацию и вызвать на континенте пожар. "Русская революция либо будет спасена международной революцией, либо погибнет под ударами международного капитала". Бухарин предлагал "аннулировать договор о мире, который ничего не дает, и теперь же приступить к правильной подготовке", то есть к революционной войне8.
Решающее столкновение по вопросу о мире произошло на VII съезде, который был созван в страшной спешке. Может быть, поэтому его и назвали "экстренным". По одним материалам на съезде присутствовало 47 депутатов с решающим и 59 с совещательным голосами. Хотя в приложении к стенограмме даны другие данные: делегатов с решающим голосом - 29, с совещательным голосом 8 (в том числе Ленин, Троцкий, Бухарин, Урицкий, Иоффе, Бубнов) и 32 с "неустановленным представительством или правом пользования голосом"9.
Думаю, что еще ни на одном съезде Ленин не подвергался такой жестокой критике. Были сделаны два доклада: Ленина и Бухарина. В докладе лидера большевиков было трудно усмотреть что-либо в отступление от революцион
332
ных догм: те же рассуждения о мировой революции, о том, что Петроград и Москву, возможно, придется сдать немцам, что война с Германией неизбежна, но, чтобы получить "передышку" (хоть день-два!), нужен мир. По сути, выходило, что эта ленинская микроскопическая передышка стоит одного миллиона квадратных километров! К чему такая передышка?! Вот здесь-то и атаковали Ленина левые коммунисты.
Бухарин утверждал, что ленинская "передышка" - это "овчинка выделки не стоит". За несколько дней нельзя решить те задачи, о которых говорил Ленин. "Не передышку мы получаем... а уничтожаем себя в качестве авангарда международной социалистической революции. Такой ценой нельзя покупать двухдневную передышку, которая ничего не даст"10. Урицкий, Бубнов, Рязанов остро критиковали позицию Ленина. Рязанов заявил, что "Толстой предлагал устроить Россию по-мужици, по-дурацки; Ленин - по-мужицки, по-солдатски. Плоды этой политики, мужицкой и солдатской, мы теперь расхлебываем"11. Бубнов смотрел шире: "Перед нами сейчас задача развития гражданской войны в мировом масштабе". Война против Германии, даже партизанская, утверждал оратор, способна осуществить это превращение12.
В повторном выступлении Ленин пытался доказать, что "мир - это не капитуляция", а лишь маневр, тактический прием, с помощью которого нужно выиграть время и спасти власть. Именно - власть! В конце концов за позицию Ленина и его проект резолюции на съезде проголосовало большинство: за - 30, против - 12 делегатов. Нужно сказать, что огромную роль в исходе этого столкновения сыграл авторитет Ленина. Если бы Троцкий не занял позицию нейтралитета, а поддержал бы левых коммунистов, съезд мог бы пойти на "революционную войну", но не мир. Думаю, что позиция Троцкого здесь сыграла решающую роль. Правда, Ленин в конце заседания сделал одно важное добавление: в подходящий момент съезд дает полномочия ЦК аннулировать договор... Предложение единодушно принимается. Это был компромисс во имя будущего.
Ленин пытался все решения съезда сделать тайными, сдать все материалы на секретное хранение и даже взять
333
подписку от делегатов не разглашать деталей обсуждения вопроса. Кроме одного пункта: "Съезд - за мирный договор". Ленин, по-видимому, не хотел огласки в том, что касалось резкой критики его позиции. Он понимал, что в глазах простого человека его взгляды, мягко говоря, непатриотичны. Люди не забыли, что еще накануне октябрьского переворота на нем висело клеймо "немецкого шпиона".
По инициативе Ленина было принято решение о переводе столицы из Петрограда в Москву. Это было похоже на бегство перед угрозой немецкой оккупации. По предложению Зиновьева решение провели через съезд Советов: "В условиях того кризиса, который переживает русская революция в данный момент, положение Петрограда как столицы резко изменилось"13. Правда, Зиновьев смягчил решение, заявляя, что переезд правительства в Москву - дело временное, ибо "берлинский пролетариат поможет нам перенести ее обратно в красный Петроград. Но мы, конечно, не можем сказать, когда это будет. Может быть и обратное, что нам придется перенести столицу и на Волгу или Урал, это будет диктоваться положением международной революции"м.
В субботу 9 марта 1918 года народные комиссары - члены правительства и другие новые высокопоставленные чиновники получили депеши следующего содержания:
"1. Отъезд в Москву состоится 10 марта с.г. в воскресенье ровно в 10 часов вечера с Цветочной площадки.
2. Цветочная площадка помещается за Московскими воротами (Московская застава). Через один квартал за воротами надо свернуть по Заставской улице налево и, доехав до забора, ограждающего полотно, повернуть направо. Здесь близко от поворота находится платформа Цветочная площадка, у которой стоит поезд...
4. К отходу поезда стараться, по возможности, доставиться на вокзал своими средствами, в крайнем случае заблаговременно по тел. 1-19 просить выслать легковой автомобиль...
Управляющий делами Совета
Народных Комиссаров Влад. Бонч-Бруевич"15.
Несмотря на протесты левых, как и простых питерских
334
рабочих, 10-11 марта правительство переехало в Москву. По сути, это было сигналом Германии, что Россия не будет защищать прежнюю столицу. А уже на 14 марта в Москве было назначено открытие Чрезвычайного съезда Советов. Съезда, который должен был выразить свое отношение к первому разделу России. Да, это так. Второй раздел наступит почти семьдесят три года спустя.
Ленин выехал специальным поездом, с надежной охраной; члены правительства - другим составом. В Москве вначале Ленин с Крупской жили в двухкомнатном номере в "Национале" 107/9. Артур Рэнсом, английский журналист, в частности, видел главу революционного правительства, сидящего в холле гостиницы в окружении поношенных чемоданов, узлов с постелями и каким-то тряпьем, связками книг...16
Через несколько дней Ленин перебрался в Кремль, в свою правительственную квартиру. Кроме трех больших комнат, она включала комнату прислуги, кухню. Кабинет находился в том же здании, где и квартира.
Едва приехав в Москву, Ленин решил появиться перед пролетариатом столицы. Первое его выступление состоялось в Московском Совете 12 марта. Речь была сумбурной, без четкого плана. Вновь Ленин говорил об "идиоте Романове" и "хвастуне Керенском", о том, что "революция рождена войной", пытался всячески переложить вину на "соглашателей и Керенского", которые "разрушили армию". С традиционных обвинений переходил на мрачные пророчества: "Война неминуемо начнется, хотя у нас все разрушено".