Королева кивнула и, извинившись, вышла. Стелла поспешила вслед за ней. Так вместе, одинаковым быстрым шагом, с одинаковым выражением тревоги на лице, они дошли до комнаты, где хранились королевские регалии.
Короны не было, вместо нее на бархатной подушечке зияла пустота.
Девушки стояли и беспомощно смотрели на место, где некогда лежала главная королевская регалия.
Старла обернулась к потупившему взгляд начальнику королевской охраны, стоявшему за ее спиной, и задала всего один вопрос:
— Как?
Он молчал, нервно покусывая губы.
— Кто тогда дежурил?
Офицер посторонился, приказав одному из своих подчиненных выйти вперед. Бедняга ожидал, что на его голову обрушится двойной поток брани, и, вытянувшись по струнке, мечтал только об одном: провалиться сквозь землю. Но чуда не произошло, он стоял, где стоял, и в десятый раз клятвенно заверял начальство, что никуда не отлучался с поста и никого не впускал.
— Он не лжет, — усмехнулся голос за их спиной. — Я не счел нужным его беспокоить и сам взял то, что мне нужно.
Как по команде, все они обернулись и увидели Маргулая; в руках у него была корона.
— Я бы ее примерил, но, жалко, трона нет, а без трона это уже не то, верно, Старла? — Ухмыляясь, колдун упивался выражением лиц своих зрителей. — Так как там у нас с троном?
— Верните корону, она Вам не принадлежит. — Королева шагнула к нему и протянула руку.
— Вы отдаете мне руку? Наконец-то! Признаться, я уже устал ждать.
Он положил корону обратно на подушечку и, прежде чем Старла успела ее отдернуть, взял ее за руку.
— Так когда же свадьба? Мне не терпится переехать сюда. Обойдемся без пышной церемонии, похвастаться женой я еще успею, а пока нужно скорее все оформить. Что встали? — Маргулай поднял глаза на толпившихся в дверях людей. — Вон отсюда, когда будет нужно, я позову вас.
— Я не выйду за Вас. — Королева вырвала руку и гордо вскинула голову. В ней тоже текла кровь Карага Акмелура, и под хрупкой оболочкой скрывался прочный железный стержень. — Взять его! — Она обернулась к страже и указала на колдуна.
— Ты еще пожалеешь, дура. — Маргулай переменился в лице и дал ей пощечину. Старла не вскрикнула, не пошатнулась, даже не прижала ладонь к горящей щеке, она лишь одарила обидчика холодным презрительным взглядом.
Стелла, все это время сдерживавшая закипавшие внутри эмоции, не выдержала и бросилась на колдуна.
— Убери руки от моей сестры, убери свои поганые руки от короны отца! — Она вцепилась ему в лицо, прежде, чем он отшвырнул ее, оставив на щеках пару глубоких отметин от ногтей.
— Утихни, звереныш! — прошипел колдун и потянулся за короной. — Я ее забираю, а вы двое ищите себе новый дом в канаве. Я вас даже на кухню не возьму.
— Отдай сейчас же! — Принцесса не сводила с него горящих ненавистью глаз. — Это корона отца, она не будет принадлежать никому, кроме Старлы.
— Ты мне надоела, заткнись! Решено: я продам тебя бродячим артистам, будешь у них вместо дикой кошки. Корона моя, маленькая дрянь, и скоро все в этой стране тоже будет принадлежать мне, а твоя сестра на коленях будет молить меня разрешить ей остаться здесь жить. Гнилому роду Акмелуров пришел конец, теперь у Лиэны будет достойный правитель и истинные боги.
Это был мимолетный порыв, девушка не контролировала себя, а просто, подавшись бурлящей в крови ярости, выхватила у стоявшего ближе всего к ней офицера меч и метнулась к колдуну. Слишком тяжелый для нее, меч не нанес Маргулаю серьезного вреда, даже не достиг цели, но заставил колдуна исчезнуть. К сожалению, вместе с короной.
