Заместитель группы палачей Г.Никулин в 40-е годы с
378
возмущением писал, что П. Ермаков "неприлично присваивает" себе главные заслуги в расстреле. А Ермаков действительно писал (к негодованию других "расстрельщиков", которые сами претендовали на первенство) в своих воспоминаниях: "Я с честью выполнил перед народом и страной свой долг принял участие в расстреле..." Он утверждал, что лично сам застрелил царя, императрицу, царевича Алексея и одну из царевен...
В воспоминаниях Я.М.Юровского, написанных в 1922 году (но оставшихся на долгие десятилетия в секретных фондах), говорится, что "пока (курсив мой. Д.В.) не было никакого определенного решения из центра" о судьбе семьи царя, он, как вновь назначенный комендант ,Дома особого назначения", навел там порядок, ужесточив режим107. Например, императрица "позволяла себе часто выглядывать в окно и подходить близко к окну. Однажды Александра Федоровна позволила себе подойти к окну. Она получила от часового угрозу ударить штыком..."108.
Юровский пишет, что "16 июля 1918 года часа в два днем ко мне в дом приехал товарищ Филипп и передал постановление Исполнительного комитета о том, чтобы казнить Николая... Ночью приедет товарищ, который скажет пароль "трубочист" и которому нужно отдать трупы, которые он похоронит и ликвидирует дело...". Рассказ Юровского детален, обстоятелен: он себя чувствует революционным героем.
"...Вызвав внутреннюю охрану, которая предназначалась для расстрела Николая и его семьи, я распределил роли и указал, кто кого должен застрелить. Я снабдил их револьверами системы "Наган". Когда я распределял роли, латыши сказали, чтобы я избавил их от обязанности стрелять в девиц, так как они этого сделать не смогут. Тогда я решил за лучшее окончательно освободить этих товарищей от участия в расстреле, как людей не способных выполнить революционный долг (вот она, извращенная психика! - Д.В.) в самый решительный момент... В половине второго постучали. Это приехал "трубочист". Я пошел в помещение, разбудил доктора Боткина и сказал ему, что необходимо всем спешно одеться, так как в городе неспокойно и я вынужден их перевести в более безопасное место.
В 2 часа (ночи) я перевел конвой в нижнее помещение.
379
Велел расположиться в известном порядке. Сам - один - повел вниз семью. Николай нес Алексея на руках. Остальные, кто с подушкой в руках, кто с другими вещами, мы спустились в подвальное помещение... Александра Федоровна села, Алексей тоже. Я предложил всем встать. Все встали, заняв всю стену и одну из боковых стен. Комната была маленькая. Я объявил, что Исполнительный комитет Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Урала постановил их расстрелять. Николай повернулся и спросил. Я повторил и скомандовал: "Стрелять!".
Первым выстрелил я и наповал убил Николая. Пальба длилась очень долго... Мне долго не удавалось остановить эту стрельбу, принявшую безалаберный характер. Но когда мне удалось остановить эту стрельбу, я увидел, что многие еще живы. Например, доктор Боткин лежал, опершись локтем правой руки, как бы в позе отдыхающего. Револьверным выстрелом с ним покончил. Алексей, Татьяна, Анастасия и Ольга тоже были живы. Жива была еще и Демидова. Тов.Ермаков хотел окончить дело штыком. Но, однако, это не удалось. Причина выяснилась позднее (на дочерях были бриллиантовые панцири вроде лифчиков). Я вынужден (заметьте, "вынужден"! - Д.В.) был по очереди расстреливать каждого. К величайшему сожалению, на вещи обратили внимание красноармейцы, которые решили их присвоить..."109
Трудно что-нибудь добавить к этому жуткому рассказу. Но мы скажем лишь то, что говорили сами участники убийства. Вот что добавляет Г.П.Никулин (зам. Юровского) в своем рассказе:
"...Перед расстрелом Юровский, значит, произнес такую фразу: "Ваши друзья наступают на Екатеринбург, и поэтому вы приговорены к смерти". До них даже не дошло, понимаете, в чем дело, потому что Николай произнес только: "А!" А в это время залп - один, второй, третий... Кое-кто был... не совсем окончательно убит. Ну, потом, значит, пришлось кое-кого дострелить... ...Анастасия и эта... закрылась, вот, подушкой - Давыдова... пришлось подушку, значит, сдернуть и пристрелить ее. Да... А мальчик был тут же сразу... Ну, правда, он долго ворочался, во всяком случае, с ним, с мальчиком, было покончено... ...Я, например, считаю, что с
380
нашей стороны была проявлена гуманность... я считал, что если я попаду в плен к белым и со мной поступят таким образом, то я буду только счастлив... ...Я не думаю, чтобы все-таки Урал сам, понимаете, принял на себя такую ответственность расстрела без санкции или хотя бы без молчаливого согласия Ленина, Свердлова или кого-нибудь из руководителей..."110
А вот что можно добавить из воспоминания екатеринбургского большевистского руководи-теля участника расстрела И.И.Радзинского:
"...Я знаю, все подробности знаю. Стрельба беспорядочная шла. Вот Михаил Александрович Медведев, я знаю, мишенью избрал Николая. Так что он все в Николая стрелял.
...Ну, приводится приговор в исполнение, на это событие смотрели как на обычное... потом, конечно, начинаешь осознавать историческое значение... (Заметьте: "событие обычное". К убийствам, расстрелам быстро привыкли. Они стали нормой новой жизни. Ведь эти же участники трагедии незадолго до расправы с семьей царя без всякого суда расстреляли князя Долгорукова, генерала Татищева, графиню Гендрикову, Шнейдер, сопровождавших Романовых.)
...Вообще говоря, очень неорганизованно это было. Вот, например, Алексей 11 пуль проглотил, пока наконец умер. Очень живучий парнишка...
...Митинг после организовали. Обывательщина пришла... Голощекин, когда выступал на митинге, вдруг сказал "от Николая до малого", чего он не должен был, конечно, говорить. Но публика, видимо, не поняла... На заводах известие было принято с подъемом. В частях Красной Армии вызвало большущий революционный подъем"112.
А вот что возьмем дополнительно из воспоминаний М.А.Медведева (Кудрина), написавшего на первом листе: "Для истории. Не для печати. Член КПСС с 1911 года".
"...Романовы совершенно спокойны - никаких подозрений... Стремительно входит Юровский и становится рядом со мной. Царь вопросительно смотрит на него... Царица перекрестилась. Юровский на полшага выходит вперед и обращается к царю:
- Николай Александрович! Попытки Ваших единомышленников спасти Вас не увенчались успехом. И вот в тяже
381
лую годину для нашей Советской республики... на нас возложена миссия покончить с Домом Романовых!
Женские крики: "Боже мой! Ах! Ох!"
Николай бормочет: "Господи, Боже мой! Господи, Боже мой! Что же это такое?!"
- А вот что такое! - говорит Юровский, вынимая из кобуры маузер.
- Так нас никуда не повезут? - спрашивает глухим голосом Боткин.
Юровский хочет что-то ответить, но я уже спускаю курок моего браунинга и всаживаю первую пулю в царя. Одновременно с моим выстрелом раздается первый залп латышей... Юровский и Ермаков также стреляют в грудь Николая II почти в упор. На моем пятом выстреле Николай II валится снопом на спину.
Женский визг и стоны; вижу, как падает Боткин, у стены оседает лакей и валится на колени повар. Белая подушка двинулась от двери в правый угол комнаты. В пороховом дыму от кричащей женской группы метнулась к закрытой двери женская фигура и тут же падает, сраженная выстрелами Ермакова... В комнате ничего не видно из-за дыма - стрельба идет уже по еле видимым падающим силуэтам...
Слышим голос Юровского:
- Стой! Прекратить огонь! Тишина. Звенит в ушах.
Вдруг из правого угла комнаты, где зашевелилась подушка, женский радостный крик:
- Слава Богу! Меня Бог спас!
Шатаясь, подымается уцелевшая горничная - она прикрылась подушкой; в пуху увязли пули. У латышей уже расстреляны все патроны, тогда двое с винтовками подходят и штыками прикалывают горничную... Застонал раненый Алексей... К нему подходит Юровский и выпускает три последние пули из своего маузера. Он затих и медленно сползает со стула к ногам отца... Осматриваем остальных и достреливаем из кольта еще живых Татьяну и Анастасию. Теперь все бездыханны"112.
...В тот же или на другой день через Пермь выехали в Москву к В.И.Ленину и Я.М.Свердлову с докладом о ликвидации Романовых Я.М.Юровский и Г.П.Никулин. Кроме
382
мешка бриллиантов и прочих драгоценностей они везли все найденное в доме Ипатьева: дневники и переписку царской семьи, фотоальбомы пребывания царской семьи в Тобольске (царь был страстный фотолюбитель)...
Медведев, завершая свои записки "Для истории. Не для печати", вспоминает, что, когда пришло из Москвы подтверждение с одобрением акции, "мы с Александром (А.Г. Белобородов) обнялись и поздравили друг друга.