— Я все равно тебя убью, слышишь, именем отца, обещаю, что убью! — задыхаясь, крикнула пустоте Стелла и выронила меч.
Глава II
Если человек упрям, это неизлечимая болезнь. Если упрямого человека зовут Стелла, то неизлечимо болен тот, кто пытается отговорить её. Очевидно, Старла этого не знала.
— Что за дурацкая выходка? — Раскрасневшаяся королева с облегчением опустилась в кресло. Она искренне радовалась, что никто, кроме сестры, сейчас не видит её, хотя смутно догадывалась, что у стен есть не только уши.
Стелла стояла перед ней, плотно сжав губы. Она не пожелала удостоить её ответом.
— Надеюсь, ты сказала это, не подумав, — смягчилась Старла.
— А ты как думаешь? Мне надоело повторять тебе, что со мной всё в порядке, что я не перегрелась на солнце, не упала с лошади, не ударилась головой о стену, пол, дверь — или что там еще тебе взбредет в голову? Я убью его — и это не каприз.
— Стелла, одумайся! — Сестра умоляюще посмотрела на неё. — Ты еще совсем ребёнок…
— Интересно, ты и в тридцать будешь считать меня маленькой девочкой?
— Но это правда. Тебе только шестнадцать.
— Уже шестнадцать, — поправила её Стелла.
— Ты даже не совершеннолетняя…
— Ты тоже стала королевой до совершеннолетия.
— Нет, не стала. Ты же знаешь, что я лишь ставила подпись под документами, которые подавал мне Совет.
— Значит, если мне не восемнадцать, я не человек?
— Я этого не говорила. Хорошо, закроем эту тему, — вздохнула королева. — Надеюсь, ты согласишься, что война — мужское занятие.
— Соглашусь. Что дальше?
— А то, что ты останешься дома. Чтобы убить Маргулая, нужен опытный воин, мужчина, с детства неразлучный с мечом, а ты никогда в жизни оружия в руках не держала…
— Откуда ты знаешь?
Старла опешила, но всё же нашла в себе силы продолжить:
— Если тебе так хочется что-нибудь сделать, попробуй организовать сбор средств для армии. Мы снарядим армию и с помощью богов…
— И когда же это будет? Через год? Через два? Через десять? Нет, лучше я поеду сейчас.
— Стелла, я прикажу тебя запереть.
— Я всё равно убегу.
— Но почему? — в отчаянье спросила королева.
— У него же корона отца!
— Я помню, — вздохнула Старла. — Мы ее вернем, обещаю. Сейчас в тебе говорят эмоции, но скоро ты успокоишься и поймешь…
— Старла, я дала слово.
— Это было сказано в запальчивости, подобные обещания ничего не значат.
— С каких это пор слово Акмелуров ничего не значит? Задета наша честь, и, раз никто из наших кузенов не хочет отомстить, это сделаю я.
— Если хочешь, я поговорю с Фарнафом…
— Он не поедет. Старла, они все сгрудились около троны и не желают пальцем пошевелить, чтобы защитить тебя!
— Ты не права, не говори о том, чего не знаешь.
— Зато я вижу. Повторяю, я поеду. Никто никогда не сможет обвинить меня в том, что я не сдержала обещания.
— Стелла, кто ты, а кто Маргулай?
— Мне все равно. Отец учил нас быть смелыми, честными и вести бескомпромиссную борьбу со злом. Для него честь семьи — это не пустое слово. Маргулай оскорбил нас, он покусился на то, что принадлежит нам по праву, он причиняет боль невинным людям, мучает и изводит тебя — и ты думаешь, я буду терпеть? Отец бы не стал, и я не буду, я поступлю так, как поступил бы он.
— Да, ты очень на него похожа, даже не знаю, хорошо это или плохо.
— Знаешь, я до этого не связывала с Маргулаем, но теперь понимаю, что пару лет назад голос не случайно велел мне достать меч отца.
— Чей голос? — забеспокоилась Старла.
— Не знаю.
— Мой тебе совет: забудь о нем! Разве ты не понимаешь, что боги смеются над тобой?
— И пусть, я делаю это не из-за них, а из-за тебя. Я не желаю, чтобы это гнусное существо пило твою кровь, издевалось над тобой и поносило отца. Старла, я смогу его убить, я не испугаюсь, поверь! Почему ты не позволяешь мне этого сделать?
— Потому что я люблю тебя, потому что знаю, что эта безумная затея погубит тебя. Стелла, всеми богами заклинаю, останься дома! Обещаю, мы что-нибудь придумаем.
Стелла больше не рвалась в Добис, но, вопреки желанию сестры, не выкинула из головы данное обещание. Каждый раз засыпая, она желала Маргулаю смерти и с особым упорством совершенствовала посредственное владение с мечом, надеясь при новой встрече с колдуном не ударить лицом в грязь.
Принцесса стала задумчивее, внимательнее на уроках истории и естествознания, донимая учителя вопросами о ядовитых растениях. После занятий она приходила в фехтовальный класс и внимательно следила за тренировочными боями Маркуса, а после его ухода с мрачным упорством раз за разом вонзала нож в учебный манекен. Каждый раз метила в сердце. Сначала просто вонзала, а потом метала с небольшого расстояния. Если нож не всегда попадал в "десятку", то стрела всегда вонзалась туда, куда хотела.
Когда-то они с отцом на спор бросали дротики, теперь девушка была благодарна давней детской забаве.
Иногда во время приступов меланхолии принцесса приходила в храм и подолгу молча стояла у статуи Амандина, моля его раз и навсегда избавить сестру от Маргулая.
В тот день она тоже по привычке пришла в храм, выбрав время, когда в нем не будет просителей: Стелла не любила молиться на публике. Тяжелые двустворчатые двери были приоткрыты, и девушка бесшумно вошла внутрь. Как обычно она направилась к статуе и приготовилась обременить бога очередной порцией просьб, когда услышала приглушенные голоса, доносившиеся с галереи. В храме была хорошая акустика, и слова гулко отражались под его сводами. Повинуясь давней детской привычке всегда быть в курсе событий, Стелла крадучись подошла к галерее; теперь она отчетливо различала голос Дейры, но имя ее собеседников по-прежнему оставались загадкой.
В тот день она тоже по привычке пришла в храм, выбрав время, когда в нем не будет просителей: Стелла не любила молиться на публике. Тяжелые двустворчатые двери были приоткрыты, и девушка бесшумно вошла внутрь. Как обычно она направилась к статуе и приготовилась обременить бога очередной порцией просьб, когда услышала приглушенные голоса, доносившиеся с галереи. В храме была хорошая акустика, и слова гулко отражались под его сводами. Повинуясь давней детской привычке всегда быть в курсе событий, Стелла крадучись подошла к галерее; теперь она отчетливо различала голос Дейры, но имя ее собеседников по-прежнему оставались загадкой.
— Тише, — увещевал остальных спокойный голос, несомненно, умудренного сединами человека. — Такое иногда встречается. Дейра сделала все, что было в ее силах.
— Ну зачем, зачем было хранить это здесь? — вопрошал второй голос, женский.
— Это было всего на несколько дней, я не думал…
— Мерзкий червяк, с удовольствием раздавлю его! — А в обладателе этого голоса, как и в Стелле, бурлили эмоции.
— Тише, — вмешалась женщина, — ты не у себя дома.
— Прекрасно, теперь ты будешь затыкать мне рот? Сами проворонили — и пытаетесь сделать меня виноватым? Да, это не мой дом, из моего дома это бы не украли.