Так закончилась секретная операция по избавлению России от династии Романовых. Она прошла настолько успешно, что доныне не раскрыта ни тайна дома Ипатьева, ни место захоронения царской семьи"113.
Зачем я процитировал несколько страниц этих страшных документов? Стоило ли приводить эти жуткие подробности? Нормальны ли эти люди, гордящиеся свершенным и полагающие даже, что убийство это акт "гуманизма"?
Грех цареубийства нельзя понять, не осознав революционного бесовства людей, которых заставили "империалистическую войну превратить в гражданскую".
А ведь царь имел неизмеримо больше оснований говорить о гуманизме; сам акт его отречения во имя блага России и ее спокойствия говорит о многом. Разве не Николай начертал своей рукой в знаменитом Манифесте от 17 октября 1905 года: "Даровать незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности..."
Витте задолго до екатеринбургской трагедии писал: "Жаль царя. Жаль России. Бедный и несчастный государь. Что он получил и что оставит? И ведь хороший и неглупый человек, но безвольный, и на этой черте характера развились его государственные пороки, то есть пороки как правителя, да еще такого самодержавного и неограниченного: "Бог и Я"114. Возможно, Николай II и не был выдающейся личностью, но, безусловно, был благородным и мужественным. Он долго и умело лавировал в хитросплетениях российских противоречий, но не мог и думать, что его ждет еще более ужасная судьба, чем судьба Людовика XVI.
Судьба Людовика Капета обсуждалась в Конвенте. Было три голосования, прежде чем смертная казнь королю была утверждена незначительным большинством голо
383
сов. Людовик просит духовника и три дня жизни, чтобы приготовиться к смерти. Но председатель Конвента объявляет: "Отсрочка отвергается. Смерть в 24 часа!" Королю дали свидание для прощания с семьей в полном сознании того, что отец и муж уходит навсегда115. Вдумайтесь в смысл слова - навсегда! Королю Людовику XVI было тридцать восемь лет, Николаю II - сорок девять. Гибель монархов ужасна. Но смерть Романовых усугубляется коварством бессудной, жестокой расправы большевиков. Они побоялись даже фиктивного, лживого суда...
В уничтожении царской семьи видна, как в капле воды, огромная трагедия великого народа, который, повинуясь социальной демагогии, пошел на беспрецедентное братоубийство. Трагедия в ипатьевском доме - как будто эпизод в мрачной, смертельной долине гражданской войны. Но он синтезирует в себе фарисейство большевистской пропаганды, жесткость диктатуры, коварство их вождей.
В своей книге М.К.Дитерихс задается вопросом: чем был опасен большевикам Николай II после своего отречения? Зачем его и семью нужно было не только убить, но и уничтожить?
Автор книги об убийстве царской семьи не находит удовлетворительного ответа на эти вопросы. Но не без основания резюмирует: "Трагедия династии Романовых претворилась в мистерию русского народа"116. Именно - мистерию. То, что казалось вдохновителям победой, в конечном счете обернулось для них историческим поражением. Убийство в Екатеринбурге высветило полную неспособность большевиков справиться с лавиной проблем без неограниченного насилия, без государственного террора. Московские власти не хотели признаться себе, что они боялись Романова, даже поверженного, но пока еще живого. ЦК, ВЦИК, Совнарком еще не могли поверить в необратимость октябрьского переворота. "Кровавый", "идиот", "полоумный" внушал кремлевским правителям мистический страх не как личность свергнутого императора, а как символ великой нации, которая может, разочаровавшись в большевиках, вновь повернуться лицом к преданному ею монарху. Желание как можно быстрей освободиться от вероятности такого варианта двигало этими людьми.
Есть ряд свидетельств, что Председатель Совнаркома
384
В.И.Ленин встречался с Юровским (как позже с Мальковым, расстрелявшим Ф.Каплан). Об этом, в частности, рассказывал заместитель коменданта "Дома особого назначения" Г.П.Никитин.
- Вы не помните, встречался ли лично Юровский со Свердловым и Владимиром Ильичей Лениным?
- С Владимиром Ильичей Лениным он встречался...
- После этого события?
- После этого события.
- И он ему мог дать...
- И он ему что-то, даже записку вроде писал...117
Как преступника часто влечет к месту убийства, главного вдохновителя интересовали детали... Встречался Ленин с некоторыми другими участниками уральской трагедии и до ее свершения. Так, еще до убийства, в 1917 году Ленин принимал Ф.И.Голощекина118. Встречался и беседовал с ним на VII экстренном съезде РКП(б)119. Ленин, по рассказу А.В.Маркова (принимавшего участие в расправе над М.А.Романовым), беседовал с ним, Марковым, в Кремле. "Будучи в командировке по работе в Москве в 1918 году, я по делу пришел к товарищу Свердлову Я.М., он меня привел к В.И. Ленину, который спрашивал меня о ликвидации Михаила Романова; я рассказал ему, что сделано было чисто, он сказал: "Ну вот и хорошо, правильно сделали"120.
Естественно, что в "Биографической хронике" нет данных об этих встречах. Но там, в этой хронике, много чего нет. Хотя исключать мистификации тоже нельзя. В нашей прошлой действительности было немало фактов, когда в тщеславных целях отдельные люди занимались мистификацией (беседы с вождями, незарегистрированные подвиги, мифические события и т.д.).
Эпизод с убийством царя при написании ленинской биографии имеет, казалось бы, второстепенное значение. Но на любом портрете важны каждый штрих, каждый мазок, каждый оттенок. Операция "по ликвидации" династии Романовых еще раз показала ленинское умение в необходимых случаях оставаться в исторической тени.
Для любого человека, постигшего внутренние тайны большевистской системы, ясно, что сразу же после октябрьских событий начала быстро формироваться жесткая бюро
385
кратическая централизация, иерархия вождей, четкая субординация. Убийство Романовых не могло произойти "случайно", на основании "революционной инициативы", "спонтанно". И хотя в воспоминаниях, которые писались хоть и не "для печати", но под партийным контролем, нет-нет и проскальзывает мысль: "Санкцию на расстрел царской семьи Москва пока не дает", - нет никаких сомнений в том, что все происходило по сценарию, подготовленному в Москве. Даже если предположить, что Романовых хотели сохранить, допустим, для политического торга с Германией, трудно представить, что руководители советской власти в Екатеринбурге пошли сознательно на нарушение совнаркомовского или другого московского табу.
Люди - руководители операции - были подобраны, я бы сказал, большевистски-классичес-кие. Никулин, заместитель коменданта "Дома особого назначения", говорил, спустя многие годы, о своем начальнике Юровском: "Так вот, я считаю, что, если бы у нас было побольше таких большевиков, членов партии, каким был Яков Михайлович Юровский и его ребята, это было бы нашим счастьем, нашим достижением"121.
Так что такие люди, как Юровский, Белобородов, Голощекин, не будут заниматься самодеятельностью, своевольством, тем более что Свердлов однажды дал им указание: "Сберечь царя для всероссийского процесса". Эти образцовые большевики не могли игнорировать власти. Они были уже важными "винтиками" системы, которую создавал Ленин. Диктатура не терпит самоуправства. А здесь - немедленно после расправы - полное одобрение самых высших органов власти.
Система, уничтожив монарха и его семью, с ленинских времен наложила жесткую цензуру на все и вся, связанное с трагедией в Екатеринбурге. ВКП(б), а затем и КПСС не могли допустить, чтобы "романовское дело" попало в центр исторического внимания. И жрецы Системы следили за этим очень внимательно. Вот свидетельства: два документа из "Особой пайки" Политбюро.
386
"26 июля 1975 № 2004-А
ЦК КПСС О сносе особняка Ипатьева
Антисоветскими кругами на Западе периодически инспирируются различного рода пропагандистские кампании вокруг царской семьи Романовых, и в этой связи нередко упоминается бывший особняк купца Ипатьева в гор. Свердловске.
Дом Ипатьева продолжает стоять в центре города. В нем размещается учебный пункт областного управления культуры... В последнее время Свердловск начали посещать зарубежные специалисты. В дальнейшем круг иностранцев может значительно расшириться, и дом Ипатьева станет объектом их серьезного внимания.
В связи с этим представляется целесообразным поручить Свердловскому обкому КПСС решить вопрос о сносе особняка в порядке плановой реконструкции города...
Просим рассмотреть.
Председатель Комитета госбезопасности - Андропов".
Решение не заставило себя долго ждать. ЦК КПСС, как всегда, полагал, что истина может находиться в пожизненном заточении.
"Секретно.
Постановление ЦК КПСС.
О сносе особняка Ипатьева в гор. Свердловске.
1. Одобрить предложение Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР, изложенное в записке № 2004-А от 26 июля 1975 г.
2. Поручить Свердловскому обкому КПСС решить вопрос о сносе особняка Ипатьева в порядке плановой реконструкции города.