Холерик замолк, дальше беседовали только первые двое; это был диалог, прерываемый редкими ответами Дейры. Говорили о Маргулае, о некой вещи, которую он украл из храма, и неком секрете, который можно было открыть с помощью этой вещи. Из слов беседующих выходило, что это был уже не первый секрет, который стал известен колдуну, что их очень беспокоило.
— Это должен вернуть человек, — подвел итог беседы спокойный голос. — Дейра, у тебя есть кто-нибудь на примете?
Стелла не расслышала ответ, потому что медленно пятилась к дверям. Последней фразой "хозяин дома" окончательно раскрыл свое инкогнито, и девушка спешила скорее уйти, чтобы не быть уличенной в совании носа в чужие дела.
На следующий день к ней зашла жрица и, плотно притворив за собой дверь, спросила:
— Насколько сильно ты ненавидишь Маргулая?
— Настолько, что, не раздумывая, убила бы.
— Ты действительно этого хочешь? Только подумай, не отвечай сразу.
— В своих снах я вижу его только мертвым. Я мечтаю, чтобы он умер, я все готова за это отдать.
— Значит, если бы ты могла, ты бы поехала в Добис?
— Либо поехала, либо подстерегла его здесь. А почему Вы спрашиваете, Дейра?
— Потому, что кое-кто хочет, чтобы ты забрала кое-что в Добисе, забрала и уничтожила. Не только ты мечтаешь видеть колдуна мертвым. Это только предложение, — поспешила добавить она, — ты можешь отказаться…
— Я согласна.
— Стелла, я даю тебе три дня. Это должно быть добровольное решение. Подумай хорошенько, ведь ты должна будешь…
— Мне не нужны три дня. Я поеду. Какая разница, где я убью его: там или здесь, я все равно собиралась это сделать.
— Откуда такая решимость?
— Дейра, — девушка внимательно посмотрела на нее, — а как поступили бы Вы, если у Вас пытались отнять самое дорогое, неужели молчали и ждали? Он думает, что мы легкая добыча, что женщина не способна принять вызов и отомстить, что я всего лишь звереныш. Но он просчитался, Дейра, для меня его смерть — дело чести. Он посягнул на мою сестру.
— Тогда попроси Старлу зайти ко мне.
Королева проговорила со жрицей больше часа и вернулась в расстроенных чувствах. Проходя мимо сестры, она со вздохом сказала: "Поступай, как хочешь, но мне кажется, что Дейра ошиблась".
Но если Старла на словах отказалась от борьбы, это вовсе не означало, что она сдалась. В ход были пущены "партизанские отряды". К мнению друзей иногда прислушиваются больше, чем к мнению родных. Если так — почему бы этим ни воспользоваться?
Первую и, как оказалось, единственную попытку водворить порядок в голове подруги принц предпринял после занятий.
Принцесса сидела на ступеньках лестницы садового павильона с книгой в руках. Но она не читала, а пребывала в пограничном состоянии между сном и явью.
Стоит ли ехать? Может, это действительно глупость, блажь, подростковое упрямство? Да и как она сможет исполнить задуманное? Что она может: отравить, задушить, застрелить его, заколоть ножом?
Девушка рисковала погибнуть, вероятность этого была велика, гораздо выше, чем ее шансы убить Маргулая. Но она дала слово и не откажется от него. Нужно раз и навсегда избавить сестру от унижения, и если ради этого придется заплатить высокую цену, принцесса ее заплатит.
Стелла воспринимала поездку в Добис как свой долг перед страной, долг принцессы и долг сестры, поэтому доводы Маркуса не возымели на нее действия — зародившаяся уверенность в единственно возможном выходе из сложившейся ситуации создала непробиваемую броню вокруг её сознания. Зато принц смог выяснить подробности давнего июньского вечера, с которого все и началось.
— Мне было около четырнадцати. Мы тогда поссорились. Ты же знаешь, — улыбнулась она, — в таких случаях я всегда прибегала к Дейре. Я чуть не плакала от обиды, когда появился голос, спросил о Маргулае, а я в ответ наговорила всякой чепухи.
— И какое отношение это имеет к твоему решению поехать в Добис?
— Самое непосредственное. Это именно то, что я должна сделать. То, что еще тогда хотел от меня голос.
— Почему ты так уверена?
— Потому, что Дейра сказала, что от меня этого хотят, хотят, чтобы я что-то забрала в Добисе. Понимаешь, когда я опять увидела Маргулая, то поняла, что убью его Потому, что когда моя бедная сестра, бледная, как полотно, стояла перед ним, в очередной раз мысленно прося защиты у богов, я дала себе слово, что больше так не будет.
— Значит, ты серьёзно…
— Еду туда? Да. — Стелла встала. — По-твоему, я должна сидеть тут и смотреть, мы превращаемся в рабов Маргулая?
— Стелла, о чем ты?
— О том, что эта зараза с севера медленно, но верно выжимает из сестры все соки, то, что мы всё больше похожи на безропотных овец, чем на людей!
— Кто тебе это сказал?
— У меня есть глаза и уши — этого вполне достаточно.
Она замолчала, бросила взгляд на раскрытую книгу.
— Если ты едешь в Добис, я поеду с тобой.
— Как хочешь, — пожала плечами девушка.
— Кстати, — Маркус хлопнул себя рукой по лбу, — чуть не забыл! Сегодня Бригерт собирается поставить премилую вещь. Ты пойдёшь?
— А что дают?
Принц с облегчением вздохнул. Теперь она снова была теоретически предсказуемой. Почему теоретически? Потому, что абсолютно предсказуемой Стелла никогда не была.
— "Красную розу". Я видел, как они репетируют и, смею заверить, комедия будет, что надо. Мне кажется, следует поддержать новое творение Бригерта, которого совсем затравил граф Орас.
— Это он тебя послал?
— Нет, но он намекнул…
— Тогда пойди и в свою очередь намекни ему, что сегодня вечером граф Орас будет кусать локти.
Принцесса сдержала слово, спустя каких-то три часа представ перед придворными во всем блеске и великолепии.
В театре пахло лампадным маслом, кожей и духами. Дамы, сверкая извлеченными из шкатулок фамильными драгоценностями, жалуясь на духоту, обмахивались веерами. Кавалеры разделились на две неравные группы: те, кто помоложе, вертелись возле картинно скучающих барышень, а прочие, обременённые сединами и должностями, собирались по двое — по трое и спорили о политике.
По фойе прокатился взволнованный шёпот, и, словно по команде, придворные выстроились в две шеренги, образовав узкий проход посредине. Под аккомпанемент любопытных взглядов по нему степенно прошли к своей ложе августейшие особы.
Стелла, необыкновенно серьёзная, сверкая бриллиантами, удачно оттенявшими ее высокую прическу, шла чуть позади сестры. На руках у неё были длинные белые перчатки, на запястье покачивался веер в футляре из слоновой кости. Заметив в толпе придворных фигуру графа Ораса, она остановилась.
— Ваше высочество, — низко поклонился граф, почувствовав на себе её взгляд.
Принцесса холодно протянула ему руку для поцелуя.
— Смею ли я надеяться увидеть Вас на охоте, которую устраиваю в своём загородном имении?
Стелла пожала плечами и отвернулась. Словно немного подумав, она обернулась и, улыбнувшись, ответила:
— Боюсь, Ваша охота будет неудачной. Во всяком случае, сегодняшнего зверя Вы упустили.
— Ну, что, теперь твой Бригерт доволен? — уже в ложе тихо спросила у принца Стелла. — Во всяком случае, у Ораса был крайне потешный вид. Передай Бригерту, что взамен на свою услугу я требую от него хорошей комедии, а не этой нелепицы. Согласись, сюжет так себе.
На следующее утро ровно в десять Старла вошла в спальню сестры и решительно отдёрнула шторы. Принцесса заворочалась, но не проснулась.
Королева присела на край кровати: